– Каждую чертову ночь мне снится, как этот шарик в твоем языке двигается вокруг моего члена. Я могу думать только о тебе. Честно говоря, я мог думать только о тебе еще до того, как я увидел твое потрясающее лицо. Но когда я его увидел, я пропал. – Я погладил ее по щеке. – Просто проведи со мной время.
– Если бы я сказала тебе, что не хочу спать с тобой, ты бы все равно захотел со мной встретиться?
Закрыв на мгновение глаза, я открыл их и сказал:
– Я бы отнесся к твоим словам с уважением.
– Мне слишком часто причиняли боль. Я дала себе клятву, что не буду принадлежать никому, если не буду уверена в намерениях мужчины. Так что если ты хочешь быть со мной, то никакого секса. Хочешь поговорить со мной? Отлично. Хочешь узнать меня? Отлично.
Но на этом все заканчивается. Ты действительно этого хочешь?
– Я хочу всего, но готов довольствоваться тем, что ты мне дашь… пока.
– И когда же мы встретимся?
– Сегодня вечером. Я заеду за тобой, и у нас будет настоящее свидание, в котором не будет места чужому разлагающемуся телу в соседней комнате.
– Ты такой романтик.
– Я согласен на отношения без секса, но запомни мои слова. Когда придет время, не я буду просить об этом.
Остаток дня перспектива увидеть ее вечером не давала мне покоя. Чтобы скрасить мучительное ожидание, я решил написать в «Спроси Иду».
Дорогая Ида!
Я встречаюсь с женщиной, которая ясно дала мне понять, что она не хочет заниматься со мной сексом. Дело в том, что она не представляет, от чего отказывается. Я думаю, что могу заставить ее передумать, верно?
Спустя примерно час ответ появился в моей папке «Входящие».
Дорогой Высокомерный костюм!
У меня такое чувство, что ты только предполагаешь, будто всем женщинам хочется раздвинуть перед тобой ноги. Полагаю, у этой женщины есть причина, по которой она считает, что секс с тобой нанесет ущерб ее благополучию. Может быть, стоит попытаться узнать ее, помочь ей поверить тебе. Докажи, что ты вкладываешься в отношения. А пока ТЕБЕ следует вложиться в холодный душ. Судя по всему, он тебе необходим.
Глава 7
Сорайя
Сорайя: куда мы идем?
Я ушла с работы на час раньше, чтобы подготовиться. Больше половины моих вещей горой высились на кровати. Обычно настроение подсказывало мне, что надеть. Я не была слишком переборчивой. Для меня стиль заключался в том, чтобы выразить свою неповторимую личность, а не в том, чтобы следовать последним трендам с подиума или копировать стиль сестер Кардашьян. Когда я примеряла десятый наряд, я была уже на пределе.
Грэм: В ресторан, к сожалению. Если только ты не передумала. Я с радостью соглашусь, если ты предпочтешь, чтобы я полакомился тобой у меня дома.
Если бы на его месте был кто-то другой, все эти сексуальные комментарии взбесили бы меня. Но по какой-то причине, присланные Грэмом, они вызывали у меня улыбку. Мой ответ на предложение трахнуться с ним всегда был одинаковым: я с ним не связываюсь.
Сорайя: Пожалуй, я передумала.
Грэм: Пришли мне твой адрес. Я все еще в офисе, но буду у тебя через десять минут, где бы ты ни жила, черт тебя подери.
Его безрассудство вызвало у меня усмешку. Хотя я все еще считала его самодовольным, было что-то очень милое в той честности, с которой он выражал свое желание быть со мной. Обычно для такого парня, как он, проявление безрассудства было признаком слабости. Я почти пожалела о том, что играю с ним. Почти.
Сорайя: Я имела в виду наш сегодняшний совместный ужин. Я не уверена, что это такая уж хорошая идея.
Грэм: Глупости. Если ты не появишься, жди, я постучу в твою дверь.
Сорайя: Ты даже не знаешь, где я живу.
Грэм: У меня много источников. Испытай меня.
Сорайя: Отлично. Я приду. Но ты дал мне только адрес. Куда именно мы идем? Мне необходимо знать, что надеть.
Грэм: Приходи в том, что на тебе сейчас надето.
Я посмотрела на себя.
Сорайя: Ярко-розовый бюстгальтер и стринги? Куда ты меня ведешь, в стриптиз-клуб?
Прошло целых пять минут, прежде чем он ответил.
Грэм: Избавь меня от такого дерьма.
Сорайя: Ты не поклонник ярко-розового?
Грэм: Как раз наоборот. Этот оттенок будет замечательно смотреться в отпечатке моей руки на твоей заднице, если ты не прекратишь надо мной издеваться.
Шлепки я никогда не любила. «Не любила» – вот ключевые слова. Но при мысли о том, как он шлепает меня по заднице, мое тело завибрировало. «Иисусе. Этот мужчина опасен». Мне нужна была передышка. Я швырнула телефон на кровать и снова нырнула в платяной шкаф.
Маленькое черное платье, висевшее в самой глубине гардероба, привлекло мое внимание. Я покупала его на похороны. Я расхохоталась, подумав о том, что мне следовало бы надеть его на свидание с Аспеном. Когда я сняла его с вешалки, мой телефон сообщил, что пришло новое сообщение.
Грэм: Ты перестала отвечать. Я понимаю это так: ты занята тем, что представляешь, как моя рука сильно шлепает по твоей замечательной заднице.
У него была поразительная способность превращать простой вопрос в нечто непристойное.
Сорайя: Я занята тем, что пытаюсь сообразить, во что одеться. И это возвращает меня к моему первому вопросу. Куда мы идем?
Грэм: Я заказал столик в «Зенкичи».
Сорайя: В Бруклине?
Грэм: Да, в Бруклине. Он единственный. Ты сказала, что живешь там, а раз уж ты отказалась от того, чтобы я за тобой заехал, я выбрал место поближе к тебе.
Сорайя: Вау. Здорово. Мне всегда хотелось побывать в этом ресторане. Хотя тебе будет не так просто добраться туда из твоего офиса.
Грэм: Меня устраивает. Раз уж ты такая заноза в моей заднице. Встретимся в 19.
Станция метрополитена находилась в полутора кварталах от ресторана. Когда я повернула за угол, у входа как раз остановился черный лимузин. Я понятия не имела почему, но я прижалась к двери подъезда, чтобы посмотреть, кто из него выйдет. Мой желудок подсказал, что это Грэм.
И мой желудок не ошибся. Из лимузина вышел водитель в форме, он открыл заднюю дверцу, и Грэм ступил на тротуар. «Боже, этот мужчина излучает власть». Он был одет в другой дорогой костюм, не тот, что был на нем утром. То, как костюмы на нем сидели, подтверждало, что он шил их на заказ. Хотя не модный костюм, в который Грэм был одет, придавал ему вид превосходства. Все дело было в том, как он носил костюм. Высокий и уверенный в себе, Грэм стоял перед рестораном, чуть выпятив широкую грудь, отведя плечи назад, расставив ноги. Он смотрел прямо перед собой, не играл с телефоном и не уставился на тротуар, чтобы избежать возможности встретиться с кем-то взглядом. Одну руку он сунул в карман брюк, оставив большой палец снаружи. «Мне нравится, когда большой палец остается снаружи».
Я подождала несколько минут, и когда Грэм наконец посмотрел в другую сторону, я выскользнула из дверного проема. Когда он снова повернул голову и увидел меня, я остро почувствовала, как я иду. От того, как он смотрел на каждый мой шаг, часть меня захотела убежать от него, но другой моей части понравился его жаркий взгляд. Очень понравился. Поэтому я справилась с нервами, начала чуть больше покачивать бедрами и решила, что не стану мышкой для этого кота. Я буду собакой.
– Привет, Грэм! – Я кивнула, остановившись перед ним.
– Привет, Сорайя! – Он копировал мой деловой тон и кивок.
Мы стояли на тротуаре и смотрели друг на друга. Между нами оставалось безопасное расстояние. И это была самая долгая минута в истории минут. Потом он прорычал:
– К черту!
Сделав шаг вперед в мое пространство, он намотал на руку прядь моих волос, наклонил мою голову так, как ему этого хотелось, и прижался губами к моим губам.
Долю секунды я попыталась сопротивляться. Но я была кубиком льда, пытающимся противостоять жару солнца. Это было невозможно. Вместо этого я просто растаяла под ослепительным светом. Если бы он не обхватил другой рукой мою талию, я бы оказалась на асфальте. Мой мозг хотел сопротивляться ему на каждом повороте, но мое тело не могло не сдаться. «Предатель».
Грэм заговорил у моих губ, когда наконец оторвался от моего рта.
– Сопротивляйся сколько хочешь. Настанет день, когда ты будешь просить меня. Запомни мои слова.
Его высокомерие привело меня в чувство.
– Ты слишком занят собой.
– Я бы лучше занялся тобой.
– Свинья.
– И что это говорит о тебе? Ты уже потекла из-за свиньи.
Я попыталась оттолкнуть его руку, обхватившую мою талию, но он только сильнее вцепился в меня.
– Я не потекла.
Он изогнул бровь.
– Есть только один способ это проверить.
– Отвали, Морган.
Грэм сделал шаг назад и поднял обе руки в знак того, что сдается. В его глазах промелькнуло удивление.
Внутри «Зенкичи» оказалось темно и совсем не так, как я ожидала. Японка в традиционной одежде повела нас по длинному коридору, сделанному так, чтобы создавалось ощущение, будто вы на улице. Пол был вымощен камнями и аспидным сланцем, как будто мы шли по дорожке в азиатском саду. По бокам высился бамбук и горели фонарики. Мы прошли мимо арки, ведущей в большой зал, но старшая официантка продолжала идти вперед. В конце коридора она усадила нас в уединенной кабинке, отделенной роскошными плотными драпировками. Приняв у нас заказ на напитки, она указала на кнопку звонка, встроенную в стол, и сказала, что нас никто не побеспокоит, если мы сами не позовем официантку. После этого она ушла, плотно закрыв за собой драпировки. Казалось, в мире остались только мы двое, и не было никакого шумного роскошного ресторана.
– Это красиво, но странно, – сказала я.
Грэм снял пиджак и поудобнее устроился со своей стороны стола, небрежно перевесив руку через край кабинки.
– Сойдет.
– Ты хочешь сказать, что я странная?
– Мы подеремся, если я скажу «да»?
– Вероятно.
– Тогда да.
Я нахмурилась.
– Ты хочешь со мной подраться?
Грэм потянул за галстук, расслабив его.
– Я нахожу, что меня это заводит.
Я рассмеялась.
– Думаю, тебе нужно к психотерапевту.
– После последних нескольких дней мне кажется, что ты, возможно, права.
Официантка вернулась с нашими напитками. Она поставила высокий стакан перед Грэмом и бокал с вином передо мной.
Он заказал джин «Хендрикс» с тоником.
– Джин-тоник – это напиток старика, – заметила я, отпивая вино.
Он покрутил лед в стакане, затем поднес стакан к губам и, прежде чем выпить, посмотрел на меня поверх стакана.
– Вспомни, как на меня действуют споры. Возможно, тебе захочется заглянуть под стол.
У меня расширились глаза:
– Не может быть.
Он фыркнул и изогнул бровь:
– Давай, сунь голову под стол. Я знаю, что ты умираешь от любопытства.
Когда мы оба допили заказанные напитки, мои нервы начали немного успокаиваться, у нас наконец завязался настоящий разговор. Мы не говорили о сексе или шариках в языке.
– Так сколько же часов в день ты работаешь в этом твоем большом роскошном офисе?
– Обычно я прихожу к восьми и стараюсь уйти около восьми.
– Двенадцать часов в день? Это же шестьдесят часов в неделю.
– Это без учета выходных.
– Ты и в выходные работаешь?
– По субботам.
– То есть воскресенье – это твой единственный выходной?
– Иногда я работаю и вечером в воскресенье.
– Безумие. Когда же ты находишь время, чтобы получать удовольствие?
– Я получаю удовольствие от моей работы.
Я фыркнула.
– Мне так не показалось, когда к тебе заходила. Все тебя боятся, и ты отказался открыть дверь.
– Я был занят. – Он скрестил руки на груди.
Я сделала то же самое.
– Я тоже. Видишь ли, мне пришлось ехать с пересадкой, чтобы лично доставить тебе твой айфон. А ты забыл о приличиях и даже не удосужился выйти и сказать мне «спасибо».
– Я не знал, что меня ждет за дверью, иначе я бы обязательно вышел.
– Это был человек. Человек ждал тебя за этой дверью. Человек, который изменил свой маршрут ради тебя. Если бы я была шестидесятилетней замужней женщиной с голубыми волосами, тебе следовало бы выйти и поблагодарить меня.
Грэм вздохнул.
– Я занятой человек, Сорайя.
– Но ты сидишь здесь вечером рабочего дня, и на часах только семь вечера. Разве тебе не следовало бы работать до восьми, раз уж ты так занят?
– При необходимости я делаю исключение.
– Какое великодушие.
Его бровь изогнулась.
– Тебе хочется заглянуть под стол, правда?
Я не сумела удержаться от смеха.
– Расскажи мне что-нибудь еще о себе. Кроме того что ты трудоголик с комплексом превосходства, который пьет изысканные напитки. Об этом я могла догадаться, наблюдая за тобой в вагоне.
– Что ты хотела бы узнать?
– У тебя есть братья или сестры?
– Нет, я единственный ребенок.
Я пробормотала себе под нос: «Ну да, а то я бы об этом не догадалась».
– Что ты сказала?
– Ничего.
– А у тебя есть?
– Одна сестра. Но сейчас я с ней не разговариваю.
– И почему вдруг?
– Неудачное свидание вслепую.
– Она его тебе устроила?
– Ага.
– С тем парнем, который отвез тебя на похороны?
Как его звали, Даллас?
– Аспен. Нет, она не пыталась свести меня с Аспеном. Это несчастье я выбрала самостоятельно. Она устроила для меня свидание с парнем по имени Митч, с которым она работает.
– И свидание прошло плохо, насколько я понял?
Я уставилась на него.
– Я дала ему прозвище Визгливый Митч с чесоткой.
Грэм фыркнул от смеха.
– Звучит не слишком хорошо.
– Это не было хорошо.
Он прищурился.
– А у меня завтра тоже будет прозвище?
– Тебе бы хотелось?
– Нет, если это будет что-то вроде Визгливый Митч с чесоткой.
– Что у тебя на уме?
Шестеренки крутились у него в голове около тридцати секунд.
– Морган с большим Органом?
Я округлила глаза.
– Ты можешь проверить под столом в любую минуту. – Грэм подмигнул мне.
Я продолжила попытки узнать о нем больше, пусть даже все пути вели к его члену.
– Домашние любимцы есть?
– У меня собака.
Вспомнив маленькую собачку на фото из его айфона, я спросила:
– Что за собака? Ты из тех, кто держит крупных пугающих собак. Что-то вроде датского дога или неаполитанского мастифа. Что-нибудь олицетворяющее то, на что ты уговариваешь меня посмотреть под столом.
Большой пес, большой ч…
– Размер собаки – это не фаллический символ, – прервал меня Грэм.
«Значит, это была его милая маленькая собачка на фотографиях».
– В самом деле? Кажется, я где-то читала о том, что мужчины подсознательно приобретают собак, которые олицетворяют размер их пениса.
– Мой пес раньше принадлежал моей матери. Она умерла двенадцать лет назад, когда он был еще щенком.
– Я сожалею.
Он кивнул.
– Спасибо. Блэки – это вест-хайленд-уайт-терьер.
– Блэки? Он черный? – Маленькая собачка на фото была белой.
– На самом деле он белый.
– Тогда почему Блэки2? Ради шутки? Или у клички есть другая причина?
Последовал краткий ответ:
– Другой причины нет.
И тут официантка принесла наш ужин. Я заказала легкую закуску из рыбы кацуо в основном потому, что в меню было сказано, что она исключительно для едоков-авантюристов. Грэм заказал сашими. Когда официантка принесла наши тарелки, оба наши блюда выглядели скорее как произведения искусства.