Пока Себ вел ее в соседний магазин, Мила пыталась вытряхнуть эти глупые мысли из головы. В конце концов, она бросила думать о его прикосновениях много лет назад.
– Клянусь, Стеф, он мне не нравится, совсем не нравится! Все в порядке.
Тринадцатилетняя Мила сумела выдавить из себя широкую улыбку, хотя не решалась встретиться взглядом с лучшей подругой.
Они сидели, поджав под себя ноги, на кровати Стеф, разделенные горкой взятых напрокат видеокассет, которые ожидали запланированного на всю ночь киномарафона.
– Уверена? – спросила Стеф. – Потому что…
– Да! – настойчиво бросила Мила. – Он – всего лишь мой друг. У меня нет к нему… романтических чувств. Никогда не было и никогда не будет. Обещаю…
Теперь же он, явно не придавая значения этому прикосновению, отпустил ее ладонь. Себ прошагал вглубь разгромленного магазина и широко раскинул руки, обводя вместительное двусветное пространство, а потом повернулся, выжидающе глядя на нее.
Миле требовалось время, чтобы все осмыслить.
Прошло больше шести месяцев с его памятного имейла – в котором он недвусмысленно дал Миле понять, что не стоит больше выходить с ним на связь. Он заблокировал ее и «раздружился» с ней во всех соцсетях. Закрыл свободный доступ ко всем своим аккаунтам.
Он разом вычеркнул себя из жизни Милы. И, находясь на другой части света, она была бессильна хоть что-нибудь изменить.
Разумом она понимала, что Себу было тяжело, что он не хотел обижать ее. Но боль от этого не стихла.
Мила осмотрела разрушенное пространство. Со стен соскоблили штукатурку, оставив голые кирпичи, освещения пока не было. Сейчас, в сумерках, немного света пробивалось сквозь грязные треснувшие витрины и открытый дверной проем за спиной Милы.
Фактически это была большая, темная, пустая и грязная комната.
– Что ж, – начала Мила, – сейчас, когда я основательно впечатлилась, хочется послушать о твоих планах.
Уголки губ Себа смешливо дернулись вверх. Как же странно было видеть его в рабочей одежде! Себ всегда отличался восхитительными плечами, но теперь они стали мускулистыми. И да, бесспорно, он всегда был красивым. Но больше как худощавый, немного занудный парень – что вполне подходило его карьере в консалтинге в области информационных технологий и юношеской возне с хитрыми компьютерными штуками.
Теперь он выглядел мужчиной. Настоящим, зрелым мужчиной, в котором не осталось ничего от прежнего ботаника.
Себ всегда был самоуверенным – отчасти, видимо, потому, что с деньгами его семьи потерпеть неудачу в чем-либо было практически невозможно. Но, главным образом, он обладал врожденной верой в свои силы. Теперь же в нем сквозило нечто больше, чем прежняя самоуверенность… Непринужденность.
– Само собой. Хотя пока еще не о чем и говорить. – Он показал на дальнюю стену, где на кирпичах был приклеен плакат с планом. – Подробности – там, но ничего особенно интересного. Здесь будет оборудован розничный магазин моды, который я запускаю, – хорошее соседство для других магазинов в этом ряду.
– Моды? Так речь идет не о каком-то новом месте для «Файф технолоджи»?
И как она поначалу решила, что это помещение на окраине подойдет многонациональной компании с филиалами по всей Европе, США, Австралии и даже офисом в центральном деловом районе Перта? В этом не было никакого смысла. Но ее все время отвлекали мысли о плечах Себа…
– Я продал «Файф», – беспечно бросил он.
Мила не поверила своим ушам.
– Что, прости?
Себ взглянул ей в глаза.
– Это было трудное решение. Папа сначала огорчился – он удалился от дел много лет назад, но все еще следил за работой компании. В итоге он все-таки понял, почему я так поступил. Почему мне нужно было сделать это.
– Почему же?
Себ пожал плечами:
– Чтобы заниматься тем же, чем и ты. Следовать за мечтами, а не утопать в куче денег своей семьи.
От неловкости Мила нервно сцепила пальцы.
– Не думаю, что могу служить хорошим примером хоть в чем-нибудь.
– Почему бы и нет? Ты ведь делаешь именно то, что хочешь, – получаешь собственный доход и идешь по собственной дороге. Разве это не замечательно?
Мила засмеялась.
– Ты немного пропустил. Я бросила два университета, четыре профессионально-технических курса и полностью проигнорировала советы всех, кто искренне желал мне добра.
– А ведь верно. – Он расплылся в своей великолепной улыбке. – И разве это не классно?
Мила задумчиво потеребила волосы. Да, она гордилась тем, чего достигла, гордилась, что жила независимо от своего огромного до неприличия трастового фонда, но то была она… А Себ… Он встал во главе и без того успешного бизнеса своей семьи и сделал его еще прибыльнее. Расширил «Файф», запустив филиалы по всей Европе, и превратил многомиллионную империю в многомиллиардную.
– Я сбита с толку, – призналась Мила. – Стеф всегда говорила мне, как ты любишь свою работу. Как ты радовался расширению компании, как…
– Как я любил работу больше, чем жену? – закончил он за нее.
Ужасные, резкие слова повисли в воздухе между ними.
– Нет, – мягко произнесла Мила. – Она никогда такого не говорила.
– Тебе – нет.
Мила не знала, как реагировать. Нечто тягостное по-прежнему висело между ними.
– Что все-таки происходит, Себ? – решилась Мила. – Я ни на мгновение не поверю, что твоя новая мечта исключительно по воле случая стала претворяться в жизнь в магазине по соседству с моим.
Себ слабо, безрадостно улыбнулся.
– Ладно, дело вот в чем. Я продал компанию, пожертвовав внушительную часть вырученных денег в благотворительный фонд по борьбе с наркоманией, потом отложил кое-что для своих будущих детей. У меня нет ни малейшего намерения иметь их – это же касается и жены, – но мой адвокат настоял, чтобы я предусмотрел это. Потом я выделил себе довольно скромную сумму, – на те деньги, что он назвал, можно было купить великое множество магазинов, – на развитие моего нового предприятия. Речь идет о строительной компании. Я начал с маленьких строительных проектов вроде этого, хотя подумываю приступить к реализации планов посерьезнее – жилой застройке, а со временем и к возведению офисных башен.
– Значит, ты мечтал не возиться целями днями с компьютерами, а строить небоскребы?
Себ покачал головой:
– Нет, я мечтал заниматься тем же самым, что и мой отец, но лучше. В этом-то и заключалась проблема. Всю свою жизнь я осознанно шел по стопам отца. И наконец-то понял, что я это перерос. Что я сам могу создать компанию с нуля. – Он помолчал. – Когда мои сотрудники порекомендовали мне купить это место, я не знал, что оно – рядом с твоим магазином. Но потом, изучив данные, я это понял. Именно поэтому я и принял окончательное решение…
– Так ты купил это место из-за меня?
– Нет. Я лишь хотел купить помещение по адекватной цене – и в данном случае это получилось. Вопрос заключался в том, сообщать ли тебе об этом.
Теперь перед Милой стоял хорошо знакомый ей бесчувственный бизнесмен.
Она снова взглянула на план здания. В углу стояли логотип компании и название: «Гелиотроп констракшн». Себ назвал компанию в честь растения с фиолетовыми цветками, вспомнив о жене.
– Стеф… – выдохнула Мила.
– Совсем неоригинально, – констатировал Себ. – Но если Стеф могла назвать свою марку одежды «Фиолетовый», я подумал…
– Мне нравится, – одобрила Мила.
Но Себ не стал заостряться на этом.
– Я не хотел связываться с этим местом, чтобы свести к минимуму риск столкнуться здесь с тобой. Но сколько можно было трусить? Я ведь вернулся в Перт несколько месяцев назад. Я не мог бегать от тебя вечно.
Несколько месяцев назад? Миле стало обидно, хотя она давно уже смирилась с его отказом общаться.
– Я подумывал позвонить. Не хотел писать тебе по электронной почте. Я должен был извиниться лично. Покупка этого места подтолкнула меня к действиям. Прости, – снова сказал он. – За то, что пришлось ждать так долго. С тех пор как Стеф… все пошло не так. Я был сам не свой…
– Понимаю, – ответила она.
Некоторое время оба молчали. Мила не знала, что и думать, – Себ успел стать ее прошлым, но теперь неожиданно ворвался в ее настоящее.
– Надеюсь, я не слишком опоздал, – заметил Себ.
– Для чего? – растерялась Мила.
– Для того чтобы все уладить. – Он неотрывно смотрел на нее. – Я надеялся… Вы со Стеф были самыми близкими моими друзьями. Стеф ушла навсегда, но мы-то по-прежнему есть друг у друга! Я хочу, чтобы ты снова была в моей жизни, Мила. Если ты мне позволишь.
В глубине души Миле хотелось улыбнуться и ответить Себу: «Конечно!» Она уже сказала ему, что простила его поведение. Но ей все еще было больно. Очень. Потому что в ее жизни случилось уже достаточно историй, когда ее отвергали, – последний раз это произошло по инициативе ее бывшего жениха. И она никак не могла взять в толк, что же сейчас происходит.
Возможно, было бы лучше оставить дружбу с Себом в прошлом. Вспоминая, что она чувствовала сегодня, когда Себ держал ее за руку, как сила его пальцев отзывалась теплом в самом низу ее живота, Мила путалась в собственных чувствах.
Полтора года назад Себ потерял жену. И он был мужем Стеф. Не стоило думать о ширине его плеч и силе рук.
Мила решила, что лучше держаться от него на расстоянии. Они могут общаться, но такой дружбы, как в детстве, уже не вернуть.
Себ, должно быть, уловил раздиравшие Милу противоречия.
– Что ж, – признал он, – возможно, я все-таки опоздал.
Себ в упор смотрел на нее, но теперь его глаза не выдавали ровным счетом ничего, ни единой эмоции.
И тут Мила осознала, что он действительно хотел восстановить былую дружбу. Это было нечто большее, чем попытка принести извинения и искупить свою вину. И почему же появление Себа так взволновало ее?
Она давно пережила смятение безответной любви и всепоглощающую тоску от того, что твоя лучшая подруга вышла замуж за парня, в которого ты в первый раз влюбилась. С которым ты в первый раз целовалась.
Это было целую вечность назад. И бабочки в ее животе ничего не значили. Да и отталкивать Себа Миле не хотелось. Она так скучала по нему…
– А ты и правда хочешь экскурсию по моей гончарной студии? – спросила она.
Себ торжествующе улыбнулся.
– Ведите, мисс Молинье!
И Мила улыбнулась в ответ.
Глава 3
– Tук-тук!
По магазину Милы разнесся знакомый женский голос, сопровождаемый нетерпеливым грохотом задней двери мастерской.
– Мила! – позвала Айви. – Ты не можешь побыстрее? Ну пожалуйста! Мне так нужно в туалет!
Улыбнувшись, Мила бросилась встречать свою сестру. Племянник Милы, Нейт, мирно лежал в детской коляске по другую сторону защищавшей от насекомых сетки на двери мастерской. Ребенок выглядел сущим ангелом, хотя Айви вечно заверяла в обратном.
– Мила? Я не шучу. У меня примерно пятнадцать секунд. Возможно, даже десять.
Мила быстро щелкнула замком, и Айви промчалась мимо нее к маленькому туалету в углу мастерской, которым обычно пользовались ученики Милы.
– Когда-нибудь ты поймешь, – бросила на ходу Айви и хлопнула дверью туалета, бормоча что-то об «этих тяжелых детях».
Мила вышла на улицу и села на корточки перед коляской Нейта. В пухлом кулачке Нейт сжимал почту Милы, которую Айви забрала из почтового ящика у ворот за домом. Нейту явно понравилась рекламная «макулатура», и он радостно рассматривал аляповатые цветные магазинные буклеты.
Мила точно не знала, сколько сейчас Нейту – наверное, месяцев девять? Во всяком случае, он только что начал ползать и лопотать что-то бессмысленно-мелодичное. Он был таким красивым, с длинными ресницами и густыми вьющимися белокурыми волосами. Ресницы и волосы Нейт явно получил от своего отца – хотя Мила пока не могла разглядеть даже намека на громадного мужа Айви, военного Специальной авиационной службы, в нежном, прекрасном, как с картинки, Нейте.
Айви забегала регулярно, объясняя это тем, что Нейт не хочет спать днем в своей кроватке. Миле же казалось, что так проявлялся инстинкт старшей сестры, заставивший Айви начать проведывать ее сразу после смерти Стеф.
Мила всегда была привязана к обеим своим сестрам – но в детстве, когда они жили с родителями, Айви вечно пропадала на работе. Теперь они компенсировали недостаток общения, и Миле хотелось дарить Нейту заботу и время.
Она наклонилась ниже, чтобы поцеловать его бархатистую щечку.
– Знаешь, чего бы мне хотелось? – спросила Айви, когда они с чашками чая устроились на старой деревянной скамье, стоявшей у стены мастерской. – Чтобы я могла вернуть все те часы, что впустую потратила за прошедшие годы, и использовать их сейчас. Я так занята, с этими мамашиными заботами рехнуться можно!
Мила вскинула брови.
– У тебя не было времени, которое ты тратила впустую, – напомнила она. Старшая сестра всегда была честолюбивой, целеустремленной – и ее чуть ли не с пеленок готовили к тому, чтобы возглавить горнодобывающую империю Молинье.
Айви пожала плечами:
– Наверное.
Мила улыбнулась. Айви никогда не признавала свою одержимость работой.
Сестра наклонилась ближе и приглушенно произнесла:
– Это звучит ужасно, но я от души наслаждаюсь, возвращаясь к работе на несколько дней в неделю. И я справляюсь с делами. Вчера я устроила для «Молинье майнинг» совместный проект с британским концерном. А сегодня я обнаружила, что Нейт больше не любит бобы.
– Не волнуйся, – усмехнулась Мила. – Никто ведь тебя не осуждает.
– Да, знаю, – вздохнула Айви. – Но у меня появилось материнское чувство вины.
– Эй. – Мила перехватила взгляд Айви. – Не расстраивайся из-за того, что наслаждаешься карьерой, которую боготворила до появления Нейта на свет. Он знает, что ты его любишь.
– Так сильно, что и словами не описать. – Сестра надолго замолчала, и ее нижняя губа предательски задрожала. – О боже, я вот-вот зареву! Теперь я даже не могу свалить всю вину на гормоны, отвечающие за грудное вскармливание.
Мила придвинулась к сестре. Прижавшись плечом к плечу, они с Айви молча сидели вместе.
– Хочешь пирога? – спросила Мила. – Одна из моих учениц испекла…
Услышав звяканье открываемой двери магазина, Мила вскочила с места и, рассеянно махнув в сторону маленького холодильника на кухоньке мастерской, бросилась прочь из комнаты.
– Доброе утро… – начала Мила, но тут же осеклась.
Перед ней стоял Себ.
– Привет! – расплылась она в улыбке. Мила пока не определилась, как относиться к восстановлению их общения, но не могла отрицать, что обрадовалась при виде Себа.
Он язвительно скривил губы, заметив чашку в ее руке, и не преминул «подколоть»:
– Напряженный день?
Мила пожала плечами:
– Сегодня меня буквально завалили заказами по Интернету, после того, как одна из моих вещиц появилась в последнем номере журнала «Идеи для дома». Магазин составляет малую часть моего дохода, – объяснила она, – что оставляет много времени для чая, не отягощенного угрызениями совести.
– Что, правда? – усмехнулся Себ. – Прямо малую часть?
– Восемнадцать целых двадцать три сотых процента. На одну целую девять десятых процента меньше по сравнению с предыдущим кварталом.
– Ну, опять ты за свое! Мила и ее цифры.
Помнится, в школе ее не интересовало ничего, кроме математики. Мила засмеялась:
– Я должна была хотя бы наполовину так же знать остальные предметы, иначе мама отреклась бы от меня!
– Она вряд ли это сделала бы. – Айви небрежно прислонилась к дверному проему мастерской, переводя взгляд искрящихся любопытством глаз с Милы на Себа.
Повисла пауза – это сестра осматривала Себа в непривычной для него рабочей одежде.
– Я и не знала, что ты приехал погостить в Перт. Рада тебя видеть.
«Не при печальных обстоятельствах», – словно хотела добавить сестра, и при воспоминании о Стеф сердце заныло у Милы в груди.
– Не погостить, – объяснил Себ. – Я вернулся. Навсегда.