Иконы - Маргарет Штоль 4 стр.

Вышки связи проносятся мимо. Трасса поворачивает, и теперь видна вся береговая линия залива Портхоул и сам Хоул за ним. Несколько убогих лодочек покачиваются на воде неподалеку от берега. А за ними, возвышаясь над водами, стоит Хоул, самый большой город на Западном побережье. Собственно, единственный город, потому что Голденгейт умолк. Я не смотрю на Икону, хотя и знаю, где она. Она всегда там, торчит на холме над городом, как нож, воткнутый в плоское небо. То, что некогда было обсерваторией, разрушено и преобразовано черной ненормальностью, торчащей из ее остова. Она заодно служит и напоминанием, эта тревожащая нечеловеческая метка, присланная нашими новыми господами, чтобы пронзить землю и показать нам, что все мы находимся под их постоянным наблюдением.

Что наши сердца бьются только с их разрешения.

Как только я теряю осторожность, то начинаю чувствовать их всех, всех людей в Хоуле. Они не спросясь заполняют меня. Все до единого в Хоуле, все до единого в Посольстве. И симпы, и отсевки, и даже Посол Амаре. Я желаю себе ничего не чувствовать, так как и без того уже ощутила слишком много. Я пытаюсь сопротивляться этому потоку. Если я впущу их, боюсь, я потеряю самое себя. Я потеряю все.

Чумаши. Ранчеро. Испанцы. Калифорнийцы. Американцы. Грассы. Я повторяю эти слова снова и снова, но на этот раз они не помогают.

– Дол!

Это Ро. Он уже здесь, прямо за дверью. Я слышу грохот и вижу голову симпы – она ударяется о дверь из оргстекла, а потом исчезает из виду. На месте удара остается след. Никто другой не мог бы уничтожить симпу вот так, голыми руками. Ро, должно быть, окончательно вышел из себя, раз ударил солдата с такой силой. А это значит, что времени у меня немного. Я вскакиваю на ноги и продвигаюсь к двери вагона. Она закрыта, но я знаю, что Ро где-то за ней. Я лишь замечаю какое-то движение в узком коридорчике за маленькой полупрозрачной дверью.

– Ро! Ро, не надо!

И тут я слышу крики. Слишком поздно.

Пожалуйста, прошу тебя! Ро, возвращайся домой!

Крики становятся громче, поезд дергается. Я отлетаю в сторону, чуть не наступив на другого пленника, на другого отсевка. Он перекатывается набок и смотрит на меня. Он выглядит как куча грязи и рванья, а его лицо так измазано навозом, что я не могу определить, кто он таков, откуда он. Кожа у него цвета древесной коры.

– Твой Ро угробит вас обоих, знаешь ли.

Голос звучит насмешливо. Мужчина говорит с акцентом, но я не могу понять, с каким именно… Ясно только, что он не из Калифорнии. А может, и вообще не из Америки.

Он снова шевелится, и теперь я вижу рубец, который тянется через все его лицо. Мужчину били, и я могу догадаться за что. Мне хочется врезать самой себе, потому что прежде я посмеивалась над Ро, но не могу. Я лишь плотнее заматываю повязку на своем запястье и на своей тайне.

Одна серая точка цвета океанской воды.

Падре больше нет. Теперь об этом знает только Ро.

А может, именно поэтому симпы и пришли.

Но сейчас не время тревожиться об этом, потому что мужчина отвечает сам себе странным фальцетом, и я догадываюсь, что он передразнивает меня.

– Я знаю. Мне очень жаль, приятель.

Я таращусь на него, на пронзительные синие глаза, светящиеся на грязном лице. А он продолжает говорить:

– Не слишком похоже на какой-то план, а? Долбани по этому старому плекси, сбей с ног еще нескольких холуев.

Мужчина поднимается и встает рядом со мной, усмехаясь. Он выше меня ростом, хотя это мало о чем говорит. Я замечаю, что его тело под рваным тряпьем мускулистое и поджарое. Он куда больше похож на настоящего солдата, чем симпы.

– Я Фортис, – протягивает он руку.

Я снова толкаю дверь, но она заперта. Фортис оглядывает вагон и снова принимается говорить сам с собой. Он кивает, опять отвечая фальцетом на собственный вопрос:

– Рада познакомиться с тобой, Фортис. Я малышка из народа грассов. Уж извини, что тут прямо за дверью невесть что происходит. Я не хотела тебя будить. Или убивать. – Он присвистывает.

Я не перебиваю его и не смотрю на него. Я слишком занята: прислушиваюсь к выстрелам. И пытаюсь уловить Ро, ощутить его в путанице яростных эмоций вдоль всей Трассы. Ро ведь не какая-нибудь искра, он не такой, как все, – он настоящее ослепительное пламя. Но сегодня вокруг слишком много огней ярости, больше, чем обычно. Их жар обжигает меня.

Но он здесь. Я закрываю глаза. Он все еще в поезде. Он не ушел… Я не могу слышать его, но я чувствую его…

Отсевок Фортис, кем бы он ни был, подходит ближе ко мне.

Я замираю.

– Вот такие дела, Грасси. Насколько я понимаю, ты сделала что-то уж очень особенное, раз тебя погрузили в этот чудесный, первоклассный товарный вагон и везут по Трассе. – Он кивает в сторону двери. – Ты не такая, как другие отсевки в вагонах позади нас, те, которых везут на стройку. Ты нечто другое.

Теперь я понимаю, что еще ощущала, помимо Ро. Почему его гнев так силен, что выделяется из других пылающих красных нитей. Ну конечно. Поезд набит отсевками, которых везут на стройку, в рабочий лагерь возле Посольства. Нечего и удивляться тому, что я чувствую так много ярости. Никто не знает, что они там строят в заливе. Но это нечто огромное, и оно сооружается уже несколько лет.

– Твой приятель Ро зря старается. Он не может в одиночку разрушить Трассу. Никто из грассов не может. Подходящих инструментов нет, так ведь? А я скажу тебе кое-что об этом местечке. Ты не можешь ворваться в него снаружи. Ты можешь только вырваться наружу изнутри. – Он распахивает потрепанное пальто, и я вижу внутри его массу всякого оружия, висящего в веревочных петлях. – Бум! – Он хлопает ладонью по пачке динамита и снова застегивает пальто, усмехаясь. – Старая школа. Ну а теперь попытаемся снова. Я Фортис.

– Кто ты такой? – наконец говорю я, и мой голос звучит хрипло и низко, совсем не так, как изображал его мужчина. – Я думала, ты из отсевков.

– Не совсем так. Я, правда, и не симпа, если тебя это волнует. Я предприниматель, и это – мое дело.

– Ты мерк?

– Какая тебе разница? Ты хочешь, чтобы я тебе помог, или нет?

Фортис явно в нетерпении.

– И сколько это стоит? – пожимаю я плечами.

Я не знаю даже, зачем вообще это спросила. Мерки – торговцы – славятся высокими ценами; им наплевать на все и на всех, они просто не могут себе позволить другого. А это значит, что они не работают бесплатно, но мне ведь все равно нечем платить.

– За сотню монет получишь небольшой взрыв рядом с Трассой. Пять сотен монет – и мы поговорим о полноценной диверсии. Тысяча монет… – Он усмехается. – Ты и твой парень никогда здесь не были. Вас вообще не было, и они никогда вас больше не увидят. – Он говорит быстро, как будто желает продать мне спиртное, или чудодейственный тоник, или краденый анестетик.

Но конечно, речь идет о чем-то куда более сложном. Прорваться с Трассы? Даже для мерков это уж слишком…

– Но как?

– Торговые секреты, Грасси.

– У меня ничего нет.

Он окидывает меня взглядом с головы до ног. Улыбается. Вопросительно протягивает ко мне руку, и я краснею, когда ощущаю его пальцы за поясом, прямо рядом с бедром. Я ударяю его по лицу.

– Ну ты и дрянь!

Фортис закатывает глаза и с торжествующим видом выдергивает из-за моего пояса книгу. А я и забыла о ней.

– Не думай, что ты такая уж соблазнительная, прелесть моя. Слишком костлява. – Он ухмыляется. – Целоваться с тобой – все равно что лизать сухую морковку. – Он пожимает плечами, сдерживая смех.

Я слыхала о девушках, продающих свое тело в Хоуле. Страшно представить такое.

– Заткнись!

Фортис не обращает на меня внимания, он листает книгу с таким видом, словно ее страницы сделаны из золота, а не из потрепанной бумаги.

– Дети Икон, а? Похоже, от руки написано. Дорогая вещь. И кстати, абсолютно незаконная. Забрав ее у тебя, я оказал тебе услугу. Тебе бы за нее ох как врезали, это же Книга грассов. – Он снова заглядывает в тетрадь. – Ты ведь не хочешь, чтобы Посол узнала, что ты заодно с бунтовщиками, а, Грасси?

– Это просто книга, – отвечаю я, но при этом в моем сознании звучат слова падре: Не спускай с нее глаз.

Я смотрю на драгоценную тетрадь в грязных руках мерка.

– Ты превратишься в груду косточек, не успев ничего объяснить. – Он глядит на меня поверх книги.

– Я не имею отношения к бунтовщикам. Я вообще ни с кем. Просто… – Я замолкаю, не находя слов, чтобы описать самое себя. Если они и существуют, я их не знаю. Я сдаюсь. – Просто никто. Просто Грасси, как ты говоришь.

И едва я произношу это, как понимаю, что мужчина прав. Без его помощи я, скорее всего, окажусь на стройке, или умру, или еще хуже.

И что теперь может значить эта глупая книга?

Настал момент, когда нужно принять решение, и я его принимаю. Я хватаю мужчину за руку и дергаю изо всех сил.

– Я никто, и меня никогда здесь не было. Я просто не существовала. То есть я и Ро, мы оба.

Он всматривается в меня, его синие глаза светятся на грязном лице.

Как море. Как мои собственные глаза.

Он кивает, но я хочу, чтобы он сказал это вслух. Хочу быть уверенной.

– Бери книгу. Этого достаточно. Договорились?

– Это не просто сделка, – отвечает он. – Это обещание. – Он прячет книгу за пазуху, и моя история исчезает среди пистолетов и самодельных взрывных устройств. – Твоя тайна в безопасности со мной, милая. Как и твоя книга. А теперь ложись…

И прежде чем я успеваю произнести еще хоть слово, Фортис достает динамитную шашку и поджигает фитиль.

Глава 5

Диверсия

Этот взрыв сделал куда больше, чем просто открыл дверь.

Он так встряхнул Трассу, что вагон, похоже, должен был слететь с рельсов. В ушах у меня звенело. Пол теперь был не подо мной, а сбоку. Крыша исчезла, и сквозь рваные дыры, возникшие на ее месте, я видела открытое пространство.

Я выбралась из-под обломков стенки, упавшего Фортиса и кусков пола, из-под всего, что недавно было тюремным вагоном, и ринулась в дыру.

– Спасибо тебе, Фортис! – крикнул Фортис мне вслед. – Да не за что, Грасси! Всегда к твоим услугам!

Я припускаю быстрее, бегу вдоль дымящихся вагонов. Судя по звуку шагов позади, кто-то из симпов гонится за мной. Похоже, их вокруг не меньше полудюжины… Но я не почувствовала, как они приблизились. Мне следует быть повнимательнее.

Но благодаря мерку у меня есть запас времени. Я должна бежать к воде. Только эта мысль и бьется в моей голове. Там я буду в безопасности, потому что знаю, чту найду там… и кого. Я резко поворачиваю на запад и исчезаю в зарослях высоченных сорняков. Я спотыкаюсь о камень, но делаю рывок вперед и не падаю. Я знаю, что солдаты недалеко, и даже не оглядываюсь.

Я бегу со всех ног, держась одного направления, бегу в ту сторону, где ощущаю огонь, который движется к берегу точно так же, как я. Это мой единственный надежный путь, мой главный шанс на спасение.

Ро.

Его рука хватает меня за лодыжку, я приседаю. Я чувствую, как его ладонь перемещается к моей талии, бросая меня в воду. Я падаю рядом с ним и оказываюсь лежащей на песке, на мелководье, и меня не видно со стороны Трассы, тянущейся вдоль поросшего травой берега. Я нахожусь в некоем подобии береговой пещеры.

Мы оба еще задыхаемся. Ро ведь очутился здесь всего на пару секунд раньше меня. Потом я слышу крики и всплеск, и следом за мной с невысокого обрыва падает симпа. Я откатываюсь в сторону, вода доходит мне до колен.

Я знаю, что будет теперь. Кто-то умрет, но это будет не Ро. И совершенно неважно то, что симпа вооружен, а Ро – нет. Ро его просто уничтожит.

И прежде чем я успеваю оформить свою мысль в слова, у Ро в руках уже пистолет свалившегося на нас солдата, и он колотит рукоятью по лицу врага. Кровь расплескивается по камням и стекает в воду. Ро замахивается, чтобы нанести очередной удар, но я хватаю его за руку, заставляя посмотреть на меня.

– Ро!

Он качает головой, но я не отпускаю его, и мы вместе вцепляемся в пистолет. Я не могу позволить Ро сделать это.

– Не надо, – говорю я.

Я смотрю на залитое кровью лицо лежащего без сознания симпы. Нос у него, скорее всего, сломан. Солдат выглядит молодым и почти красивым, и волосы у него золотистого цвета… Хотя сейчас трудно сказать, какое у него на самом деле лицо, потому что оно уже начинает чернеть от ушибов. Но я отвожу взгляд, потому что это меня слишком отвлекает. Я должна сосредоточиться на растущей печали внутри меня. Мне есть кого оплакивать. Свинью, и падре, и родных, которых я так и не узнала. Я швыряю пистолет в воду и протягиваю вперед руки.

Ро падает в них, в меня, как будто я его дом.

Так оно и есть.

Ро не пытается ускользнуть. Лицо у него красное, и ни один из нас не может справиться со своим дыханием. Мы дышим, как пара уставших собак миссии после охоты на койотов. Холодный трепещущий зверь в моей груди и горячий, неистовый – в груди Ро сталкиваются друг с другом, и на мгновение мы не одиноки.

Я прижимаюсь лицом к его шее, обхватываю руками напряженные мускулы, подрагивающие под кожей груди и плеч Ро. Он даже теперь пахнет землей. Я буквально ощущаю вкус жидкой грязи. Когда Ро улыбается, а такое случается только тогда, когда я рядом с ним, да и то в те моменты, когда уже все звезды светятся в небе, я почти ожидаю увидеть комки земли между его зубами.

Он грасс, грасс до мозга костей. В другом мире его сердце просто разорвалось бы. В этом я не сомневаюсь. Я провожу пальцами по волосам Ро и погружаюсь в него. Я вслушиваюсь в его дыхание и знаю, что он пытается делать то же самое. Для Ро это нелегко, он не умеет останавливаться на пути к цели.

Я слышу еще один взрыв, за которым следуют крики людей, бегущих к поезду.

Фортис.

Второй взрыв. А этот мерк умеет держать слово.

Ро осторожно выглядывает из-за обрыва, смотрит в сторону поезда, чтобы убедиться, что никто из солдат не ищет нас. Он кивает, давая понять, что на какое-то время мы в безопасности. Мы не разговариваем, пока крики не утихают вдали.

– Лучше нам спрятаться. Мы должны подождать. Пусть они уйдут. Дол…

По тому, как Ро произносит мое имя, я понимаю: ему известно о падре и Рамоне-Хамоне. Я знаю, что он боялся: вместе с ними там могла остаться и я. Я слышу все это в его голосе.

– Долория… – шепчет он.

Он говорит это так же, как я произношу свои заклинания, повторяя имена тех, кто некогда жил в Ла Пурисима.

Ро нуждается во мне. И я даю ему руку. Правую руку.

Ро берет меня за запястье и дергает полоску ткани, обернутую вокруг него. Он разматывает муслин, охвативший мою тощую руку так плотно, что я уже и забыла, что это не часть моей кожи.