@jelly_bean1984 @ OakleyFord Ок я люблю тебя! Пажалуйста лайкни меня
@cassandra.vega.5 @ OakleyFord ты такой красавчииииик. Я ❤❤❤ тебя! Ты самый лучший!
@OakleyFord_stan№ 1 @ OakleyFord Люблю тебя, Окли. Жду не дождусь нового альбома.
Господи, это просто читать невозможно. Я перехожу в ленту Вонн и выдыхаю от облегчения. Вот так-то лучше.
Вонн Беннетт @OakleyFord Сомневаюсь, что ты умеешь краснеть. Но красный карандаш у меня есть.
Она запостила еще одну картинку: щека крупным планом и немного румянца на скуле. Ничего себе. Хотя черты и не вполне похожи, я не могу отрицать, что она действительно хорошо рисует.
Я пролистываю пару десятков ответов и нахожу «свой».
Oakley Ford Verified @VeryVaughn Значит, ты принимаешь заказы! Как насчет автопортрета?
Вонн Беннетт @OakleyFord Это подойдет?
Я торопливо листаю. Неужели она… А, это же набросок ее телефона.
Oakley Ford Verified @VeryVaughn Изящно и современно. Мне нравится.
Отвратительно. Если бы я сам отвечал, то написал бы что-то вроде…
Я опять звоню Джиму:
– Дайте мне доступ к твиттер-аккаунту. Если уж я собираюсь встречаться с этой чиксой, я должен иметь возможность хотя бы общаться с ней напрямую.
– Что? Зачем тебе с ней общаться?
– Потому что мне так хочется. Так что, дадите пароль, или мне новый аккаунт завести?
Он вздыхает, и затем я слышу, как он приказывает каким-то ассистентам:
– Свяжитесь с Клаудией. Узнайте у нее, как Окли зайти в «Твиттер».
ОНА
– Ты что, должна будешь встречаться с Окли Фордом?!
Мои барабанные перепонки чуть не разрываются от его громкого сердитого голоса, но я ничего не говорю ему по этому поводу. Это наша первая возможность пообщаться по телефону с тех пор, как началась моя переписка с Окли Фордом. И УУ, очевидно, сейчас изливает на меня всю злость и раздражение, накопившиеся за эти сутки.
– Я не могу ответить тебе на этот вопрос, – говорю я со вздохом.
– Чушь! Ты понятия не имеешь, сколько народу написало или позвонило мне, чтобы сказать, что ты заигрываешь в «Твиттере» с Окли Фордом!
Я ощетиниваюсь:
– Надеюсь, ты ничего не сказал им по поводу агентства? Ты подписал соглашение. И если ты нарушишь его, то «Даймонд»…
– Меня уничтожит, – кисло заканчивает УУ. – Да, я знаю.
Вообще-то, это совершенно не имеет отношения к УУ. Но я по опыту знаю, что теперь мне придется слушать, как он ворчит и жалуется, пока наконец его не отпустит.
– И что ты всем сказал?
– Что мы оба расстроены и переживаем из-за расставания, а публичный флирт со знаменитым красавчиком – твой способ с этим справляться.
Я морщусь, когда он произносит эти слова, но говорю:
– Спасибо.
УУ долго молчит.
– Что именно ты должна делать с Окли Фордом? – наконец спрашивает он.
– Да ничего особенного, – неуверенно отвечаю я. – Нам придется пару раз появиться вместе на публике – для журналистов. Ну, может быть, один раз поцеловаться. Чисто для вида. Ты же помнишь, что все это не по-настоящему?
– Да уж надеюсь. – Мое сердце подпрыгивает, когда я улавливаю в его словах ревность, но тут же падает, потому что он говорит: – Мне не нравится выглядеть лузером в этой ситуации.
От двери в мою комнату доносится тонкий голосок:
– Вонн! Отдай наш телефон!
Я жестом показываю Шейну, чтобы он помолчал.
– Честное слово, это все для вида, – утешаю я УУ. – Как реалити-шоу.
– Нам нужно позвонить Кенни! – кричит Спенсер, вставая плечом к плечу с братом.
Они оба сердито на меня смотрят, и их карие глаза с золотыми искорками сверкают. Им всего по двенадцать, но они уже выше меня ростом и легко могли бы отобрать телефон силой.
Я вздыхаю:
– Близнецы пришли за телефоном. Увидимся в выходные, ладно?
– Ладно. – Он снова делает паузу. – Люблю тебя.
– И я тебя люблю, – говорю я, и близнецы одновременно блеют, а потом, тряся светло-русыми волосами, начинают делать вид, будто их тошнит.
Я вешаю трубку и отдаю телефон Спенсеру:
– Вот, держите, спиногрызы. Можете звонить вашему любимому Кенни.
Они пулей вылетают из комнаты, а я падаю на кровать и проклинаю тот день, когда позволила Пейсли притащить меня на ту встречу с Толсоном и его командой.
Клаудиа считает, что кто-нибудь может прослушивать наши телефонные разговоры, поэтому в ближайшие два месяца мне нельзя говорить с УУ по своему телефону и по телефону сестры – то есть мое счастье в руках двух двенадцатилетних мальчишек.
На самом деле, мне пришлось спрашивать разрешения у Клаудии, прежде чем ему позвонить. Она устроила собрание со своей PR-командой, где они обсуждали, насколько естественно выглядит то, что УУ общается с младшими братьями своей бывшей. Я напомнила им, что УУ уже два года часть моей семьи и конечно же общается с моими братьями.
– Телефон. – Голос Пейсли отрывает меня от размышлений. Она входит в комнату и протягивает мне свой мобильник. – Клаудиа.
Внутри у меня зарождается вопль ярости. Как мне надоели ее тупые требования, я не хочу с ней сейчас разговаривать!
– Сегодня ты должна сделать свой аккаунт закрытым, – говорит Клаудиа, не удосужившись даже поздороваться.
– Почему? Из-за новых подписчиков? – Проснувшись сегодня утром, я обнаружила, что на меня подписалось еще двадцать пять тысяч человек, и чуть не умерла от шока.
– Потому что мы хотим раздуть костер еще сильнее. Если аккаунт станет закрытым, фанатки Окли не смогут на тебя подписаться и это будет сводить их с ума. Они начнут это обсуждать в своих собственных аккаунтах, строить разные теории по поводу того, почему ты закрыла аккаунт, а те, что уже успели подписаться, будут делать скриншоты твоих твитов, и так ты станешь еще более ценным ресурсом.
Я не трачу сил на споры. Меня уже утомили попытки постичь логику пиарщика.
– Хорошо, – говорю я. – Что-то еще?
– Да. Эми сейчас пришлет тебе архив твоего твиттера. Ты должна начать удалять фотографии с бывшим парнем.
Я прихожу в ярость:
– Как вы получили архив моего твиттера? И мой адрес электронной почты?
– От Джима. Можешь не спрашивать, как он это сделал, все равно не скажет, – щебечет Клаудиа. – В общем, нужно, чтобы всякое напоминание о твоем бойфренде к завтрашнему утру пропало. Естественно, ты так сделала, потому что хочешь вычеркнуть его из своей жизни.
В горле начинает першить.
– А почему вы тогда сами все не удалите, раз уж у вас есть доступ?
– О, мы бы с удовольствием. Просто мне показалось, что ты предпочтешь заниматься этим сама. Для молодой девушки забыть человека, с которым она провела много времени, – болезненный процесс.
Я представляю себе, как какая-то незнакомка просматривает мои фотографии с УУ и нажимает иконку с урной, и понимаю, что в словах Клаудии есть смысл.
– Ладно, я сама все сделаю. И он все еще мой парень, Клаудиа!
– С точки зрения всего мира уже нет. – В ее тоне появляется раздражение. – И последнее. Сегодня ты должна пойти со своей семьей ужинать.
Я хмурюсь:
– Почему?
– Господи, Вонн, это что, твое любимое слово? Осторожнее с этим, а то я скоро начну отвечать: «Потому что я так сказала».
Я так сильно стискиваю зубы, что челюсть сводит судорогой.
– Так все-таки почему мне нужно идти ужинать со своей семьей?
– Потому что это традиция. С этого момента у вас есть традиция раз в неделю всем вместе ходить куда-нибудь ужинать.
Я опять произношу ее любимое слово:
– Почему?
– Потому что приличные люди так и делают! – На том конце трубки слышится возмущенное фырканье, но затем ее голос смягчается: – Твой инстаграм-аккаунт связан с «Твиттером»?
– Да. По… – начинаю было я, но останавливаюсь раньше, чем успеваю выговорить слово целиком. Пожалуй, она уже достаточно на меня разозлилась сегодня.
– Хорошо. Сегодня за ужином запости фотографию себя и своей семьи. Братья не обязательно должны на ней быть, а вот сестра – да.
– Я думаю, вы понимаете, какой вопрос мне хочется задать.
Она испускает тяжелый вздох:
– Это естественный путь раскрыть информацию о том, что твоя сестра работает в «Даймонд». Окли прокомментирует фотографию, и таким образом эта история выплывет.
– Хорошо, я что-нибудь опубликую.
Я вешаю трубку, не прощаясь, а затем кричу в коридор:
– Пейсли, иди сюда!
Она появляется через две секунды:
– Что такое?
– Скажи близнецам, чтобы оделись поприличнее. – Я отдаю ей телефон. – Мы идем ужинать.
– Почему?
– Потому что это традиция!
Моя сестра непонимающе поднимает бровь:
– Почему?
Ого, а это действительно раздражает.
– Потому что все приличные люди так делают! – громко заявляю я и иду одеваться.
ОН
#мыкоманда #времяесть #почемутакдолго
Я смотрю на фотографию Вонн, ее братьев и сестры в «Инстаграме». Они все стараются влезть в кадр в очереди в каком-то ресторане, про который я никогда не слышал. А я даже не помню, когда в последний раз сидел за одним столом с мамой и отцом. Хм. Пожалуй, с мамой мы в последний раз одновременно принимали пищу в одном помещении в прошлом году на вручении «Золотого глобуса».
Черт побери. Я чуть было не начинаю смеяться вслух над абсурдом ситуации. С другой стороны, с отцом я уже несколько лет не сидел за одним столом – старикан обид не прощает.
Я ощущаю в груди странное чувство. Но это же не… Нет, конечно, не зависть. Закрываю приложение и смотрю в окно. Вот что мне нужно. Выйти из дома. Слишком долго сижу тут в четырех стенах и никуда не выхожу – кроме разве что студии, где у меня ничего не получается. Я направляюсь в кухню к Тайрису:
– Давай-ка пойдем перекусим.
Он убирает телефон.
– Какие идеи?
– Не знаю. Как насчет… – Тут мне в голову приходит безумная идея.
– Так-так, – Тайрис покачивается на пятках, – улыбка на твоем лице мне что-то не нравится. Кажется, мы сейчас во что-то влипнем.
– Как насчет фондю? – как ни в чем не бывало спрашиваю я.
Надо подумать, что надеть. Просто шапки и солнечных очков будет явно недостаточно.
– Есть отличное местечко на Ла-Сьенега, – немедленно отвечает Тайрис. Он настоящий гурман и знает все рестораны города, но мне не хочется сейчас идти в дорогой ресторан.
– Я думал сходить в «Фондю Хейвен», это в… – Я открываю «Инстаграм». Ага, Вонн указала геолокацию. – Эль-Сегундо. На Мейн-стрит.
Тайрис выглядит оскорбленным в лучших чувствах и тащится за мной в комнату.
– Сетевое заведение? В Эль-Сегундо? Да это же час пути.
Я, не обращая на него внимания, пулей влетаю в гардеробную. Можно надеть самые свободно сидящие штаны – те, которые аж на заднице болтаются. Интересно, они вообще еще живы? Я роюсь на полках.
– Они уже уйдут оттуда, пока мы доберемся, – говорит Тай у меня за спиной. Он не дурак.
– Можно поехать на мотоцикле, долетим за пятнадцать минут. Еще только принесут закуски.
Я наконец нахожу древние джинсы, которые меня бесят, и пару старых кроссовок. Нюхаю джинсы – вроде чистые. Залежались, но чистые.
Тай скептически поднимает бровь:
– Серьезно?
– Ты про джинсы или про мотоцикл? – Я снимаю домашние спортивные штаны и влезаю в джинсы. Пару лет их не надевал, так что теперь они сидят плотно. Все-таки с шестнадцати моя комплекция изменилась, тогда-то я был кожа да кости.
– И то и другое.
Я надеваю поверх футболки темную толстовку и потираю руки:
– Ну что, поехали?
______
– Ты ведь запомнил, что я не одобряю эту идею, да? – говорит Тайрис, поворачивая на парковку.
– Да, ты уже три раза это повторил.
Я поправляю шапку, глядя в зеркало заднего вида в машине, которую мы арендовали. Это, конечно, не полная маскировка, но я рассчитываю, что никто не ожидает увидеть Окли Форда в сетевом ресторанчике на окраине Лос-Анджелеса.
– Джим довольно влиятельный человек, а у меня есть семья, – говорит Тайрис.
– Какая семья? У тебя что, дети есть?
– Сестры.
Точно. Я же с ними знаком. Но тут уж если кому и стоит бояться, так это Джиму – этим дамочкам палец в рот не клади. Они обожают своего «младшенького» и всегда без обиняков говорят, что думают. Меня они называют «солнышко». Я даже не уверен, что они запомнили мое имя. «Солнышко, подтяни штаны, а то спровоцируешь общественные волнения».
Тогда мне было пятнадцать и я был тупой, как полено, так что сказал Шаноре, старшей сестре Тая, что это такая мода. «Солнышко, не в моде дело. Когда я в последний раз была в «Мейсис» [10], что-то я там не видела малолетних хулиганов, – сказала она. – Ты страдаешь недостатком воображения».
Но, следуя ее совету, я все-таки перестал носить мешковатые джинсы, кепку козырьком назад и белую майку в обтяжку и постарался выработать собственный стиль – нечто среднее между рок-звездой и хипстером. Правда, не уверен, что преуспел.
– Джим догадается, что это была моя идея, и не будет тебя винить. Раньше же не винил.
Тайрис недовольно ворчит, заезжая на парковку. В целом здесь довольно оживленно, но людей не так уж много и они не обращают на меня никакого внимания. Прямо мимо меня не останавливаясь проходит парочка. У них за спиной я незаметно показываю Таю большие пальцы.
Он качает головой.
Возбуждение накатывает на меня волнами. Я чувствую себя так, будто нарушаю закон, делаю то, что совершенно точно никому не понравится – хотя на самом деле просто собираюсь поужинать в посредственном сетевом ресторанчике. Прямо-таки вижу свое следующее интервью:
«– Скажите, что самое увлекательное вы сделали со времен мирового тура в поддержку альбома “Форд”?
– О, знаете, недавно я ходил поесть фондю, и никто не обратил на меня внимания! Это событие было самым знаменательным в этом году».
– Давай только я буду общаться с персоналом, – говорит Тай, открывая дверь. – У тебя слишком узнаваемый голос. Хотелось бы все-таки успеть поесть немного, прежде чем придется бежать.
– Договорились.
Да, у меня в голосе есть заметная хрипотца. Как-то раз одна журналистка из Billboard спросила, не потому ли это, что в детстве я много курил. И это была только наполовину шутка. Но нет, хрипотца врожденная.
В фойе ресторана толпа людей, ожидающих своей очереди. Тай протискивается к хостесс, пока я притворяюсь мебелью и разглядываю стены. Мой взгляд притягивает небольшой столик на четверых у самой кухни.
– Вам придется ожидать минут двадцать, – сообщает Тайрису утомленная хостесс.
– Нас кое-кто ожидает. – Я указываю на столик Вонн.
Она удивленно вскидывает брови:
– Странно, что они не предупредили.
– Не беспокойтесь, – говорю я и быстро направляюсь к столику, пока она не успела меня опередить.
– Ну мы же договаривались! – говорит Тай мне на ухо.
Не обращая на него внимания, я падаю на лавку рядом с Вонн, заставляя ее подвинуться ближе к сестре.
– Что ты выбрала?
Она поворачивается, явно собираясь дать отпор, но замолкает на полуслове и ошарашенно на меня смотрит.
Я же смотрю на нее, внезапно понимая, что меня привлекают ее пухлые губы. Хотя она не пользуется помадой, да и вообще, на ней нет ни капли косметики. Темные волосы завязаны в небрежный хвост, отросшая челка падает на глаза, обрамляя лицо. Надо признать, эта девчонка совершенно не выделяется – но при этом она привлекательная. Тонкий просвечивающий свитер и обтягивающие джинсы дают достаточное представление о ее фигуре, и мои штаны разом становятся еще более тесными.