– С тех пор как я переехала в Мейфэр, я чувствовала себя такой… одинокой. Я не отношу себя к аристократам и не верю, что когда-нибудь стану одной из них, как бы ни старалась. – Амелия в очередной раз вспомнила насмешливые слова, произнесенные на балу у брата. – Но в нынешней ситуации, учитывая свалившиеся на нас деньги, есть и свои плюсы. Теперь я могу сделать что-то важное, что-то значимое и… Мне гораздо больше хотелось потратить свои деньги на покупку этого дома и его восстановление, чем на бесполезные украшения и платья. Мне не нужна вся эта мишура. К тому же после пятнадцати лет свободы и понимания, что ты сам хозяин своей судьбы, какой бы тяжкой она ни была, мне кажется, что теперь я могу сделать что-то самостоятельно, без постороннего вмешательства.
– Вам нужны власть и контроль.
Она об этом вообще не думала, но, быть может, он прав.
– Я знаю, что ошибок не избежать. Но это будут мои ошибки и…
– Ваши ошибки пока что не только слишком дорого вам обходятся, но и совершенно неоправданны. – Лицо Ковентри оставалось непроницаемым, и внутри у Амелии все сжалось. – Однако больше всего меня тревожит ваша нечестность. Признаюсь откровенно, я был о вас гораздо лучшего мнения.
– Я… – Если бы он сказал ей, что ненавидит ее, она была бы уязвлена меньше. – Я не знала, как объяснить все вам, вашей матушке и леди Эверли. У меня были опасения, что кто-то из вас (а может, и все сразу) захочет меня остановить. – Пытаясь передать взглядом угрызения совести, которые она испытывала, Амелия прошептала: – Я не могла этого допустить.
Герцог резко вздохнул и кивнул головой:
– Ну тогда ладно.
– Ладно?
– Я подумаю, как помочь вам приспособить эту развалюху под что-нибудь полезное. А пока что нам лучше удалиться отсюда. Через двадцать минут я должен вернуться в Дорсет-хаус, и, на мой взгляд, будет разумнее, если вы приедете домой раньше остальных.
Амелия послушалась Ковентри и последовала за ним на улицу к поджидающему экипажу, не забыв запереть дверь. Герцог помог даме сесть в карету и сам устроился напротив, избегая смотреть на нее, отчего Амелия испытывала мерзкое чувство вины – из-за того, что попала в эту неприятную ситуацию. Сидеть на одном месте было невыносимо. Девушка вцепилась в диванную подушку, чтобы чем-то занять руки.
– Я хочу, чтобы с этого момента вы всегда обращались ко мне, – сказал Ковентри, демонстративно отвернувшись к окну и глядя на проносящиеся мимо здания, залитые дождем.
– Но…
Он повернул голову, и его глаза буравчиками впились в ее лицо.
– Никаких «но»! – Плотно сжатые губы суровой складкой выделялись на его красивом лице. – Сегодня вы обманули мое доверие. Я больше не позволю вам меня одурачить. Я ясно выражаюсь?
Амелия понимала, что по собственной вине оказалась в его власти. И теперь, пока рядом с ней нет Рафа, который мог бы за нее вступиться, Ковентри вполне может растоптать ее мечты. Поэтому девушка кивнула и ответила:
– Предельно ясно. – И добавила ехидным тоном: – Ваша светлость.
Ковентри ненадолго задержал на ней взгляд; его глубокие темно-карие глаза стали почти черными.
– Когда вы обещали отдать мистеру Горреллу оставшуюся часть денег?
– Через неделю, начиная с сегодняшнего дня.
– Хорошо. Я отправлюсь на встречу вместе с вами. И надеюсь, что на этот раз вы будете одеты подобающе. То, что надето на вас сейчас… – Он покачал головой. – А если бы вас увидел кто-нибудь из знакомых?
– Именно поэтому я и выбрала это платье: чтобы меня никто не узнал.
Герцог нахмурился, а Амелия попыталась объяснить:
– Ни один аристократ не станет пристально вглядываться в женщину в таком одеянии. Он, скорее всего, перейдет на противоположную сторону улицы.
– И тем не менее я сразу вас узнал, потому что вы не вписывались в уличную толпу. – Скрестив руки на груди, Ковентри откинулся назад и прикрыл глаза, чтобы ее не видеть. – Почему молодые женщины постоянно ищут приключений? Ничего, кроме неприятностей, от этого ожидать не приходится… – Черты его лица посуровели от невысказанного упрека. Его голос – нечто среднее между тенором и баритоном – пронизывал все ее существо, отдавался эхом в ее душе, до сладостной боли сжимал сердце, и Амелия начинала задыхаться от полноты чувств.
И тут она поняла, что его раздражение вызвано не только ее поступком. Здесь было еще что-то, на первый взгляд неуловимое, – во всяком случае, за его недовольством крылась целая гамма чувств. И Амелия в глубине души понимала, что эти чувства породило нечто большее, чем ее сегодняшние слова и поступки.
Не зная, как успокоить герцога, девушка протянула к нему руку, но вовремя ее отдернула. Она не должна к нему прикасаться. Такой порыв считался в обществе недопустимым, даже если внутренний голос подсказывал ей, что человек нуждается в утешении. Амелия всегда так поступала с братом и сестрой, но сейчас все было по-другому. Ковентри не был ее родственником. Он был мужчиной, которого она любила, которым восхищалась, пока он не показал, каков он в гневе. Теперь она сама не знала, какие чувства к нему испытывает, кроме разочарования и боли. То, что начиналось как волнующее приключение, превратилось в настоящий кошмар. Волнение и предвкушение чуда за последний час развеялись, оставив в душе девушки лишь пустоту, на которую она старалась не обращать внимания.
Амелия откинулась на спинку сиденья, гадая, сможет ли когда-нибудь понять реакцию герцога. Несмотря на то что ей было известно, что она сильно разочаровала Ковентри, девушка полагала, что не заслужила ни его резких слов, ни угрожающего тона, которым они были произнесены. И это заставило ее задуматься: а знает ли она вообще этого мужчину? Или, ослепленная любовью, попросту не обращала внимания на его истинную суть?
Глава 6
За чаем Амелия пыталась сосредоточиться на том, что говорит вдовствующая герцогиня. Эта знатная дама прибыла получасом ранее и сейчас сидела напротив нее, на диване рядом с леди Эверли, а Джульетта устроилась возле них в кресле. Темой разговора стали сплетни, которые дамы услышали вчера за чаем, но Амелии все никак не удавалось поймать нить разговора. Ее мысли постоянно уходили в сторону.
С одной стороны, прошли уже целые сутки с тех пор, как она в последний раз видела Ковентри. Бóльшую часть времени Амелия прокручивала в уме их разговор, одновременно пытаясь придумать, где же взять деньги, которые она теперь была должна мистеру Горреллу. Эти мысли не давали ей уснуть минувшей ночью, пока она не поняла, что Ковентри во многом прав. Она повела себя крайне безрассудно, не заботясь ни о ком, кроме себя. Само достижение цели казалось настолько важным, что она даже не подумала о последствиях своих действий.
Амелия нисколько не сомневалась, что Ковентри человек слова. Он пообещал Рафу, что будет присматривать за ней во время его отсутствия, и относится к исполнению взятых на себя обязательств очень серьезно. Ей также следовало помнить о том, что Ковентри вырос в обществе, где каждый шаг регламентирован, в то время как от нее раньше никогда не требовали, чтобы, выходя на улицу, она брала с собой провожатых. Раф бóльшую часть времени работал или боксировал, поэтому Амелия одна ходила за продуктами, покупала дрова для очага, продавала ношеную одежду старьевщикам. За эти годы ей приходилось иметь дело с разными сомнительными личностями, но мистер Горрелл стал первым, кому удалось на ней нажиться. Вероятно, его солидное положение сделало Амелию менее подозрительной. Она не повторит этой ошибки.
Когда ее раздражение на себя и на Ковентри немного улеглось, девушка вынуждена была признать, что он привел веские доводы. А что, если бы кто-то действительно ее узнал? Такую вероятность не стоило сбрасывать со счетов – с того самого момента, как она вышла на улицу. Смогла бы Амелия себя простить, если бы ее неосмотрительность негативно сказалась на репутации Джульетты? А как же Раф? Он согласился выдать ей сумму, которую она попросила, и верил, что она распорядится этими деньгами с умом…
Вздохнув, Амелия слушала, как леди Эверли беседует с вдовствующей герцогиней о господине Кактотамего. У девушки все это не вызывало интереса, и она вновь погрузилась в раздумья. Теперь ей нужно найти еще две с половиной тысячи фунтов. Задача казалось невыполнимой. Особенно если учесть, что все ее время было занято примерками, уроками танцев, светскими визитами, балами и остальными делами, которые леди Эверли и вдовствующая герцогиня считали важными.
– Что скажете? – поинтересовалась леди Эверли.
Амелия с недоумением посмотрела на дам, осознав, что вопрос адресован именно ей.
– О чем?
– О наших мыслях по поводу потенциальных женихов, – просветила ее вдовствующая герцогиня.
Она указала на список, лежащий на столе. Тот самый, который леди Эверли составила два дня назад. Снизу была приписана еще пара имен.
Амелия взяла список и просмотрела длинный перечень.
– Я не уверена, что знакома с большинством этих джентльменов, – сказала она. Заметив возле каждого имени цифры, девушка спросила: – А это что?
– Их ежегодный доход, – улыбнулась леди Эверли. – Нам пока известно не обо всех, но вскоре мы все выясним.
Амелия кивнула, глядя на цифры.
– Значит… доход лорда Йейтса… три тысячи фунтов?
Леди Эверли засмеялась:
– Я бы добавила к этой цифре еще один ноль.
– У него есть и титул, и деньги? Какая выгодная партия! – пробормотала Джульетта.
От ее сухого тона Амелия засмеялась. Леди Эверли закатила глаза, а вдовствующая герцогиня посмотрела на девушку с сочувствующей улыбкой.
– На случай, если вам интересно, – произнесла леди Эверли, – скажу: я одобряю браки по любви, но нужно ведь с чего-то начинать, когда ищешь супруга, а этот ничем не хуже других.
– Нет ничего плохого в том, чтобы влюбиться в богатого человека, – добавила вдовствующая герцогиня. – Во всяком случае, я полагаю, что в богатого влюбиться легче.
– Если только он отвечает вам взаимностью, – не подумав, выпалила Амелия. И тут же пожалела о сказанном, когда все присутствующие воззрились на нее. – В противном случае ваше сердце будет разбито, – добавила она и пожала плечами.
Хотя, честно говоря, она слабо представляла себе, о чем говорит: Ковентри она сейчас любила ничуть не больше, чем когда вообще не была с ним знакома.
Он не сделал бы ее счастливой. Их вчерашняя пикировка лишь подтвердила, что они совершенно не подходят друг другу. Вот и отлично! У него, без сомнения, уже был опыт ухаживания за сестрами герцога…
– Полагаю, это правда, – проговорила леди Эверли. – Но могу вас заверить: худшее, что может случиться: он ответит на ваши чувства, а женится на другой.
– А почему, скажите на милость, так происходит? – спросила Джульетта. – Я хочу сказать, если он из хорошей семьи и вы…
– Причиной может стать семейная вражда. – В голосе вдовствующей графини послышалась горечь. – Остается лишь удивляться, на какие интриги способны родители и какие негативные последствия это может иметь для их детей.
– Именно поэтому все, что мы делаем, предпринимается исключительно в ваших интересах, – поспешно добавила герцогиня.
– Однако мой брат не настаивал на том, чтобы мы выходили замуж за человека благородных кровей, – сказала Амелия, – поэтому полагаю, что нам не стоит ограничивать выбор исключительно мужчинами с титулом.
Ей действительно претила мысль об этом, еще до того как она подслушала разговор на балу. Верно говорят: какое право у них с сестрой проталкиваться в общество, как будто они действительно заслуживают быть замужем за графом или виконтом, или… кем бы то ни было… словно леди, которых с рождения готовили к такому браку? Того, что их родители тоже принадлежали к дворянскому сословию, вряд ли достаточно, учитывая отсутствие у невест образования и воспитания. Например, до последнего времени они даже не подозревали, что существует нож для рыбы.
– Разумеется, не стоит, – согласилась вдовствующая графиня. Она перевела исполненный доброты взгляд на Амелию. – Но что плохого в том, чтобы стремиться к совершенству? Само собой разумеется, нужно выбирать человека, который нравится, того, с кем вы будете ощущать определенное… единство взглядов. Чем больше общего у вас будет, тем проще вам будет стать друзьями и достигнуть гармонии. А со временем ваши чувства перерастут в любовь. Так случилось у нас с супругом, и мы были вполне счастливы.
– В таком случае нам понадобится еще один лист бумаги, – сказала Амелия. Она уставилась на чашку, дожидаясь, пока внимание окружающих сосредоточится на ней. – Имени и состояния явно недостаточно для того, чтобы мы с сестрой смогли составить правильное мнение о потенциальных поклонниках. Нам также необходимо составить список того, что их интересует, и их личных качеств.
– А как же внешность? – спросила Джульетта.
Амелия почувствовала, как ее губы расплываются в улыбке. Она посмотрела на сестру.
– Привлекательная внешность помогает заинтересоваться человеком, но не является непременным условием счастливого брака. Вспомни нашу матушку, чтобы понять, что я говорю правду.
– Согласна. – Джульетта вскочила с кресла. – Я принесу бумагу, чтобы мы могли дописать необходимую информацию.
Следующий час они провели, кратко записывая, чем каждый из джентльменов предпочитает заниматься в свободное время, где расположены их поместья и остальные подробности, которые смогли припомнить леди Эверли и вдовствующая герцогиня. Амелия как раз писала о том, насколько хорошо мистер Лоуэлл играет в вист, когда в дверь постучал Пирсон.
– Прибыл герцог Ковентри, – возвестил он, и в гостиную вошел Томас.
Его волосы были аккуратно уложены, а не торчали во все стороны, как во время их последней встречи; безукоризненно сшитый костюм идеально сидел на могучей фигуре. Ковентри выглядел как аристократ-франт, коим, собственно, и являлся, и на мгновение Амелия забыла о том, как он вчера распекал ее, и о разочаровании, которое она тогда испытала. Но потом их взгляды встретились – и черты его лица посуровели. Он не забыл их вчерашнюю перебранку. Амелию тут же захлестнуло волной воспоминаний и чувств, которые эта ссора в ней пробудила.
– Дамы, вы просто неотразимы, – с поклоном произнес герцог.
В этом Амелия не могла с ним не согласиться. Сегодня она на самом деле выглядела гораздо лучше, поскольку решила надеть белое платье из тончайшего муслина, с рукавами-буфами и голубым шелковым кушаком. Стараясь произвести впечатление, Амелия держала спину прямо, а руки аккуратно сложила на коленях. Но сердце девушки вздрагивало при каждом шаге направляющегося к ней Ковентри, в особенности после того как она поняла, что единственное свободное место – рядом с ней на диване.
Опустившись на диван, герцог откинулся назад (внутри у Амелии все сжалось), выждал несколько секунд, а потом посмотрел девушке прямо в глаза, требуя ее внимания:
– Я бы, пожалуй, не отказался от чая.
Амелия вздохнула. Это же ее дом, а поскольку Габриэлла в отъезде, положение обязывает ее наливать чай джентльмену, который наносит им визит. Уголки губ Ковентри дрогнули в улыбке – он явно заметил заливший ее лицо румянец. Неужели он хочет наказать ее, наглядно указав на все ошибки?
Сдержав стон, Амелия взяла чайник и налила чай, изящно изогнув руку. Должно быть, герцог и сам был немало удивлен, поскольку поблагодарил ее с таким видом, как будто ожидал, что она разольет чай. Протягивая ему чашку, Амелия ощутила, как ее губы расплываются в улыбке. Уже давно она поняла: следует радоваться даже маленьким победам, поэтому и не стала сдерживать свой восторг.
– Мы как раз решаем, кто же из господ наиболее подходит на роль поклонника леди Амелии и леди Джульетты, – объяснила вдовствующая герцогиня сыну.
– Вот как! – усмехнулся Ковентри. – Значит, я прибыл как раз к началу охоты. Интересно, а гончих вы с собой взяли?
– Они не понадобятся. – Леди Эверли схватила листок бумаги и помахала им в воздухе. – В пятницу, когда эти молодые люди увидят леди Амелию и леди Джульетту в Элмвуд-хаусе, они будут толпиться возле сестер табуном. Помяните мое слово.