– Хочешь принести хоть немного пользы? – облизнулся Гас. Я уже говорила, что он отвратительный? Ах да, буквально пару секунд назад.
– Тебе? – Я медленно повернулась, бросая на него взгляд. – Только если ты подразумеваешь кардинальную смену имиджа после извинений.
Гас – крепкий блондин, с типичной американской внешностью: супергеройской челюстью и голубыми глазами. Если бы он снимался в фильмах девяностых, то был бы злодеем. Хотя, что тут думать, он уже в этой роли. Помимо дел, которые он вел в «Змеиной норе», у него напряженные отношения со многими родителями из-за его отношения к сексу и развлечениям. Когда нас провоцируют, я типичный дикобраз, а он кенгуру – идет напролом без причин. Помню, когда мы ездили в Австралию, нам запретили кататься ночью на автомобиле из-за того, что кенгуру бросаются на свет фар. Так вот, это Гас – тупой и агрессивный.
Он добр лишь к паре людей – Найту, его нападающему, спасшему кучу игр. И Воуну – курочке, несущей золотые яички, – который готов драться в «Норе» хоть каждые выходные против троих одновременно.
Народ захихикал над моим комментарием. За столом находились футболисты и девочки из группы поддержки. Найт заметил Луну через всю комнату и соскользнул с нашей скамейки.
– Увидимся позже, придурки. Это все хотя бы реально, в отличие от сисек Эсме. – У Эсме отвисла челюсть от удивления, она обхватила свою грудь, обтянутую в красочное платье Dolce & Gabbana, переводя взгляд с нее на него.
Луна Рексрот отказывается сидеть с нами. Однажды, когда Найта не было, Гас подшучивал над ней из-за ее неразговорчивости. Я не останавливала его, о чем немного сожалею: хоть она и персона нон-грата, но не стоит того, чтобы над ней прикалывались и грубили.
– В каком смысле полезной, Гас? – спросила Эсме, жуя кусок моркови, пытаясь перевести тему от искуственных сисек, кстати, подаренных родителями на восемнадцатилетие.
– Говорят, Пенн Скалли порадует нас своим визитом после уроков, чтобы запугать нас, если вдруг надумаем предпринять что-то перед игрой. В прошлом году мы уничтожили весь газон на поле Лас-Хунтас, и этим кискам негде было играть несколько недель. Полагаю, что Дарья сможет сыграть роль судьи Джуди.
Сердце упало в пятки. Я ощущала его биение везде.
Маркс, Маркс, Маркс.
– Скалли? – я фыркнула. – Нет, спасибо.
– Тогда почему ты так заорала, когда Воун надрал ему задницу?
– Он был пьян в задницу. Я просто переживала, что Воун попадет в беду.
Гас пробежался взглядом своих светлых глаз по мне, ухмыляясь. Он наклонился и коснулся указательным пальцем моего носа:
– Я не верю тебе.
– Хорошо, потому что я не собираюсь оправдывать твои ожидания, – я показала ему средний палец, делая вид, что открываю невидимое зеркальце. Все снова засмеялись. Выглядело все так, будто я в своей стихии, но на самом же деле я дрожала в своем летнем платье и черных туфлях.
– Докажи это сегодня в три.
– Еще чего. У меня тренировка, а еще есть личная жизнь.
– Цель группы поддержки – поддерживать футбольную команду, – ответила Эсме, бросая мне вызов. Она все еще завидует, что именно я стала капитаном. Но дело в том, что Эсме убеждает всех, что они не имеют права потреблять что-то кроме диетической колы. Никто не хочет, чтобы она была ответственна за закуски, тем более группа поддержки.
– Не могу, мистер придурок. – Я взяла яблоко с его подноса и откусила большой кусок.
– Тренировка в три тридцать. Ты успеешь, – Блис прикусила нижнюю губу. Маркс, никогда не думала, что девчонки будут по одну сторону с парнями.
– Хорошо, так и быть. – Я взяла красный поднос, покидая столовую и пытаясь заглушить рыдания. Не хочу видеться с Пенном. Знаю, это глупо, учитывая то, что мы живем вместе и это неизбежно, но я ненавижу, когда он смотрит на меня. Он видит меня прошлую, и это пугает меня.
Весь оставшийся день я старалась не опускать голову и не убирать с лица лучезарную улыбку. Но это не помогло. Я не могла выкинуть из головы, что мне и Блис нравится одинаковый тип парней.
Только вот Пенн никогда не был со мной в постели.
Он целовал меня просто показать, что он может. А потом сорвал с шеи подвеску и сказал, что не нужны ему мои первые разы.
Каждый стук стрелки часов отдавался у меня прямо в сердце. И эта тикающая бомба взорвалась во мне, когда часы пробили три. Гас ждал около кабинета, он жевал жвачку, лопая пузыри прямо в уши школьников, выходящих из кабинета. Когда я вышла, он заглянул в класс и зажал нос пальцами:
– Это не тот кабинет, где перепихнулись твои предки?
Откуда все это знают?!
Потому что у всех родители – выпускники этой школы. Люди сплетничают. Всегда.
– Просто пойдем и покончим со всем.
– Да, мадам. – Он толкнул дверь, и мы направились к школьным воротам. Пока шли, я пыталась убедить себя, что в наших с Пенном интересах сделать вид, что мы не знакомы. Это единственный шанс доказать Гасу, что между нами ничего нет. Я лучше умру, чем буду встречаться с кем-то из Лас-Хунтас.
Когда мы подошли ближе к воротам, я заметила Пенна, облокотившегося на новенький, серебристый Prius. И прикусила губу в попытке скрыть смешок. Папа достал ему тачку самого честного менеджера, который приравнивает сахар к чистому героину. Руки Пенна были скрещены на груди, на нем были очки Ray-Ban, черная футболка с дырочкой на месте сердца и черные узкие джинсы, подчеркивающие, насколько он высокий. Гас в сравнении с ним был похож на танк (по уровню развития тоже).
Мы остановились напротив Пенна, на достаточном расстоянии, чтобы показать мирные намерения. Ощущения были, будто держишь меч, Гас еще не заметил Пенна, а на мече моя кровь уже с самого утра, когда он пообещал завоевать земли и свергнуть меня.
– Привет, засранец, – Гас протянул руку первым.
– Вижу, ты притащил с собой подкрепление. – Пенн высмеивал меня, оставив висеть руку Гаса в воздухе. – Она собирается надоесть мне до смерти, рассказывая о выпрямителях для волос? Это твоя стратегия?
Взгляд Гаса мечется между нами.
– Вот дерьмо, с момента, когда ты получил от выпускника и Дарья разоралась, я был уверен, что вы трахаетесь. Ледяное сердце этой сучки не растаяло бы и в пустыне.
– Мы и так в пустыне, идиот, – я закатила глаза.
– Определенно, – Гас поднял брови. – Как ты, Пенн? Как твоя девушка?
У него есть девушка? Не может быть. Он так целовал меня сегодня утром. Сердце забилось с бешеной скоростью.
– Не твое дело, – огрызнулся Пенн.
– Давайте уже перейдем к делу, у меня скоро тренировка, – я помахала рукой.
– Я думаю, что главное дело в том, что тебе нечего делать при нашем разговоре, – лениво сказал Пенн, – вон ворота на выход, иди и воспользуйся ими.
Гас засмеялся, похлопав Пенна по плечу. Окей, быть говнюком дома – это одно, но на публике… Это объявление войны.
– Нет уж, я останусь, – я сложила руки на груди, – буду переводить Гасу твои слова. Он не разговаривает на языке дерьма.
– А ты да? – Пенн приподнял одну бровь в ухмылке.
– Огонь! – Гас присвистнул. – Да вы ненавидите друг друга.
Прежде чем я успела подумать о последствиях своих слов, они сами выскочили из моего рта:
– И довольно бегло. Твоя сестра научила меня.
В свою защиту скажу, что я возненавидела себя еще до того, как они вырвались из меня. А после мне казалось, что сердце стало решетом и сквозь него сочится яд. Не могу поверить, что я произнесла это вслух. Неудивительно, что скучающее выражение лица Пенна быстро стало гневным. Ноздри расширились, а глаза сузились.
Мои руки взлетели ко рту, а взгляд Пенна стал жестоким, как шторм, сносящий деревья и крыши домов.
– Ой, ой, ой… – Гас лопнул жвачку, поднял кепку и пробежался рукой по белым волосам. Они такие блестящие и ровные, будто песчаные дюны в пустыне на ветру. – Пенн Скалли наживает врагов в высшем обществе. Не удивлен. Так о чем мы, Скалли? У меня нет времени. Некоторым из нас надо тренироваться. Это первая игра сезона, и я не хочу проиграть.
– Забудь, Байер. – Пенн тряхнул головой и сел в машину. Он уезжает, уезжает абсолютно разъяренный. Из-за меня.
Захотелось заорать и заплакать, но я больше не позволю себе нервного срыва на глазах у всех. Гас дважды стукнул по крыше машины:
– Прокатная тачка, чувак. Откуда ты ее выцепил? От какой-то разведенки?
– Украл у твоей мамаши, Гас. Хотя она предпочитает другой вид езды, верно?
Гас покраснел. Не знаю почему, вернее, меня не волнует это. Они оба уроды.
Я развернулась и побежала назад в школу. Не могу больше здесь находиться, не могу дышать.
Гас кричит где-то позади меня, что я становлюсь тупицей и должна перестать тусоваться с Луной и ее подругами. Луна и Найт, Воун и Блис – дружная компания, которой плевать на то, кто что думает, они просто есть друг у друга – и есть я. Как иронично, если учитывать, что меня многие боятся и ненавидят.
Пробежав через футбольное поле, я влетаю в женскую раздевалку. Так как я опоздала на тренировку, то в ней уже пусто. Хлопаю дверью и закрываюсь в душевой кабинке. Скатываюсь по стенке с уродливыми граффити, некоторые из которых делала сама, и закрываю лицо руками. Дерьмо. Зачем я вспомнила Вию? Почему я такая тупая? Халк бился внутри грудной клетки, когда мы стояли там, и приказывал не показывать слабость.
Так почему я же чувствую себя такой слабой?
Я вытерла лицо, выпила бутылку воды и вышла. Сделав шаг, я сняла платье, положила его в шкафчик, достала тренировочную форму и захлопнула дверку. Вдруг перед глазами встало знакомое лицо.
– Бороться или бежать?
Я подпрыгнула от неожиданности, ударившись спиной о шкафчики.
Пенн.
– Что за ерунда, Скалли?
Он стоит в женской раздевалке в школе, в которой даже не учится. Слово «Проблема» написано прямо у него на лбу, если бы мой отец обнаружил, что мы здесь вдвоем, то подвесил бы его яйца на флагшток около школы Всех Святых и сломал бы ноги.
Не говоря уже о том, что он снова видит меня голой.
– Отвечай.
– Бороться! Я всегда борюсь. А твоя девушка знает, что ты спал с Блис Ортиз и целовался со мной утром? – я улыбнулась, делая вид, что меня не задевает все это. Однако быстро пожалела о своем вопросе. Не хочу знать ни о Блис, ни о его девушке.
– Следишь за мной, Дарья? Я поцеловал тебя, чтобы доказать, что могу отыметь тебя тогда, когда захочу. Но это не имеет значения, так как я не хочу тебя. Моя очередь задавать вопросы. – Он сделал шаг навстречу, толкая меня к металлическим шкафчикам. Нельзя не сказать, что раздевалка довольно просторная и роскошная: шкафчики в цвет формы – черно-синие, – предки выложили тысячи долларов за хромированные раковины, стеклянные душевые кабины и скамейки.
Взгляд Пенна такой проникновенный, моя кожа начинает покрываться мурашками. Такое ощущение, что он видит меня насквозь. Я выгляжу уродливо без загара, макияжа и туши. Ненависть разгоняется по моей коже, внутренностям и венам. Откуда у меня ее столько?
– Ты пытаешься казаться такой стервой или это твое обычное состояние?
И то, и другое. Я действительно завистливая и жалкая. Но становлюсь сукой, когда чувствую угрозу.
Но я лучше умру, чем откроюсь ему. Бросаю на него самый холодный взгляд, как Джонни Депп в фильме «Что гложет Гилберта Грейпа». Я взмахнула бы волосами, если бы он оставил больше пространства, но его тело почти прижимается к моему – если я двинусь, то коснусь его. Я хочу касаться его. И именно поэтому одновременно и не хочу.
– Когда дело касается тебя? – изучаю его лицо. – Я на самом деле такая, малыш.
Когда он продолжает упорно делать вид, что ему скучно, я придумываю насмешку:
– Ты начал все это. Гас думал, что мы были близки, поэтому захотел, чтобы я сыграла роль посредника. Но вы оба не могли прекратить насмешки надо мной. Я должна была просто стоять и терпеть?
– А разве не этим занимаются чирлидеры? – он усмехнулся.
– Ты идиот.
– А ты лгунья. Ты напала на меня.
– Зачем мне нападать на тебя? – я топнула ногой и мое колено коснулось его. Когда мы были на улице, то я успела заметить светлые волосы на ногах через дыры на джинсах. Уверена, что он великолепен, и бесит, что я не видела его голым, как он меня.
– Потому что ты прикольная детская кукла? Потому что думаешь, что ты королева, которая сует нос во всякое дерьмо? Потому что я ненавижу твою…
Я накрыла его губы своими в яростном поцелуе, чтобы заткнуть ему рот. Знаю, что я дерьмо, просто не хочу слышать очередную правду. Удивительно, но он не сопротивляется. Его руки ласкают лицо, губы накрывают мои в ответ. Ничего не понимаю. Обычно я не целую парней, которых практически не знаю. А особенно я не целуюсь с парнями, которых уже знаю. Поцелуй для меня – это что-то особенное. Хотя Пенна нельзя назвать незнакомцем. Я будто всегда носила его с собой, в моем камешке на шее, и теперь, когда он забрал его у меня, единственный способ заглушить влечение – это его внимание, его взгляд, его ярость и губы.
– Мой отец прикончит тебя, – с улыбкой произношу я, пока его язык снова пробирается между моими губами.
– Ты не можешь положить сметану перед изголодавшимся котом и ждать, что он будет смотреть в другую сторону.
Его дыхание прерывистое, руки большие, крепкие, но такие теплые и родные. Пальцы касаются моего лица, шеи, волос. Он слегка тянет за них, заставляет выгнуться, посасывая нежную кожу на шее до тех пор, пока из меня не вырывается стон, когда он оставляет засос. Радость разрывает меня изнутри. Вкус Пенна у меня во рту – сладкий и опасный. Я ощущаю вкус калифорнийского солнца, зубной пасты и немного пота. Наши языки сплетаются в страстном танце. Я уже не уверена в том, что чувствую – радость или грусть. Но что бы это ни было, я чувствую себя живой.
Животом ощущаю его эрекцию, как вдруг реальность врывается в мой мозг. Я слышу скрип открывающейся двери. Сначала я подумала, что зашел кто-то из членов команды, но Пенн буквально прилипает ко мне, прикрывая полуголое тело, я понимаю, что жажду его прикосновений и губ, но он не хочет просто целоваться – он защищает меня.
Я моргаю, пытаясь протрезветь.
– …вам придется много объяснить, – металлический голос врывается в комнату, словно ядерная война, заставляя глаза открыться.
О, Маркс.
Когда я поворачиваю голову, то в проходе вижу директора Причарда. Он один, но лучше бы вся школа увидела, как я целуюсь с капитаном команды Лас-Хунтас. Пенн встает передо мной, наклоняясь ближе к директору Причарду так, что я остаюсь прикрытой. Вместо извинений или объяснений он лезет в задний карман, достает жвачку и бросает в рот, кидая обертку на пол.
Думаю, он только что открыл новый уровень крутости. Воун и Найт вряд ли когда-нибудь достигнут подобного.
– Директор Причард, – во рту словно куча ваты. Директор смотрит на меня с таким гневом, от которого начинают гореть щеки. Я не должна чувствовать себя виноватой перед ним, но что-то во всем этом есть неправильное. Несправедливое.
– Пенн Скалли, – он щелкает языком, – когда я приглашал вас в команду, то имел в виду футбольную, а не группу поддержки. Не думал, что вы отправитесь на экскурсию без предупреждения.
– Мне следовало вас предупредить, – Пенн хлопает жвачкой и проводит рукой по волосам.
– Отойдите от мисс Фоллоуил.
– Только после того, как вы отвернетесь, – отвечает Пенн.
К моему удивлению, директор отводит взгляд. Все начинает принимать не очень хороший оборот, поэтому я решаю исправить ситуацию:
– Это я, – останавливаюсь перед Пенном до того, как он сделает ситуацию еще хуже. – Я привела его сюда, это была моя идея.
Они оба смотрят на меня с удивлением. Мне все равно, как низко я паду, моя репутация и так подпорчена из-за директора Причарда тем, как я позволяю со мной обращаться. Кроме того, я действительно дерьмово себя чувствую из-за ситуации с Вией.
Хочу искупить то, что я сделала с сестрой Пенна, я ведь не монстр.
– Он здесь, потому что захотел приехать сюда. Он полностью контролирует свои две ноги, – хмыкнул Причард.