Кончина Гуюка положила конец приближающейся гражданской войне. Но Бату, для того чтобы исключить возможность повторения подобной угрозы, решил задержаться в Адакмаке и оказать влияние на предстоящие выборы великого хана, что ему полностью удалось. Поскольку он отклонил выдвижение своей кандидатуры как «старшего» в доме Чингисидов, сославшись на возраст, Бату, обойдя наследников Угэдея, несмотря на различные возражения, настоял на том, чтобы на трон избрали его давнего друга и соратника по битвам с русскими старшего сына Толуя Монке. Толуй являлся младшим сыном Чингисхана. Таким образом, одобрение политики Золотой Орды со стороны империи было обеспечено.
С тех пор главное внимание Бату сосредоточилось на юге его государства. Монголы вторглись на Кавказ еще во времена Чингисхана и в период с 1236 по 1244 год подчинили себе страну римских сельджуков в Малой Азии. В этих битвах Бату лично принимал активное участие. Одновременно татары вмешались в столкновения жителей Алеппо с тюрками Малой Азии, обеспечив тем самым тюркам победу. Бату воспринимали как подлинного монгольского повелителя Анатолии[64]. С этим мнением считался и султан Рума[65] Гийас ал-Дин Кай Хусрав II, который отправил трех посланников не только к великому хану, но и к Бату, приняв от того ответную делегацию. Правитель Кыпчака вмешивался даже в непосредственные вопросы юрисдикции сельджуков Рума.
Таким образом, Малая Азия считалась кыпчакской зоной влияния. Естественно, что то же самое относилось и к Кавказу, который служил сухопутным мостом, связывающим Кыпчак и Анатолию, и являлся естественным южным оплотом волжских областей. До тех пор, пока Персия не была покорена окончательно, вся монгольская империя имела доступ к завоеванным территориям Малой Азии только через Кыпчак. Монгольские наместники на Кавказе чувствовали свою зависимость от Бату. Поэтому отправка туда в 1247 году великим ханом Гуюком нового сатрапа по имени Ильчигэдэй служила не чем иным, как попыткой доставить Бату дополнительные трудности в преддверии возникшей угрозы военного столкновения с ним.
С целью противодействия этим попыткам и для усиления своего влияния на Кавказе правитель Кыпчака решил наладить связи с царицей Грузии Русудан с явным намерением сочетаться с ней браком. Русудан, которая получала подобные предложения от монгольских наместников на Кавказе, оказалась в очень затруднительном положении и в конце концов отравилась, чтобы не служить причиной проникновения захватчиков в Грузию. Грузинский трон унаследовал ее сын Давид V, проживавший до того времени при дворе Бату в качестве заложника. Вместе с ним править стал его двоюродный брат Давид IV[66]. Двоевластие должно было ослабить силы сопротивления татарам храброго грузинского народа.
Для обеспечения своего влияния на Грузию хан, заручившись поддержкой монгольских наместников на Кавказе, стал налаживать связи с багдадским халифом. Подробности их переговоров неизвестны. Нет ничего удивительного в том, что, видя силу Бату, к Золотой Орде обратился царь христианского государства Малой Армении (Киликии) Хетум I[67], с тем чтобы правящий в Орде хан, пользуясь своей дружбой с Монке, выступил в качестве посредника и помог заключить мирное соглашение. Оно было подписано во время поездки царя в Каракорум и в последующие десятилетия сыграло важную роль в истории этой страны.
Только после обеспечения безопасности своей империи на юге Бату вновь обратил внимание на север и запад. На Руси в 1252 году великий князь Андрей Ярославич[68] был разбит под Переяславлем и после этого бежал в Псков. Великокняжеский престол занял Александр Невский, подтвердивший свою верность владыкам его родины во время очередной поездки к хану. После этого зимой 1254/55 года началась первая выплата обязательств по налогам, введенных Монке после его избрания великим ханом. В 1254 году татары вновь совершили набег на Венгрию.
Хан Бату, заложив основы империи Золотой Орды, в 1255 году умер в основанной им столице Сарае. Его портрет, описываемый татарами, диаметрально отличается от русского. Русским Бату казался наказанием, ниспосланным Богом, и ужасным тираном, а об оценке хана его соплеменниками можно судить по прозвищу, которое они ему дали – «хороший хан».
Современный наблюдатель увидел бы в основании нового кыпчакского государственного образования величайшее достижение, тем более что здесь при его строительстве монголы привлекли местные силы в гораздо меньшей степени, чем в Иране или Китае. Огромное влияние его творения находят свое отражение в татарской народной молве XVI столетия, где Бату изображается как героический чудотворец.
На мусульманский окружающий мир и его будущие поколения неизгладимое влияние оказал младший брат Бату Берке[69], который длительное время формировал межгосударственную политику нового государственного образования. Поэтому в мусульманских источниках Кыпчак больше называется как «улус Берке». Такая оценка основана в основном на том, что Берке первым из монгольских правителей принял ислам. Однако свершения обоих ханов в государственно-политической и военной области имеют одинаковое значение.
Берке
Правление Берке началось примерно через год после смерти Бату. В этот промежуток империей Золотой Орды управлял сын хана Бату Сартак[70], который, как свидетельствуют армянские источники, направляясь через год в Каракорум для получения одобрения от Монке, умер. Согласно этому преданию, Сартак, являясь другом христиан, был отравлен своими мусульманскими дядями Берке и Беркечаром. Однако эти сведения весьма сомнительны. В любом случае Берке не являлся непосредственным выгодоприобретателем от смерти Сартака. Великий хан Монке назначил правителем юного принца Улагчи[71]. О нем известно столь мало, что невозможно даже определить его точное происхождение. Если принять версию, что Улагчи является сыном Сартака, то тогда он должен был бы быть совсем ребенком.
Более подробные сведения об обстоятельствах восшествия на престол Золотой Орды Берке, которого Монке все же назначил правителем Кыпчака, отсутствуют. Согласно египетским источникам супруга Тогана, брата Сартака, Боракшин захотела, чтобы власть в империи после смерти Сартака досталась ее сыну Туданменгу. Однако Берке отклонил ее план, не поддержали его и другие ханы и темники. Тогда она сбежала к Хулагу, будущему монгольскому правителю Персии, чтобы сподвигнуть его к оккупации Кыпчака. Конечно, такая попытка склонить хана к походу на волжские степи не являлась умным шагом, поскольку Хулагу намеревался завоевать Багдад. Одно это ставит такую информацию, о которой обычно хорошо информированные персидские писатели ничего не знают, под большое сомнение. Известно только, что Боракшин попала в руки правителей Золотой Орды и была казнена.
В первую половину правления Берке обстоятельства вынуждали его обращать внимание на север. В 1254–1255 годах Даниил Галицкий вместе со своим сыном Львом организовали нападение на татарского сборщика налогов, что вызвало организацию похода-возмездия во главе с монгольским наместником в Западной Украине Курумиши (в русских летописях – Куремса) на Кременец. Ответный удар удался только в 1258–1259 годах. Эмиры[72] Бурундай и Ногай двинулись через Холм (по-польски Хелм) и Люблин на Вислу, где они повернули на юг и стали наступать через город Завихост на Сандомир. На этот раз монголы избрали иной путь, чем в 1241 году, но опять же не стали переправляться через широкую реку, а прошли вдоль нее.
От Сандомира вдоль Вислы они двинулись на Краков. Брату Даниила Галицкого Василько пришлось срочно созывать войско и идти вслед за монголами. Опасность нового вооруженного вторжения в Центральную Европу серьезно возросла. Папа Александр IV, который еще ранее (3 января 1256 года) сделал краковскому главе финансовые послабления, чтобы тот смог завершить вооружение города, в проповеди, обращенной к монахам, призвал к истовому крестовому походу и попытался склонить к нему рыцарей германского ордена[73], обещав отдать им будущие завоеванные области. Папа обещал свою поддержку в борьбе с захватчиками и королю Венгрии Адальберту IV. В Кракове татары осадили только замок (Вавель), а герцог Болеслав Стыдливый[74] сбежал из Польши в Венгрию. В результате монголы опустошили страну до города Бойтен[75] в Верхней Силезии и Оппельна[76]. Полчища завоевателей ушли только через три месяца, унеся с собой богатую добычу. В отдельных местах набегам подверглись и земли Литвы.
В это время русские князья продолжали выказывать свою покорность, совершая поездки в Орду. Однако из-за нежелания платить дань периодически происходили столкновения. Так, в 1257–1258 годах Александру Невскому пришлось принимать меры в отношении посадника в Великом Новгороде Василия, своего сына, и предотвращать волнения в этом городе, который никогда не был подчинен татарам военной силой[77]. В 1262 году недалеко от Москвы, в Ростове, Владимире, Суздале и Ярославле, прошли вечевые сходы жителей против баскака[78] Кутлуга Божа (по-русски Кочубей). Вскоре после этого 14 ноября 1263 года на обратном пути из Сарая умер верный друг татар Александр Невский. В год своей смерти ему удалось учредить там ортодоксальное епископство, которое противодействовало западным миссионерам. Поскольку при дворе Ильхана[79] латинских монахов встречали со все большей радостью, то Берке из-за уже упоминавшихся напряженных отношений с правителями Персии не мог не приветствовать противодействие влиянию их друзей в Кыпчаке.
Смерть Александра Невского вызвала среди русских князей многочисленные конфликты из-за вопроса о его правопреемнике. Ханы, пользуясь этими разногласиями, только укрепляли свое владычество на Руси, присваивая титул великого князя то одному, то другому князю.
В западных же странах росла боязнь перед новым вторжением кыпчакских орд. Поэтому папа римский Урбан IV (1261–1264) в Вармие[80] и Гнезно[81], Богемии и Венгрии предпринял меры по укреплению боевого духа для возможного отпора нашествию с востока.
Такие опасения, царившие на Западе, пока были беспочвенными, поскольку у хана во второй половине его правления имелись дела куда более важные, чем относительно незначимые для его государства стычки на севере. От решения этих вопросов зависело само существование Золотой Орды. При Берке накапливавшиеся противоречия с примерно равными по силе соперниками на севере и юге Кавказа привели к открытому столкновению, которое затем постоянно имело место в последующей истории.
Непосредственной причиной столкновения явилась передача великим ханом Монке своему брату Хулагу решение вопросов захвата и управления подчиненными странами Ближнего Востока. До этого времени Кавказ находился в зависимости от Кыпчака и служил его бастионом на юге. Теперь же, согласно воле Монке, Хулагу должен был стать повелителем данного горного хребта. В этом Берке увидел угрозу для южных границ своего государств, хотя и не стал сразу же опротестовывать такое нововведение, поскольку оно исходило от великого хана. Ему оставалось только ждать подходящего случая, чтобы обрушиться на Хулагу. И такой случай вскоре представился.
Монке распорядился, чтобы Хулагу для осуществления завоеваний, кроме имевшихся в его распоряжении специальных войск, каждый улус монгольской империи выделил пятую часть своих воинов. Следуя этому указанию, хан Золотой Орды должен был передать под командование Ктоли, второго сына Орды, свое подразделение.
Хулагу предстояло воевать практически исключительно против мусульманских стран, а Берке к тому времени уже принял учение «пророка». Поэтому ему со всей очевидностью было некомфортно поддерживать наступление Хулагу на халифов в Багдаде. Уже тогда, когда Хулагу сражался с ассасинами[82] в Персии, Берке стал предпринимать шаги, чтобы помешать ему в осуществлении его мероприятия. Это не удалось: 10 февраля 1258 года воины Золотой Орды вынуждены были принять участие в штурме Багдада.
Берке не скрывал негативного отношения к дальнейшим завоеваниям своего двоюродного брата. Кроме того, дело дошло до личных разногласий, возможно из-за того, что в угоду мусульманам Берке стал вмешиваться во внутренние дела империи Хулагу, который обвинил в этом родственника Берке. Но это привело только к дальнейшим заговорам со стороны кыпчаковцев, направленных против владычества Хулагу, о которых Берке со всей очевидностью было известно. Египетские информаторы утверждают, что Берке разозлило намерение ильхана, как называли до 1295 года монгольских правителей Персии, после завоевания Багдада принять предложение Боракшин.
По этой причине недоверие ханов друг другу возрастало, и через несколько месяцев после взятия Багдада Хулагу принял меры против воинов Берке[83]. В сложившейся ситуации войска не видели иного выхода, кроме как покинуть ильхана. В связи с тем, что путь домой им был отрезан, они направились в Египет.
Случившееся можно понять только тогда, когда станет ясен расклад политических сил того времени в Средиземноморье. 3 сентября 1260 года иранские монголы в очередной битве с египетскими мамлюками потерпели сокрушительное поражение близ «источника Голиафа» (источника Айн-Джалут) в Палестине, не достигнув своей цели продвинуться в долину Нила. Сразу после сражения в Египте воцарился Аз-Захир Бейбарс I, который был и оставался непримиримым противником персидских монголов. Стоит ли удивляться, что он начал приглядываться к соседям в поисках союзников. Халифат был разрушен, малые государства в Сирии пришли в упадок, княжествами крестоносцев в Триполи и других местах управляли наместники монголов, Киликийское армянское царство заключило с татарами союз, и поэтому все они являлись природными врагами Египта.
В результате у Бейбарса оставались всего две возможности для подписания соответствующих договоров. Одна из них – это попытка вступить в переговоры с Сицилией, но ее король Манфред не был склонен к установлению дружественных отношений с мамлюками, поскольку его противники папы римские состояли в связях с ильханами. Гораздо большие перспективы Бейбарс, скорее всего, видел во второй возможности. Ведь если связи с сицилийским королем давали всего лишь небольшое тыловое прикрытие и в отдельных случаях могли только нарушить морские коммуникации, которые кюре[84] и утвержденная ими кандидатура Карла Анжуйского вместе с размещенными на Сицилии французами и рыцарями-крестоносцами установили с ильханами и Киликийским армянским царством, то соглашение султана мамлюков с Берке открывало для него непосредственный шанс нанести по ильханам удар с тыла.
Для переговоров представился желаемый повод. Берке несколько лет тому назад принял ислам, что заметно усилило его антагонизм с Хулагу. Одновременно хан Кыпчака был явно недоволен попытками посланников папы римского склонить его соплеменников к переходу в христианство. И если кюре до сих пор не оставили свои попытки, то только потому, что у них имелись общие интересы с вышеназванными друзьями из числа иль-ханов.