«Лучшее место для жизни» Филиппа Лэнгдона (Philip Langdon. A Better Place to Live) – это кропотливое исследование того, как придать американским пригородам облик былых времен. Когда мы касаемся неизбежного вопроса о том, как следует переписать коды строительства и зонирования, эта книга должна быть одной из главных. «Новый урбанизм» Питера Катца (Peter Katz. The New Urbanism) подробно описывает и иллюстрирует более двадцати случаев застройки и перестройки. Здесь собраны наиболее успешные попытки наших архитекторов по воссозданию сообщества. Заключительное эссе (Послесловие), написанное Винсом Скалли (Vince Scully), заслуживает особого внимания.
Недавно появилась и уже выходит вторым изданием книга «Параллельные утопии» Ричарда Секстона (Richard Sexton. Parallel Utopias), глубоко исследующая обоснование и реализацию двух достойных внимания попыток создания сообщества сегодня. В ней внимательно изучаются сообщество Сисайд в штате Флорида (основанное на городской модели, несмотря на свое месторасположение) и сообщество Сирэнч в Калифорнии (основанное на модели сельского сообщества). Секстон – первоклассный фотограф, и иллюстрации в этой книге хороши так же, как и описания.
Работа, которая привлекает всеобщее внимание, когда в своих поездках я показываю ее, – это «Городские удобства» Дэвида Сачера (David Sucher. City Comforts). Здесь содержится много предложений – все отраженные в фотографиях – «мелких хирургических вмешательств» и скромных добавлений, которые вместе делают жизнь в публичной среде более привлекательной, удобной и пригодной для жизни.
Эксперт в этих вопросах, конечно, Уильям Х. Уайт (William H.Whyte), и если его более крупный том «Город» (City) кажется немного устрашающим, то небольшая и хорошо иллюстрированная «Общественная жизнь небольших городских пространств» (The Social Life of Small Urban Spaces) определенно соблазнит читателя узнать больше о проведенных с чрезвычайной тщательностью исследованиях Уайта. Многие городские центры были возрождены в соответствии с теми предложениями, которые смог сформулировать Уайт.
Политическое значение «третьих мест» прекрасно показано в книге Сары Эванс и Гарри Бойта под названием «Свободные пространства» (Sara Evans and Harry Boyte. Free Spaces). Авторы убедительно доказывают, что такие места стали намного более важными после того, как индустриализация разделила дом и рабочее место, и что они служат сохранению народной демократии в условиях растущего контроля одновременно со стороны правительства и со стороны корпораций.
В «Восстании элит» Кристофера Лэша[5] (Christopher Lasch. The Revolt of the Elites) обсуждение «гражданских искусств» и искусства спора вносит вклад в развитие основного аргумента о том, что профессиональные и управленческие элиты Америки мало заинтересованы в широком среднем классе нашего общества и слабо связаны со страной и местом жизнедеятельности. Сфера их интересов – глобальная экономика, и их «туристическое отношение» к месту дает нам повод одновременно сожалеть о контроле, который они имеют над нами, и сражаться за наше собственное место.
Поскольку общественная жизнь сегодня населена незнакомцами больше чем когда-либо; поскольку незнакомцы пугают нас больше чем когда-либо; поскольку существование сообществ тем не менее зависит от успешной интеграции чужаков, я также рекомендую книги о них. «Мир незнакомцев» Лин Лофланд (Lyn Lofland. A World of Strangers) стал современной классикой. «Потребности незнакомцев» Майкла Игнатьефа (Michael Ignatieff. The Needs of Strangers) заставляет задуматься, а «Компания незнакомцев» Паркера Палмера (Parker Palmer. A Company of Strangers) – настоящее удовольствие для читателя.
Перед тем как перейти ко второй части этого предисловия, хочу упомянуть еще один род литературы, в настоящий момент набирающей обороты и представляющей особый интерес для тех, кого заботит общественная жизнь. Я имею в виду «гражданскую журналистику», или «журналистику сообщества», или «журналистику граждан», как ее называют разные источники. Хотя ее точные цели и способ функционирования все еще обсуждаются, существует общий консенсус по поводу того, что недостаточное участие граждан – это пробел, который желательно восполнить.
Читателям стоит ожидать, что газеты начнут поощрять гражданское участие в большинстве аспектов развития сообществ; что для более рациональной и умеренной дискуссии будет приглашаться больше умеренных представителей; что журналистские репортажи пойдут дальше обычных событий и будут представлять развитие проблем на фоне тенденций и моделей. Развитие событий и предложений все чаще будет представлено в контексте. Ожидается, что газеты будут менее, чем раньше, связаны с конкретными политиками и бизнес-сообществом, а больше – с гражданами, которые пытаются «прожить хорошую жизнь в хорошем городе».
Причины подобных перемен в печатной журналистике многочисленны. Здесь достаточно отметить, что результат дает нам повод порадоваться: одна из наших институций уходит от профессиональной элитарности, служащей плохую службу гражданам демократического государства. По мере того как газеты начнут чаще обращаться к обычным гражданам, те также начнут больше к ним прислушиваться.
Как указано выше, остаток данного предисловия будет посвящен функциям создания сообщества, которые «третьи места» обычно выполняют. Чаще всего я называю такие места «третьими» (после дома – «номера первого» и работы – «номера второго»), и это – неформальные общественные места для встреч. Эти места лучше всего служат сообществу в той степени, в которой они принимают всех и являются локальными.
Первая и самая главная функция третьих мест – объединение района. Во многих сообществах почтовое отделение хорошо выполняло эту функцию, когда у каждого там был почтовый ящик, когда все должны были идти или ехать к нему и когда, по закону, оно было открыто двадцать четыре часа в сутки. Хотя там не было мест для сидения, это было такое место, где люди встречались и хотя бы коротко разговаривали друг с другом.
Аптеки также позволяли пообщаться почти всем со всеми в течение среднестатистической недели или месяца. Так получалось потому, что кроме лекарств в аптеках предлагалось много других услуг, необходимых людям. Также обычно аптеки находились в хорошем (центральном) месте города или района.
Места, подобные этим, которыми пользуются практически все, вскоре создают среду, где каждый знает почти всех. В большинстве случаев нельзя сказать, что все будут нравиться всем или даже большинству. Однако важно знать каждого, чтобы представлять себе, каким образом они по-разному «добавляют» к общему благосостоянию и «убавляют» от него; знать, чем они смогут помочь в случае разнообразных проблем или кризисов, и научиться легко общаться со всеми в районе, невзирая на то какие чувства ты к ним испытываешь. Третье место – это своего рода «смеситель».
Ассимиляция – это функция, для которой третьи места хорошо подходят. Они служат «портом прибытия» для приезжих и местом, где новичков можно представить многим из тех, кто уже живет здесь. У Андреса Дюани[6] есть шутка о мужчине, который провел два дня, пытаясь разыскать одного жителя квартала. В этом шутливом рассказе подчеркивается тот факт, что наши послевоенные жилые районы крайне враждебны по отношению к незнакомцам, аутсайдерам и новым жителям. Улицы обычно пусты, и нет никаких местных коммерческих заведений, куда можно зайти, чтобы спросить дорогу.
В этом кроется большая доля иронии. Как только Америка стала тем высокомобильным обществом, которым она сегодня является, где около двадцати процентов населения меняют место жительства каждый год, можно было бы подумать, что кварталы будут спроектированы таким образом, чтобы люди могли быстро и легко в них интегрироваться. Однако на самом деле произошло нечто совершенно противоположное. Чем больше люди переезжали (или перемещались компаниями, которые их нанимали), тем сложнее становилось проникнуть в жилые районы Америки.
Связанные с этим трудности (а их много) навлекаются не одними только переехавшими. Город и район также страдают, когда не удается интегрировать новоприбывших и заручиться их поддержкой для улучшения жизни сообщества.
Один-единственный визит «Приветственной повозки»[7] – плохая замена дружеской таверне или кофейному прилавку, где человеку рады всегда. «Нейтральная территория» (пространство, где человек не отягощен ролью хозяина или гостя) третьего места предлагает восхитительную простоту общения, которая так важна для жизни сообщества. Люди могут приходить и уходить, когда им удобно, и они никому не обязаны. Рано или поздно человек встречает там всех жителей района или иным образом узнает о них.
В этом отношении третьи места также служат «сортировочными узлами». Широкомасштабное общение, которое они предоставляют, в конечном итоге ведет к элементам «социометрии». То есть люди обнаруживают, что им очень нравятся одни люди и не нравятся другие. Они находят людей с похожими интересами, а также тех, чьи интересы не похожи на их, но все равно интересны. Третьи места часто служат тому, чтобы впервые свести людей вместе – людей, которые позже создадут другие формы общения.
В настоящих сообществах есть коллективные достижения. Люди работают вместе и сотрудничают друг с другом, чтобы сделать то, чего человек не может сделать в одиночку. Хотя многие из такого рода усилий неформальны, они тем не менее требуют общего понимания того, кто что умеет делать; навыков, способностей и взглядов жителей квартала. Третьи места служат для того, чтобы рассортировать людей в соответствии с их потенциальной полезностью в коллективных предприятиях.
С этим связана функция третьего места как организационного пункта. В критических локальных ситуациях люди обычно считают необходимым помогать друг другу в той же мере, а то и больше, чем это делают городские власти. Сильные ураганы и другие катаклизмы часто требуют собрания и мобилизации местных жителей для помощи друг другу. Но где? Не так давно после шествия урагана «Эндрю» по югу Флориды многие люди выбирались из-под развалин, чувствуя потребность увидеться с другими, чтобы узнать о степени разрушений и масштабах ущерба; узнать, что уже делается; как они могут помочь или получить помощь – однако у большинства из них не было мест для собрания. Старательное зонирование лишило этих людей их «третьих мест»!
Третьи места также обеспечивают наличие тех, кого Джейн Джекобс называет «публичными персонажами». Это люди, которые знают всех в округе и заботятся о своем районе. Обычно это владельцы или продавцы магазинов, которые «присматривают» за тем, что происходит поблизости. Именно эти люди предупреждают родителей о том, чем их дети иногда занимаются, еще до того, как это вынуждена будет сделать полиция. Также это люди, которые с высокой долей вероятности первыми вступят в контакт с новичками в этом районе.
Пригородное зонирование сменило «публичных персонажей» на продавцов и их наемных работников в торговых центрах и на торговых улицах. Сети магазинов, в которых работают эти люди, процветают, разоряя местные коммерческие учреждения, а люди, которые управляют торговыми сетями, не делают для сообщества ничего похожего на работу «публичных персонажей».
В отрицательно зонированном жилом районе редко возникает «публичный персонаж», ибо отсутствуют способы, с помощью которых люди могли бы со всеми познакомиться. Если привычка девелопера[8] называть построенное здание «родным домом» – это небольшая натяжка, то она не идет ни в какое сравнение с представлением пригородного квартала как «сообщества», так как это именно то, чем он не является.
Среди благороднейших из функций третьего места, которая теперь редко где воспринимается серьезно, – совместный расслабленный и приятный отдых молодежи и взрослых. Грозная враждебность и недопонимание между поколениями, отчуждение взрослых от молодежи и боязнь молодежи, рост насилия среди подростков – у всех этих и других связанных с молодежью проблем есть общая причина: все большее отдаление молодежи от взрослых в американском обществе.
Растить детей было легче, когда родители получали значительную помощь от других жителей района, которые знали детей и не только присматривали за ними, но и в целом были не против их присутствия. То, каким образом старое и молодое поколения дразнили, баловали, воспитывали и развлекали друг друга, уже почти стерлось из памяти, как и преподанные друг другу уроки, заданные образцы и достойные подражания уважаемые местные личности.
Сейчас, когда многие матери не сидят дома, тем более вызывает сожаление тот факт, что семья так слабо связана (если связана вообще) с другими людьми в районе. Там, где в жилых районах существуют третьи места, на которые претендуют абсолютно все, они остаются одними из немногих мест, где поколения еще наслаждаются компанией друг друга.
Третьи места служат и пожилым людям. Прискорбно, что многие пожилые и вышедшие на пенсию люди считают желательным окончательно мигрировать в какое-нибудь «сообщество пожилых граждан». Прискорбно, что районы, в которых они работали и растили детей, сегодня могут предложить им так мало возможностей для поддержания связей с соседями и сообществом.
В этой книге нет главы о пожилых и вышедших на пенсию людях. Я был ограничен в объеме и решил, что напишу главу о детях, основываясь на той логике, что у детей меньше возможностей и подготовки, чтобы говорить самим за себя.
Конечно, должна быть глава о старшем поколении, и не только ради него самого. Третьи места – это, как правило, коммерческие заведения, и в «мертвые часы» они получают прибыль от пенсионеров, которые могут занять кабинки и кресла, пока все остальные посетители на работе или в школе. Более того, вышедшие на пенсию люди обычно более общительны и цивилизованны. Больше не надрываясь ради того, чтобы выжить, они начинают выше ценить хороший разговор и наслаждаются тем, что другие люди составляют им компанию.
В данный момент мне не вспомнить, кто первым написал, что городское планирование, которое соответствует потребностям детей и престарелых, будет хорошим для каждого, но более верные слова трудно найти. Несколько лет назад я участвовал в «оценочном исследовании» программы для вышедших на пенсию людей в одном городке в Миннесоте, где едва насчитывалось семь тысяч человек. Мероприятия в рамках этой программы проводились в основном в цокольных помещениях двух крупнейших в городе церквей.
Участие в этой программе было скромным, а энтузиазм – невысоким. Я провел там три полных дня и не мог понять ее цель, хотя все, с кем я говорил, настаивали, что нечто важное делается «для пожилых». Четвертый день начался с заседания в конференц-зале крупнейшего в городке банка. Когда заседание было закрыто, я задержался и встал перед нашим ведущим, когда он собирался уходить. Остались только мы вдвоем, и я спросил его: «О чем все это?!» Захваченный врасплох, он пробормотал: «Ну, мы должны были убрать их с улицы». Важная вещь, которую делают якобы «для» пожилых, – это убрать их с дороги, как бездомных в Атланте накануне Олимпийских игр.
Народ постарше в этом городке, конечно, стремился посидеть вдоль тротуаров в хорошую погоду и задержаться подольше в кофейнях, магазинах, закусочных и тавернах. Здесь собирались люди, более всего настроенные на получение удовольствия от сообщества, и те, у кого теперь было время насладиться коллективным общением. Однако «сторонники улучшения городского пространства» собирались отказать им в этой заслуженной награде. То, что старшее поколение давало сообществу, в котором они жили, больше не ценилось.
Третьи места дают возможность вышедшим на пенсию людям не потерять связь с теми, кто еще работает, а в лучших случаях обеспечивают общение самого старого и самого молодого поколений.
Затруднительная ситуация пожилых людей и в целом всех тех, кто живет на фиксированные доходы, делает особенно актуальной еще одну важную функцию третьих мест – ту, которую выполняют все «общества взаимопомощи». В компанейской атмосфере третьих мест люди получают возможность узнать друг друга, проникнуться приязнью, а впоследствии – заботиться друг о друге. Когда люди проявляют взаимную заботу, они заинтересованы в благополучии друг друга; и это намного лучшая форма социальной защиты, чем та, которую предлагают государственные программы. Она основана на взаимном согласии, искреннем сочувствии и реальном понимании чьей-то жизненной ситуации. Здесь нет «рядовых случаев».