Мы бежали еще около получаса или чуть больше, и после пяти миль я начала задыхаться, как старая собака, которая только что родила двенадцать маленьких щенков, ну или что-то в этом роде. Моя гордость страдала при этом не меньше, чем больное колено.
– Думаю, с меня довольно. Завтра мне, скорее всего, будет очень плохо, так что уж лучше я сейчас пойду и лягу спать, а то потом мне придется просить тебя отнести меня в отель.
– Я бы не стал возражать, – сказал он с восхитительным смешком и несколько раз наклонив голову из стороны в сторону, побежал назад вслед за мной.
В гостиничный лифт вместе с нами вошли еще несколько человек, и Ремингтон натянул пониже капюшон и опустил голову, стараясь спрятать лицо. Очевидно, он делал это, чтобы его не узнали, и я не могла сдержать улыбки.
– Придержите лифт! – прокричали из вестибюля, и я, увидев бегущую к нам молодую пару, нажала на кнопку «Открыть дверь» и держала ее, пока они не запрыгнули внутрь лифта. И в эту минуту мое сердце замерло, когда я почувствовала, как Ремингтон обхватил меня за бедра и притянул к себе. А потом я поняла, что умираю, потому что он наклонился вперед и, изогнув шею, с шумом втянул воздух. О боже, он что, нюхает меня? Я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь справиться с нестерпимым желанием – развернуться, уткнуться носом в его шею и лизнуть влажную от пота кожу.
– Тебе уже лучше? – спросила я, слегка повернув к нему голову.
– Да. – Он наклонился еще ниже, и его теплое дыхание коснулось моего виска. – А тебе?
Его феромоны действовали на меня словно наркотик, в горле вдруг пересохло, и я смогла лишь молча кивнуть ему. Его руки сжались на моих бедрах еще крепче, в ответ так же сильно сжались мои мышцы между ног, и я невольно застонала от боли.
Едва оказавшись в своем номере, я бросилась под душ и сделала воду настолько холодной, насколько могла вытерпеть. Зубы у меня стучали, но тело продолжало гореть от возбуждения, и мышцы скручивались в узлы при мысли о нем. О нем. О нем.
После душа я рухнула в постель. Диана пробормотала «привет» и продолжила изучать книгу рецептов. Пробормотав «Спокойной ночи», я закрыла глаза и попыталась притвориться, что все нормально и мое тело не горит как в лихорадке.
Однако мне было так не по себе, что я не переставая вертелась под простыней, перебирая в уме события этого вечера – ужасный бой, невероятные слова, сказанные Питом Ремингтону, наша пробежка. Меня преследовал вид его сочного, сексуального рта с рассеченной нижней губой, обхватившего уголок пакетика с гелем. Вспоминая, как язык Реми выдавил из упаковки остатки геля, я невольно представляла, каково быть этим пакетом, почувствовать, как его губы скользят по моему языку, нежно его посасывают… похоже, я и правда начала сходить с ума.
Я отчаянно пыталась найти хоть какое-то облегчение от постоянного, изнуряющего гормонального буйства, вызываемого близостью мужчины. Я понимала, что должна принять это как неизбежность, чтобы научиться защищать себя, но просто не представляла, что смогу сделать. Его лицо, его запах, само его присутствие рядом сводили меня с ума. Да, я понимала, что он мой клиент, но он в то же время был мне… как друг. Мне просто было необходимо касаться его. Я знала, что не могу поцеловать этот сексуальный рот, но могла, по крайней мере, разминать и растягивать его не менее сексуальное тело.
Он, должно быть, как следует разогрелся от нашей пробежки и вымотался после боя, а я жаждала прикосновений к его коже, как наркоман. Прежде чем я сообразила, что делаю, я натянула велюровый спортивный костюм, направилась в его номер и постучала в дверь.
Не знаю, что я собиралась ему сказать. Я ничего не знала, кроме того, что, вероятно, не смогу заснуть, пока его не увижу и, по крайней мере, не приложу лед к его избитой груди, или просто протру его ушибы противовоспалительным средством, или… я еще не знаю, что сделаю.
Почему он попросил меня пойти с ним на пробежку?
С чего это Пит взял, что он специально подставлялся под удары, чтобы у меня был повод прикоснуться к нему? Неужели он так сильно жаждал моих прикосновений?
Райли распахнул передо мной дверь. За его плечами я заметила в гостиной женщину в сексуальном прозрачном нижнем белье, танцующую на кофейном столике, и услышала из глубины номера еще один женский голос, произносивший: «…нам тут сказали, что ты хочешь развлечься с нами, Реми…»
– Да? – спросил меня Райли, а я просто посмотрела на него, как идиотка, и у меня сжалось сердце, потому что я поняла, что это, конечно, те самые шлюхи, которых… я опустила голову, лихорадочно пытаясь что-нибудь придумать, чтобы объяснить свое появление здесь:
– Я оставила тут свой смарт… О черт, вот же он. – Я посмотрела на мобильник в руке и со смущенной улыбкой закатила глаза, показывая, какая я глупая.
Впрочем, так оно и есть.
Черт, я действительно полная дура.
– Неважно. Забудь. Спокойной ночи, Райли.
И услышала глухой низкий голос Ремингтона из гостиной:
– Кто там еще?
Я помчалась в свою комнату и захлопнула за собой дверь, чувствуя, как все внутри меня немеет. На этот раз, возвращаясь в постель, я была почти уверена, что лихорадочное возбуждение теперь перестанет меня мучить, однако заснуть все равно не могла. Потому что теперь мое воображение полностью занимала женщина, которую Ремингтон жадно целовал своим потрясающим ртом, и этой женщиной, облизывающей его разбитые губы, которые я должна была бы смазать заживляющей мазью, к сожалению, была не я.
Сегодня Реми во время тренировки дрался так, как, по мнению Тренера, ему следовало бы биться вчера.
Тем не менее он нокаутировал двух своих спарринг-партнеров, и Лупе не на шутку разозлился.
– Это просто твои помощники, Тейт. Если бы ты перестал сбивать их с ног, просто расслабился и с удовольствием работал над своими движениями, у тебя все еще оставался бы кто-то, с кем сегодня тренироваться… А теперь нам придется на этом закончить, так как спарринг-партнеров у меня для тебя больше нет.
– Тогда перестань доставать меня, Тренер, – фыркнул он с ринга. – Пришли сюда Райли.
– Ха. Даже если бы он был самоубийцей и согласился на это, мне нужно, чтобы завтра он был в сознании.
– Послушай, я знаю толк в спарринге, – сказала я Райли. Мы стояли вместе с ним за одним из углов ринга и наблюдали за тренировкой.
Его белокурая голова резко повернулась в мою сторону, и он потрясенно воскликнул:
– Эй, ты ведь не собираешься подняться туда, к этому парню?
– Разумеется, собираюсь. Я могу показать ему движения, которых он никогда еще не видел, – хвастливо заявила я, но, честно говоря, мне просто хотелось получить возможность выбить все дерьмо из Ремингтона за то, что он такой отъявленный бабник и за то, что заставляет меня думать о себе день и ночь. А еще за то, что лизал пакет с электролитом после меня.
– Ладно, Рем, у меня есть кое-что для тебя, – крикнул Райли, хлопая в ладоши, чтобы привлечь его внимание. – И я точно знаю, что на этот раз он не станет нокаутировать своего противника, Тренер, – прокричал он Лупе, стоящему в другом углу ринга, и засмеялся, махнув мне ладонью.
Наблюдая за тем, как я в облегающем черном спортивном костюме запрыгиваю на ринг, Ремингтон медленно снял боксерский шлем и бросил его в угол ринга на пол. Он неотрывно разглядывал меня, как всегда. «Вот какой он, – думала я, – не может не пожирать меня глазами каждый раз, когда мне приходится приближаться к нему». Но когда я подошла, то обнаружила, что его глаза весело блестят, а по лицу расползается насмешливая улыбка, и это раззадорило меня еще сильнее.
Очевидно, он сегодня действительно был не в духе, насколько я – и его павшие спарринг-партнеры – могли судить. Но и собственную раздражительность я тоже оценивала в десять баллов. Даже кофе не поднял мне настроения этим утром, и сейчас я сознательно рвалась в бой. Пусть я и проиграю, но просто мне необходимо с кем-нибудь подраться.
– Не надо так улыбаться. Я смогу сбить тебя с ног, – предупредила я его.
– Поверить не могу, это что, кикбоксинг? Или ты собираешься еще и кусаться?
Я высоко подняла ногу для удара, точно как в кикбоксинге, но Реми очень мягко отклонил ее и, приподняв бровь, насмешливо посмотрел на меня.
Я попыталась нанести еще один удар, от которого Реми снова легко ушел, а я отметила, что он стоит в центре ринга, в то время как мне приходилось обходить его по кругу. Я знала, что безнадежно уступаю ему в силе, но мой план состоял в том, чтобы закружить его своими перемещениями по рингу, а затем и в самом деле попытаться сбить с ног. То, что я собиралась сделать, Райли называет «плетением». Это означает просто двигаться вокруг противника кругами то в ту, то в другую сторону, сбивая его с толку обманными движениями, чтобы тот начал допускать ошибки и промахи. Поэтому я начала «плести» вокруг него, и он явно очень увлекся моими телодвижениями и маневрами, пока я не решилась нанести ему удар. Он легко перехватил мою руку и опустил вниз.
– Не так, – мягко упрекнул он и, обхватив мою ладонь своей лапищей, показал, как нужно правильно сжимать кулак. – При ударе нужно выпрямить кости предплечья – локтевую и лучевую – в одну линию с запястьем. Запястье не должно быть расслаблено, поэтому держи его совершенно прямо. Теперь начинай удар с руки, согнутой к лицу, напряги костяшки пальцев и, когда бьешь, поверни руку так, чтобы локтевая и лучевая кости и запястье ощущались единым монолитом. Сделай это.
Я сделала, как он сказал, и он одобрительно кивнул.
– Теперь используй другую руку для защиты.
Я согнула руку, чтобы прикрыть лицо, и принялась наносить удары один за другим, не сразу заметив, что он защищается, но не контратакует.
Адреналин уже кипел в моей крови, и я не сразу поняла отчего – от нашей шуточной борьбы или из-за голубых глаз, так пристально следящих за каждым моим движением, – я почувствовала, как меня словно ударило электрическим током.
– Покажи мне движение, которого я не знаю, – задыхаясь, попросила я, наслаждаясь всем происходящим больше, чем сама ожидала.
Он потянулся к моим рукам и сложил их так, чтобы кулаки защищали лицо.
– Ладно, давай выучим один-два новых удара. Опусти подбородок и всегда закрывай лицо кулаками, вот так, а туловище – прижатыми к телу локтями, даже когда наносишь удар. Сначала свинг слева, – он отвел мне руку и показал, как с размаху ударить его кулаком в челюсть, – а теперь перенеси вес на другую ногу, чтобы повторить такой же удар справа. Здесь нужна хорошая работа ног. Вся сила удара должна идти вот отсюда, – он ткнул пальцем мне в середину груди, затем прочертил линию к плечу и по моей голой руке опустился к моему кулаку, – и направь эту силу прямо к своим костяшкам пальцев.
Он показал мне двойной удар, двигаясь медленно и четко, я попыталась повторить его и почувствовала, как капельки пота стекают по моей шее и груди. Удар левой, перемещение и более сильный удар правой.
Его глаза радостно сверкнули.
– Попробуй еще раз. Второй раз бей в другое место. – Он встал в позицию, открыв ладони, чтобы ловить мои удары.
Я послушно быстро ударила его по левой ладони, он играючи поймал мой удар, а я с силой ударила другой рукой. Мои удары были вполне точны, но я понимала, что нужно вложить в них больше силы.
– Давай двойной удар левой. – Он перехватил мои кулаки поднятой рукой и скомандовал: – А теперь бей с правой. Хорошо, умница!
Я решилась удивить его и нанесла правой сильный удар в его пресс, который рефлекторно сократился под моим ударом, превратившись в камень, а мою руку пронзила острая боль. Но даже он, похоже, удивился, что у меня получилось достать его.
– Я лучшая! – заявила я, поддразнивая его, показала ему язык и отскочила назад, пружинисто, как он, перепрыгивая с ноги на ногу.
Однако он совершенно не заметил этого, потому что все его внимание, похоже, сосредоточилось на моей подпрыгивающей груди.
– Отлично, – наконец кивнул он, возвращаясь в стойку. Его глаза потемнели, отчего у меня внутри все начало плавиться от жара, и я решила, что более подходящего момента, когда он отвлекся на моих девочек, мне уже не выбрать.
Я размахнулась, как меня учили на курсах самообороны. Ноги – самая сильная часть женского тела, тем более тела бывшего спринтера. Я задумала ударить Ремингтона по ахиллесову сухожилию подушечкой ступни и сбить с ног – не только его большое тело, но прежде всего его эго.
Однако он начал двигаться в тот же миг, когда я замахнулась, и вместо сухожилия я ударила по его боксерской кроссовке. Острая боль пронзила мою лодыжку, я охнула. Он поспешно схватил меня за руку и выпрямил, озабоченно нахмурившись.
– И что это было?
Я скривилась.
– По моему плану ты должен был упасть.
Он несколько мгновений хмуро смотрел на меня. Его лицо потемнело и приняло какое-то отрешенное выражение.
– Ты что, издеваешься надо мной?
– Ничуть. Я опрокидывала этим приемом людей гораздо тяжелее тебя!
– Да чертово дерево рухнет раньше, чем Реми, Брук, – прокричал из своего угла Райли.
– Ну, это-то я теперь вижу, – проворчала я и, прикладывая ко рту ладонь вместо рупора, крикнула в ответ: – Спасибо, что вовремя предупредил, Райли.
Бормоча что-то себе под нос, Реми за руку притащил меня в угол, рухнул на стул и, поскольку сесть там больше было не на что, усадил меня себе на колени, чтобы проверить мою ногу.
– Ты разбила себе лодыжку, да? – спросил он резко, и я впервые услышала его голос таким раздраженным.
Он действительно рассердился на меня.
– Просто я, кажется, неправильно перенесла вес на лодыжку, – неохотно призналась я.
– Почему ты ударила меня? Ты на меня злишься за что-то?
Я нахмурилась.
– С чего бы мне злиться?
Он пристально смотрел мне в глаза и выглядел при этом пугающе серьезным и определенно раздосадованным.
– Это ты мне скажи.
Опустив голову, я посмотрела вниз на свою лодыжку и поняла, что не желаю выворачивать душу ни перед кем, кроме Мелани.
– Эй, кто-нибудь, принесите сюда воды! – крикнул он, и в его словах прозвучало явное разочарование.
Подошел Райли с бутылками Gatorade и простой воды и поставил их на пол ринга у моих ног.
– Давайте заканчивать, – сказал он Реми, а затем с озабоченным видом повернулся ко мне: – Ты в порядке, Би?
– В полном. Позвони мне завтра, пожалуйста. Не могу дождаться, когда снова выйду на ринг, чтобы сразиться с этим пижоном.
Райли рассмеялся, но Ремингтон даже не удостоил его взглядом. Он склонил свою темную голову, осматривая мою лодыжку. Его грудь и шея взмокли от пота, когда его большие пальцы осторожно пощупывали мне кости.
– Тут больно, Брук?
Я решила, что он волнуется. От внезапной нежности, прозвучавшей в его голосе, у меня перехватило горло, сама не знаю почему. Так, например, бывает, когда ты просто падаешь и тебе совсем не больно, но ты все равно плачешь, потому что чувствуешь себя униженной. Но я уже падала на виду у всего мира и сейчас сожалела, что так отчаянно плакала тогда, поэтому и теперь не хочу сломаться перед самым сильным человеком в мире.
Я потянулась к травмированной лодыжке, но он не убрал ладони, и наши пальцы вместе обхватили мою ногу, и все, что я чувствовала, – это его большие горячие пальцы на моей коже.
– Ты весишь целую тонну, – жалобным голосом сказала я, словно он виноват в моем идиотском поведении. – Если бы ты весил чуть меньше, я бы тебя свалила. Мне даже удавалось несколько раз сбить с ног своего инструктора.
Он поднял голову и хмуро посмотрел на меня.
– И что мне на это сказать?
– Может быть, извиниться? Ради моей гордости?
Он покачал головой, явно все еще раздраженный, а я, сардонически улыбаясь, протянула руку к бутылке с Gatorade и отвинтила крышку.
Его взгляд впился в мои губы, когда я сделала несколько жадных глотков, и вдруг почувствовала, как кое-что безошибочно узнаваемое уперлось мне в ягодицы. Когда прохладная жидкость потекла по моему горлу и ниже, я ощутила, как горит, словно в лихорадке, все мое тело.