Он понял, что почти орет.
Я ору, потому что мне страшно, подумал он. В каком мире мы живем?
«Скорая» приехала через двадцать минут. Дыхание женщины делалось все более прерывистым, и Курт Валландер испугался, что уже слишком поздно.
Он узнал водителя. Антонсон.
Второй был совсем молодой парень, он видел его в первый раз.
– Привет, – сказал Валландер, – он-то мертв, но она еще жива. Постарайтесь ее спасти.
– Что здесь стряслось? – спросил Антонсон.
– Расскажет, если выживет. Поторопитесь же!
Когда «скорая» уехала, они с Петерсом вышли во двор.
Нурен вытирал лицо носовым платком. Медленно светало. Курт Валландер поглядел на часы: семь двадцать восемь.
– Бойня какая-то, – сказал Петерс.
– Хуже, – ответил Валландер. – Позвони и скажи, чтобы прислали всю бригаду. Скажи Нурену, пусть оцепит место. А я пойду поговорю со стариком.
И тут раздался чей-то крик. Он прислушался.
Крик повторился.
Это кричала лошадь.
Он пошел в конюшню и открыл дверь. Там, в полумраке, лошадь беспокойно била копытом в своем стойле. Пахло теплым навозом и конской мочой.
– Дайте ей воды и сена, – сказал Курт Валландер. – Может, здесь есть еще какая-то живность?
Он вышел из конюшни, и его пробрала дрожь. На одиноком дереве посреди поля галдели черные птицы. Он вдохнул холодный воздух и отметил, что ветер усилился.
– Ваша фамилия Нюстрём, – обратился он к старику, когда тот перестал плакать. – Я очень прошу вас рассказать, что случилось. Если я правильно понял, вы живете по соседству?
Старик кивнул.
– Что же там такое произошло? – спросил он дрожащим голосом.
– Я-то надеялся, это вы мне расскажете, – сказал Курт Валландер. – Может, пройдем в дом?
На кухне сидела сгорбившись пожилая крупная женщина в допотопном халате и плакала. Курт представился. Она кивнула и поднялась сварить кофе. Они сидели на кухне за столом. В окне еще висели рождественские украшения. Рядом, пристально уставившись на него, разлегся большой старый кот. Валландер протянул руку, чтобы его погладить.
– Кусается, – предупредил Нюстрём. – Не привык к людям. Только меня и Ханну признает.
Курт Валландер невольно подумал про жену, которая бросила его. С какого же конца взяться за это дело? Совершено зверское убийство, а не повезет, будет двойное убийство.
Тут он спохватился и постучал в окно, так чтобы его услышал Нурен.
– Прошу прощения, я на минутку, – сказал он хозяевам дома и вышел во двор.
– У лошади есть сено и вода, – доложил Нурен, – других животных нет.
– Проследи, чтобы кто-нибудь поехал в больницу, – сказал Валландер. – Если она придет в себя, может что-то сказать. Она же наверняка все видела.
Нурен кивнул.
– Пошли кого-нибудь, у кого уши хорошие. Кто у нас умеет читать по губам?
Вернувшись на кухню, он снял пальто и бросил на скамью.
– Рассказывайте, – сказал он. – И постарайтесь ничего не упустить. Торопиться нам некуда.
После двух чашек безвкусного кофе он понял, что ни Нюстрёму, ни его жене рассказать почти нечего. Он выслушал всю историю жизни пострадавших стариков.
Оставалось два вопроса.
– Может быть, вы знаете, – спросил он, – не было ли у них привычки хранить дома большие суммы денег?
– Нет, – сказал Нюстрём. – Они все переводили в банк, и пенсию тоже. Они же не были богатыми. Они продали и землю, и скотину, и технику, все пошло детям.
Второй вопрос казался бессмысленным, но он все равно его задал. Протокол есть протокол.
– Не знаете, враги у них были?
– Враги?
– Ну, кто-то, кого бы вы могли заподозрить, что он… что они могли бы такое сотворить.
Казалось, они не понимают вопроса.
Он спросил снова, но старики все равно глядели на него непонимающе.
– У таких, как мы, врагов нет, – обиженно сказал Нюстрём. – Конечно, собачимся иногда – ну там, чья очередь дорожку почистить или тут один… где, говорит граница пастбища. Но не убивать же из-за этого?
Валландер кивнул.
– Я скоро с вами свяжусь. – Он взял пальто и поднялся. – Если что-нибудь узнаете, сразу звоните в полицию, не раздумывайте. Спросите Курта Валландера.
– А если они вернутся? – спросила женщина.
Курт Валландер покачал головой.
– Они не вернутся, – сказал он. – Это были грабители. Такие не возвращаются. Вам не о чем тревожиться.
Он подумал, что надо бы сказать что-то еще, чтобы успокоить стариков. Но что? Что можно сказать людям, чей ближайший сосед был только что зверски убит? И с минуты на минуту можно ждать еще одной смерти.
– А лошадь, – спросил он, – кто будет ее кормить?
– Мы, – сказал старик. – Мы позаботимся о ней.
Валландер вышел во двор. Уже почти рассвело. Пригибаясь под сильным ледяным ветром, он побежал к машине. Вообще-то следовало бы остаться и помочь техникам, но он замерз, его мутило да и не хотелось задерживаться здесь дольше, чем необходимо. Тем более он видел в окно, что с бригадой приехал Рюдберг. Значит, техники-криминалисты не уедут отсюда, пока не перевернут каждый ком земли на месте преступления. Рюдбергу осталось совсем немного до пенсии, но он по-прежнему был влюблен в полицейскую работу. Непосвященным он казался чересчур педантичным и медлительным, но само его присутствие было гарантией, что все будет сделано как полагается.
Рюдберг ходил с палочкой. Ревматизм. Сейчас он, прихрамывая, шел к нему по двору. Валландер остановился.
– То еще зрелище, – сказал Рюдберг. – Бойня какая-то.
– Ты не первый, кто это заметил, – ответил Курт Валландер.
Рюдберг помолчал, глядя в сторону.
– Есть за что зацепиться? – спросил он.
Курт покачал головой.
– Что, вообще ничего? – Голос Рюдберга звучал чуть ли не умоляюще.
– Соседи ничего не слышали и не видели. Думаю, обычные грабители.
– Подобное зверство ты называешь обычным?
Валландер понял, что выразился неудачно.
– Ну да, конечно… Редкие сволочи. Из тех, кто ищет поживу на отдаленных хуторах, где никого нет, кроме одиноких стариков.
– Мы должны их найти, – сказал Рюдберг, – а то все это повторится.
– Да уж, – задумчиво согласился Валландер, – других кого, может, и не найдем, а этих обязаны.
Он сел в машину и выехал из усадьбы. И на узком проселке чуть не столкнулся с мчавшимся навстречу автомобилем. Он узнал человека за рулем. Журналист из центральной газеты. Когда в районе Истада случается что-то из ряда вон выходящее, он всегда возникает как черт из табакерки.
Валландер покружил немного по Ленарпу. В окнах горел свет, но на улицах не было ни души. Интересно, что скажут местные, когда узнают?
На душе у него было скверно. Старушка с удавкой на шее… Жестокость непостижимая. Кто мог такое сделать? Почему не ударить топором по голове, раз – и все кончено? Зачем эти пытки?
Он пытался составить план расследования, пока кружил с черепашьей скоростью по крошечной деревне. На перекрестке у поворота на Блентарп остановился, подкрутил печку, чтобы окончательно не замерзнуть, и долго сидел, неподвижно уставясь на горизонт.
Он знал, что дело поручат ему. Если не считать Рюдберга, он единственный по-настоящему опытный следователь в Истаде, хотя ему всего лишь сорок два года.
Большая часть следствия – это рутина. Осмотр места преступления, беседы с жителями Ленарпа и тех мест, где преступники могли бы скрыться. Не заметил ли кто-нибудь чего подозрительного? Чего-то необычного? Вопросы уже сами формулировались в голове.
Валландер знал не понаслышке: ограбления в малонаселенных местах – одни из самых труднораскрываемых преступлений.
Единственное, на что он надеялся, – старушка выживет. Она все видела. Она знает.
Но, если она умрет, раскрыть это двойное убийство будет очень и очень непросто.
На душе было беспокойно.
Обычно беспокойство придавало ему сил и энергии. А поскольку силы и энергия – необходимое условие всякой полицейской работы, то Курт Валландер считал себя хорошим полицейским. Но на этот раз он ощущал только растерянность и усталость.
Он заставил себя включить первую скорость, тронулся с места, но резко затормозил. Словно только сейчас он полностью осознал, что произошло этим морозным утром.
Исступленное зверство по отношению к двум старикам испугало его.
Случилось нечто, чего здесь никак не должно было случиться. Он посмотрел в окно. Снаружи бушевал ветер.
Пора начинать, подумал он.
Рюдберг прав, надо их найти.
Больше не останавливаясь и никуда не сворачивая, он поехал в больницу. Лифт поднял его в отделение реанимации. В коридоре он сразу наткнулся на молодого стажера Мартинссона. Тот сидел на стуле около дверей.
Курт Валландер постарался преодолеть раздражение.
Что, никого больше не нашлось послать в больницу, кроме этого неопытного мальчишки? И почему он не рядом с пострадавшей, почему не ловит каждое слово, которое несчастная могла бы прошептать?
– Привет, – сказал он вслух. – Как дела?
– Она без сознания, – сказал Мартинссон. – Врачи особых надежд не питают.
– А почему ты сидишь здесь? Почему не там?
– Не пускают. Сказали, позовут, если что.
Курт Валландер уловил в голосе парня растерянность.
Я тоже хорош, подумал он. Ворчу на него, как старый ментор.
Он осторожно приоткрыл дверь и заглянул в палату. В зале ожидания Смерти работали насосы, мерно вздыхали какие-то приборы. Бесчисленные шланги, как прозрачные черви, змеились по стенам. Когда он открыл дверь, медсестра читала какую-то диаграмму.
– Сюда нельзя, – резко сказала она.
– Я из полиции, – тихо произнес Курт Валландер. – Просто хочу узнать, как дела.
– Вам было сказано: ждите, – отрезала сестра.
Курт Валландер не успел ответить, как в палату быстрым шагом вошел врач. Курт удивился, что он такой молодой.
– Здесь не должно быть посторонних, – сказал он, увидев Курта Валландера.
– Я сейчас уйду. Но мне надо знать, как ее дела. Меня зовут Курт Валландер, я из полиции. Из криминальной полиции, – подчеркнул он, хотя не был уверен, что это что-то меняет. – Я расследую это преступление. Как она?
– Странно, что еще жива. – Врач кивком пригласил его к кровати. – Что у нее повреждено или сломано, мы пока не можем сказать, сейчас главное – чтобы она выжила. Но гортань сильно деформирована, как будто женщину пытались задушить.
– Так оно и было, – сказал Курт Валландер и посмотрел на желтое морщинистое лицо, видневшееся между простыней и шлангами.
– Она должна была уже умереть, – сказал врач.
– Надеюсь, что выживет, – сказал Курт Валландер. – Единственный свидетель.
– Вообще-то мы надеемся, что все наши больные выживут, – сухо ответил врач и уставился на монитор, по которому бежала тонкая зеленая волна.
Курт Валландер вышел из комнаты. Врач сказал ему, что ни за что не может ручаться. Исход неясен. Мария Лёвгрен может скончаться в любой момент, не приходя в сознание. Никаких гарантий.
– Ты умеешь читать по губам? – спросил он Мартинссона.
– Нет, – ответил тот удивленно. – А что?
– Жаль, – сказал Курт Валландер и ушел.
Из больницы он направился в коричневое здание управления полиции на восточной границе города. И сидел теперь за столом, разглядывая старую красную водонапорную башню за окном.
Наверное, в наше время нужны другие полицейские, думал он. Полицейские, которым все равно, если их ранним январским утром заставляют ехать и смотреть на жуткую бойню посреди мирного деревенского пейзажа. Есть, наверное, такие. Им все равно. Им не знакома ни боль, ни растерянность.
Внезапно зазвонил телефон. Больница, тут же подумал он.
Сейчас они скажут, что Мария Лёвгрен умерла.
Но успела ли она прийти в сознание? Сказала ли хоть что-то?
Он уставился на звонящий телефон.
Черт, подумал он. Черт.
Что угодно, только не это.
Он поднял трубку.
Это была его дочь. Он чуть не уронил телефон на пол.
– Папа, – сказала она, и он услышал, как провалилась монетка.
– Привет, – ответил он. – Откуда ты?
Только бы не Лима, подумал он. И не Катманду.
Или Киншаса.
– Я в Истаде.
Он обрадовался. Значит, увидимся.
– Я приехала повидать тебя, – сказала она, – но передумала. Я уже на вокзале и сейчас уезжаю. Хотела только сообщить, что собиралась с тобой повидаться.
Разговор прервался. Он все держал трубку, как отрубленную голову.
Чертова молодежь, подумал он. Как можно так поступать?
Его дочери Линде было девятнадцать. До пятнадцати у них были замечательные отношения. Это к нему, а не к матери приходила она со своими детскими трудностями или когда чего-нибудь очень хотела, но не решалась осуществить. Он видел, как она из угловатого подростка превращается в красивую молодую женщину. До пятнадцати лет никак нельзя было догадаться, что творится, какие тайные демоны в нее вселились.
Как-то весной, без всякого к тому повода, Линда попыталась покончить с собой. Это было в субботу днем. Курт Валландер чинил садовые стулья, а жена мыла окна. Вдруг его охватило внезапное беспокойство, он отложил молоток и пошел в дом. Она лежала на кровати в своей комнате. Вены на запястьях были перерезаны бритвой. Потом, когда все осталось позади, врач сказал ему, что она погибла бы, войди он минутой позже. Главное, ему хватило самообладания наложить давящую повязку.
Шок так и не прошел. Контакт между ним и Линдой прервался. Она ушла в себя, и он так и не понял, что привело ее к той попытке свести счеты с жизнью. Она окончила школу, подрабатывала где придется и вдруг исчезала, иногда довольно надолго. Дважды жена заставляла его объявить ее в розыск. Коллеги видели, как он мучается, ведя следствие по делу собственной дочери. Но потом она возвращалась, не говорила ни слова, и оставалось только потихоньку обшаривать ее карманы и перелистывать паспорт, чтобы быть в курсе хотя бы ее путешествий.
Черт бы тебя побрал, мысленно завопил он. Почему ты передумала? Почему бы тебе не задержаться?
Телефон зазвонил снова. Он схватил трубку.
– Это папа! – крикнул он, не раздумывая.
– Что ты имеешь в виду? – Он услышал голос своего отца. – Почему «папа»? Я-то думал, ты полицейский.
– Прости, но у меня сейчас нет времени. Могу я позвонить тебе попозже?
– Нет, не можешь. А что у тебя за важные дела?
– Серьезное происшествие утром. Я позвоню.
– А что за происшествие?
Его стареющий отец звонил ему на работу каждый день. Несколько раз Валландер даже просил девочек на коммутаторе не соединять его, но отец разгадал хитрость и то представлялся другим именем, то просто изменял голос.
Не отвертеться.
– Я загляну к тебе вечерком, – сказал Валландер. – Тогда и поговорим.
Отец неохотно согласился:
– Приходи в семь. Тогда у меня будет время.
– Приду в семь. Ну, пока. – Он положил трубку и отключил телефон.
А что если просто прыгнуть в машину и мчаться на вокзал. Найти Линду. Поговорить с ней, попытаться возродить ту близость, которая в один прекрасный день так загадочно исчезла. Но он знал, что этого делать не следует. Иначе он рискует потерять дочь навсегда.
Дверь приоткрылась, и в проеме показалась голова Неслунда.
– Привет, – сказал он. – Привести его сюда?
– Кого?
Неслунд глянул на часы.
– Уже девять. Ты сказал вчера, что в девять хочешь допросить Класа Монсона.
– Какого Класа Монсона?
Неслунд поглядел на него с интересом.
– Ты что, забыл? Того, что ограбил магазин на Эстерледен.
Он вспомнил и тут же сообразил, что Неслунд ничего не знает о ночном убийстве.
– Займись Монсоном сам, – сказал он. – Ночью произошло убийство в Ленарпе. Может быть, двойное убийство. Старики, муж и жена. Так что забирай Монсона и постарайся отделаться побыстрее. Мы должны в первую очередь заняться Ленарпом.
– Его адвокат уже здесь, – пожал плечами Неслунд. – Если я его отошлю, он нам устроит веселую жизнь.
– Проведи предварительный допрос. Если адвокат поднимет шум, значит, поднимет, ничего не поделаешь. Назначь на десять оперативное совещание. Явка для всех обязательна.