– Привет, – сказал я, стараясь не проделать ногой дыру в земле, словно какой-нибудь жук-навозник, оказавшийся на грани истребления.
Том ответил мне уверенной улыбкой и легким дежурным поцелуем в щеку, а затем поставил свою бутылку пива рядом с моей.
– Рад встрече. Давненько не виделись.
– Да, точно.
Вероятно, у меня был очень печальный вид, потому что Том продолжил:
– Бриджет немного задерживается. Да ты и сам это уже понял.
Я нервно усмехнулся. Она постоянно опаздывала.
– Итак. Мм… чем ты сейчас занимаешься?
– Да всем понемногу. Мы расследуем большое дело о мошенничестве в сфере торговли. Скоро должны закончить. А ты что делаешь?
За три года знакомства с Томом я уже уяснил, что под «мошенничеством в сфере торговли» всегда подразумевалось нечто намного более серьезное, хотя я так до сих пор и не смог разгадать, что именно. Из-за чего необходимость рассказывать ему о том, как я организовываю благотворительные вечера для организации, которая занимается жуками-навозниками, показалась мне еще более унизительной.
Но, разумеется, он выслушал меня с неподдельным интересом и задал несколько весьма обстоятельных вопросов, половину из которых мне, возможно, следовало бы задать себе самому. Но, по крайней мере, это позволило нам поддерживать разговор до тех пор, пока не пришли Джеймсы Ройс-Ройсы.
Я встретил Джеймса Ройса и Джеймса Ройса (теперь их звали Джеймсом Ройс-Ройсом и Джеймсом Ройс-Ройсом соответственно) на студенческом мероприятии для ЛГБТ+ персон. Даже странно, что эти двое так хорошо поладили, потому что кроме одинаковых имен у них не было вообще ничего общего. Джеймс Ройс-Ройс – шеф-повар и очкарик, который ведет себя… Поймите, я стараюсь проявлять тактичность, но на самом деле он просто феноменально женоподобен. С другой стороны, второй Джеймс Ройс-Ройс похож на русского мафиози, его работа связана с какой-то невероятно сложной математикой, в которой я совсем не разбираюсь, но при этом он ужасно застенчив.
На тот момент они пытались усыновить ребенка, поэтому разговор быстро зашел о «дичайшем» (по выражению одного из Ройс-Ройсов) количестве бумаг, которые им приходилось заполнять, хотя я, по своей наивности, полагал, что процесс передачи ребенка от людей, которым он совсем не нужен, людям, которые хотят, чтобы у них был ребенок, должен быть простым и легким. Если честно, то эта тема была мне совсем не близка, как и разговоры о родных детях.
Следующей пришла Прия – маленькая лесбиянка с разноцветными косичками. Каким-то непостижимым образом ей удавалось зарабатывать себе на жизнь, сооружая разные причудливые изделия из кусочков металла и продавая их в галереи. Я уверен, что она очень талантлива, но мне не хватает познаний в этой сфере, чтобы точнее оценить ее способности. У нее единственной среди моих друзей долгое время не было партнерши, и мы с ней провели вместе немало вечеров: пили дешевое просекко, жаловались на неудачи в личной жизни и обещали друг другу, что поженимся, если к пятидесяти годам никого себе не найдем. А потом она предала меня, влюбившись в замужнюю даму-медиевиста на двадцать с лишним лет старше ее. Хуже того, это увлечение оказалось взаимным.
– Где, черт побери, ты был в субботу? – Она плюхнулась за столик и возмущенно посмотрела на меня. – Мы же должны были сидеть в углу и обсуждать людей в клубе.
Я пожал плечами, стараясь изо всех сил соблюдать невозмутимый вид.
– Я пришел туда, выпил коктейль, получил отлуп от симпатичного хипстера и с позором удалился.
– Ха! – Губы Прии расплылись в кривой усмешке. – Похоже, для тебя это был вполне обычный вечер.
– Знаешь, пока я не придумал остроумного ответа на твое замечание, я скажу, что ты абсолютно права.
– Поэтому я так и сказала. Кстати, а что все так приуныли?
– Бриджет, – начал Джеймс Ройс-Ройс, – все еще не почтила нас своим присутствием.
Прия удивленно округлила глаза.
– Ну это не беда. Для нее такое в порядке вещей.
Поскольку ожидание Бриджет могло затянуться минут от двадцати до бесконечности, я решил поделиться наболевшим. Рассказал про фотографии, про спонсоров и о том, что могу остаться без работы, если срочно не найду себе достойного парня.
Джеймс Ройс-Ройс отреагировал первым.
– Это, – заявил он, – самое возмутительное преступление против всяческих норм порядочности! Ты занимаешься сбором средств для благотворительного фонда, а не участвуешь в телешоу «Остров любви»!
– Согласен, – поддержал его красавчик Том-да-не-мой, сделал большой глоток пива и с усилием проглотил его. – С какой стороны ни посмотришь, это неправильно. Я не специалист в подобных вопросах, но ты вполне мог бы обратиться в органы по рассмотрению трудовых споров.
С грустным видом я слегка пожал плечами.
– Возможно, но если спонсоры перестанут давать нам деньги из-за моей ориентации, то судиться мне будет просто не с кем.
– Похоже, – Прия сделала паузу, чтобы завязать радужный шнурок на своем ботинке, – у тебя два выхода. Либо тебя уволят, либо тебе срочно нужно кого-нибудь подцепить.
Джеймс Ройс-Ройс неодобрительно посмотрел на нее поверх очков.
– Прия, дорогуша, мы тут стараемся оказать ему эмоциональную поддержку.
– Это ты стараешься оказать ему эмоциональную поддержку, – возразила она. – Я же хочу ему помочь.
– Эмоциональная поддержка – это тоже помощь, разноцветная ты негодница!
Тому не нравилось, когда эти двое начинали препираться, поэтому он вздохнул.
– Я уверен, что мы можем помочь Люку и эмоционально, и практически. Но я сомневаюсь, что мы должны поощрять его в том, чтобы он смирился с таким положением.
– Послушай, – сказал я ему, – это все правильно и очень мило с вашей стороны. Но, боюсь, что у меня нет выбора. Поэтому нужна помощь от всех вас в поиске парня.
Повисла долгая тревожная пауза.
Наконец Том нарушил молчание:
– Хорошо. Если ты так хочешь. Но для начала тебе нужно немного сузить зону поиска. Кого именно ты хочешь найти?
– Ты меня не слышал? Парня. Любого. Главное, чтобы умел носить костюм, поддерживать беседу и чтобы не опозорил меня в глазах наших спонсоров.
– Люк, я… – он провел рукой по волосам, – я правда хочу тебе помочь. Но так дело не пойдет. Чего ты от меня ждешь? Чтобы я позвонил моему бывшему и сказал: «Привет, Ниш, у меня для тебя отличная новость! Мой совсем не требовательный друг очень хочет встречаться с тобой»?
– Когда в прошлый раз я оказался слишком требовательным, парень бросил меня ради моей лучшей подруги.
Джеймс Ройс-Ройс шумно вздохнул. Внезапно все нарочито уставились в разные стороны.
– Прости, – пробормотал я. – Извини… Я сейчас немного расстроен, а в такие моменты часто веду себя по-дурацки. Это такой защитный механизм.
– Да ничего страшного, – сказал Том и продолжил пить пиво.
Прошла пара секунд, и я поймал себя на мысли, что не знаю, имел ли он в виду: «да ничего страшного, я не обиделся и вообще не обратил внимания на твою колкость» или: «да ничего страшного, ты ведешь себя как последний идиот, потому что мы с тобой и не друзья вовсе». Чертов шпион. И в общем-то, он был прав. Ведь я действительно просил у них слишком многого.
– Дело в том, что… – я стал отдирать этикетку от стоявшей рядом со мной бутылки, – у меня уже… уже давно никого не было. И вы, возможно, еще лет тридцать будете спорить со своими партнерами о том, с кем в итоге я буду встречать Рождество. Но я не могу…
– Эй, Люк! – воскликнул Джеймс Ройс-Ройс. – В доме Ройс-Ройсов тебе всегда будут рады!
– Я не об этом, но все равно мне приятно это слышать.
– Минуточку. – Прия оторвала взгляд от своих ботинок и щелкнула пальцами. – Я поняла. Нужно кого-нибудь нанять. Я знаю человек тридцать, которые обеими руками ухватятся за такую работу.
– Даже не могу сказать, что меня тревожит больше: то, что ты предлагаешь обратиться за помощью к проститутке, или что ты знаешь как минимум тридцать проституток.
Она с недоумением уставилась на меня.
– Я вообще-то думала об актерах, которые сейчас сидят без работы. Но выбор, конечно, за тобой. И раз уж об этом зашла речь, то Кевин занимался эскортом в конце нулевых, а Свен до сих пор время от времени подрабатывает доминатрикс на стороне.
– Круто! – Я поднял вверх два больших пальца с самым саркастичным видом, какой только смог изобразить. – Звучит зашибенно. Но ты, наверное, забыла, что моя задача – делать все, лишь бы не попасть на страницы желтой прессы. Неужели это непонятно?
– Да брось. Он милый. К тому же поэт. Никто не узнает.
– В том-то и дело, что они всегда узнают.
– Ну ладно… – Прия посмотрела на меня с легким раздражением, – когда ты сказал, что тебя устроит любой парень, ты имел в виду парня, принадлежащего к очень узкой прослойке среднего класса, которого смогут принять в гетеронормативном обществе.
– Да. Я работаю на очень консервативную экологическую благотворительную организацию. Поэтому принадлежность к узкой прослойке среднего класса и даже легкая гетеронормативность не повредят.
И снова повисла долгая пауза.
– Я прошу вас, – буквально взмолился я, – у вас наверняка есть друзья, которые не имеют отношения к секс-индустрии и при этом могли бы встречаться с таким, как я.
Джеймс Ройс-Ройс наклонился к Джеймсу Ройс-Ройсу и что-то прошептал ему на ухо.
Лицо Джеймса Ройс-Ройса засветилось от радости.
– Чудесная идея, моя конфетка. Он просто идеальный кандидат. Но только, кажется, в прошлом июле он женился на аудиторе из Нисдена.
Джеймс Ройс-Ройс удрученно вздохнул.
Я полностью отодрал этикетку от пивной бутылки и смял ее в ладони.
– Итак. На данный момент у меня есть несколько вариантов: человек, который уже женат, тридцать проституток, парень по имени Ниш, который когда-то встречался с Томом и поэтому встречаться со мной, скорее всего, будет для него ниже его достоинства.
– Я этого не говорил, – медленно заметил Том. – И я не хотел, чтобы ты подумал, будто я считаю, что для Ниша ты человек второго сорта. Я бы с радостью вас познакомил. Но, судя по его инстаграму, он уже с кем-то встречается.
– Значит, мне можно попрощаться с работой, – сказал я и упал головой на стол, стукнувшись о него сильнее, чем хотел.
– Простите, я опоздааааала! – Пронзительный голос Бриджет разнесся по пивному саду. Я повернул голову и увидел, как она энергично вышагивала к нам по траве, покачиваясь на своих, как всегда, непрактичных высоких шпильках. – Вы не представляете, что сейчас произошло! На самом деле я не должна об этом рассказывать, но один из наших ведущих авторов сегодня ночью должен был выпустить свой бестселлер, а грузовик, который развозил книги по Фойлс[16], упал с моста в реку, и теперь половина тиража испорчена, а вторую растащили прекрасно организованные фанаты, и весь интернет теперь завален спойлерами. Боюсь, после этого меня уволят. – Она глубоко вздохнула и плюхнулась на колени Тома.
Он обнял ее и прижал к себе.
– Бридж, ты ни в чем не виновата. Никто тебя не уволит.
Итак, Бриджет Уэллес – моя подруга-натуралка. Вечно опаздывает, вечно влипает в какие-нибудь истории, вечно сидит на диетах. Сам не знаю почему, но они с Томом чудесно ладят. И хотя я немного переживаю из-за того, что у нас с Томом ничего не вышло, но я сам виноват и рад, что Бриджет нашла себе парня, который понимает, какая она чудесная и любящая, и который, на ее счастье, оказался совсем не геем.
– А вот Люка – сказала Прия, – могут действительно уволить, если он срочно не найдет себе парня.
Бридж уставилась на меня, словно снайпер через оптический прицел.
– Ой, Люк, это же здорово! Я так давно хочу найти тебе кого-нибудь.
Я оторвал голову от стола.
– Ага, для тебя это задача номер один, Бридж.
– Нет, это правда чудесно. – Она сжала руки в радостном предвкушении. – Я знаю идеального парня.
Мое сердце ёкнуло. Я уже предвидел, к чему все это может привести. Я люблю Бриджет, но за пределами нашей компании она знала всего лишь одного гея.
– Только не говори мне про Оливера.
– Точно, Оливер!
– Я не буду встречаться с Оливером.
Она посмотрела на меня большими грустными глазами.
– А чем тебя не устраивает Оливер?
Я видел Оливера Блэквуда пару раз. В первый раз мы с ним были единственными геями, которых Бриджет пригласила на свой корпоратив. Кто-то подошел к нам и спросил, не пара ли мы, и Оливер посмотрел на меня с нескрываемым отвращением, а я ответил: «Нет, мы просто два гомосексуала, которые стоят рядом». В следующий раз я был сильно пьян и расстроен и пригласил его к себе домой. Что было дальше, я помню смутно, но на следующее утро я проснулся полностью одетым, а рядом с моей кроватью стоял стакан воды. Оба раза я чувствовал себя жутко униженным, и он явно дал мне понять, что не желает иметь со мной ничего общего.
– Он… не в моем вкусе, – пробормотал я.
Прия, которая, очевидно, все еще сердилась на меня за то, что я отверг ее проституток, вмешалась в разговор:
– Да нет же, он как раз тот, кого ты ищешь. Соответствует всем твоим требованиям. И, если честно, это ужасно скучно.
– Оливер совсем не скучный, – возразила Бриджет. – Он работает барристером и… очень милый человек. И он уже со многими встречался.
Меня передернуло.
– Ты хочешь сказать, что меня это не должно насторожить?
– Совсем наоборот, – предположил Том, – посмотри на это с другой стороны. Из вас двоих именно ты сможешь похвастаться тем, что у тебя нормальная упорядоченная личная жизнь.
– Я не понимаю, почему он со всеми расходился. – В голосе Бриджет звучало искреннее удивление, что ее ужасный приятель все еще один. – Он такой милый. Так хорошо одевается. Дом у него обставлен со вкусом, и там всегда чисто.
Джеймс Ройс-Ройс скорчил недовольную гримасу.
– Не хочу об этом говорить, дорогой мой, но, похоже, он действительно именно тот, кого ты ищешь. Если ты откажешься хотя бы просто встретиться с ним, это будет ужасно невежливо с твоей стороны.
– Но если он весь из себя такой идеальный, – заметил я, – если у него отличная работа, уютный дом и красивая одежда, какого черта ему связываться с таким, как я?
– Ты тоже милый. – Бриджет положила мне руку на плечо, словно пыталась утешить. – Хотя изо всех сил стараешься казаться другим. Предоставь все мне. Я умею организовывать такие встречи.
Я уже чувствовал, что моя личная жизнь в скором времени полетит с моста в реку, как тот грузовик. И не исключено, что спойлеры тоже расползутся потом по всему интернету. Но, боже мой, похоже, что Оливер Блэквуд был моей последней надеждой.
Глава 6
Три дня спустя, вопреки своим убеждениям и невзирая на внутренний протест, я собирался на свидание с Оливером Блэквудом. В нашей группе в вотсапе, которая называлась теперь «Одним геем больше», царило оживление: меня забросали советами, в основном по поводу того, чего не стоит надевать. Оказалось, что в эту категорию попало почти все содержимое моего гардероба. В конце концов я выбрал свои самые узкие джинсы, самые остроносые ботинки, единственную рубашку, которую не нужно было гладить и деловой пиджак. Приз за лучший прикид мне точно не светил, зато этот наряд представлял собой что-то среднее между «мне на все плевать» и «я в полном отчаянии». Увы, я слишком много времени убил на переписку, бесполезные примерки и нескончаемые селфи для участников чата и в итоге опоздал. Но, с другой стороны, Оливер дружил с Бриджет и, возможно, за эти годы привык к опозданиям.
Когда я легким галопом пробежал через двери ресторана Quo vadis (Оливер сам выбирал место, я бы не рискнул пойти в такое дорогое заведение), я сразу же понял, что ни о какой привычке к опозданиям не могло быть и речи. Он сидел за столиком в углу. Свет, проникавший через витражное окно, отбрасывал сапфирово-золотистые тени на его хмурое лицо. Пальцами одной руки он барабанил по столу, покрытому скатертью. Другой – сжимал карманные часы с видом человека, который уже не раз доставал их из кармашка и проверял, сколько времени.