– Это песня о том, как наркотики приглушают жизненную боль, – отозвался Джуд. – Мне кажется, мама не совсем пришла в себя после родов, когда решила меня так назвать.
Отец снова поглядел на Джуда, словно выискивая, куда бы ткнуть пальцем.
– А еще это песня о любви, – наконец сказал он. – И о том, что любовь приходит, когда мы больше всего в ней нуждаемся.
Джуд помолчал. По тому, как исказилось его лицо, я поняла, что внутри него идет сильная борьба.
– Ну, о чем бы там ни говорилось, это просто имя. – Он пожал плечами.
– И замечательное имя, скажу я тебе. – Отец махнул в его сторону лопаткой. Потом принялся выкладывать курицу на блюдо и снова поднял глаза на Джуда: – А фамилия у тебя какая?
– Райдер, сэр.
– Хм-м. – Отец наморщил лоб. – Никогда не слышал. Но лицо твое мне точно знакомо. Я уже видел тебя, определенно.
Руки Джуда напряглись, я это чувствовала.
– Я тут часто бываю.
– Ты здесь рос?
– Где я только не рос, – ответил парень.
– Семья Джуда купила дом Чедвиков, – вмешалась я, не очень понимая, кому от этого замечания станет легче – мне или Джуду. – Может, поэтому он и кажется тебе знакомым?
Отец задумался, не прекращая разливать соус по тарелкам.
– Может быть, – пробормотал он себе под нос. – А может быть, и нет.
– Пап, может, тебе помочь? – предложила я, подойдя ближе. Ладонь Джуда я не выпускала – отчего-то была уверена, что если сделаю это, то мы никогда больше не будем держаться за руки.
– Все уже готово, – отозвался отец, поливая соусом еще два блюда. Потом похлопал Джуда по щеке. – В одном я уверен, сынок: не важно, видел я тебя уже или нет, мордашка у тебя симпатичная, ничего не скажешь.
Я уже привыкла краснеть за родителей. Это превратилось в своего рода ритуал: отец – из разряда городских сумасшедших, мать – вечно в роли Снежной королевы. Но сегодня они превзошли сами себя. Мало того что отец хлопал Джуда по щеке, он еще и вальсировал по кухне в своем «обнаженном» фартуке и сиял при этом, как Безумный Шляпник. Если после сегодняшних потрясений Джуд не передумает встречаться со мной завтра, значит, справится и с остальными проверками. Надеюсь, что справится.
Покосившись на Джуда, я перехватила его взгляд – он явно не понимал, что происходит и что ему со всем этим делать. Я глянула на дверь, потом снова на Джуда. Могу ли я его за это осуждать? Будучи отпрыском этой семейки, я и сама мечтала смыться подальше раз десять на дню, не меньше.
Покачав головой, Джуд склонился ниже, так что я почувствовала на шее его опаляющее дыхание.
– Ну уж нет, так легко ты от меня не отделаешься.
Стараясь справиться с охватившей все тело дрожью, я все-таки выдавила:
– Вот блин.
– Мэгз! – позвал отец. От его дикого вопля я подпрыгнула, а хрусталь в серванте жалобно звякнул. – Ужин на столе!
Он еще немного подождал у лестницы, надеясь услышать ответ, хотя знал, как знала и я, что никакого ответа не получит. Папа и я были единственными людьми на Земле, на которых маме было совершенно плевать. Так что через несколько секунд отец отвернулся и направился к столу, где уже устраивались мы с Джудом.
– Надеюсь, вам понравится, – сказал он, ставя перед Джудом блюдо с курицей.
Джуд окинул меня пристальным, острым, как лазер, взглядом.
– Мне уже нравится, – весело отозвался он.
4
Мне всегда нравилось сидеть у костра. Но сидеть у костра ночью, обнявшись, под одним одеялом с Джудом, когда матери нет, а отец собирается идти спать, – это уже не просто «нравится», это больше смахивает на любовь. А костер кажется самым красивым костром на свете.
– Спокойной ночи, дети, – пожелал отец, вставая и потягиваясь.
Мы решили после ужина развести костер на пляже. Мама так и не присоединилась к нам, она сидела у себя в кабинете и устраивала кому-то выволочку по телефону. А с отцом оказалось неожиданно легко, если забыть о том, что последние несколько лет он малость не в себе. Я старалась смириться с этим как с неизбежным, а у Джуда, кажется, вообще никаких проблем не возникло.
– Приятных снов, пап.
Сердце у меня уже колотилось как безумное. Я знала, когда мы останемся одни, что-то произойдет. Напряжение между нами неумолимо возрастало: пальцы сплетались все теснее, ноги сдвигались все ближе, и невысказанные слова, казалось, звучали громче, чем если бы мы произносили их вслух.
– Доброй ночи, мистер Ларсон. Спасибо еще раз за ужин, – крикнул Джуд вслед отцу, его рука гладила мое колено. – У тебя клевый отец, – заметил он, чертя большим пальцем круги на моей ноге.
Как я должна была на это ответить? Только улыбнуться и кивнуть.
– Но твоей маме приговор пока не вынесен, – хмыкнул Джуд.
Снова улыбка и кивок.
– И ты мне нравишься, – произнес он низким, вибрирующим голосом. – Очень нравишься.
Убрав ладонь с моей коленки, он поднял руку к моему лицу и положил ее мне на щеку. А потом – вторую руку. Теперь меня держали так крепко, что я могла смотреть только на Джуда, – и в то же время держали нежно, и думаю, попытайся я вырваться, он бы сразу же меня отпустил.
– Ты мне тоже нравишься, – сказала я.
Насмешливо изогнув бровь, он ждал продолжения.
– Очень-очень нравишься, – добавила я, чувствуя, как по телу разбегаются мириады чертовых искорок, готовые вот-вот вспыхнуть пламенем. – Кому угодно я, вообще-то, свой номер не даю, ты в курсе?
Улыбаясь, Джуд сдвинул большой палец к моим губам, коснулся нижней, прошелся по ней, изучая, словно собирался съесть меня прямо здесь и сейчас.
Сказать по правде, я всегда выступала за права женщин и все такое, но теперь, сгорая от жара его прикосновений, мне хотелось принадлежать ему – во всех смыслах, в каких только один человек может принадлежать другому.
Прошло, наверное, не меньше минуты, но и чувство времени с легкостью могло меня покинуть. Я распахнула ресницы и перехватила его взгляд. Его глаза были совсем светлыми – такого оттенка серого я еще не видела.
– Можешь поцеловать меня, Джуд.
Я ожидала чего угодно, но точно не того, что он наморщит лоб, а глаза его потемнеют.
– Знаю, что могу, – напряженным голосом отозвался он. – Не уверен только, что стоит.
Боль вспыхнула в сердце и стала медленно распространяться по телу. Существовал только один способ облегчить ее.
– Тебе стоит поцеловать меня, Джуд.
Его глаза стали еще темнее, но взгляд он не отводил.
– Не стоит. – Его рука прошлась по моему затылку, шее, палец скользнул в вырез топа. – Но мне плевать.
Смысл его слов еще не дошел до меня, а губы Джуда уже были на моих. Такие же сильные, как руки, – и такие же нежные. Он разомкнул их, и его стон эхом отозвался у меня в груди. Не успев даже подумать, стоит ли так делать, я закинула ноги ему на колени – потому что, несмотря на все рациональные отговорки, мне хотелось быть к нему как можно ближе.
Его язык сцепился с моим, его грудь прижималась к моей, его руки держали меня так же крепко, как и мои – его, словно мы оба оголодали. Я вдруг подумала, не о таких ли моментах жизни потом вспоминают люди в самые свои мрачные дни – и улыбаются. Я бы не просто улыбалась – я бы купалась в этих воспоминаниях до самой смерти.
Мои ладони скользнули Джуду под рубашку, прошлись по груди, по животу и замерли, когда я поняла, что дальше можно двигаться только еще ниже.
– Люс, – выдохнул он, едва мои пальцы легли на его ремень. – Остановись.
Джуд крепко сжал мне бедра, но рот его не отрывался от моих губ.
– Остановлюсь, когда ты остановишься, – прошептала я.
– Вот черт, – вздохнул он, отталкивая меня ладонями, но его губы требовали продолжить начатое.
– Если ты с ней закончил, может, мне уступишь? – крикнул кто-то, видимо, снизу, с пляжа.
– Твою мать! – прошипел Джуд. Одним неуловимым движением он поставил меня на ноги и выпрямился сам.
– Что такое? – шепотом спросила я, пальцами пытаясь привести волосы в порядок.
Джуд заслонил меня собою.
– Иди в дом, Люс, – приказал он. – Прямо сейчас.
– С чего вдруг?
Не собиралась я никуда идти. По крайней мере одна, без него. Но тут я наконец разглядела несколько темных фигур, направлявшихся в нашу сторону.
– Кто это?
Он на мгновение резко обернулся и так отчаянно поглядел на меня, что я не смогла понять, от чего горят его глаза – от злости или от возбуждения.
– Не спорь со мной, Люси Ларсон. Тащи свою задницу в дом, и немедленно. – Схватив меня за плечи, Джуд развернул меня спиной к себе и подтолкнул в сторону дома. – Да живей же, черт тебя побери!
А он парень с характером. Это не очень здорово, потому что я такая же. Развернувшись обратно, я смерила его яростным взглядом и заорала:
– Не смей больше никогда меня толкать! И никогда не указывай мне, что делать!
На секунду лицо Джуда стало плоским, лишенным выражения, но уже в следующую секунду озарилось отчаянием.
– Пожалуйста, Люс. Просто уходи домой.
Он так меня умолял и взгляд его был так беспомощен, что я почти послушалась. Почти. Потому что в следующее мгновение нас окружили трое.
– Сбегаешь от нас, Джуд? – поинтересовался один из них, вступая в круг света от костра. Он был не таким высоким, как Райдер, но коренастым и крепким. Обвел меня взглядом – словно раздевал глазами – и снова заговорил: – Раскопал себе свеженькую телку, а с братьями поделиться воспитания не хватает, да?
– Братьями? – спросила я как раз в тот момент, когда Джуд шагнул вперед, заслоняя меня.
– Это метафора такая, крошка, – заржал коренастый. – Братья, которые всегда всем делятся. – От очередного похабного взгляда коротышки меня спасла только широкая спина Джуда. – Всем-всем, – повторил он, умудряясь одним словом рассказать целую гнусную историю.
– Вине. – Голос Джуда был убийственно ледяным. – Вали на хрен отсюда, пока я не надрал тебе задницу.
Вине снова заржал:
– Знаю я, что ты не прочь отделать какой-нибудь кусок дерьма, за тобой не заржавеет, угу. Вот только что-то сомневаюсь, что ты сможешь отделать всех троих. Мы тебя первого заставим землю жрать.
Остальные двое, по всей видимости близнецы, тоже шагнули в освещенный круг. С гигиеной они явно не дружили.
– А потом и девушку твою поимеем. Каждый.
Вот такие ситуации девчонкам и снятся в самых страшных кошмарах. Наверное, я должна была впасть в ступор от ужаса или инстинкт самосохранения должен был гнать меня домой на максимальной скорости. Но никакого ужаса я не испытывала. Не знаю, в чем было дело – в сжатых ли кулаках Джуда, в ярости, которой от него так и веяло, или в том, что мой инстинкт самосохранения взял выходной, – но я чувствовала себя совершенно спокойной. Спокойней не бывает.
– Сначала давайте выясним все насчет вас. – Джуд сжал зубы. – Ну, вперед, говнюки. Кто рискнет первым, а? – Ткнув в каждого пальцем, он замер в ожидании.
Какое-то время все молча ждали. Непохоже было, что кто-нибудь из троицы, особенно вонючие близнецы, сможет уйти отсюда на своих двоих, если сцепится с Джудом. По тому, с какой опаской они взирали на него, можно было подумать, что Райдер – просто ходячая смерть и один удар его кулака может успокоить человека навеки.
– Да оставим мы тебя в покое, – наконец сказал Вине. – Надо же дать вам закончить то, за чем вы сюда пришли. Прощальный летний перепихон.
Джуд издал звук, больше похожий на звериный рык, чем на человеческий вопль.
– Умное решение. Но оно тебя не спасет. Попадешься мне в следующий раз – вздрючу так, что мало не покажется.
– Как всегда, Джуд, жду с нетерпением, – отозвался Вине, направляясь вслед за близнецами, успевшими уже отмахать половину пляжа. Шагнул в сторону, чтобы увидеть меня, и гадкая во всех смыслах улыбка искривила его рот. – Маленький совет тебе, крошка. Проверь, чтоб у него резинка была. А то замаешься разгребать дерьмо за этим козлом.
Джуд напрягся всем телом, рванулся вперед, намереваясь броситься вслед за «братьями», но удержался. Оглянулся на меня – и расслабился: плечи опустились, руки безвольно повисли вдоль тела.
Его оскорбили и жестоко унизили. Ему угрожали, его дразнили, над ним издевались, а он остался здесь. В полуметре от меня. Парень, который – я не сомневалась – уложил бы этих троих в десять секунд, если судить по отчаянию, сквозившему в его глазах. А он остался здесь, со мной. Собирался защищать меня, если трое клоунов решат вернуться, или довести начатое до конца, когда мы попрощаемся? Я не знала, да мне было плевать.
– Эй, придурки! – заорала я в сторону топающей по пляжу троицы, встав в круг света от костра, чтобы уж наверняка до всех дошло мое послание. Подняла средний палец и крикнула: – Много чем еще можно поделиться!
– Какого черта ты творишь, Люс? – зашипел Джуд, снова заталкивая меня себе за спину.
Я и не подозревала в нем столько рыцарских замашек, но мне это определенно нравилось, причем гораздо сильнее, чем должно было нравиться девушке из двадцать первого века.
– Да я не натворила и сотой доли того, чего хочется, – отозвалась я, когда услышала дружный хохот – ответ на свой вызов.
– Слушай, мне нравится твой пыл и то, что ты ненавидишь компромиссы, правда. – Джуд повернулся ко мне лицом. – Но все-таки с такими людьми не стоит связываться.
– С такими людьми или с такими братцами?
За последние десять минут нервная энергия во мне уже столько раз прыгнула от максимума к минимуму и обратно, что я не представляла, как с ней справиться. Джуд вздохнул.
– Они правда твои братья?
Я коротко взмолилась, чтобы это была неправда.
– В каком-то смысле. – Он прикрыл глаза.
– И в каком же?
Снова открыв глаза, он отыскал руками мою ладонь.
– В таком, что это все не имеет значения.
– Тогда забей на них. – Я позволила ему взять меня за руку. Вообще-то зря, стоило бы прежде разобраться, кто или что он такое. – Я бы просто снова послала их куда подальше. Брехуны.
– Нет, – уверенно возразил Джуд. – Пожалуйста, Люс. Это ублюдки, настоящие ублюдки. Вгрызаются в тебя всеми зубами, и ты даже чертова предупреждения от них не дождешься. – Он схватил меня за руки и притянул ближе к себе, вгляделся, словно пытаясь убедиться, что его слова дошли до меня. – Не связывайся с ними. Если встретишь на улице, перейди на другую сторону.
Я только глаза закатила. Конечно, он преувеличивает. Я не сомневалась, что эта троица шутов внесла свою лепту в список преступлений – например, попортив государственное имущество, – но им бы духу не хватило сделать что-то такое, что обеспечит им веселую жизнь в тюрьме. Да у них на лбу было написано «ТРУС»!
– Черт, Люс… – Джуд скрестил руки на затылке и повернулся в сторону пляжа. – Именно поэтому я просил держаться от меня подальше. Так ты по крайней мере не утонешь с головой в моей хреновой жизни.
Только теперь я начала улавливать смысл в его предупреждениях. Поняла, почему он сказал, что, если я умная, мне не стоит к нему приближаться. Проблема в том, что если не стану приближаться к Джуду, то я не хочу быть умной.
– Джуд. – Я зацепила пальцы за его ремень.
Обернувшись, он поднял на меня усталые глаза:
– Да?
– Поцелуй меня.
Он помолчал. Но потом исполнил просьбу.
Я понятия не имела, сколько прошло времени, пока мы с Джудом наконец смогли оторваться друг от друга, но, залезая в постель, знала, что до рассвета осталась максимум пара часов. А значит, на убийственное трехчасовое занятие классикой я пойду, поспав всего два часа. Мне было плевать. Каждая недостающая минута сна стоила того, чтобы потерять ее в объятиях Джуда.
Я заставила себя закрыть глаза и угомонить перевозбужденный мозг. Но уже через секунду снова уставилась в темноту. Отчаянно, как ураганная тревога, лаял Рэмбо. Я выскочила из кровати и подбежала к окну. Рэмбо в принципе почти не лает. Он ворчит, скалится, изредка потявкивает – это да, но я никогда еще не слышала, чтобы он вел себя так, как сейчас. Как будто кто-то его душил – или кого-то рядом с ним.