Моим родителям не надо было объяснять, что я нуждаюсь в их поддержке. Они всегда любили меня безусловной любовью. Но им было крайне важно услышать, что их сила и позитивное отношение ко мне и к тому положению, в котором я оказался, с первой же секунды нашей встречи будут одним из важнейших факторов, помогут мне адаптироваться к новой ситуации и принять то, что со мной произошло, что именно от их реакции зависит то, какими будут ближайшие дни, месяцы и годы.
И все же, стоя у моей кровати, они продолжали плакать. «Мама, папа, мне так жаль! – сказал я, пытаясь быть сильным ради них. – Простите меня, я натворил глупостей».
Ни секунды не раздумывая, мама ответила: «Вовсе нет, Генри! Что бы ни случилось, мы со всем справимся вместе!» Услышав эти слова, я сразу понял, что не одинок. Что бы ни происходило дальше, родители будут рядом со мной. У меня нет слов, чтобы выразить, насколько важно было это услышать и понять, что мне не предстоит столкнуться с неизвестностью в одиночку. Ощущение поддержки в моменты кризиса – вот что дает человеку силы выдерживать то, что с ним происходит, минуту за минутой, и когда мои родители произнесли вслух то, что я всегда чувствовал и без слов, но сейчас просто мечтал услышать, я понял: это один из самых важных моментов моей жизни.
До этого времени я чувствовал себя относительно неплохо. Я был в ужасе, но на физическом уровне все было в порядке. Единственная боль, которую я испытывал до сих пор, как это ни странно при такой серьезной травме, была боль от шины Белера на голове. Температура и давление были в норме, несмотря на прикрепленные к моей голове грузы, я еще мог говорить. Возможно, это было связано с повышением уровня адреналина в момент шока, но вскоре после приезда родителей у меня быстро упал пульс и уровень кислорода в крови. Меня снова повезли на рентген, чтобы понять, как на меня влияет шина. К сожалению, я был в прекрасной физической форме из-за занятий регби. После сильного удара головой о дно накачанные мышцы шеи свело судорогой, и вытяжения не произошло ни на миллиметр. Из-за этого, а также из-за быстро падающего пульса меня отвезли в операционную, где хирург на протяжении семи часов пытался поставить позвонок на место. Но ему этого не удалось.
Настоящая тьма наступила после операции. Едва очнувшись от наркоза, я сразу понял, что моя жизнь необратимо изменилась. Я находился в совершенно ином состоянии, чем накануне. Через рот в горло вели две большие трубки. Я был подключен к аппарату искусственной вентиляции легких (ИВЛ). Другая большая трубка была вставлена в нос и вела в желудок. Через нее мне вводили специальное жидкое питание, поскольку сам я не мог ни есть, ни пить. К руке была присоединена капельница для внутривенного введения антибиотиков. Тогда я этого еще не знал, но у меня начались стафилококковая инфекция и пневмония.
Сначала я думал, что после травмы впал в панику, но только теперь понял, что такое настоящая паника. Страх и мрачные мысли полностью поглотили меня. Я был зол, мне отчаянно хотелось встать и уйти отсюда. Я не мог двигать руками и пальцами, изо рта и горла торчали бесчисленные трубки, и теперь я не мог говорить. Безумное внутреннее напряжение тут же повлияло на меня физически: у меня повысилась тревожность и начались панические атаки. От этого так сильно упал пульс, что с мониторов исчезли все показатели, и сердце остановилось. За следующую неделю я семь раз полностью терял сознание, аппараты начинали громко пищать, ко мне прибегали медсестры, однажды медсестра вернула меня к жизни, быстро ударив по горлу.
Конец ознакомительного фрагмента.