Холл перед зрительным залом быстро заполнился родителями, встречающими детей. Гевин осторожно пробирался в толпе, стараясь держаться как можно ближе к Тее. В ее походке чувствовалось напряжение. Она шла, опустив голову, прижав к себе сумочку, будто в ней хранились коды для нанесения ядерного удара.
Гевин встретил несколько искренних улыбок и ответил на них. Он давно уже научился ловко избегать других улыбок – нервной улыбки фаната, предупреждающей, что тот собирается действовать, попросить автограф или совместное селфи. Поклонники были источником жизненной силы профессиональных спортсменов, и более преданных фанатов, чем в Нэшвилле, не найти во всей Америке. Но профессиональные спортсмены тоже люди, и им иногда хочется провести тихий вечер в кругу семьи или посмотреть, как их дети выступают на школьном празднике. А иногда им приходится уговаривать своих жен не разводиться с их жалкими задницами.
Он подошел к Тее, засунув руки в карманы.
– Я подумал, может, после этого мы…
Предложение сходить поужинать куда-нибудь всей семьей – что было идеей Дэла – ему закончить не удалось, потому что женщина в красном костюме и на высоких каблуках окликнула Тею и весело помахала ей рукой.
– Миссис Мартинес, – приветствовала ее Тея.
– Зовите меня Лидия. – Женщина улыбнулась. – Как хорошо, что я вас встретила.
Тея посмотрела на Гевина.
– Э-э, хм, Гевин, это миссис Мартинес, директор начальной школы. Лидия, это Гевин. Мой муж.
Мой муж. Никогда эти два слова не звучали столь неестественно и в то же время многообещающе.
Миссис Мартинес пожала Гевину руку.
– Приятно познакомиться.
Директор снова повернулась к Тее.
– Просто хотела сообщить вам, что подготовлю рекомендательное письмо к следующей неделе. Вас устроит такой срок?
Рекомендательное письмо? Тея взглянула на него – как ему показалось, нервно, – затем снова на Лидию.
– Было бы чудесно, Лидия. Спасибо.
От выражения благодарности директор отмахнулась.
– Что вы, это такая малость! Вы столько работали волонтером и в этом году, и в прошлом.
Лидия помчалась дальше, прощебетав на бегу «до встречи на следующей неделе».
– Что за рекомендательное письмо? – спросил Гевин.
– Для Вандербильта[8], – сказала Тея с натянутой улыбкой. – Я снова поступаю, чтобы получить диплом.
– К-когда ты решила?
В ее глазах вспыхнул огонь возмущения.
– Я всегда планировала доучиться, Гевин.
– Тея, разве я против…
Вот черт! Зря он это сказал. Эх, зря.
Тея вскинула голову, шея у нее покраснела.
– Что ж, и на том спасибо. Я и не собиралась делать это без твоего разрешения.
Гевин нервно провел по волосам.
– Детка, я не то имел в виду. Успокойся. Может, сбавим обороты и…
– Предлагаешь мне успокоиться? Не припомню, чтобы это когда-либо действовало.
Всемогущий бог! Гевин будто оказался внутри огненного шара. Он прямо чувствовал, как языки пламени лижут его тело. В ушах звенело, и было ясно, что от гибели его отделяет лишь еще одна глупая фраза.
– Мамочка, ты видела нас?
«Слава богу», – выдохнул с облегчением Гевин, увидев, как к ним бегут Амелия и Ава.
Лицо Теи сразу преобразилось. Она раскрыла руки и ждала, пока девочки прибегут в ее объятия.
– Вы выступали изумительно! – восторгалась она, наклоняясь и целуя каждую. – Лучшие танцующие оленята!
– А ты, папа, видел нас? – спросила Амелия, обнимая его за ноги.
– Видел, милая. Что-то невероятное.
– Хочу есть, – сказала Ава, и Гевину захотелось закружить ее за то, что помогла ему перейти к плану.
– Вернемся домой, и я приготовлю тебе макароны с сыром, – сказала Тея.
Звон в ушах стал громче, но Гевин решил рискнуть:
– Знаете что? А ведь я тоже голоден. Почему бы нам не пойти к Стелле?
«У Стеллы» было их любимым заведением. В этот маленький ресторанчик в центре города они водили девочек с тех самых пор, когда те научились сидеть в высоких стульях.
– Правда, мамочка! Мы пойдем к Стелле? – спросила Амелия.
Гевин затаил дыхание, натолкнувшись на недобрый взгляд Теи. Он нервно сглотнул.
– Расскажешь мне о Вандербильте, – предложил он.
Тея бросила на него свирепый, как удар по яйцам, взгляд, но потом радостно улыбнулась девочкам.
– Звучит заманчиво, – сказала она. – Почему бы тебе не взять девочек, а я встречу вас там?
– Я поеду с мамой, – сказала Ава, сжимая ее руку.
От ее слов Гевин вздрогнул. Удар попал в цель, но Гевин выдавил из себя улыбку.
– Пусть Амелия едет со мной, а Ава – с тобой.
Они с Теей припарковались на противоположных концах стоянки, поэтому разошлись в разные стороны. Амелия крепко взяла его за руку и начала раскачивать ее взад и вперед.
– Ава каждую ночь шпит ш мамочкой, – сказала она, спрыгивая с тротуара.
От ее шепелявости у него защемило в груди. Тея не раз говорила, что это не повод для беспокойства, но он переживал за дочь. Казалось бы, что стыдного в заикании, но Гевину потребовалось много времени, прежде чем он как-то сжился с ним. Слишком много издевательств он перенес в детстве и теперь беспокоился, что дочери могут столкнуться с тем же.
– Прямо каждую ночь, а? – сказал он, осознав наконец, о чем говорит Амелия.
– Она просыпается и идет к маме. А вот я сплю всю ночь в своей кроватке. Она называет меня малявкой, потому что я боюсь грома, а на самом деле она сама малявка, потому что боится темноты.
Гевин остановился у ряда припаркованных машин и опустился перед дочкой на корточки.
– Солнышко, не стоит называть друг друга малявками. Бояться – это нормально. – Слова отеческой мудрости соскакивали с его языка, но мозг был занят другим. С каких это пор Ава стала бояться темноты? – Даже взрослые чего-нибудь да боятся. Но ведь из-за этого мы не становимся малявками, так?
Амелия кивнула, соглашаясь. Гевин улыбнулся и встал. Они снова пошли к машине, и, пройдя нескольких шагов, девочка спросила:
– А чего боишься ты, папа?
«Потерять вас и маму», – подумал он. Казалось, сегодня дочери решили окончательно разбить его сердце. В горле застрял комок.
– Клоунов, – сказал он, изобразив, что трясется от страха. – В больших красных скрипучих башмаках с длинными носами.
Затем схватил дочку под мышки, взвалил на плечи и понес, упиваясь ее радостным визгом.
Глава седьмая
– Вот они.
Тея показала на автомобиль Гевина, свернувший на стоянку. Они с Авой ждали их на скамейке возле ресторанчика уже минут пять. Наверное, после спектакля у школы образовалась пробка. И очень кстати, потому что Тее нужна была пара-тройка минут, чтобы прийти в себя. И не потому, что Гевин попросил ее успокоиться. Где это видано, чтобы женщина успокаивалась по просьбе мужчины? Ей просто нужно было прийти в себя от всех его новых штучек.
Пока не кончится этот вечер, о покое можно забыть. Тея готова была убить Гевина за предложение поужинать в ресторане. Знал ведь, что девочки начнут канючить, а она не сможет им отказать.
Тея поднялась, заметив на парковке Гевина и Амелию. На улыбку мужа она не ответила, но он, казалось, ничуть не смутился, и каким-то образом его рука оказалась на ее пояснице. Правда, почувствовав, как Тея напряглась, Гевин опустил руку.
– О, какие у нас гости! – воскликнула, увидев их, Эшли, официантка, которая работала у Стеллы с давних времен и знала девочек совсем крошками. – Ребята, не видела вас с лета! – При виде девочек она театрально ахнула. – Ох, черт возьми, а вот оленей-то мы не обслуживаем.
– Мы оленята, – радостно поправила Амелия. – У нас сегодня был школьный мюзикл!
– Школьный мюзикл? Да ну, какая школа! Ни за что не поверю! Вы же еще маленькие. – Эшли подмигнула Тее и показала жестом, чтобы они шли за ней. – Ваша любимая кабинка свободна.
Именно из-за этого Тея и любила жизнь в маленьком городке. Здесь, в ресторанчике, они были завсегдатаями с собственной кабинкой. Что может быть уютнее местечка, где все знают вас по именам, а меню не меняется годами? Милые традиционные семейные посиделки, которых никогда не было у Теи с Лив в детстве. Вот только не утратят ли ужины в кафе часть своей прелести, когда их семья превратится из квартета в трио?
Девочки следовали за Эшли через лабиринт столов, украшенных скатертями в красную клетку и вазами со свежими цветами, которые меняли каждое утро. Между белыми, как в фермерских домах, ставнями Стелла протянула шпагат и повесила на него фотографии постоянных клиентов с семьями. Было там и их фото. Через несколько месяцев хозяйке, наверное, придется снять его…
Девочки шмыгнули в кабинку и уселись друг напротив друга. Тея с облегчением вздохнула. Ей не хотелось сидеть рядом с Гевином. Ребячество, конечно, и все же…
– Вам как обычно? – спросила Эшли, когда все устроились. – Воды и шоколадного молока?
– Прекрасно, – ответил Гевин. – Спасибо.
– Я хочу жареный сыр, – сказала Амелия, вскочив на колени и опершись локтями о стол. – С яблочным соусом.
– А что хочешь ты, малыш? – спросила Тея Аву. – Тоже жареный сыр?
Ава пожала плечами. Тея вздохнула. С Авой нужно что-то делать, она все время угрюма, ведет себя дерзко и вызывающе. Но Тея не собиралась ей сейчас все выговаривать. Сегодня волнений и так было предостаточно. Да и могла ли она ругать дочку лишь за то, что та еще слишком мала и выражает свои чувства как может. Не стоит требовать от маленьких детей слишком многого.
Ей вспомнилось, как отец подал на развод. Тогда мать Теи несколько дней не выходила из своей комнаты. В конце концов Тея постучала и пожаловалась, что голодна, а мать крикнула ей, чтобы она вырастала поскорее и перестала быть такой эгоисткой. Тее было всего десять. После этого они с Лив научились готовить себе еду сами.
После развода Тея собиралась отправить девочек на консультации к детскому психологу. Кто знает, может, в свое время им с Лив таким образом удалось бы избавиться от душевных ран. Дай бог, это поможет и Аве привыкнуть к новой ситуации.
Официантка принесла им напитки, приняла заказ и снова ушла, оставив их в напряженном молчании.
– Маргаритки, – вдруг сказал Гевин, глядя на вазочку в центре стола. Он улыбнулся Амелии. – Когда я впервые увидел маму, у нее в волосах была маргаритка.
Амелия хихикнула.
– У мамы? Маргаритка?
– У меня? Маргаритка?
Гевин посмотрел на Тею.
– Она была вплетена в косичку.
– Мамочка, почему у тебя в косе была маргаритка? – спросила Амелия.
– Не знаю. Я такого не помню.
– Жаль, – тихо сказал Гевин. – А вот я никогда этого не забывал.
– Мама любит одуванчики, – проворчала Ава.
Тея растерянно поморгала и оторвала взгляд от Гевина. Он не сводил с нее глаз, как и во время спектакля. И в субботу смотрел на нее так же пристально. Будто видит ее впервые. А может, так и было. Годами ей казалось, что он ее вообще не замечает.
Тея ласково погладила Аву по голове.
– А больше всего – одуванчики от тебя.
Неловкость повисла в воздухе, как густой тяжелый туман. Тея вытащила цветные карандаши и книжки-раскраски, которые всегда носила в сумочке, чтобы девочки были чем-то заняты, оказавшись вне дома. Однако на этот раз Тея использовала их, чтобы занять себя. В течение нескольких минут она помогала Аве раскрашивать картинку, а Гевин только нервно покашливал.
– Ну, – начал Гевин, поглаживая стакан с водой. – К-когда начинаешь учиться?
Тея не сводила глаз с книжки-раскраски.
– Если меня примут, занятия начнутся этим летом.
– Так это всего на один семестр?
Она фыркнула.
– Ну, это если учиться очно. Но я же не могу, у меня девочки, поэтому все растянется на восемнадцать месяцев.
– Восемнадцать месяцев, – повторил он. – Не так уж и долго.
– Рада, что ты одобряешь.
– И что дальше? Когда получишь диплом?
– Буду художником. Как я всегда мечтала.
Он долго молчал, прежде чем ответить.
– Это, ну, здорово. Рад, что ты в-возвращаешься к искусству.
– Я тоже.
Принесли еду, и теперь, когда нужно было помогать девочкам и одновременно есть самим, к облегчению Теи, им было не до разговоров. Когда они ждали десерт – они всегда заказывали целую сковородку брауни на всю семью, – в зале появилась сама Стелла и подошла к их столику поболтать.
– Я только что вас вспоминала, – сказала она. – Давненько вы у нас не бывали.
– Некогда, все дела, дела, – автоматически ответила Тея, солгав настолько естественно, что сама почти поверила. – Девочки ходят в детсад, да еще на уроки танцев, так что нам трудно выбраться.
– Где проведете праздники?
– Пока не знаем, – произнесла Тея.
Амелия с шоколадными усами под носом подняла глаза на хозяйку.
– На День благодарения мы собираемся в Огайо, к бабуске и дедуске.
Вот досада! Тея пока не сказала девочкам, что поездку к родителям Гевина придется отменить. Она надеялась, что дети забыли, ведь они с Гевином говорили об этом больше двух месяцев назад. Но малышки редко забывали о поездках к бабушке и дедушке, которые обожали их до безумия и ужасно баловали.
– Что ж, был такой план, но… – Тея попыталась выкрутиться, но ничего не вышло. Ее способность лгать с ходу иссякла. – Но придется провести праздники здесь.
– Я хочу к бабуске! – заныла Амелия.
– Я тоже, – вторила ей Ава голосом на октаву выше.
Тея погладила Аву по ноге.
– Малыш, поговорим об этом позже.
– Но почему, почему мы не можем поехать? – ныла Амелия.
– Амелия, – тихо, но твердо сказал Гевин. – Мама сказала, мы поговорим об этом дома позже.
– Но ты больше не бываешь дома!
Последовала прямо-таки театральная пауза. Не хватало только скрипа заезженной пластинки или верещания сверчков, как делают режиссеры, чтобы усилить эффект тишины.
– Что ж, – произнесла Стелла. Ее щеки порозовели, она не успела сделать вид, будто не поняла, что Амелия сейчас объявила на весь ресторан о расставании Теи и Гевина. – Приятно было повидаться. Пойду за десертом.
Она ушла, тут-то и начался настоящий ад.
– Мы поедем к бабуске? Ну пожалуйста, – заныла Амелия.
– Не в этом году, лапуль, – ответил Гевин.
– Но почему?
– Солнышко, я слишком занят, у меня игры.
Ава плюхнулась на сиденье, недовольно надув губы.
– Папа почитает нам сегодня? – спросила Амелия.
Тея впилась пальцами в висок.
– Милая, сегодня вечером папа не сможет.
– Почему? – жалобно спросила Амелия, и ее губы задрожали.
– Эй, – бодро сказал Гевин, прижимая Амелию к себе. – Я на днях зайду и почитаю вам, девчонки, хорошо?
– А я хочу сегодня!
Плотина прорвалась. По лицу Амелии побежали крупные слезы. Тут же, как и положено близнецам, ударилась в плач и Ава. А когда Ава плакала, она делала это очень громко. Вдруг она выкрикнула:
– Не хочу, чтобы папа играл в бейсбол!
В зале снова повисла напряженная тишина, и Ава зарыдала еще громче. А затем Амелия крикнула:
– И я не хочу, чтобы папа играл в бейсбол!
Теперь в их сторону смотрел весь ресторан. Гевин тихонько пробормотал «вот черт!» и провел руками по лицу.
Дрожа всем телом, Тея обняла Аву за плечи.
– Дорогая, почему ты не хочешь, чтобы папа играл в бейсбол?
Ава вытерла лицо ладонью. Белые точки от оленьего макияжа размазались по щеке длинными полосками.
– Потому что из-за него он все время уходит, и вы с ним говорите друг другу страшные слова.
Тея подняла глаза и встретилась взглядом с Гевином. В его глазах она прочитала собственные мысли.
– Когда это мы говорили друг другу страшные слова? – спросил Гевин.
– Когда папа сделал большой хоум-ран. – Ава икнула. – Сначала вы издавали звуки борьбы, а потом стали говорить страшные слова.
Жар залил шею и лицо, Тея сразу все поняла. Очевидно, той ночью Ава проснулась и услышала, как они занимаются сексом, – это единственное, что могло означать «звуки борьбы», а потом и их ссору.
Лицо Теи дрожало, как желе в форме, она снова подняла взгляд на Гевина. Они встретились глазами – его болезненными, ее мутными. Девочки плакали. Посетители ресторана глазели на них. По коже Теи пробежал холодок. И неожиданно для себя она выпалила: