Я хотела выплеснуть весь свой гнев и была готова к тому, что новая реальность окончательно меня разрушит.
Я не была готова к тому, что произошло.
Только не сейчас.
Только не сегодня утром.
Я думала обо всем, что произошло накануне вечером, и о том, что за день до того перед сном сказала Сандра.
Я думала о своих страхах, о том, что я действительно постоянно чего-то боюсь, и о том, что я никогда не рискую и лишь прячу голову в песок.
О том, как сильно меня волнует мнение других людей.
Я думала обо всем этом, но легче не становилось.
Избегая любого риска, вы никогда ничего не добьетесь, а эти страхи вам не помогут.
Я даже начала думать о том, что понятия не имею, кто же я на самом деле.
Возможно, настало время разобраться в себе.
Я резко сбросила одеяло и встала с кровати, не обращая никакого внимания на мобильник; он все продолжал жужжать, сигнализируя о новых сообщениях. Я вышла из комнаты и через прихожую направилась к комнатам сестер.
Я подошла прямиком к комнате Сандры и распахнула дверь. Сандра лежала на кровати, свернувшись калачиком. Войдя, я без промедления заявила:
– Я поеду с вами в Ирландию.
– Что? – спросонья не поняла она.
Потом я закрыла дверь ее комнаты и направилась на кухню, откуда доносились голоса Энджи и Тэбби.
– Ты чего встала в такую рань? – спросила Энджи, наливая себе кофе. – Даже мама с папой еще спят.
– Я поеду с вами в Ирландию.
Она удивленно заморгала.
– Ты поедешь? Что случилось?
– Я только что узнала, что меня уволили.
– Что? – услышала я удивленный голос Сандры. Она появилась из-за моей спины, пытаясь собрать свои волосы в утренний пучок.
– Ты шутишь? – спросила Энджи.
Я покачала головой.
– Все произошло только что. Почти всех уволили. Из-за этого генеральный директор и главный редактор тоже написали заявления об уходе.
– Вот дерьмо, – сказала Энджи. – Что за подстава. Вы же делали классный сайт.
– Владельцы хотят сконцентрироваться на видео. Мы получили уведомления по почте.
– Мне так жаль, – сказала Сандра, обнимая меня сзади. – Тебе катастрофически не везет.
– Катастрофически, – повторила Тэбби, жуя кусок тоста.
– И поэтому теперь я еду с вами, сестрички. И даже не думайте отзывать ваше предложение.
– Ну о чем разговор! – Энджи достала свой телефон. – Давай посмотрим, остались ли билеты на наш рейс. Думаю, даже с твоим везеньем мы сможем найти место рядом с нами.
– Разве вы летите не первым классом? – спросила я, глядя на Сандру. Энджи получила отличные отступные при разводе, а Сандра хорошо зарабатывала, поэтому ни одной из них не приходилось думать о деньгах.
– Мы что-нибудь придумаем, – ответила Сандра. – Главное, что ты едешь с нами!
– Ты уверена? – спросила меня Энджи, подозрительно подняв брови. – Не получится так, что ты потом успокоишься и в последний момент передумаешь? Потому что если ты купишь билет, сдать его ты уже не сможешь.
– Не сомневайся, – ответила я, вложив в голос всю свою уверенность, хотя, по правде говоря, было немного страшно и меня снова начали одолевать сомнения насчет того, действительно ли это хорошая идея. – Я еду, я еду. Я еду! – словно мантру повторяла я.
Я еду.
Глава 3
– Ты должен приехать домой, – сказала мне бабушка. Ее слова эхом отозвались в моей голове. Мне казалось, я буду их слышать всю жизнь. – Ему становится хуже. – Она помолчала и добавила срывающимся голосом: – Мы не думали, что все так плохо.
Моя бабушка очень сильная женщина. Таких сильных женщин я больше не встречал. Ей уже девяносто лет, но она до сих пор ежедневно выходит на прогулку до моря и обратно, до сих пор управляет делами в нашем семейном отеле «Шамблз Би-энд-Би», до сих пор может своим острым языком осадить вас так, что мало не покажется. И ее голос всегда, сколько я себя помню, звучал очень уверенно.
До сегодняшнего дня. Мое сердце оборвалось, когда я услышал этот срывающийся голос.
Мой отец умирает.
Я знаю, что именно это она хочет сказать.
– Подриг, – повторила она, – где ты сейчас?
Я прокашлялся. Мое давление поднялось, и мозг снова затуманился, отчего мне стало трудно соображать.
– Я дома, в Дублине.
– Тогда ты должен приехать как можно скорее, – сказала она, и на этот раз ее голос прозвучал так же жестко, как и всегда. – Ты ему нужен.
Я чуть не рассмеялся. Я никогда не был нужен своему отцу.
– Мне нужно еще несколько раз посетить врача, – соврал я. По правде говоря, мне остался лишь один визит и сейчас я как раз направлялся в больницу, но мне нужно было выиграть немного времени. – Я смогу приехать только послезавтра.
Она вздохнула, и даже в этом вздохе я почувствовал смену ее настроения. Секунду назад в ее голосе сквозило отчаяние, а сейчас он снова зазвучал уверенно, словно она вспомнила, что я в течение последних шести недель свободен и не участвую в играх из-за сильного сотрясения мозга.
– Как ты себя чувствуешь? Как твоя голова?
– С головой все в порядке, – ответил я. Если не брать в расчет некоторую туманность в сознании и периодические приступы тошноты, то я в целом чувствовал себя намного лучше. Я надеялся, что сегодня врач разрешит мне вернуться на поле. Без меня команда была уже не той, да и я был сам не свой без своей команды.
– И как тебя угораздило так неудачно упасть, – сказала она. – Я начинаю все больше переживать за тебя.
– Бабушка, ну пожалуйста, ты же знаешь, что сейчас если тебе и нужно о ком-то переживать, то точно не обо мне.
Еще один вздох.
– Хорошо, приезжай через несколько дней. Но будь готов к тому, что тебе придется здесь задержаться… Пожалуйста. Сделай это для меня. Для своего отца. Нам обоим очень нужно, чтобы ты был рядом, а раз ты еще не вернулся к работе, то должен провести у нас столько времени, сколько сможешь.
Я едва не подавился, опасаясь, что она еще что-нибудь скажет.
– Хорошо.
– С наступающим Новым годом, Подриг.
– С наступающим Новым годом, бабушка.
Я повесил трубку и сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Мое сердце бешено колотилось. Если я сейчас начну анализировать наш разговор, то мне станет еще хуже. У меня на сегодня назначена встреча с врачом, и думать следует только о ней.
Сейчас мне лучше не думать об отце.
И о том, что происходило между нами каждый раз, когда я переступал порог родного дома.
Мне не стоит думать о том, что случится послезавтра, когда я снова увижу выражение разочарования на его лице, зная при этом, что очень скоро потеряю его навсегда.
Я сел в машину и поехал в больницу. Несмотря на то что был полдень, движение на дорогах было довольно плотным. Сегодня тридцать первое декабря, и все готовятся к встрече Нового года, поэтому Дублин напоминает сумасшедший дом, припорошенный снегом.
По правде говоря, я должен быть благодарен врачу за то, что мне не запретили водить машину. Сразу после того, как я получил травму, у меня забрали водительское удостоверение, и две недели мне пришлось передвигаться на такси. Для меня это не было большой проблемой, так как я довольно часто пользуюсь такси, особенно если перемещаюсь в пределах города, но появилось ощущение, что мою свободу ограничили.
Я до сих пор не могу понять, как умудрился так неудачно упасть. Все произошло за считаные секунды. У меня мяч, я бегу и сканирую игровое поле в поисках наилучшей точки, как вдруг у меня двоится в глазах, ноги подкашиваются и я получаю резкий удар в бок. Думаю, противник ожидал, что я его обойду, но я этого не сделал. Просто не смог. Я не заметил, как он приблизился ко мне, чего раньше никогда не было. Я был лучшим полузащитником в команде, и все говорили, что у меня глаза на затылке, а тут такая нелепая ситуация.
Мой невролог, доктор Бирн, наблюдал меня с первого МРТ. Обычно, в случае ссадин или ран, все игроки команды наблюдаются у одного врача – и я впервые в жизни попал к нему.
– Подриг, – обратился ко мне доктор Бирн, войдя в свой кабинет, где я ожидал последние пять минут. – Извини, что заставил ждать. Знаю, тебе не терпится приступить к празднованию Нового года.
У меня не было никаких планов на этот вечер, но я не стал ему об этом говорить, так как что-то в его взгляде подсказывало, что любые мои планы будут нарушены.
– Никаких проблем, – ответил я, ощущая прилив волнения. Я не отрывал взгляда от документов, которые он держал в руке.
– К слову, как себя чувствует твой отец? – спросил доктор, присаживаясь за стол.
Я закашлял (всегда кашляю, когда нервничаю).
– Не думаю, что ему лучше. Послезавтра поеду к нему.
– Понятно. Мое предложение в силе, если он все же решит приехать на лечение в Дублин. Рак простаты – это не приговор. Есть врачи, которые могли бы ему помочь. Есть новые экспериментальные методы лечения, которые дают положительные результаты.
– Я скажу ему, – ответил я. Едва начав наблюдаться у этого доктора, я упомянул о том, что моему отцу недавно поставили диагноз «рак простаты». А поскольку мой отец когда-то играл в регби за команду «Манстер», его знали многие, а некоторые до сих пор им интересовались. Я рассказал бабушке о предложении доктора, но у меня есть ощущение, что отец отказался от этого предложения. Похоже, ни он, ни бабушка вплоть до сегодняшнего дня не считали, что дела обстоят так плохо.
– Но ты сюда пришел не за тем, чтобы мы обсуждали здоровье твоего отца, – сказал доктор, отложив документы в сторону и пристроив руки на столе. – Можешь мне еще раз рассказать, что произошло в тот день, когда ты упал? Ты говорил про нарушение зрения, и еще о том, что не увидел, как к тебе подбежал тот парень.
Я ненавижу, когда мне напоминают о том, как я облажался тогда на поле, но ничего не поделаешь.
– Да. Я искал место, чтобы дать пас, и вдруг в моих глазах все расплылось, все задвоилось, как будто я был немного под градусом. Не сильно пьяный, а так, слегка. И потом в меня влетел этот парень, я упал и ударился головой.
– А раньше у тебя были похожие проблемы со зрением? – спросил он.
Я покачал головой.
– Проблемы с глазами? Нет. Никогда. У меня всегда было отличное зрение. От этого зависит моя роль в команде.
– А как сейчас?
– Все отлично. Первые несколько дней после сотрясения у меня были небольшие проблемы, но потом прошло. Я чувствую себя на все сто, если не считать редких слабых головокружений по утрам, когда просыпаюсь, и иногда меня немного трясет. Думаю, я уже готов вернуться на поле.
– Это хорошо, – ответил он и натянуто улыбнулся. – Если нам повезет, то ты сможешь вернуться на поле. Не знаю пока, в качестве кого, и точно не могу сказать когда.
Я вздохнул. Я чувствовал себя поверженным. Не знаю почему, но я ожидал, что он просто даст мне заключение о том, что я полностью здоров, и разрешит вернуться к игре. Идиотская надежда, которая, похоже, не оправдалась.
– Знаю, что расстроил тебя, Подриг, – продолжил доктор. – Но твое сотрясение оказалось довольно серьезным. Было бы большой ошибкой разрешить тебе вернуться в игру, пока ты полностью не поправишься.
– Но разве результаты МРТ не подтвердили, что со мной все в порядке? – Я жестом указал на документы на его столе. – Вы же для этого его провели? Чтобы убедиться, что опухоли нет, и чтобы решить, что мне делать дальше.
Доктор снова натянуто улыбнулся и принялся постукивать пальцами по столу.
– Дело в том, Подриг, что твое сотрясение прошло.
– О, – ответил я, выпрямляя спину. – И почему вы сразу мне этого не сказали?
– Потому что речь сейчас идет не о нем.
– А о чем? – растерялся я.
Он облизнул губы.
– У меня есть некоторые подозрения. Некоторые опасения, которые требуют дополнительного обследования. Думаю, нам нужно провести еще одно МРТ, чтобы более тщательно все изучить.
В груди у меня похолодело.
– Что именно вы хотите изучить более тщательно?
Напряженная улыбка исчезла с лица доктора, перед тем как он дал мне ответ.
Глава 4
– Все это было огромной ошибкой, – бормотала я, крепко зажмурив глаза.
Внезапно повозку бросило влево, и я головой ударилась об Энджи.
– Это классное приключение! – громко закричала Сандра.
– Ты считаешь приключением эту невыносимую тряску? – простонала я.
– Ты сама говорила о том, что на Новый год загадала говорить «да» любым авантюрам, – сказала Энджи. – Я рискнула предположить, что твое решение распространяется и на подобные поездки.
Говоря это, она имела в виду то, что после экскурсии в пивоварни Гиннесса, расположенные здесь, в Дублине, мы решили прокатиться в повозке, запряженной лошадьми, по району Тэмпл-Бар, где собирались встретить Новый год. Я просто не предполагала, что повозка окажется такой крошечной, лошади будут мчаться так быстро, а с неба на нас будет сыпаться снег, из-за чего повозку будет заносить на каждом повороте.
– По правде говоря, я рассчитываю на то, что Валери в течение ближайших нескольких дней не изменит своего решения и все еще будет говорить «да» всему новому, – сказала Сандра и захихикала в тот момент, когда нашу повозку занесло на очередном повороте, да так, что мы чуть не врезались в проезжающий мимо автомобиль. Мы трое завалились друг на друга так, словно катались на американских горках. После перелета спина ужасно болела, но я терпеливо сносила эту боль.
– С какого момента начинается отсчет моего решения? – Нужно было прояснить ситуацию.
– Вообще-то я думаю, что отсчет пошел в тот момент, когда ты решила поехать с нами. Ты что, уже жалеешь? – спросила Энджи, завизжав, оттого что лошади резко остановились.
Мы втроем с облегчением расхохотались и, пошатываясь, выбрались из повозки. Мы изрядно выпили «Гиннесса», поэтому долго распинались перед мрачным извозчиком в благодарностях за то, что не угробил нас, а я еще решила воспользоваться моментом и проверить, все ли в порядке с лошадью, после чего щедро отсыпала извозчику чаевых для лошади, хотя оставлять чаевые здесь не принято. Я попросила извозчика на все деньги накупить лошади яблок, но не была уверена в том, что он разобрал мои слова.
Последние двадцать четыре часа оказались одним большим сумасшествием, таким же, как эта поездка в повозке. Мне не посчастливилось забронировать место в самолете рядом с сестрами, но мне хотя бы удалось забронировать место в одном самолете с ними. Конечно, я могла бы опечалиться, оттого что пришлось сидеть в хвосте, тогда как мои сестрички проспали весь полет, развалившись в роскошных креслах первого класса, где пассажирам предлагается бесплатное шампанское, но, сказать правду, не это меня расстраивало.
Расстраивало то, что мне не удалось заснуть ни на секунду, и вовсе не оттого, что рядом со мной сидел маленький ребенок, который проплакал весь полет.
Мне было очень страшно. Все, что сказала Сандра, было правдой. Я постоянно всего боюсь. Может быть, мне нужно было признать ее правоту и не ввязываться в эту авантюру?
Смогу ли я в этой поездке продолжать подрабатывать?
Может быть, мне стоило остаться дома и начать искать новую работу, вместо того чтобы тратить свои сбережения?
Что меня ждет, когда я вернусь домой? Где я буду жить?
Разве я не веду себя сейчас как самый безответственный человек на земле?
Что, если Коул узнает об этой моей поездке? Вдруг это поставит под угрозу возможность нашего воссоединения?
Осознание того, что меня страшит реакция Коула, жутко разозлило, и я лишилась последней надежды хоть немного поспать.
Когда наш самолет наконец совершил посадку в Дублине, я представляла собой невыспавшуюся нервную развалину, страдающую от смены часовых поясов. Было раннее утро, и мы не смогли сразу заселиться в отель, поэтому убивали время, гуляя по городу. Мои сестры тоже испытывали дискомфорт от разницы во времени, но им удалось поспать во время полета, поэтому они постоянно охали и ахали, глазея по сторонам, а у меня было одно-единственное желание – прилечь где-нибудь и никогда не просыпаться.