Как и ранее, иностранные авторы проводят прямые аналогии между советскими и царскими органами госбезопасности. Так, Ф. Найтли утверждает, что много сотрудников ЧК было набрано из бывших работников царской тайной полиции – охранки – просто из-за нехватки агентурных кадров. Чекисты, по его мнению, переняли также и методы охранки по борьбе с подрывными элементами, например[97].
Создание внешней разведки иностранные авторы связывают с потребностью большевиков противодействовать российским эмигрантским организациям. Так, Д. Ричелсон считает, что к 1920 г. Советы тревожили не немцы, а русские эмигрантские организации. Подобные организации, иногда прибегая к помощи правительств стран, давших им приют, стремились продолжить сражение с большевиками. Они обучали, экипировали и внедряли на советскую территорию отдельных индивидуумов и группы, сеявшие антисоветскую пропаганду и пытавшиеся поднять восстания и организовать стачки. В случае необходимости они прибегали к террористическим актам и саботажу, как и большевики.
По указанию Ленина Дзержинский подготовил предложение учредить специальные подразделения для осуществления актов террора против эмигрантов и рекомендовал создать боевые организации, которые будут внедряться в наиболее враждебные группы, дабы переманивать их агентов в Россию и истреблять их. Для проведения подобных операций Дзержинский учредил иностранный отдел (ИНО)[98].
В то же время начинают появляться работы западных историков, основанные на серьезном анализе значительного количества документальных источников, в которых предпринимаются попытки непредвзято рассмотреть проблемы создания и деятельности органов безопасности в единстве их кадрового обеспечения и правового регулирования, разведывательной и контрразведывательной работы, и конечно осуществления политического розыска, связанного с реализацией широкомасштабного государственного террора[99].
После распада СССР историки вновь образовавшихся на постсоветском пространстве суверенных государств начали писать «свою историю», в том числе обратились к истокам национальных спецслужб.
В монографии бывшего ректора Академии Службы безопасности Украины В.С. Сидака исследуются ключевые вопросы деятельности органов безопасности Украинской Народной Республики (УНР), Украинской державы гетмана П.П. Скоропадского, Западно-Украинской Народной Республики (ЗУНР) в 1917–1920 гг., а также борьба с советскими и белогвардейскими спецслужбами[100].
В ряде публицистических работ фрагментами отражены вопросы противоборства между органами безопасности ВСЮР и спецслужбами Н.И. Махно и гетмана П.П. Скоропадского[101].
Из зарубежных ученых (на момент выхода в свет статьи. – Авт.) непосредственно к белогвардейским спецслужбам обратился крымский историк В.В. Крестьянников. Он исследовал становление и совершенствование структуры деникинской и врангелевской контрразведок в Крыму, показал их формы и методы борьбы с большевистским подпольем[102].
В отечественной исторической науке первоначально сохранилась старая, прочно утвердившаяся в зарубежной историографии, тенденция рассматривать советские органы безопасности как независимый аппарат насилия и подавления инакомыслия. Авторы лишь фрагментарно касались вопросов роли и места спецслужбы в механизме государственной власти, а также некоторых направлений ее деятельности в качестве органа политического розыска. Более того, необходимый критический анализ источников нередко подменялся прямыми или косвенными заимствованиями положений из разработанных западной наукой концепций, апологетика чекистов сменилась их полной дегероизацией[103].
Важным шагом в активизации изучения истории советских спецслужб стала работа научных коллективов при подготовке материалов для комиссии политбюро ЦК КПСС по реабилитации лиц, репрессированных в 1930-е – начале 1950-х гг.[104]
Деятельность указанной комиссии стала толчком исследовательской работы по изучению особенностей реализации репрессивной политики Советского государства и роли в этом советских спецслужб. Получив более широкий доступ к архивным материалам, используя новые методологические подходы, российские историки подготовили целый ряд работ, в которых достаточно полно и объективно анализируются взаимосвязи между правящей коммунистической партией как организатором репрессивной политики и органами безопасности – исполнителями (а порой и инициаторами) акций по репрессированию граждан, депортации целых социальных и национальных групп населения и т. п.[105]
По мнению исследователя С.А. Павлюченкова: «Красный террор периода Гражданской войны – явление многогранное и не поддается однозначной характеристике. Террор использовался большевиками как орудие борьбы с контрреволюцией, как средство против коррупции и злоупотреблений в собственном аппарате, как метод выколачивания из крестьян продовольствия и денежных налогов, как метод комплектования Красной армии… Динамика революционного движения, не достигающая своей цели, всегда неотвратимо приводит к репрессиям и террору как к последнему средству, вне зависимости от того, какими бы благородными и гуманными лозунгами ни питалось это движение в самом своем начале… Но большевизм внес в террор новое содержание, вознес на качественно новую ступень. Главная особенность красного террора – это то, что он одновременно служил и орудием борьбы, и инструментом социального преобразования общества»[106].
Красный террор, по мнению исследователя А.И. Степанова, «трансформировался в строго централизованную, целенаправленную и весьма эффективную систему наблюдения, фильтрации, устрашения, подавления и уничтожения всех потенциальных, скрытых и явных противников большевистского режима»[107]. Имея, с точки зрения А.И. Степанова, всесословно-классовый характер, белый террор вместо консолидации Белого движения и устрашения его противников вел к обратному результату – озлоблению населения и разложению белых. А привлечение к нему военно-силовых структур, столь нужных на фронте, при наличии весьма слабых карательно-репрессивных органов, придавало ему неуправляемый характер[108].
Историк А.Л. Литвин пришел к выводу, что «в 1918 г. в России возник государственный террор в виде внесудебных расстрелов и концлагерей. В этом преуспели и красные, и белые. Тогда насилие стало массовым, а личность начала низводиться до уровня материала, необходимого для социального экспериментирования». Отмечая различную специфику происхождения красного и белого террора, он считает, что именно нравственно и тот и другой были одинаково жестоки и античеловечны[109].
В.Г. Бортневский отмечает: «Споры о красном и белом терроре часто напоминают бесконечный обмен ударами: яркими фактами зверств и истязаний, цифрами казненных в конкретном месте и в конкретное время и т. п. И этот “бой” может длиться бесконечно, поскольку “защитники” как красного, так и белого террора всегда в запасе будут иметь новые “аргументы”. Он справедливо указал на необходимость комплексного исследования идеологии, политики и практики террора, выявления роли и места карательного аппарата в политической системе лагеря революции и контрреволюции. «Красный и белый террор гражданской войны… Есть ли у нас нравственные основания говорить о правомерности первого или второго, или большей или меньшей мягкости, целесообразности и т. п.? Ведь речь идет о тяжелейшей трагедии народной!»[110]
Со временем круг проблематики отечественной историографии существенно расширился. Все большее внимание уделяется разработке вопросов правового регулирования оперативной работы органов госбезопасности, которая ранее не находила должного отражения в научных трудах[111]. Авторы, подробно исследуя развитие и ужесточение уголовного законодательства, раскрывают проблемы нормативного правового обеспечения оперативно-разыскной деятельности органов госбезопасности.
Существенный прорыв был сделан в изучении разведывательной деятельности органов госбезопасности (в том числе внешней разведки ВЧК), что было связано с качественным приростом источниковой базы. Рассекречивались и вводились в научный оборот документы, хранившиеся ранее в архивах СВР и ФСБ России, стали доступными зарубежные издания по этой теме. В результате в увидевших свет книгах российские авторы предприняли попытку осветить ранее неизвестные сюжеты, переосмыслить уже опубликованные факты и отдельные персоналии[112].
В начале 1990-х гг. в России начали публиковаться хорошо известные за рубежом мемуары советских перебежчиков и лиц, имевших непосредственное отношение к советской разведке[113]. Иностранные авторы также не остались в стороне и обогатили историографию довольно интересными, но не всегда содержательными работами[114]. Например, в 1992 г. английский писатель К. Эндрю и бывший сотрудник внешней разведки, изменивший Родине, О. Гордиевский издали книгу об истории внешнеполитических операций ВЧК – КГБ[115]. На основе большого фактического материала в работе описаны организация и структура органов внешней разведки заявленного периода, формы и методы оперативной работы, названы штатные сотрудники разведки, резиденты в разных странах, большое количество агентов, раскрыты отдельные разведывательные операции. Однако деятельность внешней разведки ВЧК изложена в книге довольно поверхностно и схематично. Кроме этого в работе содержится большое количество фактических ошибок, неточностей и т. п.
Российские исследователи внесли существенно больший вклад в развитие историографии советской внешней разведки, и, в частности, по вопросу ее организационного оформления и оперативной деятельности в годы Гражданской войны. С 1996 г. началось издание шеститомника «Очерки истории российской внешней разведки», к работе над которым были привлечены сотрудники и ветераны СВР России. В 1997 г. был издан второй том очерков, охватывающий период с 1917 по 1933 г.[116] В указанной работе на основе архивных материалов и других документальных источников освещаются вопросы создания и развития советской внешней разведки, становления основных направлений ее деятельности, формирования и совершенствования структуры, а также описан ряд успешно проведенных за рубежом операций. Однако это издание скорее публицистическое, нежели научное, в нем нет обстоятельного анализа, большинство очерков носит описательный характер, материал подан в основном фрагментарно, многие важные аспекты разведывательной деятельности органов государственной безопасности остались нерассмотренными. В последующие годы появилось большое количество разнообразных работ, не все из которых отличались новым качественно подобранным и проанализированным материалом. На этом фоне выгодно отличались труды В. Антонова, А. Велидова, И. Дамаскина, В. Карпова, А. Колпакиди, Д. Прохорова и др. И все же в совокупности изданная литература привела к существенному приросту знания об организации, сотрудниках, негласных помощниках, задачах и основных направлениях функционирования внешней разведки ВЧК[117].
В той же мере это касается историографии советской военной разведки, которая осуществляла тесное взаимодействие с внешней разведкой в годы Гражданской войны, а за рубежом до 1925 г. оперировала в рамках единых с иностранным отделом ВЧК – ОГПУ резидентур.
Публицисты, ветераны специальных служб, практические работники, используя широчайший круг архивных и вторичных источников, описали создание и эволюцию организационных форм военной разведки, становление оперативной деятельности за рубежом, отдельные разведывательные операции, в том числе и в тылу белых армий, раскрыли биографические данные целого ряда сотрудников и агентов и др.[118] Несмотря на то, что указанные работы не лишены ряда фактологических неточностей, а некоторые их положения носят дискуссионный характер, публикации А. Колпакиди, В. Кочика, В. Лурье, В. Познякова, Д. Прохорова являются первыми довольно развернутыми открытыми исследованиями по истории советской военной разведки, в том числе (хотя и в меньшей степени) периода Гражданской войны.
Новые методологические подходы, ниспровержение старых идеологических установок, существенный прирост источниковой базы – все это привело к появлению довольно интересных, а порой и действительно ценных работ по общей истории органов ВЧК. Наиболее богатые фактическим материалом, содержащие научные обобщения и предлагающие обоснованные выводы труды В.С. Измозика, А.Л. Литвина, М.Н. Петрова, И.С. Ратьковского, А.П. Рассказова и ряда других ученых серьезно обогатили историографию проблемы[119].
В 1997 г. увидела свет монография профессора С.В. Леонова, подготовленная на основе глубокого анализа широкого корпуса архивных документов, в том числе ранее неизвестных ученым, монографической литературы и периодических изданий. Автор исследовал процесс формирования и утверждения в России советской политической системы, и роль в этом органов Всероссийской чрезвычайной комиссии. Быть может, эта работа является первым опытом объективного комплексного исследования создания и организационного развития органов ВЧК, рассмотрения деятельности советской спецслужбы в единстве ее разведывательной, контрразведывательной работы и широкомасштабного осуществления политического розыска. В последующем автор развил эту тему в ряде новых работ[120].
Событием стал выход в свет концептуальной работы по истории отечественной спецслужбы «Государственная безопасность России: история и современность»[121]. Работа является коллективной монографией ведущих специалистов по проблеме. В ней проанализированы проблемы международного и внутреннего положения Российского государства, совершенствования структуры и системы управления органов государственной безопасности, в том числе ВЧК, правового регулирования и внесудебной политики ведомства госбезопасности, подбора, расстановки, обучения и воспитания чекистских кадров, а также основных направлений оперативно-служебной деятельности в указанный период. Ее авторы пришли к выводу, что на протяжении всего своего существования «…система выполняла функции защиты не только широко понимаемых национальных интересов страны, но и сменявших друг друга разновидностей в сущности одного – авторитарного типа властвования»[122].
Значительный вклад в исследование проблемы внесли А.А. Зданович[123], О.Б. Мозохин[124], А.М. Плеханов[125], В.Н. Хаустов[126] и ряд других ученых.
На основе анализа документальных материалов государственных (федеральных и региональных) и ведомственных архивов, широкого корпуса вторичных источников А.А. Зданович исследовал проблемы создания советской военной контрразведки, формирования правовых основ ее деятельности, организационные и структурные трансформации, наполнение основных направлений оперативной работы особых отделов ВЧК – ОГПУ, содержание первых операций органов ВЧК, а также показал подходы высшего командования Добровольческой армии и ВСЮР к комплектованию органов контрразведки личным составом и др.; О.Б. Мозохин раскрыл в основном организацию и содержание деятельности органов ВЧК – ОГПУ по обеспечению экономической безопасности государства, привел отчетные статистические данные о реализации органами госбезопасности репрессивной деятельности в 1918–1953 гг., проанализировал нормативно правовую регламентацию этой деятельности и механизм ее реализации; А.М. Плеханов рассмотрел основные направления деятельности органов государственной безопасности по борьбе с иностранными спецслужбами, выявлению и пресечению контрреволюционных преступлений, обеспечению экономической безопасности государства, борьбе с оппозиционными политическими партиями в период новой экономической политики. Большое внимание автор уделил кадровому составу советской спецслужбы, он раскрыл механизм подбора, обучения и воспитания кадров, наглядно показал роль партийных и государственных органов в указанных процессах; В.Н. Хаустов рассмотрел эволюцию советской спецслужбы, ее место в государственном аппарате, предпосылки и причины формирования и ужесточения карательной политики государства в 1930-х гг., роль в этом органов государственной безопасности и др.