Нора Робертс
Остров спокойствия
Памяти моей бабушки с ярко-рыжими волосами
Nora Roberts
SHELTER IN PLACE
Copyright © Nora Roberts, 2018
This edition published by arrangement with Writers House LLC and Synopsis Literary Agency
© Шаутидзе Л., перевод на русский язык, 2021
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021
Часть первая
Утрачена невинность
Никакое принятие вины не может восполнить утраты того прочного внутреннего комфорта разума, что является верным спутником невинности и добродетели; ни в малейшей степени не может оно уравновесить зло того ужаса и беспокойства, которое вина поселяет в наши сердца.
Глава 1
В пятницу, 22 июля 2005 года, Симона Нокс купила большую «фанту» – оранжевую, под цвет попкорна и мармеладок. Этот выбор – стандартный заказ в кинотеатре – изменил ее жизнь. Может быть, даже спас. И все же она никогда больше не пила «фанту».
Хотя в тот момент она хотела только сесть в темноте кинозала с двумя своими «лучшими подругами навсегда» и обо всем позабыть. Потому что ее жизнь – сейчас, и уж точно на всю оставшуюся часть лета, а возможно, и на веки вечные – была бесконечно ужасна.
Мальчик, которого она любила, с которым она встречалась уже семь месяцев, две недели и четыре дня и с которым она собиралась встречаться все старшие классы – рука об руку, сердце к сердцу, ее бросил.
И сделал это, прислав эсэмэску.
Больше не хочу тратить время, я должен быть с кем-то, кто готов быть со мной, а это не ты, так что между нами все кончено, пока.
Наверняка произошло какое-то недоразумение! Она пыталась ему позвонить. Он не отвечал. Унижаясь, она отправила ему три эсэмэски.
Потом зашла на его страницу в «МайСпейс».
«Унижение» – слишком слабое слово для описания того, что она испытала.
Сменил старую ДЕФЕКТИВНУЮ модель на красивую новую.
Прощай, Симона! Привет, Тиффани!
Расстался с ЛОХУШКОЙ, буду встречаться все лето и всю старшую школу с самой красивой девчонкой в классе 2006 года.
Его пост – с фотографиями – уже собрал кучу комментов. Симона догадалась, что он специально подговорил друзей писать о ней гадкие, злые слова, но это не уменьшило ни боли, ни обиды.
Она горевала несколько дней. Впитывала утешение и праведный гнев двух своих лучших подруг. Злилась на младшую сестру за насмешки, заставляла себя ходить на летнюю подработку и еженедельные уроки тенниса, на которых настаивала мать.
Симона хмыкнула, прочитав СМС от бабушки. Сиси умеет быть в курсе последних событий, даже если медитирует с далай-ламой в Тибете, отрывается под «Роллинг-Стоунз» в Лондоне или рисует в своей студии на острове Спокойствия.
Сейчас ты испытываешь настоящую боль, поэтому обнимаю тебя, мое сокровище. Пройдет пара недель, и ты поймешь, что это просто очередной урод. Хвост пистолетом, и Намастэ.
Симона не считала Трента мудаком (впрочем, и Тиш, и Ми согласились с Сиси). Хотя он и отшвырнул ее в сторону – причем самым подлым способом – только потому, что она не согласилась сделать с ним «это». Да, она не готова. К тому же вон Тиш сделала «это» со своим бывшим парнем после выпускного – и еще два раза потом, – а он все равно ее бросил.
К сожалению, она любила Трента и знала всем своим отчаянным шестнадцатилетним сердцем, что никогда больше никого не полюбит. Никогда. Она вырвала из дневника страницы, на которых писала свои будущие имена – миссис Трент Вулворт, Симона Нокс-Вулворт, С. Н. Вулворт, разорвала листки в клочья, а затем сожгла и обрывки, и все его фотографии на костре, устроенном во дворе ее подругами в рамках «церемонии поднятия силы духа». И все равно продолжала его любить.
Однако, как сказала Ми, надо жить, и она позволила подругам завлечь ее в кино.
К тому же Симоне надоело тосковать в одиночестве и совсем не хотелось идти по магазинам с матерью и младшей сестрой, так что кино победило.
Ми тоже победила: была ее очередь выбирать. Поэтому Симоне предстояло смотреть какой-то фантастический фильм под названием «Остров».
Тиш против выбора не возражала. Как будущая актриса она считала, что смотреть все фильмы и пьесы ее обязанность, вроде подготовки к карьере. Вдобавок актер Юэн Макгрегор входил в пятерку лучших кинобойфрендов.
– Пошли, займем хорошие места, – сказала Ми. Маленькая, с аккуратной фигуркой, темными драматичными глазами и густой копной черных волос, Ми взяла с прилавка попкорн – с настоящим сливочным маслом – стакан с напитком и арахисовые «M&M’s». В мае ей исполнилось семнадцать, она время от времени ходила на свидания, однако в настоящее время предпочитала мальчишкам науку. Ми никто не считал «ботаничкой» только благодаря ее мастерству гимнастки и прочной позиции в отряде чирлидерш. Этим отрядом, к сожалению, командовала Тиффани Брайс, шлюха и воровка парней.
– Мне нужно в туалет. – Тиш вручила подругам свой попкорн с двойным поддельным маслом, кока-колу и коробочку мятных драже. – Я вас найду.
– Не возись там с лицом и волосами, – предупредила ее Ми. – Все равно никто тебя не увидит, как только начнется фильм.
«Тем более идеал не улучшить», – отметила про себя Симона, направляясь ко входу в один из трех кинозалов торгового центра «Даун-Ист». Волосы у Тиш длинные, шелковистые, каштанового цвета, с профессионально выкрашенными золотыми бликами – потому что ее мать, в отличие от некоторых, не застряла навсегда в тысяча девятьсот девяносто пятом году. А очаровательные ямочки на щеках украшали классический овал лица, и Тиш всегда находила повод улыбнуться.
«Была бы я такая же высокая и красивая, с такими ярко-голубые глазами и кокетливыми ямочками, – думала Симона, – я бы тоже, наверное, всегда улыбалась».
Родители Тиш еще и поддерживали ее желание стать актрисой. Тиш, по мнению Симоны, сорвала джекпот: внешность, характер, мозги, плюс родители, которые по-настоящему умели понимать.
Но Симона все равно любила Тиш.
У них троих уже были планы, пока секретные – родители Симоны этого еще не знали, – провести лето после выпускного в Нью-Йорке.
Может, они даже туда насовсем переедут. Наверняка там веселей, чем в Рокпойнте, штат Мэн.
Да в песчаных дюнах Сахары наверняка веселей, чем в Рокпойнте, штат Мэн!
А Нью-Йорк? Яркие огни, толпы людей… Свобода!
Ми будет учиться на доктора в Колумбийском университете, Тиш будет учиться актерскому мастерству и ходить на прослушивания. А она… она тоже может на кого-нибудь учиться.
Только не на юриста, как хотят ее ничего не понимающие родители. Скучно и слишком уж по стандарту – потому что ее отец известный адвокат.
Уорд Нокс огорчится, но так уж тому и быть.
Может, она решит изучать искусство и станет художницей, как Сиси. Вот родители взбесятся! И она будет так же, как Сиси, часто заводить и бросать любовников (когда будет к этому готова).
И Трент Вулворт еще пожалеет.
– Выходи, – приказала Ми, толкнув ее локтем.
– Куда? Я здесь.
– Нет, ты в «зоне мрака Симоны». Выходи, присоединяйся к миру.
А может, ей нравится быть в зоне мрака…
– Придется открыть дверь силой разума, потому что руки у меня заняты. Ладно, готово. Я вернулась.
– Разум Симоны Нокс – это потрясающая сила.
– Нужно использовать его только для хороших дел, чтобы не превратить Тиффани в лужу слизи.
– Не стоит напрягаться. Ее мозги и так лужа слизи.
«Друзья, – подумала Симона, – всегда знают, что сказать». Она выйдет из «зоны мрака» и воссоединится с Ми и Тиш, когда Тиш перестанет возиться со своими и без того прекрасными лицом и волосами.
Был вечер пятницы, поэтому зал кинотеатра уже заполнился посетителями почти наполовину.
Ми выбрала три места в самом центре и села на третье от прохода сиденье, чтобы Симона, которую все еще нужно было опекать, села между ней и Тиш – длинные ноги Тиш заслуживали места возле прохода.
Ми поерзала в кресле. Она уже подсчитала, что до момента, когда погасят свет, осталось всего шесть минут.
– Завтра вечером ты идешь на вечеринку Элли.
«Зона мрака» снова поманила к себе.
– Я не готова к вечеринкам. И потом, ты же знаешь, там будет Трент со своей шлюхой Тиффани.
– В том-то и дело, Сим. Если не пойдешь, все будут думать, что ты прячешься и страдаешь.
– Так и есть.
– Нельзя доставлять ему такое удовольствие! – настаивала Ми. – Ты идешь с нами. Тиш придет со Скоттом, он клевый. Наденешь что-нибудь потрясающее, а Тиш тебя накрасит, она лучше всех это делает. И ты будешь такая: «Кто? Он? А, я про него уже давно забыла».
Симона вгляделась в свою «зону мрака».
– Вряд ли у меня получится. Актриса у нас Тиш, а не я.
– Ты же играла Бетти Риццо в «Бриолине» в школьной постановке! Тиш была изумительной Сэнди, но ты была не менее изумительной Риццо.
– Потому что я брала уроки танцев и немножко умею петь.
– Ты великолепно поешь и отлично играла. Будь как Риццо на вечеринке Элли – ну, такая уверенная, сексуальная и пошли вы все.
– Не знаю, Ми…
Впрочем, Симона уже представила себе, как это будет. И как Трент, увидев ее уверенной, сексуальной и пошли вы все, снова ее захочет.
Тут примчалась Тиш, упала в кресло и схватила Симону за руку.
– Сохраняй спокойствие!
– А что я… О, нет! Только не это.
– Шлюха наносит свежий блеск на свои губки, а мудак топчется у двери дамского туалета, как преданный песик.
– Вот черт! – Ми сжала пальцами руку Симоны. – Может, они идут на другой фильм.
– Нет, они наверняка придут сюда, таково уж мое везение.
– Только не смей уходить. – Ми сжала ее руку крепче. – Он это увидит, и ты будешь чувствовать себя неудачницей. Ты не неудачница. Это твоя генеральная репетиция для вечеринки Элли.
– Она идет с нами? – Тиш сверкнула ямочками на щеках. – Ты ее уговорила?
– Уговариваю. – Ми скосила глаза на дверь. – Так, они входят. Сиди на месте, – прошипела она, когда рука Симоны задрожала под ее пальцами. – Ты их даже не замечаешь. Мы с тобой.
– Мы с тобой здесь, сейчас и всегда, – эхом откликнулась Тиш, сжимая другую руку Симоне. – Мы – стена презрения. Поняла?
Они шли по проходу: блондинка с кудряшками в рваных джинсах и прекрасный мальчик – статный, красивый, квотербэк команды-чемпиона «Дикие коты».
Трент одарил Симону улыбкой, которая когда-то растопила ее сердце, и, демонстративно проведя рукой по спине Тиффани, задержал ее на обтянутой джинсами заднице. Он что-то прошептал Тиффани на ухо, и та, обернувшись, посмотрела в их сторону. Ухмыльнулась своими идеальными подкрашенными губками.
Разбитое сердце – да, ощущение пустоты жизни – да, но в Симоне было слишком много от бабушки, чтобы принять такое оскорбление.
Она усмехнулась в ответ и показала средний палец.
Ми хихикнула.
– Так им, Риццо!
Трент и Тиффани сели через три ряда впереди и сразу же начали целоваться.
– Все мужики хотят секса, – со знающим видом заметила Тиш. – Но если это все, чего они хотят, то ну их к черту.
– Мы лучше, чем она. – Ми передала Тиш ее конфеты и колу. – Потому что, кроме секса, ей нечего предложить.
– Ты права. – В глазах немножко щипало, однако в груди стало горячо, и это тепло ощущалось как исцеление. Симона передала Тиш ее попкорн. – Я пойду на вечеринку Элли.
Тиш рассмеялась – намеренно громко. Достаточно громко, чтобы Тиффани вздрогнула.
– Устроим им кипиш! – сказала Тиш, улыбаясь Симоне.
Симона зажала стакан с попкорном между ног, чтобы взяться с подругами за руки.
– Девчонки, я вас люблю.
К тому времени, как закончились анонсы, Симона перестала смотреть на силуэты тремя рядами ниже. Почти. Она собиралась – даже планировала – весь фильм предаваться страданиям, но сюжет ее захватил. Эван Макгрегор и правда был душкой, и ей понравилась сильная и смелая героиня Скарлетт Йоханссон.
Через пятнадцать минут она поняла, что зря не сходила в туалет вместе с Тиш – хотя было бы катастрофой встретить красящую там губы Тиффани, – или нужно было пить поменьше «фанты».
Через двадцать минут пришлось сдаться.
– Мне нужно в туалет, – прошептала Симона.
– Ну вот! – прошептала в ответ Ми.
– Я быстро.
– Пойти с тобой?
Она помотала головой, отдала Тиш остатки своего попкорна и «фанты», быстро прошла вверх по проходу, свернула направо к дамскому туалету и толкнула дверь.
Пусто, не надо стоять в очереди. С облегчением она забежала в кабинку и, пока писала, думала о том, что неплохо справилась с ситуацией. Возможно, Сиси права. Возможно, она уже близка к пониманию, что Трент – мудак.
Но он такой милый, и у него такая улыбка, и…
– Не важно, – пробормотала Симона. – Мудаки тоже бывают милыми.
И все же она продолжала об этом думать, пока мыла руки, разглядывая себя в зеркале над раковиной.
У нее нет длинных светлых кудрей Тиффани, ярко-голубых глаз или потрясающей фигуры. Насколько она могла судить, ее внешность была самой средней. И средне-каштановые волосы, которые мать не позволяла покрасить.
Ну, ничего, вот исполнится ей восемнадцать, и она сможет делать со своими волосами все, что захочет. Жаль только, что собрала их сегодня вечером в хвостик – совсем по-детски. Пожалуй, она сделает короткую стрижку. И панковский «ежик».
Рот у нее широковат, хоть Тиш и говорит, что это сексуально, как у Джулии Робертс.
Карие глаза не такие глубокие и драматичные, как у Ми, а просто коричневые, как дурацкие волосы. Конечно, Тиш не была бы Тиш, если бы не сказала, что они «янтарные».
Но это просто красивое слово, означающее тот же «коричневый».
Ничего. Пусть у нее средняя внешность, зато она не фальшивка, как Тиффани, обесцвеченные волосы которой тоже на самом деле коричневые.
– Я не фальшивка, – сказала она зеркалу. – Трент Вулворт – мудак. А Тиффани Брайс – грязная шлюха. Пусть оба катятся в ад.
С решительным кивком Симона высоко подняла голову и вышла из туалета.
Она подумала, что крики и громкие хлопки – петарды? – звучат в фильме. И кляня себя за то, что пропускает важную сцену, зашагала быстрее.
Дверь кинозала распахнулась. Мужчина с дико вытаращенными глазами сделал один неверный шаг и тут же упал лицом вперед.
Кровь? Это кровь? Руки мужчины вцепились в зеленый ковер, на котором расплывалось красное пятно, и замерли.
Вспышки. Симона увидела через приоткрытую дверь вспышки. Выстрелы, крики. И люди – их тени и силуэты – падали, бежали, падали.
И фигура, темная на темном, методично шагала вверх по рядам.
Застыв на месте, она смотрела, как фигура повернулась и выстрелила бегущей женщине в спину.
Она не могла дышать. Если бы не перехватило дыхание, она бы завизжала.
Часть ее мозга отвергала то, что она видела. Это не могло быть по-настоящему. Это, наверное, как в кино. Понарошку.
Но инстинкт заставил ее кинуться обратно в туалет. Захлопнув дверь, Симона опустилась на пол.
Онемевшие руки нащупали сумочку, нащупали в сумочке телефон.
Отец настоял на том, чтобы «девять-один-один» был вбит в память ее телефона на первой кнопке.
Перед глазами плыло.
– Девять-один-один. Какая у вас чрезвычайная ситуация?
– Он их убивает. Он их убивает. Помогите! Моих подруг. О Боже! О Боже! Он стреляет в людей!
Рид Квотермейн ненавидел работать в выходные. Еще он ненавидел работать в торговом центре. Однако осенью он хотел вернуться в колледж, а учеба в колледже включала маленькую деталь под названием «плата». Плюс учебники, жилье, еда – вот и приходится работать в выходные в торговом центре.