– Ч-ч-что, мать твою, здесь происходит?
– Если заткнешься, мы тебе объясним, тупица, – сказал Мак.
Гевин вернулся в кресло.
– Вы и правда читаете любовные романы?
– Мы называем их инструкциями, – ответил русский.
– И не просто читаем… – многозначительно добавил Малколм.
Гевин похолодел.
– Если собираетесь втянуть меня в какое-нибудь свингерское дерьмо для извращенцев, я пас.
Дэл наклонился вперед, положив локти на стол.
– Сейчас я открою тебе один секрет.
– Не уверен, что захочу это слушать.
– Два года назад Несса подала на развод.
Земля качнулась под ногами Гевина.
– Что?!! И т-ты молчал?
– Ну, я тогда тебя почти не знал. А еще потому же, почему и ты не хочешь нам рассказывать о вас с Теей. Слишком тяжело говорить о личном.
– Так ведь у вас с Нессой все зашибись.
– Только на первый взгляд. Сложности есть у всех.
Может, и так. Вот только у Гевина проблема заключалась скорее в собственной тупости. Ему не хватило ума понять, что он не дотягивает в постели или что жена его на дух не переносит. Как она смотрела на него сегодня… Он вздрогнул. Дэл, наверное, не поймет.
– За этим столом почти каждый уже побывал на грани разрыва, – продолжил Дэл, и Гевин вспомнил его загадочные слова накануне: «Все мы через это прошли». – И каждый не только вернул своих девчонок, но и наладил отношения, которые теперь лучше, чем были.
Гевин вглядывался в лица сидящих. Они кивали ему и улыбались, только Мак показывал палец. Гевин ответил ему тем же и покачал головой.
– Не врубаюсь, что это значит и при чем здесь я.
– Послушай, дружище, – сказал Малколм, его огромные ручищи, как у Халка, поглаживали бороду, густую, как дремучий лес. – Мы, мужчины, идиоты. Жалуемся, что женщины такие загадочные, головы у них забиты всякой хренью, никогда не разберешь, чего они хотят. И если не пытаться их понять, полная задница в отношениях гарантирована. Главная-то проблема в нас. Мы прячем эмоции, стараемся не распускать нюни и все такое. Считаем, что теплые, душевные отношения целиком зависят от женщин, а потом удивляемся, почему жены вдруг от нас уходят.
Гевин нервно выдохнул. Эти слова напомнили ему недавний разговор дома. «Неужели ты до сих пор считаешь, что тебе достаточно просто появиться здесь, и я тут же растаю, улыбнусь и сделаю вид, что все прекрасно. Я занимаюсь этим уже три года, Гевин. С меня хватит».
– В-все равно ни хрена не п-понятно, – заикаясь, пробормотал он.
– Любовные романы в основном пишут женщины для женщин, и в них досконально описано, какое обращение нравится дамам, что им нужно от жизни, о каких отношениях они мечтают. Мы читаем эти романы и учимся проявлять чувства так, как нравится женщинам, узнаем, что у них на душе.
От удивления Гевин захлопал глазами.
– Мужики, вы серьезно?
– Серьезней некуда, – сказал Дэл.
Отравившийся сыром русский кивнул.
– Я читаю роман и понимаю, что мы с женой видим мир по-разному и мне нужно научиться говорить на ее языке.
– На ее языке?
– Было у тебя когда-нибудь такое: ты говоришь Тее что-то совершенно безобидное, а она вдруг как бешеная вылетает из комнаты, а потом замыкается и ничего не объясняет, только твердит, что все в порядке? – спросил Малколм.
– Бывало.
– Или ты вроде как пошутил, а она страшно обижается?
– Ну да, но…
– А вот еще. Ты говоришь ей, что загрузил посудомойку. А она ни с того ни с сего взрывается и кричит: и что, теперь тебе вручить золотую звезду героя? Было такое? – вмешался Ян.
По спине Гевина пробежал холодок.
– Парни, вы что, говорили с ней?
Ян фыркнул.
– Все ясно. Вы, друзья, общаетесь на разных языках. – Он указал на книгу. – Ее язык ты выучишь, прочитав роман.
– Но Тея и книг-то таких не читает!
Парни переглянулись и заржали. Дэл похлопал его по спине.
– Как он счастлив в своем неведении!
– Я ни разу не видел у нас дома таких книжонок.
Вмешался Дерек Уилсон, местный бизнесмен, которого Гевин видел в телевизионной рекламе.
– Ну электронная-то книжка у нее наверняка есть?
– Есть. То есть не знаю. Наверное.
– И в ней полно любовных романов. Уж поверь нам.
Гевин взглянул на книгу.
– То есть вы хотите сказать, что нужно в-в-вести себя, к-к-ак пижон из этой книги? – Боже правый, неужели он действительно начал их слушать?
– Ну, не так буквально, – ответил Дэл. – Смысл в том, чтобы найти там что-то полезное и применить для собственного брака. К тому же это эпоха Регентства, так что…
– Что еще за долбаное Регентство?
– Ну, там все происходит в Англии в восемнадцатом веке или в начале девятнадцатого.
– О, круто! И главное, современно.
– Современней не бывает, – сказал Малколм. – Старина, да все эти аристократы – только фон. А проблемы современные. И не только любовные. И социальные, ну там, роль женщины в обществе и всякое такое. Вообще-то это дерьмо до чертиков феминистское.
Мак лукаво подмигнул.
– А секс-сцены там какие!..
Гевин выронил книгу.
Мак и Уилсон засмеялись и ударились ладонями.
– Я балдел! – сказал Уилсон. – КС четвертого уровня, не меньше.
– Кончайте говорить загадками! – Гевин содрогнулся, не зная, что думать.
– Да это у нас рейтинговая система, так мы определяем уровень секса в книге, – объяснил Уилсон.
– Но что еще за КС?
Весь стол ответил хором:
– Книжный стояк.
Гевин снова вскочил на ноги.
– Хрень какая-то! Моя ж-ж-жена не пустит меня назад из-за каких-то дурацких книг!
Забавнее всего, что он действительно начал проникаться идеей. Ну не будет же дерьмовей, чем сейчас.
– Книги – только часть плана, – сказал Дэл, взяв в руки «Обнаженную графиню» или как там она называлась. – Все мы через это прошли и стали лучше и как мужья, и как любовники.
Гевин вопросительно посмотрел на него.
– Ты ч-что хочешь с-сказать?
– Смотрите-ка, заинтересовался! – Мак фыркнул. – Так проблемы в этом, чувак? Проблемы в постели?
Гевина бросило в жар, его шея покраснела.
– Ни фига, – пробурчал он.
– А знаешь ли ты, что проблемы в спальне возникают из-за проблем вне спальни? И одно без другого не исправить.
Оргазм был наименьшей из их проблем.
Гевин показал большим пальцем в сторону Мака, но обратился к Дэлу:
– Какого черта этот болван – член клуба? Он ведь не женат.
– Я здесь в качестве эксперта по непристойностям, – подмигнув, сказал Мак, откусывая от куска пиццы сразу половину.
Ян встал и подошел к нему.
– Слушай, я тоже думал, что парни прикалываются. Месяц не притрагивался к книге, которую мне дали. Но клянусь тебе – мы все тебе клянемся, – это действует. Книжный клуб – не только про книги.
Малколм торжественно кивнул.
– Это братство, приятель.
– Образ жизни, – заверил чиновник мэрии.
Мак обнял Уилсона за плечи.
– Незабываемое, волнительное путешествие.
Гевин попятился.
– Терпеть не могу волнительных путешествий.
– Просто поверь нам, – сказал Дэл. – Мы вместе будем разрабатывать план спасения вашего брака поэтапно.
– Вы точно не пудрите мне мозги?
– Ты мой лучший друг, – сказал Дэл. – Думаешь, я могу шутить в такой ситуации?
– Не думаю. – Гевин вздохнул.
Что-то слишком уж просто. Прочитать несколько книг, и вуаля? Тея примет его с распростертыми объятиями? Неужели он настолько отчаялся, что верит в эту чушь?
Гевин представил себе жизнь без Теи, и его действительно охватило отчаяние.
Он снова взглянул на обложку книги.
– Почему именно эта?
Мак ухмыльнулся.
– Потому что она про мудака, который сначала запарывает отношения с женой, а потом пытается ее вернуть. Знакомый сюжет?
Гевин сглотнул, подавляя стыд.
– И что мне нужно делать?
– Ничего сложного, – сказал Малколм. – Просто слушайся нас и прочти книгу.
– Да уж. – Дэл фыркнул. – И ради всего святого, без моего разрешения не целуй больше жену.
Завоевание графини
За свои двадцать девять лет седьмой граф Латфорд повидал немало женщин – и полуодетых, и обнаженных. Однако не ожидал, что в первую брачную ночь при виде своей прекрасной, как ангел, жены в прозрачной нижней сорочке у него захватит дух.
Тем более что в ее глазах ясно читалось, что она скорее согласится принять ванну в корыте для свиней, чем позволит его руке прикоснуться к своей коже.
Крайне прискорбно. Потому что впервые в жизни Бенедикт Чарльз Артур Сеймур любил по-настоящему.
– Я выполню свой долг, милорд, – ровным голосом произнесла его молодая жена, дрожащими руками развязывая пояс.
Ее пеньюар соскользнул на пол, гладкий белый шелк растекся у ног, и Ирена предстала перед ним в легкой рубашке, лишив его дара речи и изгнав из головы все мысли.
Бенедикт, застывший в дверном проеме, отделявшем его спальню от спальни графини, с трудом оторвал ноги от пола. Сердце графа разрывалось, пока он к ней приближался, – он ясно видел, как напряжена девушка. Сжатые в кулаки руки вытянуты вдоль тела. Трепещущая грудь вздымалась и опадала. И тем не менее жена прямо смотрела ему в глаза, не отводя непокорного взгляда.
Винить во всем он мог лишь себя.
– Спите спокойно, – хрипло произнес Бенедикт и наклонился поднять с пола шелковистую одежду.
Ее босые ноги казались божественными, ничего более эротичного ему не доводилось видеть в своей жизни. Поднявшись, граф распахнул перед ней пеньюар.
– Я здесь по другой причине.
На мгновение гнев в ее взгляде сменился замешательством. Она позволила ему надеть на себя пеньюар, просунув руки в отверстия шелковых рукавов. Когда он завязал пояс на ее талии, – вольность, которую он не должен был позволять себе, но не смог удержаться, – она залилась легким румянцем, боже милостивый, даже просто находясь рядом с ней, он терял способность соображать.
– Могу ли я узнать, по какой именно? – спросила она, отступая назад.
– У меня для вас подарок. – Бенедикт вытащил небольшой сверток из кармана своего халата.
Ее взгляд упал на простую коричневую бумагу.
– Мне не нужен свадебный подарок, милорд.
– Бенедикт.
– Простите?
Она выгнула бровь – лицо приняло слишком насмешливое выражение для благовоспитанной молодой дамы. Именно из-за таких неожиданных черточек, присущих лишь ей одной, он и влюбился в нее.
– Мы стали мужем и женой. Я хочу, чтобы вы называли меня по имени. – Он протянул подарок: – Примерьте.
Тяжелый вздох сорвался с ее пухлых губ.
– По какому же поводу?
– Разве мужу обязательно нужен повод, чтобы сделать жене подарок?
– Разве я не дала понять, что наш брак не будет настоящим, милорд?
– Бенедикт. И я не помню, чтобы соглашался на какие-либо условия, определяющие, какой у нас будет брак.
– Однако вы довольно четко определили условия нашего брака своим обвинением.
Чувство вины пронзило его, углубляя рану, кровоточащую в его сердце с того момента, как он понял, что ошибался. Но, когда он узнал правду, было уже слишком поздно. Отвернувшись от Ирены именно тогда, когда она больше всего нуждалась в его поддержке, он лишился ее доверия.
– О своей ошибке я буду сожалеть вечно, – с трудом выдавил он наконец.
– А это, по всей видимости, извинения? – спросила она, указав глазами на подарок.
– Я не настолько глуп, чтобы считать, будто могу купить ваше прощение, любовь моя. Это лишь знак моей привязанности.
Избегая его взгляда, она осторожно развернула бумагу и достала длинную бархатную коробку. Там лежала нитка рубинов и бриллиантов, которая стоила небольшого состояния. Ее глаза расширились.
– Милорд… – выдохнула она.
– Бенедикт, – тихо поправил он. – Вам нравится?
– Красиво. Но слишком щедро для меня.
– Пустяки. Вы графиня Латфорд. Вам пристало носить драгоценности.
– Спасибо, милорд. – Она повернулась и поставила коробку на туалетный столик. – Если это все…
От ее безупречно вежливого тона в комнате будто повеяло холодом. Как хотелось Бенедикту вернуть былой жар, жар, пылавший между ними, прежде чем он позволил своей гордости погасить его из-за единственного нелепейшего недоразумения! Бенедикт снова приблизился к ней:
– Умоляю, любовь моя! Прошу вас, дайте мне шанс все исправить.
Ее ресницы затрепетали, зрачки расширились.
– Зачем, Бенедикт?
– Ради долгой и счастливой совместной жизни.
Ирена нервно сглотнула, на нежной шее напряглась жилка.
– Увы, я больше не верю в подобные вещи. – Она прошла мимо него через комнату и остановилась у кровати. – Я обещала вам исполнить свой долг и сдержу слово. Я подарю вам наследника, и как можно скорее. А после родов уеду с ребенком в деревню, чтобы освободить вас от себя.
– Я вовсе не хочу быть свободным от вас, – пробормотал он.
– Милорд, не далее как две недели назад в присутствии самой злобной фурии высшего света вы обвинили меня в том, что в погоне за вашим титулом я самым постыдным образом заманила вас в ловушку, чтобы заставить жениться на себе.
– Но потом я узнал правду.
– Тем не менее вы опозорили меня.
– Так позвольте же мне все исправить! – С этими словами он бросился к ней. – Пожалуйста, Ирена!
Ее губы приоткрылись. Возможно, из-за того, что он назвал ее по имени. Или, возможно, из-за напряженного, взволнованного голоса, которым он повторяет свои извинения. И не перестанет повторять, пока она не поверит им.
– Не в моих силах изменить содеянное и сказанное мною. Все, что я могу, – попытаться доказать глубину своего раскаяния поступками и искренностью своих чувств к вам. Если вы позволите мне…
При этих словах в ее глазах вспыхнуло нечто иное, нежели презрение. И тут же исчезло, но оно появилось на мгновение, и это был хороший знак.
– Ирена…
– Слишком поздно, – прошептала она.
– Никогда не поздно! Если любишь… – Он поднес ее руки к губам, не спеша поцеловав каждый сустав, прежде чем встретиться с ее изумленным взглядом. – А я люблю, Ирена. Я вас люблю.
На его слова она ответила слабой улыбкой и убрала руки.
– Одной любви недостаточно, милорд.
– Бенедикт, – сказал он, проводя пальцем по изящной линии ее подбородка. – Только вы ошибаетесь. Любовь – единственное, что имеет значение. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы вам это доказать.
Бровь вновь изогнулась.
– И как же, осмелюсь спросить, вы надеетесь добиться своего?
– Я собираюсь завоевать вас.
Ирена фыркнула совсем не как леди.
– Как вы нелепы!
От ее смеха граф выпрямился во весь рост. Теперь он утвердился в своем решении. Собственный замысел казался ему блестящим и ведущим к непременной победе.
– Любовь моя, – сказал он, – мы все начнем сначала.
Глава четвертая
– Ну-у, ты меня разочаровала, – раздался за спиной голос Лив.
Тея подскочила от неожиданности. Рука дрогнула, и вся куча пыли и мусора упала с совка на пол. Тея обернулась к сестре:
– Почему?
– Оставила тебя наедине с бутылочкой первоклассного вина, а ты к ней даже не притронулась. Предпочитаешь возиться в грязи?
Наступил воскресный вечер, Лив вызвалась уложить девочек, и Тея, наверное, могла бы расслабиться, но ей было не до самокопаний. Она решила поскорее убрать мусор у стены, пока девочкам или собаке не вздумается в нем поиграть. Тея свалила грязь в мусорное ведро, а Лив достала из холодильника и открыла бутылку рислинга. Налила два бокала, протянула один сестре и плюхнулась на диван.
– Какой кайф от развода, если не использовать его как повод напиться?
– Что-то я пока никакого кайфа не словила, – сказала Тея, усевшись на другой конец дивана.
– Так а вино для чего? – Лив вытянула ноги и положила ступни на колени сестры.