– Туалет в глубине справа.
Макер аж подскочил.
– Спасибо, – пробормотал он, – я тебя неправильно понял.
Подняв крышку бачка, Макер выудил оттуда длинный список испанских клиентов Эвезнер-банка, тщательно запечатанный в полиэтиленовый пакет. Он не поверил своим глазам – этот тип и правда был предателем.
Он выбросил пакет, засунул список за резинку трусов и вернулся в гостиную, стараясь ничем не выдать своей нервозности. Выпив кофе, он откланялся.
Макер быстрым шагом вышел на улицу. Перес догнал его, когда он спускался в ближайшую станцию метро.
– Ну? – спросил Перес.
– Это он, – подтвердил Макер. – Я забрал список клиентов.
Они сели в метро вместе, что было, конечно, грубой ошибкой. Выйдя из вагона, Перес обнаружил, что за ними следят.
Сидя за столиком в ресторане “Отеля де Берг”, Макер вспомнил мадридскую эпопею, из которой вышел победителем, и попытался уговорить себя, что справится и с Тарноголом. Ему просто надо представить себе, что это операция P-30. Какие инструкции дал бы ему Вагнер, если бы так оно и было на самом деле? Он задумался. Интересно, существует ли учебник по убеждению противника, вот бы он ему сейчас пригодился. Внезапно его осенило.
В три часа дня Макер ворвался в кабинет своего кузена и с ходу бросил ему один из четырех экземпляров книги, которые он только что приобрел в центре города.
– Я нашел решение! – воскликнул Макер в крайнем возбуждении.
– Какое решение? – спросил Жан-Бенедикт.
– Идеальный способ переубедить Тарногола.
Жан-Бенедикт взял книгу – “Двенадцать разгневанных мужчин”.
– Видишь ли, – начал Макер тоном знатока, – это история суда над мальчиком, которого подозревают в убийстве отца. Присяжные собираются признать его виновным и отправить на электрический стул. Одиннадцать из них убеждены в справедливости своего вердикта, но двенадцатый ставит его под сомнение за недостатком улик, и ему удается перетянуть всех остальных на свою сторону. Так вот, я последую его примеру и перевербую Тарногола, вы с отцом его поддержите, и таким образом все проголосуют не за Левовича, а за меня.
– Ты прочел ее? – спросил Жан-Бенедикт.
– Пролистал, – смутился Макер.
– Ты ведь наверняка видел фильм по этой книге? По-моему, его показывали по телевизору на той неделе.
– Хорошо, твоя правда, я посмотрел его на днях, – процедил Макер, раздраженный тем, что его разоблачили. – Но я знал, что он снят по роману!
– По пьесе, – не преминул уточнить Жан-Бенедикт, открыв книгу.
– Да не все ли равно! – вскинулся Макер. – А уж если совсем честно, то я проспал половину фильма и понятия не имею, чем там все закончилось. Поэтому мне срочно надо эту штуку прочесть и принять ее как руководство к действию. Записать аргументы, составить списки и так далее и тому подобное.
– У меня в четыре поезд в Цюрих, – сказал Жан-Бенедикт, взглянув на часы. – Вот в дороге и прочту.
– Вы с Шарлоттой ведь придете к нам завтра ужинать? – спросил Макер.
Раз в месяц Хансены и Эвезнеры поочередно приглашали друг друга в гости.
– Конечно, придем. Я в Цюрихе ужинаю с клиентами и завтра утром вернусь первым поездом.
– Тогда вечером жду от тебя рецензию, дорогой кузен! – заключил Макер.
– Рад стараться, дорогой будущий президент! – По-военному щелкнув каблуками, Жан-Бенедикт взял маленький чемодан на колесиках и отправился на вокзал.
Макер же, лопаясь от важности, вернулся в кабинет. Он уже не сомневался, что у него хватит доводов, чтобы уломать Тарногола.
Кипа нераспечатанных писем никуда с его стола не делась. Но вместо того, чтобы разобрать их, Макер решил почитать “Двенадцать разгневанных мужчин” и поскорей извлечь оттуда парочку доводов в свою пользу, на случай если Тарногол повстречается ему на просторах банка. Но без четверти четыре в его кабинет вихрем влетела Кристина.
– Что еще такое? – с досадой спросил Макер. – Я занят!
– Простите, но в расписании Левовича на четыре часа назначена очень важная встреча. Сейчас почти четыре, а его нет как нет, и до него невозможно дозвониться. Он наверняка во Дворце Наций. Как мне поступить?
– Ему бы следовало почаще заглядывать в свой ежедневник! – буркнул Макер, который уже понял, куда клонит Кристина, но не собирался идти у нее на поводу.
– Вы не могли бы провести встречу вместо него? – не отставала она.
– Нет, – отрезал Макер, – у меня аврал!
– Должно быть, это важный клиент, – не отступалась Кристина. – Он придет в ярость, когда поймет, что про него забыли. Скажите просто, что Левович задерживается и попросил вас подменить его.
– Я не намерен прикрывать Левовича, чтобы его избрали президентом вместо меня! Если это и правда крупный клиент, так пусть приходит в ярость и жалуется на Левовича в совет банка. Тарногол тогда поймет, что он далек от совершенства.
С этими словами Макер отослал секретаршу.
Когда четверть часа спустя важный клиент появился в приемной, Кристина потеряла дар речи. Вот уж кого она никак не ожидала увидеть.
Глава 8
Все свои
Этого респектабельного старика Кристина отлично знала, его трудно было с кем‐то спутать: необычные черты лица, шероховатая кожа, вечно надутый вид, кривой нос, густые брови. В руке он держал трость с набалдашником, усыпанным сверкающими бриллиантами, которая, по слухам, тянула на миллионы франков. Перед ней стоял Синиор Тарногол.
– Левович тут? – спросил Тарногол, которой, несмотря на прекрасный французский, так и не смог избавиться от сильного славянского акцента.
Кристина сидела, молча уставившись на него. Он смерил ее злобным взглядом. Тогда она решила косить под дурочку:
– Вы договаривались о встрече? У Левовича в расписании она не отмечена.
– Да, в моем кабинете. И поскольку он не соизволил явиться, я зашел выяснить, что происходит. Что за гадкая манера заставлять людей ждать попусту!
– Месье Тарногол, – произнесла Кристина самым своим сладким голосом, – могу ли я попросить вас подождать минутку в Розовой гостиной?
Через несколько секунд она вбежала в кабинет Макера.
– Ну что еще? – раздраженно воскликнул он, откладывая книгу. – Я же предупредил, что занят.
– В четыре у Льва встреча с Тарноголом!
Макер оторопел:
– С Тарноголом?! И что вы ему сказали?
– Что Левовича нет, но вы его примете. Он, судя по всему, обрадовался. Извините, что не последовала вашим инструкциям, но не могла же я его выгнать!
– Молодец, Кристина, мо-ло-дец! – похвалил ее Макер. Он и мечтать не смел, что ему представится такая прекрасная возможность обсудить с Тарноголом свое президентство и походя потопить Левовича. – В какую гостиную вы его отправили?
– В Розовую.
– В Розовую, отлично! – одобрил ее Макер, потому что это была самая элегантная комната на этаже. – Скажите Тарноголу, что я иду.
Когда Кристина убежала, Макер схватил в охапку груду накопившихся писем и свалил их на стол Левовича. Затем ринулся в Розовую гостиную с резвостью собаки, учуявшей дичь. Он вошел с радостной улыбкой на лице и, поклонившись Тарноголу, словно золотому тельцу, медоточиво произнес:
– Дорогой Синиор, как я рад вас видеть! Я должен объяснить вам недоразумение, возникшее в связи с моими поездками и статьей в “Трибюн”…
– Сейчас у меня на это нет времени, – перебил его Тарногол. – Мне необходимо увидеться с Левовичем! Это крайне важно.
– Левовича нет, – сказал Макер.
– И где же он?
– Понятия не имею. Вы знаете, он не часто показывается на работе.
– Да что вы? – Тарногол задумался. – Я считал, что он трудится с утра до вечера не покладая рук.
– Нет, это все сказки. Левович? Не покладая рук? – Макер натужно хмыкнул, чтобы подчеркнуть всю нелепость такого предположения. – Он уже мышей не ловит! Спасибо, если к одиннадцати утра он осчастливит нас своим присутствием. А во второй половине дня мы вообще редко его видим. Сами посудите, сейчас только четыре, а его и след простыл. Несолидно как‐то.
– Очень несолидно! – возмутился Тарногол.
Макер, довольный произведенным эффектом, добавил:
– Я не должен вам говорить об этом, мне не хотелось бы навредить Льву, но здесь всем занимаюсь я. Он никогда не принимает решения, не посоветовавшись со мной. У него инициативность на нуле. Вы давно заходили к нему в кабинет? Его стол буквально завален письмами, он их даже не просматривает. Клиенты наверняка в ярости. Какой позор! В жизни не видел такого лентяя!
– Почему же ты не уведомил совет банка? – спросил Тарногол.
– Потому что я ничего не имею против Левовича, – вкрадчиво сообщил Макер. – Бедняга. И потом, его любил мой отец, вот и мне его немного жаль. Ведь, в сущности, он абсолютно безвреден, вот если бы он метил в президенты, тогда конечно.
– Какой ужас, – возмутился Тарногол.
– Совершеннейший ужас, – поддакнул Макер, сокрушенно покачав головой.
– Ты только подумай, я чуть было не назначил Левовича на пост президента!
– Да ну? – изобразил удивление Макер. – Левовича? Так он угробит банк, мы оглянуться не успеем! Впрочем, вам виднее, вы же член совета, не я.
– Однако он произвел на меня прекрасное впечатление, – сказал Тарногол.
– Ах, мой дорогой Синиор, пронырливые самозванцы обычно чертовски обаятельны.
Тарногол встал и прошелся по комнате. Казалось, он был озадачен.
– Все в порядке, месье Тарногол? – заволновался Макер.
– Нет, это не лезет ни в какие ворота! Я должен был сегодня увидеться с Левовичем, чтобы попросить его об очень важной услуге! Я так и сказал: “У меня очень важное дело”. А его нет! Черт знает что!
– Возможно, я смогу вам помочь? – предложил Макер, упиваясь ситуацией.
Тарногол пристально посмотрел на него.
– Не уверен, – проворчал он, – это действительно весьма деликатный вопрос.
– Мы же смогли договориться пятнадцать лет назад, – возразил Макер. – Благодаря чему вы и являетесь сегодня вице-президентом банка.
– Я тоже выполнил свои обязательства, – заметил Тарногол. – Ты получил, что хотел, в обмен на акции.
– Вот именно, старина, – решился Макер. – Поэтому у нас нет причин сомневаться друг в друге. Давайте заключим новое соглашение.
Тарногол долго думал и в конце концов сдался:
– Ну хорошо. Предлагаю тебе сделку, Макер. Услугу, о которой я хотел попросить Левовича, я перекину на тебя. Взамен я назначу тебя президентом.
– Согласен! – Макер бросился к Тарноголу и энергично потряс его руку. – Чем я могу быть вам полезен?
– Ты просто заберешь для меня один конверт, – объяснил Тарногол. – Это законно и безопасно.
– И все? – удивился Макер.
– И все, – кивнул Тарногол. – Сущая ерунда.
– Сущая ерунда, – повторил Макер, как попугай. – А потом?
– Потом принесешь конверт мне домой, – сказал Тарногол.
– И все?
– И все.
– Сущая ерунда!
– Сущая ерунда.
Они вышли из Розовой гостиной, оба очень довольные. Следуя за Тарноголом к лифту мимо своего кабинета, Макер удостоверился, что Кристины нет на месте, и предложил ему зайти полюбоваться на рабочий стол Левовича. Прямо с порога он показал на гору почты.
– Посмотрите, сколько писем у него валяется без ответа, – горько вздохнул Макер. – Черт-те что!
– Безобразие! – возмутился Тарногол, который на таком расстоянии не мог разглядеть, что все письма адресованы Ма-керу. – Как я только мог представить себе Левовича на посту президента?
– Что поделать, дорогой Синиор, – отозвался Макер. – Человеку свойственно ошибаться.
Как только Тарногол ушел, Макер поспешно забрал почту со стола Левовича и свалил обратно на свой. Затем рухнул в кресло, чувствуя, как его постепенно охватывает эйфория. Он никогда не испытывал такого счастья: он станет президентом Эвезнер-банка. Ему удалось изменить линию своей судьбы, не прибегая ни к каким махинациям. Он с презрением посмотрел на “Двенадцать разгневанных мужчин” – теперь ему не придется читать эту белиберду.
Он окажет Тарноголу пустячную услугу, и место президента будет ему обеспечено. Жизнь прекрасна. Откинувшись в кресле, он посмотрел на часы. Полпятого. Пора домой. Ну и денек!
В то же время в Колоньи, в роскошном доме Эвезнеров, домработница Арма подслушивала под дверью спальни своих хозяев. Анастасия только что ответила на загадочный телефонный звонок.
Как всегда, первой трубку подняла Арма. “Помештье Эвезнеров, здрасте”, – произнесла она вежливо, как ее учили. На том конце провода, не представившись, мужской голос попросил позвать медем. Медем стояла рядом, и Арма передала ей трубку, но, услышав таинственный голос, она немедленно перевела звонок в спальню и заперлась там. Как странно. Медем никогда так не поступала. Заинтригованная Арма решила выяснить, что происходит.
– Лев, ты с ума сошел звонить мне на домашний! – раздраженно воскликнула Анастасия, уверенная, что тут ее никто не услышит.
– Я подумал, что к мобильнику ты не подойдешь, – сказал Лев, оправдываясь.
– Конечно, не подойду, потому что я больше не хочу ни говорить с тобой, ни тебя видеть.
– Я с нетерпением жду нашей встречи сегодня вечером, дорогая.
– Не называй меня дорогой! И не звони мне больше! Ты что, не понял, между нами все кончено!
– Я просто хотел предупредить, что без четверти восемь за тобой заедет мой водитель и отвезет в “Берг”. До скорого.
– Ты вообще меня слушаешь? Не будет никакого ужина. Тем более в твоем отеле! Напрасно мы провели там выходные. Я замужем, в конце концов! Кто угодно мог нас там застать!
– Тебе незачем волноваться.
– Очень даже есть зачем.
– Увидимся вечером.
– Не увидимся никогда!
Анастасия бросила трубку. Услышав щелчок, Арма со всех ног кинулась в маленькую гостиную на первом этаже, где она, по идее, сметала метелкой пыль. Ну и ну! Медем изменяет мисье.
В семь часов вечера Макер Эвезнер гордо припарковался на стоянке у “Золотого льва” в Колоньи, надеясь, что его заметят за рулем болида, стоившего небольшое состояние. Он вошел в ресторан с озабоченным видом, важно вышагивая под руку с женой, которая, конечно, привлекла всеобщее внимание. Их посадили за столик с видом на озеро, как он и просил, и они с восхищением посмотрели на пейзаж за окном. Перед ними россыпью алмазов сверкала в ночи Женева.
– Сегодня мы пьем шампанское! – с ходу сообщил Макер сомелье. – Принесите винтажного “Поля Роже”. Его любил Уинстон Черчилль! Эликсир победы!
К изумлению Анастасии, ее муж пребывал в чудном настроении.
– Что празднуем? – спросила она.
– Солнышко, ты ужинаешь с будущим президентом банка, – сказал он с многозначительной улыбкой.
Она изобразила радость:
– О, как здорово! Ты получил подтверждение от Жан-Бенедикта?
– Нет, до субботы ничего официально не объявят. Разумеется, я хотел подождать, пока все будет точно известно, прежде чем тебе говорить, но я так волнуюсь, что не могу удержаться. В общем, победа за нами!
– Не надо делить шкуру неубитого медведя, – умерила его пыл Анастасия.
– Уже все в порядке, но представь себе, что сегодня утром, придя в банк, я узнал, что совет и впрямь собирается выбрать Левовича.
– Левовича? – задохнулась Анастасия.
– Понимаю твое потрясение, солнышко, я сам обалдел. Нет, только вообрази, какой‐то там Левович возглавит Эвезнер-банк! Эвезнер так Эвезнер, чего уж там! Это все Тарногол замутил. У иностранцев свои причуды.
– И что, Тарногол передумал? – спросила Анастасия.
– Почти. Скажем так, мы с ним заключили сделку. Осталось уладить один пустячный вопрос. Но это ерунда.
– То есть?
– Потом объясню. Понимаешь, в глубине души папа хотел, чтобы я стал президентом. И выборы он затеял только для того, чтобы укрепить мою легитимность.
Анастасия не знала, что и сказать, – она‐то считала, что все было как раз наоборот. Абель Эвезнер всю жизнь только и делал, что унижал своего сына. Если бы он хотел, чтобы после его смерти Макер возглавил банк, он бы просто завещал ему свою долю. Но она предпочла промолчать и подняла бокал шампанского за его здоровье.