Мелисса опускается рядом и берет кусок пепперони.
– Кстати, ты помнишь, что мы вместе уже три года?
– Так долго?
Мелисса скептически улыбается.
– Только не говори, что не помнишь, когда впервые положил на меня глаз.
Точная дата и правда вылетела у меня из головы. Однажды вечером я отправился в фитнес-клуб. Надеялся, что напряженные тренировки избавят меня от проблем. Какое-то время покрутив педали на велотренажере, я едва не свалился оттуда замертво.
Мелисса – безупречно накрашенная, в лайкровом спортивном костюмчике, с собранными в хвост волосами – подошла ко мне, когда я, согнувшись пополам, боролся с тошнотой.
– Что, дал себе слово с нового года приобщиться к спорту?
Она так подумала, потому что на дворе стоял январь. Вообще-то я скептически отношусь к тому, чтобы начинать что-то с нового года.
– Просто хочу привести себя в форму, – выдохнул я.
– И как, получается?
– Есть кое-какие успехи.
– Ого! Ну, если это успехи, то что же было раньше?
Приняв душ и выпив по протеиновому коктейлю, мы поехали ко мне. Через пару недель Мелисса совершенно неожиданно снова позвонила. С тех пор наши встречи стали регулярными.
Слышно, как наверху у Кэлли скрипят половицы. Представляю, как она ходит по комнате с бокалом. Приближается к окну, чтобы выпить вино, любуясь звездами.
Хотелось бы знать, что Кэлли подумала обо мне, когда встретила нас с Мелиссой в магазине. Может, решила, что Мелисса моя девушка? Посчитала меня ветреным и безответственным? Если так, наверное, это к лучшему.
– Доминик терпеть не может пиццу, – мимоходом роняет Мелисса.
Имя мне ни о чем не говорит, но тон, с которым Мелисса его произносит, хорошо знаком. Такое уже случалось. Мы никогда не обещали хранить друг другу верность, и это устраивает нас обоих. Поэтому наши отношения длятся уже столько времени.
– Кто такой Доминик? – подыгрываю я Мелиссе, счищая с грязных тарелок остатки сыра.
– Мой парень.
– Старше тебя?
– С чего ты взял?
Пожимаю плечами.
– Тебе же нравятся мужчины вроде Ричарда Гира.
Мелисса чуть улыбается.
– Нет, не старше.
– Это к нему ты собиралась сегодня в гости?
Мелисса кивает.
– Мы поссорились. Он требует, чтобы я переехала к нему.
– И долго вы встречаетесь?
– Три недели.
Прожевав пиццу, заключаю:
– Тогда это точно любовь.
Мелисса выглядит довольной.
– Да ты никак ревнуешь?
– Мелисса, послушай, если ты встретила кого-то, кто тебе нравится, то…
– То что?
– То нам не стоит больше встречаться. Я желаю тебе счастья.
Наступает тишина, и я слышу, как бьется сердце – может, мое, а может, Мелиссы. Не могу разобрать, чье: так близко мы сидим.
– Давай сегодня просто поговорим? Нам вовсе не обязательно этим заниматься, если ты не хочешь.
Вытянув шею, она целует меня в губы.
– Спасибо. Но я хочу, милый мой пиццеед.
Ох уж эта Мелисса. Всегда скажет именно то, что нужно.
Сон врывается в мое сознание, сдавливает горло, лишая возможности дышать.
Суббота, вечер, минул примерно год. Я нахожусь на кухне у отца, а он, багровый от гнева, исступленно орет на меня и грозит мне пальцем.
– Ты мне не сын! – вопит папа. – Я тебе даже не отец!
Он повторяет это еще несколько раз. Я молча стою перед ним в испуге и смятении.
В конце концов папа направляется к двери, запретив мне следовать за ним. Тэмсин, стоящая у противоположной стены, глядит на нас во все глаза и от изумления роняет банку клубничного джема. Банка падает, и джем растекается по полу, напоминая кровь.
Выбегаю из кухни и, остановившись у лестницы, кричу в удаляющуюся спину отца:
– Папа, о чем ты говоришь? Папа!
Спустя несколько дней после Хэллоуина Джоэл останавливает меня в коридоре.
– Слушай, мне нужно перед тобой извиниться.
Извиниться? Неужели за шум, доносившийся из его квартиры в четверг, поздно вечером? Мои губы непроизвольно разъезжаются в улыбке.
Я смотрела на ноутбуке новый документальный фильм о загрязнении океанов и, когда раздались первые толчки, в недоумении убавила громкость. Постепенно колебания стали более ритмичными, их начали сопровождать вздохи и стоны. Я остановила фильм и замерла, прислушиваясь к звукам. Я думала о Джоэле и ничего не могла с собой поделать. Пыталась представить, как он выглядит в это время и каково это – быть на месте Мелиссы. Мое лицо пылало, сердце учащенно билось. Я закрыла глаза, чтобы дать волю воображению. В этот момент до меня долетел последний, завершающий возглас, и все стихло.
Сгорая от стыда, я включила воспроизведение и постаралась сосредоточиться на том, как пластиковые отходы волной прибивает к пляжам в Индонезии. Но мысль о произошедшем той ночью преследовала меня еще несколько дней.
С тех пор из-за неожиданного наплыва посетителей в кафе я едва успела перекинуться с Джоэлом парой слов, и сейчас мне трудно взглянуть ему в глаза. Вряд ли он догадывается, что случившееся не показалось мне ни шокирующим, ни оскорбительным, а скорее совсем наоборот. Джоэл тоже выглядит смущенным. Насколько я могу судить, больше ему не за что просить прощения. И я беру инициативу на себя.
– Тебе незачем извиняться.
– Мы выпили…
– Ничего страшного.
– Обычно она так себя не ведет.
– Всякое бывает.
– Она становится немного несдержанной после…
Пытаюсь жестом остановить его.
– Все в порядке.
– Ее костюм был просто…
– Я понимаю, честно.
– Мелисса так шутила. Хотя тон, конечно, выбрала неудачный.
– Так ты… о том, что Мелисса сказала мне тогда в магазине?
– Да… А ты о чем?
Нервно сглатываю.
– Неважно. Мы с тобой не так друг друга поняли.
В ту же ночь, позже, меня разбудили отчаянные крики Джоэла. Голоса Мелиссы я не слышала, значит, они не ссорились. Наверное, Джоэлу приснился кошмар. Однако после нашего разговора я не решаюсь спросить, что произошло. Боюсь показаться Джоэлу назойливой и не в меру любопытной – в общем, худшей соседкой в мире.
Джоэл озадачен, однако улыбается и меняет тему.
– Мерфи не боится фейерверков?
Сегодня Ночь Гая Фокса, небо то и дело озаряется вспышками разноцветных искр. Повсюду гремят салюты и звучит музыка, превращая все вокруг в огромный ночной клуб.
– Бен отвел его к своим родителям. Они живут на отшибе, и у них поблизости нет никаких соседей.
– Отлично придумано.
Улыбаюсь ему в ответ.
– Какие планы в Ночь Гая Фокса?
– Никаких, – заявляет Джоэл нарочито возмущенным тоном. – Терпеть не могу этого парня!
Я смеюсь.
– Дот и ее друзья, с которыми она занимается водными лыжами, устраивают вечеринку в парке. – Глубоко вздыхаю. Повисает молчание. Я бы хотела позвать его туда, но он, конечно, будет отмечать праздник со своей девушкой… И все же я решаюсь: – Если ты не занят, мы могли бы…
Джоэл слегка улыбается и медлит с ответом. Наконец, через пару секунд, он хрипло соглашается:
– Я с удовольствием.
На самом деле у меня были планы: как всегда, трястись от холода в саду у Дага вместе с остальными членами семьи и смотреть, как брат запускает петарды, две трети из которых так и не взлетают. Я как раз размышлял, как бы от этого отвертеться. Чувствую себя слишком усталым из-за того, что последнее время очень мало сплю. К тому же я все еще не могу прийти в себя после сна об отце. Постоянно просматриваю наши совместные фотографии и со слезами на глазах перечитываю его старые сообщения. Наверное, так ведут себя после смерти близкого человека.
Снова думаю о том кошмаре: «Ты мне не сын! Я тебе даже не отец!» Такое нельзя выкрикнуть просто так, даже в пылу ссоры, только чтобы сделать собеседнику больно. А это означает, что, возможно, за словами отца кроются тайны прошлого. Мне хочется разузнать об этом побольше. Но я боюсь спрашивать об этом напрямую: разговор получится слишком серьезным. Лучше приеду к папе, когда его не будет дома, и сам поищу какие-нибудь доказательства и подсказки.
Десять минут спустя мы с Кэлли встречаемся у выхода из дома. Ночь холодная, но ясная, как летом: небо, озаряемое всполохами фейерверков, усыпано крошками звезд. Сияет неестественно яркая луна. Такая погода в начале ноября бывает не часто.
Кэлли до бровей надвинула черную шерстяную шапочку и до подбородка намотала красный шарф. Сунув озябшие руки в карманы, мы направляемся к реке, время от времени сталкиваясь плечами.
Напоминаю себе, что мы идем не на свидание. Это чисто дружеская встреча. Она ничего не значит. Мы просто соседи. Раньше я точно так же ходил любоваться фейерверками со Стивом и Хейли.
– Вы с Мелиссой давно вместе? – В голосе Кэлли звучит любопытство, что вполне логично, учитывая эпатажный стиль моей подружки.
Нервно смеюсь, пытаясь скрыть неловкость.
– Все не совсем так, как кажется.
Кэлли поворачивается ко мне:
– Правда?
– Не знаю, как объяснить… Может, и не надо этого делать.
– Почему?
– Вдруг ты начнешь плохо обо мне думать.
Мы проходим еще несколько шагов.
– Друзья, но не только? – догадывается Кэлли.
– Угу.
– В этом нет ничего страшного.
– Ничего хорошего тоже.
– В мире вообще нет совершенства.
– Ты права, – соглашаюсь я.
Да уж, в точку.
Раздается грохот, и над нами обрушивается водопад разноцветных искр, освещая все кругом.
Дот и ее приятели расположились у лодочного домика на озере. Играет негромкая музыка, стол уставлен напитками, а в специальной чаше для разведения огня – точно такой же, как та, в которой папа сжигает опавшие листья – горит костер. Я давно не был на вечеринках, за исключением тех, что мы устраивали в узком семейном кругу. Меня поражает всеобщая слаженность действий: одни жарят маршмеллоу, другие пекут картошку, а дети бегают с бенгальскими свечами, оставляющими за собой в воздухе сверкающий хвост, как у кометы.
Дот выглядит так, словно явилась прямиком из шестидесятых: прическа с начесом, яркий макияж, украшения в стиле ретро. А ее куртка слегка смахивает на военную.
Дот обнимает меня, чмокает в щеку и сует в руки чем-то наполненную кружку.
– Привет, Посетитель! Я так и знала!
– Что знала? – интересуюсь я.
– А что это за питье? – быстро вмешивается Кэлли, раскрасневшаяся от холода и быстрой ходьбы.
– Горячий праздничный пунш. Сама готовила!
– Из чего?
Дот пожимает плечами.
– В основном из рома. Ну, и понемножку из всего, что было.
Классический вариант.
Напиток получился вкусный: сладкий и крепкий, как забродивший сок тропических фруктов. Правда, мне хотелось кофе, ну да ладно, оставлю его на потом.
– Мне тут нравится один парень, – доверительно сообщает Дот, беря меня под руку. Встречаюсь взглядом с Кэлли и улыбаюсь. – Вон тот блондин, который стоит спиной к нам и жарит маршмеллоу. Как он тебе?
Секунду я гадаю, что можно сказать о незнакомом человеке, видя только его затылок.
– По-моему, умелый и трудолюбивый.
Дот в молчаливой задумчивости пьет пунш.
– Пожалуй, ты прав, – наконец заявляет она, отрываясь от кружки. – Совсем не в моем вкусе. Да он вообще финансовый управляющий клуба! Только глянь, как аккуратно переворачивает маршмеллоу!
– Я вовсе не это хотел…
– Нет, все правильно! Что на меня нашло? Он ведь даже не запускает фейерверки!
– Извини, – кротко каюсь я, недоумевая, как всего за несколько секунд умудрился так круто отвести от нее стрелу Купидона.
– Ладно. Налью себе еще пунша. – Дот удаляется к лодочному домику.
– Я что-то не то ляпнул?
– Да нет, – хохочет Кэлли. – Что ты еще мог ответить?
– Судя по всему, Дот предпочитает пироманов.
– Не волнуйся, у Дот очень своеобразные представления об идеальном мужчине.
По песчаной тропинке, петляющей между деревьями, мы подходим к каменистому берегу озера. В темноте оно напоминает огромную чернильницу. Вода лишь слегка поблескивает в лунном свете.
– Интересное прозвище дала мне Дот.
– Посетитель? Необычное, правда?
– И четко определяет границы.
Кэлли смеется.
– Вообще-то ей известно, как тебя зовут. Наверное, Дот просто слишком много выпила.
– А почему она сказала «так и знала»?
Кэлли вздыхает.
– Понятия не имею.
На безопасном расстоянии от лодочного домика блондин, приглянувшийся Дот, оставляет маршмеллоу. Вокруг него собирается толпа, напоминающая стаю пингвинов. Через несколько секунд над нами начинают с грохотом вспыхивать и рассыпаться фейерверки. Мы глядим в ночное небо, сияющее многообразием ярких красок, как на причудливую работу кисти художника-абстракциониста.
– Чувствую себя подростком, – признается Кэлли, когда раскаты первого залпа стихают. – В парке, ночью, с кружкой пунша…
Хлопаю себя по лбу:
– А! Так вот где я тебя видел много лет назад!
Кэлли смеется и смотрит на меня.
– Дот тебя помадой испачкала.
– Да?
– Если хочешь, я могу…
Не дожидаясь ответа, она снимает перчатку и пальчиком осторожно проводит по моей щеке.
– Вот так.
У меня сжимается сердце, и начинает щипать в глазах. Какая Кэлли красивая! С трудом подавляю желание взять ее за руку.
– Спасибо.
Кто-то из толпы зовет Кэлли, и мы по поросшему травой склону направляемся к лодочному домику.
– Вы с нами? – интересуется Дот, решительно устремляясь к озеру.
– Куда?
– Покатаемся на гидроцикле.
Поперхнувшись пуншем, Кэлли заходится кашлем.
– Ты что! Вода ледяная!
– А у меня гидрокостюм!
– Дот, ты же выпила. Утонешь!
– Не-а. Натан – спасатель, профессионал.
Кэлли морщит нос. Вероятно, как и я, подозревает, что Натан может оказаться не таким уж профессионалом, раз нарушил главное правило спасателей: не быть безответственным идиотом.
– Не волнуйся, он сегодня не пил ничего крепче лимонада. – Дот поворачивается ко мне. – Хочешь с нами, Посетитель?
– Нет, благодарю. Не хочу перед всеми дефилировать в гидрокостюме.
Дот прыскает.
– Не стесняйся, тут все свои!
– Спасибо за приглашение. В другой раз, – отказывается за нас обоих Кэлли.
Дот обнимает подругу, целует ее в макушку, и я ощущаю необъяснимый укол ревности.
– Ну, что я говорила?! – восклицает Дот.
Кэлли пожимает плечами, а Дот спешит обратно к лодочному домику – вероятно, чтобы завербовать других добровольцев – будущих утопленников.
Я отпиваю еще пунша.
– А что она говорила?
Кэлли медлит с ответом, затем предлагает:
– Пойдем прогуляемся?
– Не обращай на Дот внимания. Просто она считает меня старой занудой.
Мы бредем по тропинке, ведущей к Уотерфену. Все стихло. В черном небе светится лунное окошко. Кэлли уверенно шагает вперед, легко ориентируясь в парке. Должно быть, звезды служат ей компасом.
– А сколько ей лет?
– Чуть за двадцать, – будничным тоном откликается Кэлли.
– Значит, если ты для нее «старая», тебе…
– Тридцать четыре. – Она поворачивается ко мне. – А тебе?
– Гораздо больше. Скоро на пенсию. Тридцать пять.
По деревянному мосту мы переходим из парка в заповедник. В воцарившейся тишине наши шаги звучат громко и гулко. Деревья, отбрасывающие длинные тени, тянут к нам ветви.
– Дот считает, что в жизни надо… как говорится…
– Брать быка за рога?
– Точно. Она постоянно зовет меня с собой на водные лыжи и кикбоксинг.
– А ты?
Кэлли улыбается. Ее длинные, влажные от росы волосы чуть блестят в лунном свете.
– Пока сопротивляюсь, – улыбается Кэлли.
– Ты не такая как Дот, вот и все.
Она недолго молчит, обдумывая мои слова.
– Возможно.
Петляющая дорожка из досок заводит нас в глубь заповедника. Где-то вдалеке еще слышны приглушенные взрывы фейерверков, но теперь нас окружают голоса природы: шелест листьев, уханье совы. Время от времени долетает шорох: это проходит по лесу кто-то из его обитателей. Из-за темноты я плохо понимаю, куда мы идем.