Кроме солдата, внутри базовой войсковой части армейскую иерархию составляют сержанты, офицеры, прапорщики и контрактники. Наиболее близки солдату сержанты, которые обычно назначаются из тех же солдат, поэтому могут контролировать подчинённых буквально 24 часа в сутки, живя с ними бок о бок. Они назначаются командованием базовой войсковой части по представлению офицера подразделения. Основные задачи сержантов – заниматься воспитанием молодёжи и непосредственным контролем за выполнением приказов, что называется, уже на месте. Также в их задачу входит ежеминутное поддержание дисциплины в подразделении.
Сержанты бывают двух видов: уставные и неуставные. Неуставные выбираются офицерами из старослужащих или фактических лидеров воинских подразделений-коллективов. Они сами поддерживают дисциплину без участия офицера. Уставные назначаются офицерами из кого угодно, но только не из фактических лидеров. Они держат дисциплину через доносы офицеру и официально дозволенными способами личного воздействия. В этом уставные сержанты являются продолжением официальной иерархии на самом нижнем уровне. Они суть инородные вкрапления в коллектив подразделения. То, какого рода сержанты назначаются, зависит от офицеров и политики командования части.
Офицеры уже с солдатами не живут и являются для солдат чем-то далёким и малодоступным. Лишь во время учений и командировок офицеры приближаются к солдатам и частично берут на себя функции сержантов. Задача офицеров – обучать солдат, контролировать сержантов, обуздывать коллективы подчинённых подразделений и обеспечивать выполнение ими приказов.
Прапорщики по своему положению стоят где-то на уровне офицеров, но в совершенно иной плоскости. Они занимаются имуществом, либо инструктажем по узкоспециальным направлениям. Прапорщика очень сложно понизить. Они практически неподконтрольны низшему офицерскому звену и подчиняются напрямую высшему офицерскому звену части. Живут они полугражданской жизнью.
Ещё я упоминал о таком элементе официальной иерархии, как контрактники. Конечно, такого воинского звания не существует, но зато существует особый статус контрактников в армейской иерархии, обойти который мы не можем. К слову сказать, аналог современных контрактников в нашей армии существовал с незапамятных времён, и даже в Российской Империи была подобная категория военнослужащих, которые именовались вольноопределяющимися и включали в себя всех, кто пошёл служить в армию вне обязательного призыва1.
Контрактников можно выделить в особую группу, потому что они, в отличие от солдат и сержантов срочной службы, в гораздо меньшей степени связаны армией и имеют по сравнению с ними ряд привилегий, ставящих их над воинскими коллективами. Обычно они либо командуют солдатами, либо выполняют узкоспециализированные работы, требующие некоторой квалификации. Они подчинены офицерам, но с прапорщиками у них обычно устанавливаются тесные отношения, отличные от отношений подчинения. По своему статусу контрактники ближе прапорщикам. Но в частях, полностью комплектуемых на контрактной основе, они суть такие же солдаты и сержанты, как и срочники, а кое-где даже стоят по социальному статусу ниже последнего срочника.
В войсковых частях высшего уровня, нежели базовая войсковая часть, солдат и сержантов минимум. Они присутствуют лишь для охраны штаба подразделения и обслуживания служащих здесь офицеров. Также солдаты могут выполнять и функции делопроизводителей, причём, к работе могут привлекаться как контрактники, так и обычные солдаты срочной службы.
В другом измерении армейская иерархия представлена системой воинских должностей. Воинское звание универсально и является признаком социального статуса само по себе. Воинская же должность представляет собой «приземление», локализацию звания в конкретном подразделении. Скажем, командир батальона – это должность. Однако на неё обычно назначают военнослужащего в определённом звании. Должность представляет собой и конкретизацию прав и обязанностей военнослужащего, масштаба его полномочий, а также количества подчинённых. Звание в армии – это синоним социального статуса в широком смысле, а должность – конкретной функции, к которой этот статус привязан. Обычно, чтобы получить очередное звание, необходимо попасть на соответствующую должность, которая даёт возможности для повышения в звании. С другой стороны, каждая должность имеет предел для роста на ней в звании, и для дальнейшего продвижения по службе офицеру или сержанту необходимо быть назначенным на другую должность.
Система должностей расписывается для каждого подразделения. Причём как для офицеров, так и для солдат. Чтобы военнослужащий был назначен в конкретное подразделение, ему мало иметь подходящее воинское звание – необходимо ещё наличие вакантной (свободной) должности. Практикуется также зачисление за штат, когда для военнослужащего в данном звании нет вакантной должности. За штат могут выводить как солдат, так и офицеров, причём, последние оказываются за штатом чаще. Обычно это происходит, когда со дня на день ожидается увольнение или перевод выслужившегося офицера, а его сменщик уже прибыл в часть. Солдат массово зачисляют за штат, если предыдущий солдатский состав по какой-то причине не уволен по истечении срока службы, а молодое пополнение уже прибыло.
Нет смысла перечислять уровни должностей. Важно, что система должностей гораздо сложнее системы воинских званий. И отношения в её рамках гораздо более многообразны.
Все эти особенности соотношения воинских званий и воинских должностей унаследованы ещё от армии Российской Империи, где они складывались добрых два столетия. Длительное время в Российской Империи не было понятия воинской должности даже для офицеров, и их число в конкретном подразделении рассчитывали по определённой пропорции, скажем, по полку (младший офицерский состав) или по армии в целом (высший офицерский состав). В разное время подходы к повышению и назначению были различны. Так, в некоторые исторические периоды офицеров могли повышать вне вакансий, в другие периоды действовал запрет на такое повышение. Случалось, запрещали даже переводить офицеров между подразделениями, что приводило к длительному «застою» в продвижениях по службе из младшего в средний офицерский состав. Выслуга в предыдущем звании для повышения также была введена не сразу. В плане выслуги в Российской Империи была интересная практика присваивать выпускникам военных учебных заведений не просто офицерское звание, а ещё и льготную выслугу в этом звании до повышения. Зато действовало жёсткое правило, унаследованное ещё от Петра Первого, не повышать в звании через чин, тогда как в современной армии подобное юридически не запрещено и практикуется «за заслуги».
Что касается должностей для солдат, то они являются нововведением советской поры, вызванным усложнением военной техники, когда для солдат потребовалась узкая специализация. Солдатские должности в Российской Империи и в первые десятилетия существования СССР воспринимались бы современниками бессмысленным нонсенсом.
Но вернёмся к практике армейской иерархии. Дисциплина и безусловное следование приказам в армии достигаются постоянным давлением на психику вышестоящими в иерархии лицами на нижестоящих. Даже физическое воздействие имеет конечной целью воздействие на психику. В результате человек в армии живёт в атмосфере постоянного давления сверху, ему буквально вбивают необходимость вести себя так, как надо для интересов армии. Идёт целенаправленная дрессировка. Когда же человек выдрессирован в достаточной мере, методы психологического давления используют для повышения эффективности его работы и просто как необходимое привычное условие выполнения работы.
Однако здесь есть одно исключение из правила. Если речь идёт об общении высшего офицера, скажем, с солдатом, то он обычно смотрит на него не свысока, а с некоторой толикой сочувствия. В его поведении появляется некая покровительственная составляющая. Он при этом может даже отчитать подчинённого офицера за недостаточное внимание к проблемам солдата. Действует следующий небезынтересный закон поведения. Для лиц с воинским званием из состава, стоящего в иерархии хотя бы через один состав от офицера (скажем, высший офицер и младший офицер или сержантский состав), он ведёт себя как отец, а для состава, следующего за его собственным (для высшего офицера это старший офицерский состав), – он волчара, каких свет не видывал, готовый разорвать за малейшую провинность. Полагаю, дело тут в отсутствии фактора непосредственного подчинения у лиц разных составов, а значит, высшему офицеру просто нет необходимости давить на сильно отстоящее от него в иерархии лицо – в качестве точки приложения давления с его стороны, а также для последующего давления на такое лицо существует непосредственно подчинённый высшему офицеру состав. Думаю, не последнюю роль в таком отношении имеет и прошлый опыт самого высшего офицера, прошедшего через все ступени иерархии и вспоминающего (представляющего) себя на месте этого младшего офицера или сержанта.
Интересно распределение ответственности в иерархии. Если задача не выполнена или выполнена недостаточно хорошо, ответственность несёт вся цепочка, участвующая в её выполнении. Обычно вышестоящие инстанции отделываются относительно небольшим наказанием. А вот нижестоящим попадает по полной. Командование конечной части выполнения задачи могут привлечь к ответственности по всей строгости, вплоть до снятия с должностей и перемещения с повышением в какую-нибудь тупиковую ветвь, откуда уже дальнейший карьерный рост невозможен. Среди офицеров, прапорщиков и контрактников вовсю практикуются лишения части заработной платы. Подобный механизм специально предусмотрен в качестве меры ответственности, к которой могут привлекать своих подчинённых командиры частей. Далее попадает уже от данной категории лиц сержантам. От них уже ответственность доходит до солдат. Сержантам и солдатам попадает не путём лишения их денег, а вполне ощутимо кулаками и массированным психологическим давлением. Как правило, то и другое совмещается в один сильнодействующий механизм. Довольно жестокий, зато предельно простой и эффективный.
Надо особенно подчеркнуть, что ответственность в армии персонифицирована. Здесь не надо искать виновного, им автоматически становится тот, кому поручено дело. Но из-за наличия иерархии должностей и званий, которая выливается и в иерархию ответственности, персонификация ответственности фактически оказывается сильно распылённой. А если к этому добавить, что никто не хочет нести ответственность, стараясь для ухода от неё прикрываться своим социальных положением, то вышестоящие в социальной иерархии получают определённый иммунитет от ответственности, и приходится искать крайних, которыми обычно становятся нижние звенья иерархии. Но так бывает не всегда. В некоторые периоды истории общества, особенно в годину тяжёлых испытаний, войн, кризисов, армейская персонификация ответственности начинает работать в полную силу: иммунитет социального статуса спадает, и эффективность армии оказывается вне конкуренции. Ответственность начинает нести тот, кому первому поручено исполнение, вне зависимости от его статуса в армейской иерархии. Начинают лететь генеральские и полковничьи звёзды, начинают сыпаться головы, и высшие офицеры начинают прикладывать неимоверные усилия, чтобы всё было выполнено в срок и как надо. Для этого они не гнушаются даже поощрением инициативы и выдвижением по-настоящему одарённых людей. Эта потенциальная упрощённость поиска виновного оказывается незаменимым инструментом поддержания эффективности армии, неотвратимости и отточенности этого универсального оружия общества.
Особенности структуры армии
Армию от других социальных структур, в том числе и государственных, отличает тенденция к абсолютной вертикали подчинения. Это проявляется в особом статусе лиц в официальной иерархии (офицерство) и в их исключительных полномочиях по отношению к подчинённым, вплоть до решения вопроса их жизни или смерти. Следствием этого оказывается волюнтаризм решений, в результате чего задачу выполняют постоянно разные по количеству и составу группы бойцов. Здесь надо иметь в виду, что речь идёт о тенденции. В реальности ей противодействует множество социальных законов и множество конкретных обстоятельств, сил и традиций. Но тенденция эта приводит к жизни жесточайшую иерархию, пусть крайности её и ограничены разнообразными обстоятельствами. Однако, эти обстоятельства не отменяют самой иерархии, влияя лишь на её конкретноисторическую форму проявления, глубину и масштабы.
Данную тенденцию также выражает особый статус приказа. Во все времена приказ для армии свят, его следует выполнять даже ценой жизни. А за его невыполнение предусмотрена ни много, ни мало правовая уголовная ответственность. Однако особенности его статуса и последствия невыполнения различаются в разные времена и в различных обществах. Собственно, вопрос особенностей статуса приказа зависит от тех же факторов, что и официальная иерархия.
В социальной реальности указанная тенденция приводит к аморфности и непостоянству деловых клеточек армейской социальной ткани. Очевидно, что привлечение для решения поставленных задач различных по числу и составу групп бойцов не способствует образованию устойчивых деловых ячеек. С точки зрения организации дела, армия действует как единая большая клеточка. Ключевой в поддержании подобного порядка и в его эффективности является порождённая особым статусом приказа и официальной иерархии уникальная в масштабах общества армейская дисциплина. Именно благодаря ей армия оказывается в состоянии успешно справляться с самыми сложными и невыполнимыми для иных социальных структур задачами. Армия при этом напоминает гидру с множеством голов и рук, причём, отрубленные, они тут же отрастают вновь.
Единственные структуры, близкие клеточкам в армейской социальной ткани представлены штабами войсковых частей всех уровней и низшими (базовыми) войсковыми частями. Напомню, о чём именно идёт речь. Каждое армейское подразделение, начиная с отдельного батальона, полка или дивизиона, помимо собственно названия (например, отдельный инженерно-сапёрный батальон такой-то дивизии такой-то армии) именуется войсковой частью с присвоением особого номера (например, войсковая часть 33 333). Соответственно, если наш отдельный инженерно-сапёрный батальон входит в дивизию, то и он, и дивизия, в которую он входит, получают номер как особые войсковые части. Делается это для структурного удобства и из соображений секретности. Ведь инертное название «войсковая часть 33 333» ничего не скажет о характере обозначенного им подразделения. Тем более что именно это обозначение используется для внешних сношений подразделения, а сама войсковая часть имеет статус юридического лица.
Собственно, такая войсковая часть, а не отдельный солдат, получает приказ сверху. А каких именно солдат и офицеров она выделит, зависит уже исключительно от её командования. То же самое можно сказать и о штабах более высокого уровня иерархии, когда те получают приказы, только они решают уже, какая именно войсковая часть будет выполнять приказ. При этом мы не можем рассматривать роту или взвод в качестве деловой ячейки, так как неизвестно, кто именно будет реализовывать на практике приказ, и в каком количественном составе. А группа людей, состав и структура которой постоянно меняется, не может расцениваться как деловая ячейка. Постоянно же деловые функции выполняет только мельчайшая войсковая часть как органическое целое и вышестоящие войсковые части в лице их штабов. Вообще, тенденция к абсолютной вертикали подчинения без выделения особых клеточек порождает аморфность даже таких образовавшихся клеточек, и всё же их структура достаточно устойчива, чтобы считаться клеточкой. Таким образом, армейскими клеточками оказываются только структурные элементы, имеющие штаб. Но они при этом имеют одну особенность: доминирование жесточайшей армейской дисциплины, которая одновременно делает структуру клеточки размытой, изменчивой и в то же время способствует её кристаллизации через внедрение жесточайшей трудовой дисциплины. Получается коммунальная клеточка по жёсткости и дисциплине организации дела, не уступающая самым эффективным западным деловым клеточкам. Тем самым возведённые в абсолют коммунальные элементы организации армии порождают к жизни фактически деловые клеточки. В этом явлении можно наблюдать целую плеяду законов диалектики: тут и закон единства и борьбы противоположностей, и переход количественных изменений в качественные, меняющиеся местами причины и следствия. И в основе всего этого лежит уникальная армейская дисциплина.
Помимо деловых клеточек, в армии существует тенденция к образованию коммунальных клеточек типа коллектива. Тенденция эта существует вследствие того, что бойцы мельчайших подразделений внутри базовой войсковой части длительное время проживают, общаются и даже обучаются совместно. Если коллективы внутри базовой войсковой части всё же образуются, они, тем не менее, не могут рассматриваться как структурный компонент (ячейка) армии вообще в силу своего временного характера. Коллективы не могут быть признаны ячейкой армии ещё и потому, что не являются официально признанными элементами структуры армии. Обязательное же требование к статусу ячейки состоит именно в таком официальном её признании обществом. И дело тут не только в определении понятий. Кроме того, в нормальной армии с образованием коллективов идёт жесточайшая борьба, для которой все средства хороши (вплоть до расформирования подразделения). Если даже коллектив образовался, деловой направленности он не несёт, да и деятельности его в своём интересе официальное командование не допустит. Максимум, его используют для удобства командования непосредственные командиры. И всё же с коллективами приходится считаться, как с неизбежной социальной реальностью.