Что мы думаем о машинах, которые думают: Ведущие мировые ученые об искусственном интеллекте - Джон Брокман

Джон Брокман

Что мы думаем о машинах, которые думают: Ведущие мировые ученые об искусственном интеллекте

Переводчик Максим Исаков

Редактор Александр Петров

Руководитель проекта А. Тарасова

Дизайн обложки Ю. Буга

Корректоры М. Миловидова, Е. Сметанникова

Компьютерная верстка М. Поташкин

Арт-директор Ю. Буга

Иллюстрация обложки Shutterstock.com

© Edge Foundation, Inc., 2015

All rights reserved.

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина нон-фикшн», 2017

Политехнический музей – национальный музей науки и техники, один из крупнейших научно-технических музеев мира. Миссия музея – просвещение и популяризация научных и технических знаний:

• Мы верим, что миром движут любопытство и созидание.

• Мы открываем людям прошлое, настоящее и будущее науки.

• Мы создаем территорию просвещения, свободной мысли и смелого эксперимента.

Среди просветительских проектов музея – многочисленные выставки, знаменитый Лекторий, Научные лаборатории для детей, Фестиваль актуального научного кино, а также Издательская программа, цель которой – поддержка самых качественных научно-популярных книг, отобранных экспертами музея и выпущенных в сотрудничестве с лучшими издательствами страны.

Вы держите в руках одну из этих книг.

Подробнее о музее и его проектах – на сайте www.polymus.ru

Благодарности

Я хочу сказать спасибо Питеру Хаббарду из HarperCollins и моему агенту Максу Брокману за постоянную поддержку и выразить особую благодарность – уже в который раз – Саре Липпинкотт за вдумчивое и внимательное отношение к рукописи.

Предисловие

Философские дискуссии 1980-х годов вокруг искусственного интеллекта (ИИ) – о том, могут ли компьютеры по-настоящему мыслить, обладать сознанием и т. д., – в последнее время привели к новой полемике о том, как нам относиться к тем формам искусственного интеллекта, которые, как многие утверждают, уже существуют. Эти ИИ, если они достигнут уровня сверхинтеллекта (согласно определению, которое дал Ник Бостром в одноименной книге[1], вышедшей в 2014 году), могут создать экзистенциальные риски, способные привести к тому, что Мартин Рис называет «нашим последним часом». Стивен Хокинг недавно попал на первые полосы международных изданий, когда сказал BBC, что, по его мнению, разработка полноценного искусственного интеллекта может означать конец рода человеческого.

Итак, вопрос Edge[2] – 2015: что вы думаете о машинах, которые думают?

Но подождите! Может быть, стоит задаться еще и таким вопросом: о чем станут думать эти машины? Захотят ли они иметь гражданские права? Будут ли обладать сознанием? Какое правительство ИИ избрали бы для нас? Какое собственное общество сформировали бы? Или их собственное общество будет и нашим обществом тоже? Станем ли мы и мыслящие машины включать друг друга в соответствующие круги эмпатии?

Многие авторы Edge хорошо знакомы с передовыми исследованиями в области искусственного интеллекта, не важно, сами ли они проводят эксперименты или занимаются популяризацией науки. ИИ стал первой и центральной темой наших бесед с Памелой Маккордак и Айзеком Азимовым, когда мы впервые встретились в 1980 году. И такие дискуссии не стихают до сих пор, о чем свидетельствует, в частности, прошедшее недавно мероприятие Edge под названием «Миф об ИИ» – разговор с пионером виртуальной реальности Джароном Ланье, который представил собственную интерпретацию заблуждений и страхов, связанных с восприятием компьютеров как людей, и собрал множество комментариев пользователей, в том числе довольно провокационных.

ИИ становится все реальнее? Вступили ли мы в новую эру разумных машин? Пришла пора повзрослеть и задуматься. В этом году авторы Edge (а их почти 200 человек!) – люди вполне зрелые, избегающие упоминания всяческой научной фантастики в литературе и кино, такой как «Создатель звезд», «Запретная планета», «Колосс: Проект Форбина», «Бегущий по лезвию», «2001», «Она», «Матрица» и прочие борги[3]. Прошло 80 лет с тех пор, как Тьюринг описал свою универсальную машину, и надо уже воздать должное ему и другим первопроходцам в области исследования ИИ и отпустить их на заслуженный отдых. Историю этого предмета мы знаем – можете посмотреть, к примеру, книгу Джорджа Дайсона «Собор Тьюринга» (Turing's Cathedral). Но что происходит сейчас?

Так что давайте вернемся к вопросу Edge – 2015: что вы думаете о машинах, которые думают?

Самосознание человеческого уровня у искусственного интеллекта

Предположим, что нам удалось обзавестись машиной, обладающей разумом человеческого уровня, – иначе говоря, способной сравниться с человеком в любой (или почти любой) сфере интеллектуальной деятельности, а впоследствии и превзойти его. Обязательно ли такая машина будет обладать сознанием? Это важный вопрос, поскольку утвердительный ответ означает, что нам надо остановиться и подумать. Как нам вести себя с такой вещью, если мы ее создадим? Способна ли она испытывать горе или радость? Достойна ли она обладать теми же правами, что и человек? Надо ли нам вообще приводить в этот мир сознающие себя машины?

Будет ли искуственный интеллект, сравнимый по уровню с человеческим, неизбежно обладать самосознанием? Это сложный вопрос. Одна из причин – тот факт, что сознание человека и других животных обладает множеством особенностей. Все мыслящие существа демонстрируют целеустремленность. Все они в большей или меньшей степени сознают мир, в котором живут, и содержащиеся в нем предметы. Все животные в известной мере проявляют когнитивную интеграцию, то есть могут концентрировать свои психические ресурсы – восприятие, воспоминания и навыки – на том, чтобы воздействовать на происходящее в нужный момент, стремясь реализовать собственные намерения. В этом смысле любое животное демонстрирует целостность, индивидуальность. Некоторые из них, в том числе и люди, также сознают сами себя: свое тело и течение мыслей. Наконец, большинство животных, а возможно, и все испытывают страдания, а некоторые способны сопереживать страданиям других.

У здоровых людей все эти свойства образуют единый комплекс. Но у искусственного интеллекта они в принципе могут существовать по отдельности. Следовательно, нам нужно уточнить вопрос. Какие особенности, которые мы ассоциируем с сознанием у людей (если таковые вообще существуют), станут необходимым дополнением к интеллекту человеческого уровня? Каждый из вышеперечисленных признаков (а перечень этот, конечно, не исчерпывающий) заслуживает отдельного пространного описания. Так что позвольте остановиться всего на двух из них, а именно: на осознании мира и на способности испытывать страдание. Я уверен, что способность сознавать окружающий мир – это действительно необходимое свойство интеллекта человеческого уровня.

Определенно, ничто не может обладать мышлением, сравнимым с нашим, если у него нет языка, – а главное назначение человеческого языка состоит в том, чтобы говорить о мире. В этом смысле интеллект тесно связан с тем, что философы называют интенциональностью. Кроме того, язык – социальный феномен, и основное его назначение в группе людей состоит в том, чтобы говорить о вещах, которые все они могут воспринимать сейчас (например: этот инструмент или тот кусок дерева), или воспринимали ранее (виденный вчера кусок дерева), или в принципе способны воспринять (кусок дерева, который мы, возможно, увидим завтра). Короче, язык основан на осознании мира. Для обладающего телом существа или робота оно будет проявляться через взаимодействия с окружением (обход препятствий, подбор предметов и т. д.). Но мы могли бы расширить понятие, включив в него распределенный, лишенный физического тела искусственный интеллект, оснащенный сенсорами.

Чтобы с уверенностью называться одним из вариантов самосознания, такой вид осознания мира, вероятно, также должен сопровождаться очевидной целеустремленностью и некоторой когнитивной интеграцией. Потому, скорее всего, три перечисленных свойства окажутся единым целым даже у ИИ. Но давайте на мгновение отвлечемся от этого вопроса и вернемся к способности испытывать страдание или радость. В отличие от осознания мира, нет очевидных причин полагать, что искусственный интеллект человеческого уровня должен обладать этим качеством, даже при том, что у людей он тесно связан с самосознанием. Легко представить машину, которая, не испытывая чувств или эмоций, выполняет любые интеллектуальные задачи. У нее не будет самосознания, которое имеет решающее значение, когда речь идет о предоставлении прав. Как отмечал Иеремия Бентам, если мы размышляем над проблемой норм обращения с животными, вопрос состоит не в том, могут ли они мыслить, а в том, могут ли они страдать.

Нет такого предположения, что «простая» машина никогда не сможет испытывать страдания или радость, – но в данном вопросе кое-что связано с биологией. Идея, скорее, заключается в том, что способность страдать или радоваться может быть отделена от психологических особенностей, взаимосвязанных в человеческом сознании. Давайте внимательнее рассмотрим это условное разделение. Я уже говорил, что осознание мира может идти рука об руку с явной целеустремленностью. У животных осознание мира, того, что он способен дать во благо или во вред (в терминах Джеймса Джерома Гибсона), служит удовлетворению их потребностей. Животное демонстрирует понимание того, что хищник удаляется от него или же что потенциальная жертва приближается. В контексте целей и потребностей поведение животного целесообразно. Если ему что-то помешает, если цели его окажутся недостигнутыми, а потребности – неудовлетворенными, это будет основанием для того, чтобы испытывать страдания.

А что насчет искусственного интеллекта, сравнимого с человеческим? Не возникнет ли у такого ИИ комплексного набора целей? Не получится ли при некотором стечении обстоятельств, что попытки достичь этих целей каждый раз будут оказываться неудачными? Уместно ли в таком случае сказать, что ИИ испытывает страдания, даже если учесть, что особенности строения делают его невосприимчивым к боли или неприятным физическим ощущениям, известным людям?

И вот тут наше воображение и интуиция отказываются идти дальше. Подозреваю, что ответа на этот вопрос мы не найдем, пока не окажемся лицом к лицу с реальным явлением. Только тогда, когда сложный искусственный интеллект станет привычной частью жизни, наша языковая игра окажется приспособленной к подобным чужеродным для нас сущностям. И не исключено, что тогда уже окажется слишком поздно решать, стоило ли вообще производить эти сущности на свет. К добру или к худу, они уже будут здесь.

Мыслить – не значит подчинять

По меткому выражению Томаса Гоббса, рассуждение есть не что иное, как исчисление, и это одна из величайших идей во всей истории человечества. Представление о том, что разумность может достигаться в результате физического процесса вычисления, было высказано в XX веке в работах Алана Тьюринга (который утверждал, что простейшие машины могут выполнять любые вычислимые функции) и реализовано в моделях Дональда Хебба, Уоррена Мак-Каллока и Уолтера Питтса и их последователей, продемонстрировавших, что сети упрощенных нейронов добиваются сопоставимых с человеческими результатов. Познавательные способности мозга можно описать количественно. Грубо говоря (и пусть нас за это критикуют), убеждения – вид информации, мышление – вид вычисления, а мотивация – вид обратной связи и контроля.

Это концепция великолепна, и вот почему. Во-первых, она дополняет естественнонаучное понимание Вселенной, изгоняя из машины оккультистских духов, призраков и душу. Как Дарвин дал возможность вдумчивому наблюдателю за миром природы обходиться без креационизма, так Тьюринг и другие позволили наблюдающему за миром мышления избавиться от спиритуализма.

Во-вторых, вычислительная теория разума открывает двери для искусственного интеллекта, то есть для машин, которые мыслят. Рукотворное вычислительное устройство может, в принципе, заменить человеческий разум и превзойти его в силе. Из этого вовсе не следует, что такое непременно произойдет на практике, поскольку в обозримой перспективе вряд ли возникнет надежная технологическая база и экономическая потребность для того, чтобы осуществить нечто подобное. Как изобретение автомобиля не было попыткой создать точную копию лошади, так и разработка окупающихся систем искусственного интеллекта не означает создание чего-то подобного Homo sapiens. Устройству, которое создано, чтобы управлять автомобилем или прогнозировать развитие эпидемии, не обязательно уметь привлекать полового партнера или избегать несвежего мяса.

Тем не менее предпринимаемые в последнее время крошечные шаги к более разумным машинам вновь пробудили у многих страх того, что знание нас погубит. Мое личное мнение таково: боязнь того, что машины могут вдруг обезуметь, есть не что иное, как напрасная трата эмоциональных сил – такой сценарий ближе к «проблеме 2000 года», чем к Манхэттенскому проекту.

Прежде всего, у нас достаточно времени для того, чтобы все предусмотреть. От искусственного интеллекта, сравнимого с человеческим, нас все еще отделяют от 15 до 25 лет, а многие из недавних широко разрекламированных прорывов в этой области на деле оказались довольно поверхностными. В прошлом «эксперты» со смехом отвергали возможность быстрого технического прогресса – а он взял да и случился. «Эксперты» также вещали (местами даже с паникой в голосе) о неминуемых научно-технических достижениях, которые так и не произошли: об автомобилях с атомными двигателями, о подводных городах, о колониях на Марсе, о «проектируемых» детях и о хранилищах с зомби, обеспечивающими людей запасными органами.

Кроме того, странно было бы думать, что робототехники не станут заботиться о мерах безопасности, улучшая системы искусственного интеллекта. Для этого не понадобятся занудные «законы робототехники» или какая-нибудь новая моральная философия, достаточно будет здравого смысла – того же, которым люди руководствовались, разрабатывая кухонные комбайны, циркулярные пилы, обогреватели и автомобили. Бояться того, что системы ИИ станут чрезвычайно искусными в выполнении своей конкретной задачи (например, в распределении энергии) и в результате станут самовольно пренебрегать другими задачами (например, безопасностью людей), – значит предполагать, что мы будем создавать машины быстрее, чем разрабатывать соответствующие меры безопасности. В действительности же прогресс в области искусственного интеллекта, несмотря на всю шумиху вокруг него, довольно скромен, и пройдет еще много времени, прежде чем будут достигнуты сколько-нибудь значительные успехи, причем на каждом из предстоящих этапов работы люди будут держать отвертки наготове.