Эти сведения отсутствуют также и в другой главной группе южных источников – персидских исторических описаниях. Золотоордынско-египетский альянс на протяжении десятилетий был направлен против монголов в Иране. Военные столкновения, которые постоянно происходили между двумя монгольскими государствами, не могли не отразиться на направленности персидских документов того времени. То же самое следует учитывать и в отношении византийских источников. И те и другие приукрашивали действительный ход событий в угоду той или иной стороны. В частности, это хорошо просматривается при изучении донесений о битве между монголами в 1262 году[17]. Египетские доклады основывались на данных Золотой Орды, а персидские – на сведениях, полученных от иранских монголов. Из-за отсутствия соответствующих сведений в более поздних египетских источниках в дальнейшем такое сравнение проводить стало невозможно. Поэтому вполне вероятно, что исторические события, касающиеся битв на Кавказе, при появлении возможности провести сравнительный анализ первоисточников могут предстать в совсем ином свете.
И если, исходя из этого, не брать подробности, изложенные в персидских источниках, на полную веру, то можно прийти к подлинному пониманию конечных результатов: персидским историкам не требовалось утаивать безрезультативность борьбы монголов Золотой Орды за господство на Кавказе.
Отдельные стороны жизни монголов хорошо описываются в грузинских источниках. Но ни в них, ни в персидских документах не содержится целостной картины политики Золотой Орды. Попытку дать характеристику тогдашнего развития Орды делает только Кашани, и то в связи с описанием политического положения соседних с Персией государств во времена конца правления хана Олджайту, возглавлявшего монгольский режим в Персии с 1304 по 1316 год, когда дипломатические отношения Золотой Орды с ближневосточными странами разрываются. Поэтому в труде Кашани сведений о Кыпчаке[18] практически не содержится.
Можно было ожидать, что русские, находившиеся непосредственно под владычеством татар, создали закрытые труды с отчетами о государственном образовании, от воли которого зависело их собственное государственное развитие. Но при детальном рассмотрении чрезвычайно разнообразных исторических преданий подтвердить этого не удается.
Русские летописи во многом основываются друг на друге и в вопросах, касающихся их собственных взаимоотношений, являются предвзятыми. Это не более чем приукрашенные хроники. В них содержится только хронология отдельных событий и фактов, и нет даже намека на попытку сделать какие-либо обобщения, не говоря уже о прагматических выводах. Летописцы не отражали также культурную сторону жизни монголов. Их отношение к татарам носит ярко выраженный отрицательный характер, что находит еще более яркое отражение в других письменных свидетельствах. Поэтому в данном труде их свидетельства оставлены без внимания.
Что касается литовских, польских и венгерских хроник, то в них содержатся только сведения о грабительских набегах татар на соответствующие территории. По своему содержанию они напоминают русские летописи. Эти источники также не нашли отражения в данном исследовании.
В XV веке летописцы вышеназванных стран стали все больше и больше отходить от традиционного изложения документов. За исключением переписки московских и литовских великих князей с ханами Золотой Орды, в них содержатся письменные свидетельства посланий, которыми обменивались друг с другом соседи Золотой Орды, и поэтому мало касаются кочевников. Когда великий литовский князь, польский король или гроссмейстер германского рыцарского ордена сообщали друг другу об обстановке на границах своих владений, они, естественно, стремились изложить ее с выгодой для себя. Что касается собственных побед, то они слегка преувеличивались, а поражения охотно преуменьшались. Конечно, в силу наличия большого числа различных источников сообщения об описываемых в них событиях можно легко скорректировать. Однако и в этом случае они не могут служить для ответственного историка документами, которым следует доверять.
Таким образом, данное историческое исследование не является состыкованными друг с другом описаниями, а представляет собой попытку сложить в единое целое отдельные фрагменты наподобие того, как это делают художники, создавая целостную картину из отдельных кусочков мозаики. И чем большее число источников находится в распоряжении исследователя, тем четче будет изображение или образ.
В будущем историкам остается сложить отдельные подробности в единое органичное целое, в последовательность связанных между собой и взаимообусловленных, но пока еще разрозненных исторических событий. Истинную подоплеку татарской политики позволит вскрыть только точная интерпретация исторических сообщений и охват на большом промежутке времени общего положения в Восточной Европе, Ближнем Востоке и Восточном Средиземноморье. В этом отношении европейская историческая наука сделала уже значительный шаг.
Здесь прежде всего следует сказать о польской историографии, которая при освещении прошлого своего государства не оставила без внимания вопросы развития Золотой Орды, правда, только в XIV и XV столетиях, но не раньше. Разумеется, при этом она исходила из национального видения польского прошлого, что иногда приводило к рассмотрению фактов с сугубо польской точки зрения. А это не всегда соответствовало подлинному историческому развитию. Поэтому при всем уважении к польской исторической науке ее новаторский подход требует критической перепроверки.
Попытка создать из простых фактов с учетом причин и следствий целостную историческую картину, конечно, сопряжена с большими трудностями. В дальнейшем во время отображения исторических событий в ходе их развития отдельные сведения могут быть рассмотрены под другим углом. Но несмотря на такую возможность в будущем, данный материал с его фактурой и обобщениями не может не учитываться историками. Только при таком подходе история действительно станет учителем настоящего, и только исходя из этих предпосылок изучение прошлого вообще имеет смысл.
ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ
Бату[19]
С древнейших времен огромный степной пояс, протянувшийся от Восточной Европы вплоть до Тихого океана и простирающийся на севере по двум частям света, являлся родиной кочевых народов. Только великому гению было по силам объединить эти заселенные кочевниками области в одно целое. Первым, кому удалось это сделать, не считая эпизода с Аттилой[20], стал Чингисхан. Его деяние, без сомнения, является величайшим в истории. Несмотря на мизерные связи, существовавшие между народами, заселявшими степи, он смог подчинить их своему скипетру. Бескрайние просторы степей позволили ему самому и его генералам постоянно расширять границы своей империи.
Но монгольская империя не ограничилась территориями степей. В двух местах, в Китае и Персии, она охватила области с древней культурой. Величайшим подвигом двух этих государств явилось то, что, несмотря на ужасающие опустошения, которые несло с собой вторжение монголов, они смогли найти в себе силы сохранить национальную самобытность и даже подвигнуть к этому своих завоевателей. В результате им удалось сберечь цельность своей культуры.
Наряду с Китаем и Персией, основанными до Чингисхана, но приобретшими в результате его завоевательной политики определенные черты, возникли два новых государственных образования. Эти новые государства представляли собой единую территорию, управляемую из одного центра, хотя это и кажется невозможным. Они не были сконцентрированы в высококультурных областях и развивались в степных районах, что дало им возможность сохранить старые монгольские нравы и обычаи. Это Трансоксания[21] (Чагатай[22]) и Кыпчак, или империя Золотой Орды.
Значение Трансоксании, особенно во времена Тимура[23], лежит в основном в военной области. Но что касается Золотой Орды, то ее значимость заключается в далеко идущем культурном воздействии. Конечно, здесь речь идет не о ее собственных достижениях в культурно-созидательном плане, а прежде всего о том, что она развернула культурную жизнь великого русского народа и его государства в новое, весьма своеобразное русло.
Для развития Восточной Европы нашествие монголов имеет такое же решающее воздействие, как и для областей Передней Азии, оказавшихся под их владычеством. В XI и XII столетиях казалось, что раскол в христианстве не обязательно должен привести к раздвоению европейской культуры. Однако владычество татар на Руси и расширение Османской империи в сторону Малой Азии[24] и Балкан[25] настолько сильно подорвали существовавшие связи между Востоком и Западом, что имевшийся с античных времен раскол в греческой и латинской культуре вылился в разделение всей Европы на долгие времена.
Для справки: под татарами следует понимать народ, состоявший из монголов и тюрков, продвинувшийся при Чингисхане на Запад, смешавшийся с проживавшими там тюркоязычными и финно-угорскими народами и образовавший новую тюркоговорящую общность. В этом плане, согласно русской модели, данное название применимо к проживающим сегодня на территории России тюркам[26]. Татарами называет себя и народ, столица которого расположена в Казани. Верхние слои его сначала составляли монголы. Это название применяют и к монгольским завоевателям как Персии, так и Трансоксании.
Основание государства Золотой Орды в Кыпчакских степях[27], как издавна назывались на Востоке территории, лежащие к северу и северо-востоку от Черного моря, целиком и полностью относится к общей концепции создания империи Чингисхана, который, разругавшись с правителем Ирана Хорезмшахом Мухаммадом II ибн Текешом, отдал приказ провести первое вторжение в эту область в качестве разведки. Перед лицом сражений со степными народами на севере своей империи и в связи с напряженными отношениями с монголами Мухаммад всячески укреплял связи с населением Кыпчака, которое его поддерживало.
Чингисхан не оставил это безнаказанным. Такое всегда было в практике ведения войны монголами. Он отдал приказ своим полководцам Субэдэ и Джэбэ вторгнуться в степные пространства на Волге и наказать население Кыпчака за поддержку его противника. Одновременно это служило еще одной цели – закрепить свои завоевания на Кавказе.
Во второй половине 1222 года Субэдэ двинулся по северному краю Кавказского хребта на Дербент. Он быстро покорил аланов[28] (Осетию) и выступил против куманов (половцев, Кыпчак), которых ему, учитывая их принадлежность к тюркам, удалось склонить на свою сторону. Половцы стали составлять большую часть его солдат. Субэдэ легко одержал победу, которая предоставила ему возможность 17 января 1223 года захватить богатый торговый город Сугдею[29] в Крыму.
С подавлением куманов военный поход Субэдэ мог бы на этом и закончиться, если бы вождь куманов Котян не обратился с просьбой о помощи к своему зятю, Галицкому князю Мстиславу Мстиславовичу Удалому, и другим русским князьям и не предупредил бы об угрожающей им опасности. Поэтому монгольские полководцы потребовали покорности и от русских. Русские вероломно убили иностранных послов, чем неизбежно вызвали на себя татарский поход возмездия.
Конечно, русские князья иногда и раньше терпели поражения от жителей Степи, а иногда и отражали натиск тамошних народов. Но до серьезной угрозы Русскому государству, в частности с Кавказа, дело еще никогда не доходило. Кто мог при этих обстоятельствах обвинить русских князей в том, что они занялись подготовкой к отражению военной угрозы без особой осторожности? В таких случаях, как и раньше, большинство князей объединялось для обороны. При этом великий князь Владимирский выставлял вспомогательный отряд.
Добившись первого небольшого успеха у Половского кургана при переходе через Днепр, отдельные русские князья впали в распри, которые существенно ослабили боевую мощь всего войска. В этом состоянии, скорее всего в пятницу, 16 июня 1223 года (дата битвы указана приблизительно из-за разночтения в источниках), русские вступили в решающее сражение на Калке (теперь Калеца), притоке впадающей у Таганрога в Азовское море реки Кальмиус. Русская армия была полностью разбита, многие князья попали в плен и были казнены.
Монголы довольствовались этим успехом, достигнув цели наказания союзников Хорезмшаха и их помощников. Субэдэ продвинулся до Новгорода Святопольского и после карательного похода повернул в страну волжских булгар, а затем назад, к основному войску Чингисхана.
Такое поведение захватчиков, казалось, подтвердило практику, которая сложилась у русских с народами степи. Русь не подверглась никакой значительной угрозе. В результате какая-либо подготовка к будущему крупномасштабному нападению не проводилась. Распри князей продолжались, словно ничего и не произошло, а упоминание о татарах на годы исчезает из русских летописей. Похоже, что только один князь сделал серьезные выводы из происшедшего. Всеволод Мстиславович Смоленский[30] (он же правитель Герцике[31] в Ливании) вступил в контакт с немцами из Риги, а вместе с тем и с Западом, чтобы обратить их внимание на монгольскую опасность.
Тем временем в Средней Азии было принято решение о дальнейшей судьбе государств на Волге. Поскольку они находились в наибольшем отдалении от центра его империи, Чингисхан, действуя согласно монгольскому закону о наследовании, отписал их своему старшему сыну Джучи. Но он так и не успел вступить в наследство, поскольку в начале 1227 года за несколько месяцев до смерти своего отца умер[32]. Государство досталось потомкам Чингисхана, среди которых особо выделялся его внук Бату (по-русски Батый).
На имперском собрании 1229 года новый великий хан Угэдей поручил Субэдэ организовать новый поход против куманов, волжских булгар и торгового города Саксин[33]. Судя по всему, среди куманов произошел раскол, который облегчал монгольское вторжение. Субэдэ одержал победу на реке Урал (Яик) и в нарушение традиций нанес побежденным чрезмерные потери. Поэтому они, так же как и жители Саксина, убежали к волжским булгарам. Но монголы опять не стали развивать свой успех.
Известие о поражении монголов в походе против византийского императора, о котором упоминает лишь Бар Хебреус, явно является вымыслом, так как восточноримские источники не могли замолчать столь важный успех своего владыки. Скорее всего, речь шла о незначительном наступлении против малоазиатских сельджуков[34], так как в это время проходил римско-сельджукский поход против Крыма, который спровоцировал монголов на нанесение контрудара. Однако хронологически точно это утверждать нельзя.
Но и после того монголы так и не установили окончательное владычество над Кыпчаком. Для этого потребовались новые, невиданные до того времени, усилия. Имперское собрание 1236 года предоставило принцу Бату огромное войско, командование над которым он уже сам установил. Ему были подчинены многочисленные родственники, в том числе и будущий великий хан Мунке[35]. Даже сам Угэдей подумывал вначале принять участие в этом походе. На этот раз вторжение планировалось осуществить не только в Кыпчак и на Русь. Монголы задумали подчинить своему владычеству всю Европу и в качестве подготовки этого захватить Польшу и Венгрию.