И не было ничего странного в таком появлении нильских жаб. Одни существа родятся из утробы матери, другие вылупляются из яйца, а третьи образуются сами по себе из неживой материи. Люди считали, что некоторые существа могут просто возникать из дерева, старых зерен, воды или пыли. Они наблюдали эти явления повсеместно: насекомые выползают из опавшей листвы, мыши – из зерна, а жабы – из чистой воды.
Древним египтянам появление живого из неживого казалось не более удивительным, чем появление цыпленка из яйца. Такая же вполне естественная связь между живым и неживым определяла представления людей о первом появлении любых существ, будь то первый цыпленок, первая сова или, что гораздо важнее, первый человек. Люди находили подтверждение этой идеи повсеместно, наблюдая за существами, которые не вылуплялись из яйца и не имели родителей.
В этом отношении истории о сотворении мира в большинстве религий удивительно однотипны. Сначала не было ничего или почти ничего. Для индусов все началось с непостижимого хаоса, для китайцев – с бесформенного Дао. Египтяне, что вполне объяснимо, считали, что все началось с массы воды, называемой Нун, окруженной темнотой. Из бесформенного начала, обычно усилиями Творца, создавался мир, и кульминацией этого процесса было появление человека, часто из природных веществ, что имеет определенный культурный смысл. В Египте от первичного бога Атума, воплощающего в себе как женское, так и мужское начало, произошли остальные боги. В конечном итоге, из слез бога Ра зародились люди – по сути, из воды, как жабы. Норвежцы считали, что первый человек был создан изо льда. Индейцы майя и древние ассирийцы верили, что люди были слеплены из глины. В Книге Бытия сказано, что «Господь Бог создал человека из пыли земной». Вероятно, все эти истории казались их создателям вполне достоверными. Если живая жаба может появиться из такой субстанции, как вода, почему такого не могло произойти с человеком?
Мифы о сотворении жизни не следует воспринимать как волшебные сказки. Они отражали законы природы в том виде, в каком их понимали древние люди. Вот почему в норвежских мифах упоминался лед, а жившие в пустыне египтяне строили свою историю вокруг воды. Проблема этих мифов в том, что они замыкались сами на себе, у них не могло быть продолжения. Понимание мира росло, а эти теории не могли изменяться.
Однако существовал и другой способ изучить вопрос возникновения жизни, который состоит не в том, чтобы сразу найти ответ, а в том, чтобы сформулировать предположение, гипотезу. Гипотеза – это не истина, но семя истины, которое подвергается критическому осмыслению и позволяет глубже понять вопросы, на которые человечество жаждет найти ответ. Гипотеза о сотворении мира не предусматривала божественного вмешательства и была основана лишь на тщательном наблюдении и дедукции. Позже появилась возможность экспериментальной проверки гипотез, и все это произошло уже на самых ранних этапах развития того, что мы сегодня называем наукой.
В VI в. до н. э., примерно через 200 лет после создания «Илиады» слепым поэтом Гомером, в горах Тайгет, окружавших греческий город Спарта, случилось землетрясение. Оно было настолько сильным, что, по словам римского историка Цицерона, один пик «отломился, как корма корабля в штормовую погоду», накрыв находившийся внизу город, и превратил его в руины. Однако спартанцы не пострадали. Как писал Цицерон, они провели ночь в долине под горой, послушавшись предостережения философа из анатолийского города Милет. Звали философа Анаксимандром.
Почти наверняка история о спасении спартанцев Анаксимандром – лишь легенда. В других источниках говорится, что Анаксимандр установил в Спарте гномон – металлический прут, служивший в качестве солнечных часов, но вовсе не упоминается о землетрясении[5]. Для большинства древних греков обе истории были в равной степени правдоподобными. Для них не было принципиальной разницы между созданием солнечных часов и предсказанием землетрясения – и то и другое должно было восприниматься как волшебство, как умение читать и писать, наверное, казалось волшебством тем людям, которые этими навыками не обладали.
Анаксимандр родился в правильное время и в правильном месте. К моменту его появления на свет в 611 г. до н. э. греческий город Милет стал одним из сильнейших городов-государств в одной из величайших империй мира. Расположение Милета идеально подходило для развития торговли. Он был основан на юго-западной оконечности Анатолийского полуострова (территория современной Турции), вблизи устья реки Меандр, делавшей такое невероятное количество зигзагов и поворотов, что ее название стало нарицательным и используется для обозначения речных изгибов – меандров. Жители Милета были хорошими моряками, и в городской гавани на берегу Эгейского моря всегда стояло множество торговых судов, увозивших вино и масло из плодов оливы, собранных на местных плодородных землях, или выгружавших улиток мурекс из Финикийского моря. Из улиток греки получали ценный пурпурный краситель, за грамм которого давали грамм серебра. Для окрашивания одного предмета одежды требовалось 12 тыс. улиток. Поэтому пурпурная одежда ассоциировалась с богатством, а пурпурный цвет стал символом королевской власти. О богатстве Милета ходили легенды. Греческий историк Геродот назвал этот город «жемчужиной Ионии». Кроме того, город обладал значительной военной мощью и имел 90 колоний. Говорили, что Анаксимандр был правителем одной из колоний Милета на Черном море.
Однако причина, по которой мы все еще помним о существовании этого города, не имеет ничего общего ни с его богатством, ни с его солдатами: Милет – родина греческой философии. Здесь жил философ Фалес Милетский, современник Анаксимандра и, возможно, его наставник. Фалеса считают первым греческим философом, что верно, а также первым в мире математиком, что неверно. Кроме того, ему приписывают открытие тригонометрии. Вероятнее, однако, что тригонометрию изобрели в Древнем Египте, где молодой Фалес исследовал пирамиды, изучая египетскую теологию.
Грекам всегда доставалась львиная доля заслуг за то, что было придумано другими народами, особенно поблизости, например в Египте и еще чаще в Вавилоне. Насколько мы можем судить, вавилоняне первыми начали анализировать окружающий мир и записывать наблюдения на красноватых глиняных табличках, которые сушили на солнце на берегах Тигра и Евфрата. Они первыми стали отсчитывать время и внимательно и систематически наблюдать за передвижением Солнца от горизонта до горизонта. Они описывали всевозможные небесные явления и достигли невероятных высот в математике. Наша система исчисления основана на числе 10, а у вавилонян – на числе 60. И вот почему наши единицы времени основаны на числе вавилонян: 60 секунд в минуте, 60 минут в часе. Термин «наука», обозначающий систематическую практику решения задач, появился намного позже, и однозначно идентифицировать его происхождение сложно. Однако не будет грубой ошибкой, если мы свяжем его с Вавилоном – это будет правильнее, чем приписать его изобретение грекам.
Вавилоняне были истинными изобретателями солнечных часов, хотя европейцы приписывали это изобретение Анаксимандру, которого также часто называют первым картографом, однако вавилоняне, как и многие другие народы, научились строить карты еще раньше. Возможно, в разные времена Анаксимандру ошибочно приписывали больше чужих заслуг, чем любому другому историческому лицу, но скорее всего он по справедливости оценен за очень важное открытие, в связи с которым его будут помнить намного дольше, чем всех его современников. Насколько мы можем судить, Анаксимандр был первым человеком, записавшим свои мысли в виде прозаического текста, который сегодня мы бы назвали книгой. Он назвал свои записи «О природе».
Этот труд был попыткой создать полную – от начала до конца – космологию Вселенной. Некоторые современники Анаксимандра тоже занимались космологией, как и наставник Анаксимандра Фалес. Однако представления Фалеса об устройстве мироздания не очень сильно отличались от представлений его соотечественников. Согласно Фалесу, началом всего была вода. Его концепция напоминала концепцию Нун, признанную в Древнем Египте, где Фалес какое-то время жил и учился. Идеи Фалеса отчасти были основаны на наблюдениях: на Земле много воды, живые существа в значительной степени состоят из воды, и вода обладает способностью видоизменять материю, например превращать пыль в грязь. Фалес верил, что все образовано из воды, что вода – суть любой материи. По этой причине долгое время считалось, что он первым идентифицировал «вещества» (которые позднее химики назвали элементами), не делимые на составные части и являющиеся компонентами более сложной материи. Однако теперь мы знаем, что воду можно расщепить на элементы – кислород и водород, так что этот вывод Фалеса был субъективным[6].
Космология Фалеса была основана на действии божественных мистических сил (вроде души), которые делают материю живой. Вселенная Анаксимандра была иной. Он доверял исключительно тому, что видел сам, а души он никогда не видел. В его теории не было места мистическим или сверхъестественным силам. Его Вселенная напоминала самодвижущуюся машину.
Анаксимандр знал ответы на вопросы о тех вещах, которые мог увидеть собственными глазами или понять разумом. Он обращал взор к Солнцу, звездам, Земле и земным существам. Он считал, что все в природе можно объяснить на основе представлений о четырех основных элементах: земле, ветре, огне и воде. Он предположил, что Солнце в 28 раз больше Земли. На самом деле, Солнце больше Земли примерно в 500 тыс. раз, но учитывая, что Солнце проводит на небе совсем немного времени, удивительно, что философу вообще удалось понять, что это чрезвычайно крупное тело. Анаксимандр считал, что Земля имеет искривленную форму и похожа на каменную колонну. Звезды, по его мнению, перемещались по большому радиусу вокруг Земли. На основании этого наблюдения он сделал свой самым революционный вывод: раз звезды могут свободно вращаться вокруг Земли, значит, и Земля свободно плавает в пространстве. Под ней ничего нет. Большинство людей на протяжении большей части человеческой истории не могли себе даже вообразить этого. И хотя теории Анаксимандра были несовершенными, во многих отношениях он понимал устройство окружающего мира не хуже людей, живших через 2000 лет после него. Идеи Анаксимандра о развитии жизни на Земле были не менее точными, чем описание небес, хотя он весьма расплывчато представлял себе зарождение мира. Изначально его Вселенная была наполнена бесконечным небытием, которое он называл апейроном. Постепенно четыре основных элемента – земля, ветер, огонь и вода – начали обретать форму и соединяться между собой, образуя новые вещества. В результате из ила на границе моря и суши возникли первые растения и животные. Изначально эти первые формы жизни были окружены чем-то вроде древесной коры, плавающей под действием течений до тех пор, пока не прибивалась к берегу, где она высыхала на солнце, становилась ломкой и трескалась, высвобождая заключенных в ней существ.
По мнению Анаксимандра, люди появились на Земле одними из первых, вылупившись, как бабочки из коконов, изо рта рыбоподобных существ, кишевших на побережьях. В этом смысле они эволюционировали, и такое видение напоминает рассказ современного ребенка, которого попросили описать процесс эволюции.
Должно быть, вопрос о происхождении жизни казался Анаксимандру достаточно простым. В отличие от Солнца, которое он не мог измерить, или звезд, о траекториях которых мог только догадываться, появление живых существ из неживой материи он мог видеть своими глазами. Этот процесс заключался лишь в изменении формы природных элементов, как превращение дерева в огонь или огня в дым. И он не дал этому явлению названия. Это сделал один из интеллектуальных наследников Анаксимандра – Аристотель.
Только два загадочных предложения Анаксимандра дошли до нас в исходной форме. «Все вещи начинаются из других вещей и исчезают в других вещах при необходимости. Они воздают друг другу справедливость и возмещают несправедливость в соответствии с установленным Временем порядком» – этот фрагмент из труда «О природе» был сохранен греческим философом Симпликием и включен в качестве цитаты в его комментарий к знаменитой «Физике» Аристотеля. Все остальное, что нам известно об Анаксимандре, дошло до нас в пересказе многих эрудированных греков, читавших его труды, особенно в пересказе Теофраста – одного из наиболее выдающихся современников Аристотеля.
Через 200 с лишним лет после смерти Анаксимандра Теофраст, по-видимому, нашел трактат «О природе» в библиотеке Аристотеля в афинском Ликее (Лицее). Ликей существовал задолго до Аристотеля, но Аристотель превратил его из гимназии, в которой тренировали спортсменов для Олимпийских игр, в школу для обучения наиболее способных молодых афинян. Потенциальные будущие философы съезжались в Афины ко двору главного греческого интеллектуала – этот статус Аристотель унаследовал от своего учителя, афинянина Платона. Аристотель был учеником одного из самых значительных мыслителей в истории, а сам, в свою очередь, стал наставником одного из величайших в истории военачальников – Александра Македонского. С умножением побед Александра росла слава Ликея. Кроме знаменитой библиотеки, Аристотель открыл ботанический сад и зоопарк, в котором содержались звери, присланные Александром из завоеванных земель.
Статус интеллектуального наследника Платона пришел к Аристотелю непрямым путем, отчасти по политическим причинам. Дело в том, что Аристотель не был греком. В возрасте 18 лет он пришел к Платону из Македонии, где его отец был придворным врачом царя – деда Александра Македонского. Блестящие способности Аристотеля были очевидны, но, когда через 20 лет Платон умер, Аристотель отправился в добровольное изгнание. Македонские войска один за другим захватывали греческие города, и в Афинах усиливались антимакедонские настроения. Происхождение Аристотеля стало для него обузой.
Аристотель покинул Афины и отправился в греческий город Ассос, расположенный к северу от Милета. В конечном итоге, по совету Теофраста, с которым Аристотель дружил со времен обучения в академии Платона, он поселился на острове Лесбос в Эгейском море. Теофраст был родом с Лесбоса, а его настоящее имя – Тиртамус. За красноречие Аристотель наградил его прозвищем Теофраст, что означает «говорящий как бог», под которым он и вошел в историю. Подобно Аристотелю, Теофраст обладал разносторонними интересами, но основное время проводил за изучением природы, главным образом растений. Он написал на эту тему две важные книги: «История растений» и «Причины растений». Теофраст широко известен как величайший античный знаток растительного мира.
Аристотель в гораздо большей степени интересовался миром животных. Лесбос изобиловал самыми разнообразными животными, развивавшимися обособленно от обитателей других участков суши, и, по-видимому, был для Аристотеля примерно тем же, чем Галапагосские острова для Чарльза Дарвина, – изолированной экосистемой с идеальными возможностями для изучения механизмов развития природы. Как Галапагосские острова стали для Дарвина наблюдательной базой для написания книги «О происхождении видов», так Лесбос стал источником вдохновения для создания многотомного сочинения о природе, которое обеспечило Аристотелю признание в качестве основателя биологии как науки.
Среди всех сочинений Аристотеля по предметам, впоследствии отнесенных к разряду науки (математика, геология, физика), самое серьезное влияние на потомков оказали его сочинения в области биологии. И хотя Аристотель допустил несколько серьезных ошибок (например, считал, что у женщин больше зубов, чем у мужчин), он все же был настолько талантливым наблюдателем и систематиком, что даже через 2000 лет образованные люди воспринимают его труды не как источник старомодных мыслей, а как образец тончайшей человеческой мудрости всех времен вплоть до эпохи Возрождения. Вот уже 2000 лет европейцы относятся к его трудам с тем же чувством, что и к колоссальным древнеримским постройкам, – с изумлением перед утраченными знаниями, которыми мы, наследники, уже не обладаем.
Представления Аристотеля о мире животных, изложенные в «Истории животных», в какой-то степени коррелируют со сформулированной позднее идеей о «дереве жизни», в соответствии с которой длинные и последовательные пути превращений различных видов организмов привели к появлению человека. Если бы Аристотель сделал аналогичный рисунок, он был бы весьма похожим: каждый вид лишь слегка отличается от родственных видов. Аристотель, как и его учитель Платон, считал, что виды организмов, как и населенная ими Вселенная, неизменны. Природа идеальна. Аристотель, вооруженный множеством наблюдений, мог стать первым эволюционистом, однако при всем богатстве данных так и не нашел ответа, к которому пришли многие современные ему философы, особенно Лукреций и Эпикур.