Многие считали адвокатов преступниками. И не зря. Ведь единственное, что отделяло меня от необходимости преступать рамки закона, – это возможности. А их я находил предостаточно.
Но Служанка оказалась недалека от истины. Я был ужасным человеком и отличным адвокатом, в какой-то степени оставаясь все тем же мудаком, который испоганил ее выпускной год в школе.
Серхио решил отказаться от иска и оставить в покое клиента, которого мы якобы «переманили» у его фирмы. И это радовало. Я был одним из учредителей компании, специализирующейся на высокорисковых инвестициях и слияниях компаний. Мы вчетвером – Трент, Джейми, Дин и я – основали «Чемпион-Бизнес Холдингс» три года назад. Они занялись сделками и клиентами, а я стал начальником юридического отдела.
Конечно, мне нравились цифры. Они давали иллюзию безопасности. И радовали своим молчанием. Что тут могло не нравится? Но еще большее удовольствие мне доставляли споры и возможность выводить людей из себя.
И тут я наткнулся на Служанку.
Я не задумывался о том, чтобы использовать ее в своих планах, но от этого наша встреча стала еще приятнее. Она стала недостающим звеном. Страховкой на случай, если в Тодос-Сантос все пойдет наперекосяк. Я приехал сюда ради сделки о слиянии, но также искал и того, кто выполнил бы за меня всю грязную работу. Изначально я планировал, что в достижении цели мне поможет мой бывший психотерапевт. Он прекрасно знал мою историю и мог дать показания против мачехи. Но, черт побери, мысль использовать для этого Служанку нравилась мне гораздо больше.
Ведь это, скорее всего, очернит ее маленькую невинную душу. Она не умела мстить. Не вела себя жестоко, эгоистично или еще как-нибудь в моем духе. Она всегда была добра. А еще вежлива и покладиста. Она улыбалась незнакомым людям на улице – уверен, она делала это даже в Нью-Йорке, – а в ее голосе, помимо приветливости и дружелюбия, все еще слышался легкий южный акцент.
Я надеялся, что Служанка не встречалась с каким-нибудь парнем. Не для моего, а для его же блага. Хотя не имело большого значения, существовал он или нет. На самом деле я отмахнулся от мысли о нем в ту же минуту, как только вошел в бар «У МакКоя» и увидел, что ее ярко-голубые глаза смотрят на меня.
Она была идеальной.
И идеально подходила не только для моих планов, но и для того, чтобы скоротать время, пока они не реализуются.
Призрак из моего прошлого, который мог помочь мне приструнить демонов настоящего. И мне только на руку играло то, что Служанка находилась по уши в дерьме. В финансовой яме, из которой я с легкостью вытащу ее, вполне здоровую и невредимую, если она сможет заглушить угрызения совести.
И я собирался сделать все, чтобы она согласилась с моим планом. Служанка вновь стала моей, как только я увидел ее в этом практически ничего не скрывающем наряде.
Она просто еще ни о чем не догадывалась.
Сердце стало моим злейшим врагом. И это произошло еще десять лет назад, когда мне исполнилось семнадцать. Вот почему у меня не получалось выбросить Вишеса из головы, – несмотря на потерю работы, – пока шагала домой под неутихающим ливнем.
Прошло уже двадцать четыре часа с нашей последней встречи, три часа с тех пор, как я думала о нем, и час и пятнадцать минут с того момента, как я в сотый раз задалась вопросом, стоит ли рассказывать Рози о произошедшем. Добравшись до дома, я сбросила с себя промокшую одежду, переоделась в сухую и побежала в аптеку «Дуэйн Рид», потому что забыла забрать лекарства для сестры. Но по возвращении я вновь вымокла до нитки.
Открыв пакет, я выставила баночки на стол нашей крошечной однокомнатной квартирки. Препарат, разжижающий мокроту. Витамины. Антибиотики. А затем открыла крышки, потому что Рози ослабла настолько, что не могла сделать это самостоятельно.
У моей сестры обнаружили муковисцидоз[4]. Некоторые болезни до поры до времени протекают тихо. А муковисцидоз еще никак и не проявлялся. В детстве никто и не догадывался, что Рози больна. На самом деле все считали ее красивее меня. У нас похожий цвет глаз. Синий с бирюзовым отливом и зелеными крапинками на краях радужки. Мы могли похвастаться пухлыми губами и волосами цвета ириски. Но мое лицо казалось пухлым и имело форму сердечка, а на ее лице выделялись скулы, как у супермодели.
Но чтобы стать супермоделью, Рози пришлось бы ходить по подиуму, а она не могла даже спуститься с третьего этажа, чтобы выйти на улицу.
Конечно, такое состояние наступало редко. И обычно она делала то же, что и любой человек на Земле. Но если она простужалась, то болела по полной. Усталость. Слабость. Упадок сил.
Три недели назад сестра подхватила воспаление легких. За последние полгода это уже второе. Нам повезло, что она взяла академический отпуск в колледже, чтобы заработать немного денег, потому что явно не сдала бы экзамены.
– Я купила тебе бульон. – Услышав, как зашуршали простыни на кровати, я достала контейнер из пакета и поставила его рядом с лекарствами, а затем включила плиту. – Как ты себя чувствуешь, дьяволенок?
– Как пиявка, которая высасывает твои деньги. Мне так жаль, Милли, – донесся до меня ее охриплый голос.
По древнему телевизору показывали серию «Друзей». Приглушенный смех отражался от скудной мебели и тонких стен, придавая нашей квартире в районе Саннисайд хоть какое-то очарование. Интересно, в который по счету раз Рози пересматривала этот сериал? Кажется, она знала наизусть все эпизоды.
Перекатившись к краю матраса, она встала на ноги и подошла ко мне.
– Как прошли поиски работы?
Сестра остановилась позади меня и принялась массировать мне плечи.
Я вздохнула и, слегка запрокинув голову, зажмурила глаза. Как же хорошо. Мне хотелось поскорее завалиться на нашу двуспальную кровать и вместе с сестрой посмотреть телевизор под одеялом.
– Агентства по временному трудоустройству завалены резюме, но никто не набирает сотрудников в преддверии Рождества. Так что свободных мест пока нет. С другой стороны, в моде вновь бледность и худоба, так что мы не будем выделяться из толпы. – Я медленно выдохнула. – Кажется, в этом месяце с деньгами будет очень туго.
Между нами воцарилась тишина, прерываемая лишь ее тяжелым дыханием.
– Охренеть, – выпалила она, но тут же прикрыла рот рукой и поморщилась.
Да уж, Рози не назовешь Южной красавицей[5].
– Нам хватит денег пережить декабрь? Уверена, я скоро поправлюсь. И к январю мы обе начнем работать.
– К январю мы, скорее всего, останемся бездомными, – пробормотала я, ставя кастрюлю на плиту и помешивая бульон.
Мне бы хотелось что-нибудь добавить в него. Овощи, курицу, да что угодно, лишь бы сестре полегчало. Лишь бы она почувствовала себя как дома.
– Давай соберем все купленное и вернем обратно? Мне не нужны лекарства. Я уже чувствую себя намного лучше.
Сердце сжалось в груди от ее слов. Потому что она нуждалась в своих лекарствах. Без них ей вновь станет плохо. Антибиотики не давали развиться инфекции в легких и носовых пазухах. А ингаляционные аэрозоли – закрыться дыхательным путям. Сестра не только нуждалась в лекарствах, без них она бы попросту не смогла дышать.
– Я выбросила чек, – солгала я. – К тому же я могу увеличить лимит по кредитной карте.
Еще одна ложь. Никто в здравом уме не согласится на это. Я уже погрязла в долгах.
– Нет, – снова возразила она, а затем развернула к себе лицом и крепко сжала мои руки.
Ее пальцы оказались такими холодными, что мне захотелось расплакаться. Видимо, я вздрогнула от прикосновения, потому что Рози тут же отдернула руки.
– Ты же знаешь, что у меня плохое кровообращение. Но я чувствую себя хорошо. Клянусь. Послушай, Милли, ты и так достаточно для меня сделала. И слишком многим пожертвовала. Думаю, самое время вернуться к родителям.
Несмотря на слезы, заблестевшие у нее в глазах, сестра постаралась улыбнуться. Я покачала головой и, взяв ее руки в свои, принялась растирать пальцы, чтобы слегка разогнать кровь.
– Тебе осталось всего два года до получения диплома. А в Калифорнии придется начинать все заново, даже если тебе удастся найти университет, который ты сможешь себе позволить. Останься. Таким, как мы, нечего ловить в Тодос-Сантосе.
Кроме того, наши родители тоже едва сводили концы с концами. Как и мы. Но мне удавалось лучше справляться с финансами. Я была молода и не собиралась сдаваться. А родители постарели и устали от жизни. Им уже перевалило за шестьдесят, и они до сих пор жили в Калифорнии в той дурацкой квартире для прислуги в поместье Спенсеров.
На самом деле мы с Рози прекрасно справлялись. Ведь она работала, пока не подхватила воспаление легких. Ее организм не вынес дождливой, холодной осени, а теперь наступила зима, и счета за квартиру увеличились из-за отопления. Но скоро наступит весна. А затем зацветут вишни. И жизнь станет лучше. Я в этом не сомневалась.
Но кажется, не стоило рассказывать сестре о встрече с Вишесом. Ей и без этого хватало поводов для беспокойства.
– Мне нужно отвлечься, – потерев лицо, сказала я, чтобы сменить тему.
– Ни слова больше. – Прикусив нижнюю губу, Рози направилась к моему мольберту, который занимал угол нашей маленькой комнатки.
На нем стояла наполовину законченная картина, над которой я работала все последнее время – песчаная буря, вздымающаяся к черному небу. Ее заказала мне Сара, коллекционер из округа Уильямсберг. Раньше она работала в «Саатчи Арт»[6] и до сих пор хорошо общалась с владельцами галерей по всему городу. Так что мне хотелось произвести хорошее впечатление. И не упустить такой шанс. А еще я отчаянно нуждалась в деньгах.
Рози знала, как живопись успокаивает меня.
Поэтому она достала полупустые тюбики с масляной краской, кисти и деревянную палитру, повторяя последовательность моих собственных действий, когда я готовилась рисовать. После этого она врубила нашу старую стереосистему, откуда полилась песня «Teardrop» группы Massive Attack и, не проронив ни звука, отправилась готовить мне кофе.
В такие моменты у меня щемило сердце от любви к младшей сестре. А еще я напоминала себе, что все мои жертвы, на которые я пошла ради нее, стоили того.
Я принялась рисовать, а в это время холодный декабрьский дождь яростно стучал в наше окно. Рози плюхнулась на кровать и принялась болтать, как любила делать это в старших классах, а также рассказывать, что нового произошло в жизни людей, с которыми мы вместе учились.
– Если бы тебе сказали, что ты можешь исполнить одну свою мечту, что бы ты выбрала? – задумчиво спросила она, прижав прикрытые пижамой ноги к холодной стене.
– Чтобы у меня появилась собственная галерея, – ни секунды не раздумывая, ответила я с глупой улыбкой на лице. – А ты?
Сестра потеребила уголок подушки, которую прижимала к груди.
– Получить этот чертов диплом и стать медсестрой, – сказала она. – Нет, подожди. Джаред Лето. Моя мечта – выйти замуж за Джареда Лето. Такой шанс я бы не упустила. И я говорю не о каком-то краткосрочном романчике, а о любови до гроба. Тем более что он хорошо устроился в жизни.
Я покачала головой. Но слушая, как беззаботно смеется сестра, не удержалась и присоединилась к ней. Боже, Рози.
Такие моменты необходимо собирать в копилку и прятать глубоко в сердце, чтобы вытаскивать их в самые черные дни. Потому что они напоминали мне, что хоть моя жизнь и была тяжелой, но в то же время и не такой уж плохой. А между этими двумя понятиями очень большая разница.
Тяжелая жизнь наполнена препятствиями и сложными моментами, но в ней также полно людей, которых вы любите и о которых заботитесь.
А вот плохая жизнь пуста. В ней не всегда встречаются трудности или вызовы, но зато в ней точно нет других людей, любви и заботы.
К тому времени как я закончила рисовать, пальцы онемели, а поясницу ломило от того, что пришлось несколько часов простоять в странной полусогнутой позе. Мы с сестрой съели макароны с сыром и куриный бульон, а затем в миллионный раз посмотрели «Эпизод с лотереей» сериала «Друзья». Рози повторяла все шутки вместе с героями, после чего заснула в моих объятиях. И ее тихое сопение от нехватки воздуха в легких заполнило комнату.
Я же еще долго не могла уснуть. Но, несмотря на усталость и легкий голод, чувствовала себя счастливой.
Четыре дня спустя я все же сдалась и купила себе новый телефон. Мне не хотелось тратить деньги, но как иначе работодатели должны были связываться со мной? Я не стала приобретать вычурных моделей, а взяла обычную «Nokia», которые все так любили до эпохи смартфонов. Но зато теперь я могла отправить СМС, позвонить или даже поиграть в так любимую в школьные годы «Змейку».
Всю неделю днем я обивала пороги кадровых агентств, а по вечерам отрабатывала смены в баре «У МакКоя». Рашель упросила других официанток поделиться со мной сменами, чтобы дать мне возможность заработать на арендную плату. И хотя я чувствовала себя из-за этого неловко, все же была благодарна за это.
Рози продолжала принимать лекарства, но болезнь только обострялась, отчего меня все сильнее охватывало беспокойство.
Кажется, это происходило из-за нашей квартиры.
Наша крошечная студия в Саннисайде едва прогревалась, поэтому зачастую в ней оказывалось холоднее, чем на улице. И частенько приходилось попрыгать или поприседать, чтобы хоть немного согреться. Но маленькая Рози не могла выполнять упражнения, потому что у нее тут же начиналась одышка.
Вот только я не знала, как выбраться из финансовой ямы, которую начала копать с тех самых пор, как предложила ей переехать ко мне. Когда сестра захотела учиться в Нью-Йорке, я отказалась от стажировки в художественной галерее и устроилась помощницей в рекламное агентство, чтобы обеспечивать нас.
Так прошли два последних года.
Но я так погрязла в рутине, что теперь нуждалась в настоящем чуде, чтобы продержаться на плаву, пока Рози не вылечится.
Мысли вновь вернулись к Вишесу и тому факту, что он больше не заходил в бар. Что ж, хоть этому нужно порадоваться.
Да, я действительно радовалась, хотя иногда сердце сковывала печаль. Мне до сих пор не верилось, что он не оставил мне чаевых. Что он оказался настолько бессердечным ублюдком.
Отработав двойную смену в баре, я наконец возвращалась домой. Продрогнув по пути, медленно поднималась по неосвещенной лестнице особняка в итальянском стиле, в котором находилась наша квартира. В коридоре на втором этаже тоже оказалось темно, потому что хозяин не потрудился заменить перегоревшие лампочки. Но не мне жаловаться, потому что я каждый месяц задерживала оплату за жилье.
Вытянув перед собой руки, я на ощупь пробиралась вперед. Но тут благодаря лунному свету, проникавшему сквозь высокое окно рядом с моей квартирой, заметила большую тень. И с губ невольно сорвался крик.
Пока я нащупывала перцовый баллончик в наплечной сумке, которую купила на распродаже в комиссионном магазине, в темноте вспыхнул экран телефона. И в голубоватом свечении я увидела лицо Вишеса.
Он стоял, прислонившись к стене у самой двери, в связанном на заказ темно-синем свитере, рукава закатаны до локтей, в черных брюках и стильных ботинках, на которых не отпечаталось ни одного залома. Сейчас Вишес был похож на модель рекламы марки «Ralph Lauren», а я на уборщицу. И от одной этой мысли я начала хмуриться еще до того, как он открыл рот.
– Ты меня удивила, Служанка.
Услышав это прозвище, я нахмурилась еще сильнее. Служанка.
Взгляд Вишеса упал на перцовый баллончик, но это ни капли не смутило его.
– Я считал, что ты придешь за чаевыми.
– В самом деле? – Напряжение слегка ослабло, а страх отступил, но сердце продолжало колотиться в груди, правда, уже по другой причине. – Что ж, вот тебе совет – если ты решаешь в одиночку разрушить чью-то жизнь, то не жди, что этот человек захочет общаться с тобой. Даже ради денег.