Так вот зачем он ее поджидал. Скарлет посмотрела на его широкие плечи и мускулистые руки. Он был просто создан для физического труда.
– Так, значит, вы ищете работу?
Молодой человек изобразил подобие улыбки, хотя вид у него от этого стал только более угрожающим.
– За бои хорошо платят, но карьеру там не сделаешь. Я подумал, может, вы будете платить мне едой.
Скарлет рассмеялась:
– Ну, я только что имела возможность оценить размеры вашего аппетита. Думаю, вы меня без последней рубахи оставите… – И она тут же вспыхнула: теперь он наверняка представляет ее без рубашки. Однако его лицо осталось невозмутимым, и она поспешно продолжила:
– А как вас зовут?
Он опять неловко пожал плечами.
– На ринге меня зовут Волком.
– Волком? Звучит… хищно.
Он кивнул с серьезным видом. Скарлет подавила улыбку.
– Думаю, участие в уличных боях из резюме лучше вычеркнуть.
Он почесал предплечье, на котором в темноте едва можно было разглядеть странную татуировку. Скарлет подумала, что, наверное, смутила его. Может быть, ему нравится это прозвище – Волк…
– А меня зовут Скарлет. Из-за моих волос, спасибо, что заметили.
Он едва заметно улыбнулся.
– Каких волос?
Скарлет оперлась рукой о косяк двери.
– Смешно.
Он был очень доволен собой, и Скарлет почувствовала симпатию к этому необычному незнакомцу. Вежливому уличному бойцу.
Внезапно ее пронзила мысль – она теряет время. Где-то там ее бабушка… Одинокая. Испуганная. Или мертвая.
– Очень жаль, но у нас нет свободных мест. Мне не нужны дополнительные работники.
Его глаза блеснули, но в следующее мгновение взгляд потух, и было видно, что ему снова стало неловко. Он расстроенно проговорил:
– Понимаю. Спасибо за еду.
Он отбросил ногой хлопушку, оставшуюся на тротуаре после ночного праздника. Скарлет сказала ему:
– Попытайте счастья в Тулузе или Париже. В городах работы больше, а здесь, как вы заметили, не очень-то рады незнакомцам.
Он наклонил голову, и в свете прожекторов его зеленые глаза засияли еще ярче. Он выглядел удивленным.
– Спасибо за совет.
Скарлет забралась в кабину и села за панель управления. Когда она запустила двигатель, Волк вжался в стену.
– Если вам все же понадобятся рабочие руки, вы найдете меня у заброшенного дома Морелей. Там я бываю чаще всего. Может, я не очень хорошо лажу с людьми, но, думаю, с фермой справлюсь.
Он усмехнулся.
– Животные меня обожают.
– Не сомневаюсь, – подхватила Скарлет с наигранным энтузиазмом. А закрыв дверь, добавила: – Ну, разумеется – домашние животные без ума от волка.
Глава 4
Отчаянное сопротивление, начало которому было положено стихийным мыльным бунтом, закончилось тем, что Карсвелл Торн попал в одиночную камеру. Но сразу после этого он стал образцовым заключенным и через полгода примерного поведения смог, наконец, раздобыть портскрин у единственного тюремщика женского пола.
Он был уверен, что ничего бы не вышло, если бы охранница не считала его полным идиотом, который только и может, что считать дни до освобождения да разглядывать фривольные фотографии знакомых девиц.
Конечно, она была права. Торну техника не давалась, и даже если бы у него было пошаговое руководство «Как сбежать из тюрьмы, используя портскрин», он все равно бы не справился. Он не мог разобраться со своими сообщениями, не мог подключиться к новостным каналам или найти информацию о тюрьме Нового Пекина и о самом городе. Но непристойные картинки ему нравились.
Шел двести двадцать восьмой день заключения. Торн в очередной раз просматривал подборку картинок, раздумывая, по-прежнему ли сеньора Сантьяго замужем. Внезапно его размышления прервал жуткий скрежет.
Торн посмотрел на гладкий блестящий потолок. Скрежет прекратился, послышалось какое-то жужжание. Потом стук. И снова скрежет.
Торн уселся на койку с ногами и стал ждать. Шум становился громче – он приближался, то смолкая, то возобновляясь. Торну потребовалось некоторое время, чтобы определить место, откуда доносится звук, и он сообразил, что источником шума почти наверняка была дрель. Возможно, где-то ремонтируют камеру.
Звук прекратился, хотя все еще стоял в ушах и отдавался от стен. Торн осмотрелся. Его камера представляла собой идеальный куб с гладкими белыми панелями со всех шести сторон. Внутри – белая койка, писсуар, выдвигающийся из стены, если нажать кнопку, а также сам Торн в белой тюремной робе.
Если где-то идет ремонт, возможно, его камера будет следующей…
Звук снова возобновился, на этот раз усилившись. Потом в потолке показался винт, описал круг и с грохотом упал посреди камеры. За ним – еще три. Торн пригнул голову: один из винтов пролетел рядом с его койкой.
Через минуту с потолка грохнулась квадратная плита. Раздался испуганный крик, и из дыры показались ноги. Босые. Правая была обычной, человеческой. А левая – из блестящего металла.
Девушка в белом спортивном костюме, похожем на тюремную робу, отпустила руки и приземлилась посреди камеры.
Торн наклонился вперед, чтобы лучше разглядеть незнакомку: стройная, загорелая, прямые темные волосы. Левая рука тоже из металла.
Девушка поднялась и оправила костюм.
– Простите, – сказал Торн.
Она повернулась к нему с широко распахнутыми глазами.
– Похоже, вы ошиблись камерой. Помочь вам отыскать вашу?
Девушка моргнула.
Торн улыбнулся.
Девушка нахмурилась.
Она сердилась, и это выглядело просто очаровательно. Торн подпер подбородок рукой и продолжал на нее смотреть. Он еще никогда не встречал киборга, тем более не флиртовал с ним, но все в жизни когда-то случается впервые.
– Эти камеры должны были быть свободными, – сказала она.
– Ну, как видишь, тут сижу я, – ответил он.
Она смотрела на него, насупившись.
– За убийство?
Он улыбнулся.
– Спасибо, нет. Подстрекательство к бунту в тюремном дворе. Мы протестовали против мыла.
Ее замешательство возрастало, и Торн видел, что она все еще стоит в оборонительной позе.
– Мыло, – повторил он. – Очень сушит кожу.
Она по-прежнему молчала.
– У меня чувствительная кожа.
Она открыла рот, но вместо выражения сочувствия он услышал только безразличное: «А-а-а». Девушка пнула кусок потолка, свалившийся в камеру Торна, и ее губы недовольно скривились.
– Как глупо! – пробормотала она, подойдя к стене и коснувшись ее рукой. – Ошиблась на одну камеру.
Ее ресницы внезапно затрепетали, как будто в глаз попала соринка.
– Вы собрались бежать?
– Не прямо сейчас, – мрачно ответила девушка. – Но в принципе да, была такая мысль.
Вдруг ее лицо осветилось: она заметила у него на коленях портскрин.
– Что за модель?
– Понятия не имею. – Он протянул ей девайс.
Незнакомка схватила портскрин и перевернула его. Из указательного пальца ее металлической руки вылезла небольшая отвертка. Через несколько минут она уже снимала защитную крышку портскрина.
– Что вы делаете?
– Забираю видеокабель.
– Зачем?
– Мой испортился.
Вытащив желтый провод, она кинула скрин обратно Торну на колени, а сама села на пол, скрестив ноги. Торн завороженно наблюдал, как она убрала волосы набок и открыла панель на шее, у основания черепа. Через секунду ее пальцы вытащили оттуда проводок, очень похожий на тот, который она только что забрала у Торна, но с почерневшим концом. Лицо девушки исказилось от напряжения, пока она вставляла новый провод.
Довольно вздохнув, она закрыла панель и кинула старый кабель Торну.
– Спасибо.
Он спросил:
– У вас в голове портскрин?
– Что-то вроде. – Девушка поднялась и снова провела рукой по стене. – Ага, так-то лучше. Ну и как же мне теперь…
Она нажала кнопку в углу. В ту же секунду блестящая белая панель отошла, выдвигая писсуар. Девушка просунула руку в щель между конструкцией и стеной.
Торн пытался забыть то, что только что увидел: как девушка копается у себя в голове. Он решил завести светскую беседу: спросил, что она задумала, и похвалил мастерство, с которым сделаны ее конечности. В ответ она спросила, неужели он так долго был обделен женским обществом, что разучился делать комплименты.
Через несколько минут девушка, похоже, нашла то, что искала, и Торн вновь услышал звук электродрели.
– Когда вас сюда посадили, – спросил Торн, – неужели никто не подумал о дырах в системе безопасности?
– Тогда их не было. Я совсем недавно усовершенствовала свою руку.
Она остановилась и уставилась в нишу так, будто хотела просверлить стену взглядом. Может, у нее есть встроенный рентгеновский аппарат? Он бы нашел ему подходящее применение…
– Дай угадаю, – сказал Торн. – Хочешь выломать писсуар и выйти?
Девушка молча изучала устройство, приводящее в движение механизм в нише. Потом сказала:
– Если вам это интересно, у меня две статьи за государственную измену. А еще сопротивление при аресте и незаконное использование биоэлектричества. Плюс нелегальная иммиграция, но, мне кажется, это уже перебор.
– Сколько же вам лет?
– Шестнадцать.
Вмонтированная в палец отвертка снова заработала. Торн подождал, пока девушка сделает перерыв.
– Как вас зовут?
– Зола, – ответила она и снова принялась за работу.
Когда грохот стих, он продолжил:
– А я – капитан Карсвелл Торн. Но обычно меня называют…
Опять скрежет дрели.
– …Торн. Или капитан. Или капитан Торн.
Девушка снова молча просунула руку в щель. Кажется, она пыталась что-то отвинтить, но это что-то не поддавалось, и через секунду она села, тяжело дыша.
– Мне кажется, вам нужен сообщник, – сказал Торн. – Вам повезло, я выдающийся авторитет криминального мира.
Она сердито посмотрела на него.
– Проваливайте.
– Учитывая обстоятельства, выполнить вашу просьбу сложно.
Она вздохнула и сдула с дрели остатки белого пластика.
– Что собираетесь делать, когда выберетесь отсюда? – спросил он.
Она снова начала сверлить, но через некоторое время остановилась, чтобы размять затекшую шею.
– Самый прямой путь из города ведет на север.
– Наивная! Они ведь думают, что вы именно так и поступите!
– Может, вы прекратите меня отвлекать?
– Я просто хочу сказать, что мы могли бы помочь друг другу.
– Оставьте меня в покое.
– У меня есть корабль.
Она метнула в него короткий предупреждающий взгляд.
– Космический корабль.
– Космический корабль, – повторила она, растягивая слова.
– Меньше чем через две минуты мы уже будем на пути к звездам. Сейчас он стоит за городом, но до него легко добраться. Что скажете?
– Скажу, что, если вы не прекратите болтать и отвлекать меня от работы, мы окажемся на пути в никуда.
– Верное замечание, – развел руками Торн. – Просто подумайте пока над моим предложением.
Она напряглась, но продолжила работать.
– И кстати, в квартале отсюда есть прекрасный китайский ресторанчик. Крошечные булочки со свининой – просто пальчики оближешь. Сочные и ароматные.
Зола снова принялась разминать шею.
– Мы могли бы купить там еды в дорогу. И это было бы просто великолепно, особенно после тех помоев, которые здесь называют едой…
Вдруг Торн заметил, что с девушкой творится что-то не то. На лбу у нее выступили крупные капли пота, ее трясло как в лихорадке.
– Вы в порядке? – спросил он, касаясь ее плеча.
Она оттолкнула его и выставила руки перед собой. Торн посмотрел на нее, и вдруг его сердце забилось чаще.
Она была… прекрасна.
Нет, божественна.
Нет, идеальна.
Он готов был ей поклоняться, готов был отдать ей всего себя.
– Пожалуйста, – сказала она, и в ее голосе прозвучало отчаяние. Она привалилась к стене: – Просто помолчите… оставьте меня в покое.
– Хорошо… Все, что пожелаете…
Он отступил и сел на край койки.
Глава 5
Мысли Скарлет лихорадочно метались, пока она перетаскивала пустые ящики из корабля в ангар. Она подобрала портскрин, и теперь он снова лежал у нее в кармане джинсов. Текст сообщения из полиции стоял перед ее внутренним взором, пока она занималась делами.
Сейчас она больше злилась на себя – за то, что отвлеклась, пусть всего на минуту, на симпатичного незнакомца. Поиски ее бабушки прекращены, и свой интерес к уличному бойцу она теперь считала предательством.
Роланд, Жиль, да и все остальные в Рьё просто вонзили нож ей в спину. Все считали ее бабушку сумасшедшей, и так и сказали полиции. Они не сказали следователю, что ее бабушка работает не покладая рук, во всей провинции не найдется никого, кто работал бы больше, чем она. Не сказали, что она делает лучшие эклеры по эту сторону Гаронны. Не сказали, что она двадцать восемь лет отдала стране, прослужив пилотом на военных кораблях, и до сих пор носит медаль за отличную службу, приколов к любимому клетчатому фартуку. Нет. Зато они сказали следователю, что бабушка выжила из ума. И полиция прекратила поиски.
Что ж, значит, Скарлет найдет ее сама. Даже если ей придется рыть землю и шантажировать всех следователей Европы.
Солнце быстро садилось, на земле лежали длинные тени… За дорогой из гравия раскинулось кукурузное поле, и грядки сахарной свеклы с торчащей во все стороны ботвой. В сумерках казалось, что грядки уходят прямо в небо, поднимаясь к первым, пока еще бледным звездам. На западе возвышался дом из крупного камня, два окна были освещены. Это были единственные соседи Золы и ее бабушки. И больше ни одной живой души на несколько десятков километров вокруг.
Эта ферма была раем для Скарлет. Она любила ее больше, чем кто-либо из людей способен любить землю и небо. И она знала, что бабушка чувствует то же самое.
Скарлет не любила об этом думать, но понимала, что однажды унаследует ферму, и иногда представляла себе, как состарится здесь. Радуясь жизни, с руками, испачканными в земле, в доме, постоянно требующем ремонта…
Довольная и счастливая – как ее бабушка.
Нет, она не могла просто взять и уйти. Скарлет знала это.
В ангаре она ставила ящики друг на друга: утром андроиды заполнят их фруктами и овощами. Потом взяла ведро с птичьим кормом и стала кормить кур, суетившихся у нее под ногами.
Завернув за угол ангара, она остановилась.
В доме на втором этаже горел свет.
В бабушкиной спальне.
Ведро выпало у нее из рук. Куры громко закудахтали и разлетелись, но тут же снова начали клевать зерна.
Скарлет побежала, и гравий летел у нее из-под ног, сердце выпрыгивало из груди, легкие разрывались от боли. Наконец она добралась до черного входа. Перепрыгивая через две ступеньки, взлетела наверх по скрипучей лестнице.
Дверь в бабушкину спальню была открыта, и Скарлет остановилась на пороге, задыхаясь и ухватившись за косяк.
Казалось, по комнате прошел ураган. Все ящики выдвинуты, одежда и туалетные принадлежности разбросаны. Одеяла свалены в кучу в углу. Матрас скинут, все цифровые рамки валяются на полу, а на стене, где они висели, теперь видны темные прямоугольники.
У кровати на коленях стоял мужчина и рылся в бабушкиной коробке с военной формой. Заметив Скарлет, он от неожиданности подпрыгнул и чуть не ударился о низкую дубовую балку на потолке.
У Скарлет закружилась голова. Она едва узнала этого человека: в последний раз они виделись несколько лет назад, но с тех пор он постарел так, как будто прошли десятилетия. Его щеки заросли щетиной, а сам он был так бледен и худ, словно не ел несколько недель. Его волосы торчали в разные стороны.
– Отец?
Мужчина прижал к груди синий китель.
– Что ты здесь делаешь? – Скарлет обвела глазами комнату. – Что все это значит?
– Тут что-то есть, – ответил он. Его голос звучал непривычно строго. – Она что-то спрятала.
Он бросил китель на кровать и снова принялся рыться в коробке.