По мнению Батурина, именно системный подход позволяет выявить золотую середину, учитывающую особенности и достижения указанных крайностей политического мышления. Формальная концептуализация власти, как особо отмечает автор, является чрезвычайно сложной задачей, правильному решению которой мешают четыре «проклятия»:
1) субъективность;
2) размерность;
3) неопределенность;
4) размытость.
Субъективность обусловлена наличием людей в узлах сети власти. Такие сети власти обладают огромным количеством узлов, в результате чего подобная структура, имеющая большую размерность, становится практически не поддающейся анализу. Функционирование системы власти всегда протекает в ситуации неопределенности. Под размытостью понимается возможность колебаний между предельными случаями – четкостью и неопределенностью (Власть…, 1989, с. 131–132). Комментируя различия между понятиями «неопределенность» и «размытость», автор пишет: «Неопределенность и размытость имеют некоторую общность как показатель недостаточности знания, осведомленности, наблюдаемости объектов и явлений. Упрощенно можно представить… что неопределенность – это низшая ступень нашего знания, а размытость – это некоторые дополнительные знания внутри неопределенности» (Власть…, 1989, с. 132). Таким образом, ученый приходит к выводу о том, что «проблема власти оказывается зависящей от наблюдателя, многомерной, неопределенной и размытой» (Власть…, 1989, с. 132).
Ю. М. Батурин отмечает, что в современной западной политической философии анализ категорий власти ведется по следующим пяти направлениям: 1) власть как характеристика индивида; 2) власть как межперсональная конструкция; 3) власть как ресурс; 4) власть как причинная конструкция; 5) власть как философская категория (Власть…, 1989, с. 133–135).
В совокупности эти направления, каждое из которых иллюстрирует те или иные стороны и проявления власти, создают ее целостную картину.
1. Изучение власти как характеристики индивида сосредоточено на взаимодействии человека с окружением, причем ключевым моментом выступает мотивация власти. Согласно представителям этого направления сущность власти заложена в самой природе человека. Власть рассматривается как исключительно человеческий феномен, который не существует без своего носителя и определяется способностью вызывать в своем окружении изменения, позволяющие получить желаемый эффект. Мотив власти понимается как предрасположенность человека к достижению определенных целей.
2. Понимание власти как межперсональной конструкции делает власть атрибутом социальных отношений и определяет ее в первую очередь как межличностную ситуацию. При изучении власти в пределах социальной матрицы рассматриваются изменения, которые субъект власти может произвести в объекте власти вопреки сопротивлению последнего. Важную роль играет восприятие объектом субъекта власти.
3. Рассмотрение власти как ресурса опирается на понятие «стоимость». Исследователи, разрабатывающие это направление, отмечают, что важно не только обладание ресурсами, но и их ценность для носителя власти. Они проводят различие между ценой и силой власти. Под ценой власти подразумевается стоимость той части принадлежащих субъекту ресурсов, которые нужны ему для влияния на поведение объекта. Сила власти субъекта оценивается стоимостью того, что потребовалось бы объекту для недопущения воздействия, которое желает совершить субъект. Ресурсное направление изучения власти позволяет различать степени власти. Если некоторое воздействие стóит одному субъекту властных отношений меньше, чем другому, и совершается при этом с меньшим, нежели у второго, сопротивлением, то первый обладает большей властью по сравнению со вторым.
4. Взгляд на власть как на асимметричный причинный феномен стал основанием для изучения ее в виде причинной конструкции. Главное в определении власти – трактовка ее как типа причинности. В пользу данного направления свидетельствуют четыре основных аргумента:
• немалое сходство между причинностью и властью (и та и другая характеризуют отношения между индивидами и являются асимметричными);
• возможность избежать тавтологии в определениях, свойственной ресурсному подходу;
• возможность использования широкого диапазона эмпирических методов и статистических процедур;
• акцентирование потенциальности власти; например, «он может причинить» – потенциальная власть, «он причинит» – предсказуемая власть, «он причинил» – актуализированная (реальная) власть.
Сторонники этого направления отмечают, что власть проявляется в виде асимметричного отношения, включающего или актуальный, или потенциальный конфликт между субъектом и объектом власти. Власть возникает тогда, когда субъект обладает способностью воздействовать на объект, преодолевая сопротивление последнего. При этом возрастание власти одних приводит к уменьшению власти других участников властных отношений. Кроме этого, в рамках представлений об асимметрии власти различают интегральную власть, когда принятие решений сосредоточено в руках одного субъекта, и интеркурсивную власть, когда власть каждого из субъектов уравновешивается властью других субъектов.
5. Рассмотрение власти как философской категории наиболее дифференцированно: обсуждаются моральность и аморальность власти, ее ценность и ценность обладания властью, соотношение между властью и ответственностью, влияние социальных норм, границы и допустимые нормы применения власти, соответствие власти принятым в обществе социальным нормам, традициям, нравам. Одним из наиболее ярких представителей подобного подхода к рассмотрению власти является английский философ Б. Рассел.
Анализируя теории власти, необходимо отметить следующие характеристики и категории, служащие основой для выделения и обоснования вышеприведенных направлений.
Власть как характеристика индивида ставит человека в центр проявлений власти и тем самым обусловливает субъективность проявлений власти. Ориентация на взаимодействие с окружением позволяет расценивать проявление власти как асимметричное явление, потенциал, возможности, заряженность на достижение результата. Межперсональная конструкция власти предполагает рассмотрение связей между субъектом и объектом власти именно в качестве системы отношений, определяемой традициями, нравами, сложившимися в социуме в конкретный период времени.
Ресурсный подход к проблеме власти определяется наличием (или отсутствием) ресурсов, их ценностью. И в этом, по нашему мнению, заключен глубокий смысл. Само по себе понятие «ресурс» предполагает обладание чем-либо. Можно задать традиционный вопрос: сколько стоит стакан воды? Может ли он стоить дороже, например, компьютера? Ответ основывается не на статистике, не на полученной цифре, а на тех условиях, в которых всё это нам предлагают. В нормальных условиях ответ естествен. А если человек находится в пустыне, то он отдаст за стакан воды не только компьютер, но и всё, что имеет. Вспомним классическое выражение: «Коня! Полцарства за коня!» Ресурс имеет стоимость только тогда, когда становится информацией. И наиболее удачное определение власти, согласно этому подходу, звучит следующим образом: власть – это информация о ресурсах.
Философское рассмотрение власти является наиболее общим, оно не затрагивает частных проявлений и благодаря мощному семантическому полю позволяет исследовать ее на высоком уровне абстракции, избегая частных определений и понятий. Например, Б. Рассел понимал власть как производство намеченных целей.
Таким образом, в политической философии существуют пять основных направлений исследования феномена власти. Сторонники каждого из указанных направлений, опровергая друг друга, имеют достаточный набор как теоретических, так и эмпирических аргументов в пользу своей точки зрения и отвержению иного подхода (Власть…, 1989, с. 134–136).
Например, при рассмотрении власти как характеристики индивида указывается, что стремление к власти заложено в каждом человеке. На это обращали внимание А. Адлер, Ф. Ницше, К. Хорни, Р. Мэй, Б. Рассел и многие другие ученые. Одно из крайних проявлений указанного подхода представляет собой концепция, изложенная в книге Г. Климова «Князь мира сего».
В качестве примеров теорий власти, изучающих ее как характеристику индивида, присущую всем людям, приведем некоторые психоаналитические теории, объясняющие и исследующие понятие власти.
А. Адлер разработал концепцию власти, в которой в качестве центральной категории выступает воля к власти, определяемая как попытка преодоления чувства своей недостаточности, незащищенности и слабости (Адлер, 1997). Он отмечает, что ощущение удовольствия коренится в чувстве обладания властью, а неудовольствие – в ощущении бессилия. Ученый указывает, что человек считает недостаточность своих способностей причиной дефицита власти и, переживая это как комплекс неполноценности, стремится к их компенсации. Адлер выделил физиологические и социально-культурные источники формирования комплекса. Первые определяются неполноценностью отдельных органов человека, а вторые коренятся в системе человеческих отношений.
Ученый особо подчеркивал, что речь идет не о фактической неполноценности, так как ее критерии относительны и во многом зависят от культуры конкретного общества, а о том, как человек переживает свою неполноценность. Чувство неполноценности становится невыносимым, и человек начинает с ним бороться. Наряду с понятием «комплекс неполноценности» Адлер ввел и использовал понятия «компенсация» как механизм адаптации человека в обществе путем выработки особых технологий поведения и «социальное чувство», «социальный интерес» как переживание принадлежности к группе, проявление участия, сопереживание и сотрудничество.
Согласно А. Адлеру «реальная компенсация» проявляется в виде успешной адаптации человека к своей социальной роли, избрании эффективных технологий поведения. В этом случае энергия воли к власти как одно из условий реальной компенсации тратится с пользой, а чувство превосходства естественно и проблем не вызывает. Адлер рассматривал случаи «псевдокомпенсации», в которых стремление к превосходству не находит социально оправданного применения и вызывает конфликты с окружением. Социальное чувство проявляется и как инстинктивная, и как осознаваемая способность понимать других людей. По его мнению, стремление к личной власти представляет собой форму конкретизации стремления к совершенству, что позволяет выделить два вида власти: власть, основанную на силе (чувстве компетентности, состоятельности и т. п.), и власть, основанную на слабости (чувстве неполноценности, некомпетентности и т. п.).
К. Хорни считает, что в основе стремления человека к власти, престижу и обладанию чем-либо лежит тревожность (Хорни, 1993). Тревожность может порождаться затрудненностью в установлении отношений с другими людьми из-за чувства собственной незначительности и беспомощности, а избегание тревожности происходит через любовь и привязанность, т. е. через укрепление социальных контактов. В то же время обладание властью может снизить уровень тревожности, однако при этом происходит ослабление социальных контактов человека. С точки зрения Хорни, второй вариант избегания тревожности реализуется тогда, когда невозможно снять тревожность с помощью любви. Автор пишет, что ощущение власти и стремление к ней может возникать у человека в результате реализации его потенциала и силы, а также способно обусловливаться некоторыми причинами, связанными с семьей, политической или профессиональной группой либо с научной идеей. В основе невротического стремления к власти могут лежать чувства тревожности, ненависти и собственной неполноценности. Подводя итог, она отмечает, что нормальное стремление к власти рождается из силы, тогда как невротическое – из слабости. Хорни особо выделяет необходимость исследований влияния культуры на формы выражения стремления к власти.
Несмотря на то что Г. Лассуэлл определял власть как характеристику межличностных отношений, считая ее видом взаимовлияния, возникающего между двумя и более акторами, он также отмечал, что через власть люди стремятся избавиться от внутреннего психического напряжения, а тип личности политика зависит от способа реализации и стремления избавиться от подсознательных комплексов и аффектов (Лассуэлл, 2005). Способ самоутверждения в политике определяется историей детства, причем на него оказывает влияние социокультурная среда, что проявляется в особенностях властного поведения.
Э. Фромм полагал, что стремление подавлять других всегда рассматривалось как вполне естественное дело, а Т. Гоббс считал вечное и беспрестанное желание обладать всё большей и большей властью, длящееся до самой смерти, общей склонностью всего человеческого рода и воплощением стремления к наслаждению и безопасности (Гоббс, 1989–1991). В психологическом смысле жажда власти коренится не в силе, а в слабости, и в ней проявляется неспособность человека выстоять в одиночку. По Фромму, власть не обязательно воплощается в каком-то лице или институте, приказывающем что-либо делать или не делать (это определяется как внешняя власть). Власть может быть и внутренней, интериоризованной – долг, совесть или супер-эго, – причем совесть правит не менее сурово, чем внешняя власть, и может ее даже превзойти (Фромм, 1990).
Р. Мэй рассматривает стремление к власти как врожденное свойство, необходимое для здорового развития личности, поддержания самооценки и достижения им зрелости. Потребность в силе он называет борьбой за самоуважение. При этом сила и чувство значимости, с его точки зрения, взаимозависимы, так как сила есть объективная характеристика, а чувство значимости – субъективная форма одного переживания и при утрате чувства значимости человек стремится найти замену этому чувству (Мэй, 2001). Мэй анализирует власть в совокупности с понятием силы, интерпретируя волю к власти (по Ф. Ницше) как стремление человека к самореализации и самоактуализации.
Мэй отмечает, что люди пренебрегают фактором силы и это может привести к катастрофическим последствиям как для отдельной личности, так и для общества в целом. Власть имеет межличностный характер, а ее внутриличностный аспект называется силой. Сила есть способность эффективно влиять на других, обретать в отношениях с другими людьми чувство собственной значимости, притом что бессилие является беспомощностью, слабостью, неспособностью влиять на других, ощущением того, что человек загнан и его преследуют. Эти тенденции, по его мнению, находятся в постоянном конфликте друг с другом и отторгаются личностью. Первая – из-за негативной окраски, связанной с жаждой власти, вторая – из-за страха признать собственное бессилие. В результате у личности и общества может возникать состояние психоза, который проявляется, например, в чувстве собственной никчемности, неспособности противостоять любому насилию над собой или в невротической навязчивой обеспокоенности возможностью злоупотребления властью.
Остановимся на понимании власти Ф. Ницше, который также трактовал ее именно как характеристику индивида, соответствующую природе человека. С его точки зрения, воля к власти – это принцип жизни, роста и стремления к господству, воплощение воли к жизни. Он пишет, что сильнейшая и высшая воля к жизни находит свое выражение в воле к битве, власти и превосходству (Ницше, 1994). Ницше рассматривает состояния, обеспечивающие человеку полную гармонию его наиболее могущественных инстинктов, совести и идеалов, которые есть и в исполнителях чужой воли, и в первую очередь в лидере, вожде.
Философ отмечает, что везде, где находится живое, присутствует и воля к власти. Сильнейшему должны служить слабейшие, которым, в свою очередь, должны подчиняться еще более слабые и т. д., причем самое великое ради могущества отдает всего себя и готово жертвовать своей жизнью.
Ф. Ницше исследует волю к власти в природе, жизни и обществе, рассматривая ее как волю к истине и религии, искусству и морали. Мораль, по его определению, есть система оценок, соприкасающаяся с жизненными условиями.
Человек чувствует свое могущество, и этому состоянию предшествует воля – иначе могущество и связанное с ним счастье не могут быть достижимыми. Как считает Ницше, если систематически возникает воля к определенным поступкам, то чувство власти необходимо толковать как ее продукт, возникающий, согласно ученому, именно из воли к поступкам.