– Мы внимательно слушаем.
– Я тут подумала, – произносит Эллен, – раз уж вы – «Трио Белого дома», – она изображает пальцами кавычки так, будто не сама придумала это название, – то не должны быть просто кем-то. Все вы – нечто большее. У вас есть навыки. Вы умны. Талантливы. Вы могли бы стать не только чьими-то подручными, но и штатными сотрудниками.
– Мам… – начинает Джун.
– О каких позициях ты говоришь? – прерывает ее Алекс.
Его сестра замолкает и возвращается к своему куску пиццы.
– В семье не без зануды, Алекс, – произносит она, откусывая кусочек. – Политика – это для тебя. Куча исследований и писанины.
– Да, черт возьми, – отзывается Алекс. – Жить не могу без этой романтики. Я в деле.
– Алекс… – снова начинает Джун, но мать обрывает ее.
– Джун, я думала о работе в коммуникациях, – продолжает она. – Раз уж твое образование связано с общественными связями, то я решила, что ты можешь взять на себя часть ежедневных контактов с медиаагентствами, работать над рассылкой, анализировать аудиторию…
– Мам, у меня уже есть работа, – отвечает Джун.
– Ах, да. Конечно, дорогая. Но ты могла бы работать на полную ставку. Ты получишь связи, карьерный рост, реальный опыт и при этом будешь заниматься чем-то совершенно потрясающим.
– Я, эм… – Джун отщипывает кусочек корочки от пиццы. – Не помню, чтобы я когда-нибудь говорила, что хочу заниматься чем-то подобным. Это… серьезное решение, мам. И ты понимаешь, что если сейчас я займусь связями в предвыборной кампании, то потеряю шанс стать журналистом – журналистский нейтралитет и все такое. Мне и сейчас едва позволяют выражать свои мысли в колонках.
– Детка, – говорит мама. На ее лице появляется то выражение, которое обычно возникает, когда она говорит что-то, что с пятидесятипроцентной вероятностью может тебя выбесить. – Ты так талантлива, и я знаю, что ты вкладываешь в работу все свои силы, но когда-нибудь тебе придется стать реалисткой.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я лишь имею в виду… Не знаю, счастлива ли ты, – говорит Эллен, – может быть, пришло время попробовать что-то новое. Вот и все.
– Не знаю, как насчет остальных, – отвечает Джун, – но это не мое.
– Джу-у-у-ун, – протягивает Алекс, откидывая голову назад, чтобы посмотреть на нее вверх ногами через подлокотник своего кресла. – Просто подумай об этом.
Он вновь смотрит на мать.
– Ты и Норе предлагаешь работу?
Эллен кивает.
– Завтра Майк поговорит с ней о позиции в аналитическом отделе. Если она примет его предложение, то приступит как можно скорее. Вы, мистер, сможете начать лишь после окончания колледжа.
– О боже, Трио Белого дома несется в бой! Это потрясающе. – Он смотрит на Лео, который прекратил копошиться в телевизоре и теперь довольно поглощает кусок сырного хлеба. – Тебе тоже предлагают работу, Лео?
– Нет, – отвечает тот. – Как обычно, мои обязанности на посту первого джентльмена заключаются лишь в том, чтобы заботиться о сервировке и хорошо выглядеть.
– Стол действительно выглядит чудесно, малыш, – произносит Эллен, насмешливо целуя его. – А эти подложки из мешковины!
– Ты можешь поверить, что декоратор счел, что бархат выглядит лучше?
– Спаси ее Господь.
– Мне все это не нравится, – говорит Джун Алексу, пока их мать отвлекается на разговоры о декоративных грушах. – Уверен, что хочешь эту работу?
– Все будет хорошо, Джун, – говорит он ей. – Если ты по-прежнему собираешься присматривать за мной, то всегда можешь принять это предложение.
Джун стряхивает его руку и возвращается к своей пицце с непроницаемым выражением лица. На следующий день на белой доске в кабинете Захры появляются три одинаковых стикера.
работа в кампании: Алекс-Нора-Джун
На стикерах под его именем и именем Норы написано короткое «да». Под именем Джун, несомненно, ее почерком – «нет».
Алекс занят заметками на лекции по политике, когда получает первое сообщение.
Этот тип похож на тебя.
К сообщению прилагается фотография – скриншот с экрана ноутбука. Момент из «Возвращения Джедая» поставлен на паузу: вождь Чирпа, крошечный командующий эвоков, умилительный и одновременно разъяренный.
Кстати, это Генри.
Алекс закатывает глаза, но добавляет новый контакт в свой телефон: Принц-мудак. Эмодзи-какашка.
Он честно не собирается отвечать, но через неделю, увидев заголовок на обложке журнала People – «ПРИНЦ ГЕНРИ УЛЕТАЕТ ЗИМОВАТЬ НА ЮГ» – вместе с фотографией самого Генри, весьма артистично позирующего на австралийском пляже в приличных, но крошечных плавках темно-синего цвета, не может удержаться.
У тебя много родинок, – пишет он, прикрепив к сообщению снимок разворота журнала. – Это из-за инцестов?
Остроумный ответ Генри возвращается через два дня в виде скриншота твита Daily Mail: «Станет ли Алекс Клермонт-Диас отцом?»
Приложенное сообщение гласит:
Мы ведь были так осторожны, дорогой!
От удивления Алекс смеется так громко, что Захра вынуждена прогнать его с еженедельного обсуждения текущих дел.
Оказывается, Генри может быть забавным. Алекс мысленно добавляет это в свою копилку наблюдений.
Кроме того, выясняется, что Генри любит писать сообщения, заскучав от королевской рутины – на бесконечных визитах, бессмысленных брифингах по земельным владениям его семьи, а однажды даже в то время, когда его намазывали автозагаром, что он ненавидит и считает унизительным.
Алекс не может сказать, что ему нравится Генри, но ему по душе быстрый ритм споров, которые обязательно возникают на каждую тему. Он знает, что слишком много болтает, безнадежно пытаясь сдержать свои чувства, которые обычно скрывает под десятью слоями обаяния, но, в конечном счете, ему все равно, что думает о нем принц. Вместо этого он ведет себя настолько чудно и возбужденно, насколько ему того хочется, а Генри отвечает на это лишь резкими вспышками поразительного остроумия.
Поэтому каждый раз, как ему становится скучно, грустно или необходимо себя чем-то занять между бесконечными дозаправками кофе, он проверяет, не появилось ли на телефоне очередное послание. Сообщение от Генри, высмеивающее какую-то цитату из его последнего интервью; сообщение от Генри с размышлениями о преимуществах английского пива в сравнении с американским; фотография собаки Генри в шарфе Слизерина… (не понимаю, кого ты пытаешься обмануть, Пуффендуйский недоумок, – отвечает ему Алекс, пока Генри не поясняет, что слизеринец – это его собака, а не он сам).
Все больше он узнает о жизни Генри через это странное сочетание текстовых сообщений и социальных сетей. Все это тщательно спланировано Шааном, которым Алекс немного одержим, в особенности после сообщений Генри: «Я говорил тебе, что у Шаана есть мотоцикл?» или «Шаан разговаривает по телефону с Португалией».
Очень быстро становится очевидно, что список фактов о Генри либо опускает самые интересные вещи, либо откровенно сфабрикован. Любимое блюдо Генри – вовсе не пирог с бараниной, а дешевый фалафель в десяти минутах ходьбы от дворца. Большую часть своего академического года[19] он провел, работая на благотворительные организации по всему миру, половина из которых принадлежит его лучшему другу Пезу.
Алекс узнает о том, что Генри мастерски разбирается в классической мифологии и может назвать по памяти несколько десятков созвездий. Выслушав о нудных подробностях управления парусником больше, чем ему хотелось бы знать, восемь часов спустя Алекс не комментирует эти рассказы никак иначе, кроме как «круто». Генри почти никогда не ругается, но и не возражает против грязной брани Алекса.
Сестра Генри, Беатрис – или Беа, как выясняет Алекс, – часто появляется в его сообщениях, поскольку тоже живет в Кенсингтонском дворце. Из того, что он узнает, эти оба ближе друг с другом, чем с братом. Вместе с принцем они сравнивают свои мысли об испытаниях и невзгодах, которые несет в себе наличие старшей сестры.
Би тоже заставляла тебя наряжаться в платья в детстве?
Джун тоже тайком таскала остатки еды из холодильника глубокой ночью, словно уличный мальчишка из романа Диккенса?
Все чаще в разговорах всплывает Пез, который являет собой такую интригующую и причудливую личность, что Алекс удивляется, как кто-то вроде него стал лучшим другом для Генри, который может болтать о лорде Байроне до тех пор, пока не начнешь угрожать ему блокировкой номера. Он всегда либо выделывает что-то безумное, вроде бейсджампинга в Малайзии, поедания бананов со знаменитостями вроде Jay-Z, появления на обеде в ярко-розовом пиджаке с шипами от Gucci, либо основывает очередную некоммерческую организацию. Это просто невероятно.
Алекс осознает, что, незаметно для самого себя, делится с Генри рассказами о Джун и Норе, когда принц вдруг вспоминает кодовое имя Джун – Василек, – присвоенное ей секретной службой, или шутит о том, насколько ужасна фотографическая память Норы. Все это странно. Учитывая склонность Алекса защищать Джун и Нору, он не замечает ничего до тех самых пор, пока переписка Генри и Норы в «Твиттере» по поводу их взаимной любви к фильму «Гордость и предубеждение» 2005 года не становится предметом всеобщего обсуждения.
– Это ведь не письма от Захры, – замечает Нора, заглядывая ему через плечо. Алекс отталкивает ее локтем. – Каждый раз ты так глупо улыбаешься, смотря в телефон. С кем переписываешься?
– Ни с кем. Не понимаю, о чем ты, – отвечает ей Алекс. На экране мобильника в его руке загорается сообщение.
Самая скучная в мире встреча с Филиппом.
Не позволяй газетам врать обо мне, когда я удавлюсь на собственном галстуке.
– Подожди, – говорит она, снова потянувшись к его телефону, – ты опять смотришь видео, где Джастин Трюдо говорит по-французски?
– Вовсе нет!
– Я поймала тебя на этом по меньшей мере два раза с момента вашего знакомства на обеде в прошлом году. Так что ты вновь попался, – говорит Нора. Алекс посылает ее подальше. – Подожди-ка. О, боже мой, неужели это фанфики о тебе? И ты не показал мне их? С кем, по их мнению, ты кувыркаешься сейчас? Читал то, что я присылала тебе о Макроне? Я просто помирала со смеху.
– Если ты не прекратишь, я позвоню Тейлор Свифт и скажу, что ты передумала и придешь на ее вечеринку в честь четвертого июля.
– Так нечестно.
Позже тем же вечером, оставшись один за своим рабочим столом, Алекс отвечает Генри:
Это была встреча по поводу того, кто из ваших кузенов должен жениться друг на друге, чтобы вернуть Утес Кастерли[20]?
Очень смешно. Речь шла о королевских финансах. Я буду слышать голос Филиппа, произносящий слова «возврат инвестиций», в кошмарах до конца моей жизни.
Алекс закатывает глаза и отвечает:
Ох уж эта мучительная борьба за управление кровавыми деньгами империи.
Ответ Генри приходит через минуту.
Собственно, в этом и была суть встречи – я пытался отказаться от своей доли в королевском состоянии. Отец оставил каждому из нас более чем достаточно, и я скорее покрою свои расходы его наследством, чем тем, что было добыто… ну, веками геноцида. Филипп считает, что я веду себя нелепо.
Алекс дважды просматривает сообщение, чтобы убедиться, что прочитал его правильно.
Откровенно говоря, я впечатлен.
Он посмотрел еще раз на свое собственное сообщение, внезапно испугавшись, что сказал глупость. Затем качает головой и кладет мобильник на стол. Блокирует его. Затем передумывает и снова берет в руки. Снимает блокировку. Увидев, что собеседник набирает сообщение, он вновь кладет телефон. Отворачивается. Опять поворачивается.
Невозможно питать любовь к «Звездным войнам» всю жизнь, не зная, что «империя» – это зло.
Алекс был бы очень признателен, если бы Генри перестал доказывать ему, что он не прав.
Принц-мудак /эмодзи-какашка/
30 октября 2019 года, 13:07
отвратительный галстук
Принц-мудак
Какой галстук?
ты только что выложил фотку в нем в «Инстаграме»
Принц-мудак
А что с ним не так?
Обычный серый галстук.
в том-то и дело. попробуй носить галстук с узором.
и прекрати хмуриться на телефон,
как ты делаешь прямо сейчас
Принц-мудак
Узоры рассматриваются как некое «заявление».
Королевские особы не должны заявлять
что-то посредством одежды.
ну хоть в инсту выложи
Принц-мудак
Ты заноза в моей нежной и чувствительной заднице.
спасибо!
17 ноября 2019 года, 11:04
Принц-мудак
только что получил пятикилограммовую
посылку с предвыборными значками
Эллен Клермонт и твоим лицом на них.
Твоя идея?
просто пытаюсь освежить твой
гардероб, солнышко
Принц-мудак
Надеюсь, что эти бессмысленные
траты того стоили.
Моя охрана решила, что это бомба.
Шаан чуть не вызвал кинологов.
о, это, определенно, стоило того —
теперь я более чем уверен в этом.
передавай привет шаану.
скучаю по его сладкой заднице
чмоки-чмоки
Принц-мудак
И думать забудь.
Глава четвертая
– Об этом все уже в курсе. Не моя вина в том, что ты узнал об этом только сейчас, – говорит его мать, вышагивая по Западному крылу и ускоряясь.
– Ты должна была сказать мне, – почти кричит Алекс, переходя на бег. – Каждый День благодарения эти чертовы индейки для церемонии занимают целый номер люкс в отеле Willard на средства налогоплательщиков?
– Да, Алекс, именно так…
– Колоссальная растрата государственных денег!
– …и еще две двадцатикилограммовые индюшки по имени Корнбред и Стаффинг направляются по шоссе Пенсильвания-авеню прямо сейчас. У нас нет времени на то, чтобы все менять.
Не раздумывая ни секунды, Алекс выпаливает:
– Перевезите их к нам домой.
– Куда? У тебя в заднице припрятана клетка для птиц? Где в этом памятнике исторического наследия я должна разместить пару индеек до завтрашней церемонии помилования?
– Да хоть в моей комнате. Мне плевать.
Эллен смеется.
– Нет.
– Чем она отличается от номера в отеле? Перевези индюшек ко мне, мам.
– Я не стану селить тебя с индюшками.
– Перевези индеек ко мне.
– Нет.
– Перевези их ко мне, перевези их ко мне, перевези их ко мне…
Этой же ночью Алекс сидит, уставившись в холодные безжалостные глаза доисторического хищника, успев сто раз пожалеть.
ОНИ ВСЕ ПОНИМАЮТ, – пишет он Генри. – ОНИ ЗНАЮТ, ЧТО Я ВЫРВАЛ ИХ ИЗ ПЯТИЗВЕЗДОЧНЫХ АПАРТАМЕНТОВ, ЧТОБЫ ПОСАДИТЬ В КЛЕТКУ В СВОЕЙ КОМНАТЕ, И В ТУ ЖЕ СЕКУНДУ, КАК Я ОТВЕРНУСЬ, ВОПЬЮТСЯ СВОИМИ КОГТЯМИ В МОЮ ПЛОТЬ.
Корнбред пустым взглядом пялится на Алекса из-за прутьев огромного вольера, стоящего возле дивана. Девушка-ветеринар с фермы приходит каждые несколько часов, чтобы проведать индюшек. Каждый раз Алекс спрашивает ее, сможет ли она распознать у них жажду крови.
Из соседней комнаты Стаффинг издает очередное зловещее курлыканье.
Алекс собирался покончить со всеми делами на сегодня. Действительно собирался. Прежде чем посмотреть передачу о заоблачных ценах на индейку по CNN, Алекс мельком просмотрел моменты недавно прошедших предварительных дебатов республиканской партии. Он планировал закончить свои заметки для предстоящего экзамена, а затем изучить целую папку по контактам с населением, которую убедил отдать ему для работы в кампании матери.