– Минуточку.
Минуточка длилась ровно столько, сколько Монтальбано потребовалось, чтобы, повторяя таблицу умножения, дойти до семь на восемь. Хороший способ скоротать время.
– Как раз этим он и занимается.
– Комиссар, прошу меня простить, – развел руками Энцо, едва завидев его на пороге траттории.
– Простить за что?
– Нету сегодня рыбы. Из-за этого шторма…
– А что есть?
– На закуску капоната[3], приготовленная моей женой, на первое – паста алла норма, знаете, с жареными баклажанами и копченым творогом, или макароны с брокколи, а на второе баклажаны по-пармски – язык проглотите.
Он был прав. Вместо того чтобы глотать язык, комиссар предпочел заказать еще одну порцию.
Выйдя на улицу, Монтальбано понял, что без медитативно-дижестивной прогулки не обойтись, и решил прогуляться, как обычно, до маяка. Однако вскоре изменил своей привычке и оказался у причала, где были пришвартованы «Ванесса» и «Бубновый туз».
На палубах обоих судов не было ни души, очевидно, все еще обедали.
Комиссар дошел до края мола и присел на плоский валун. Оттуда силуэты яхты и катера были хорошо видны.
Выкурив половину сигареты, он заметил, что рядом с «Бубновым тузом» в море плавает деревянный ящик – такие часто используют для рыбы. Он вспомнил интервью с капитаном Дзурло и решил понаблюдать, куда будет двигаться ящик, уносимый течением.
Сунул руку в пачку, пересчитал сигареты. Оставалось десять, должно хватить.
Примерно через час ящик сел на мель между волноломами. Капитан Дзурло был прав: течением от пирса любые плавающие предметы неизбежно выносило к восточному молу, тому самому, на котором комиссар сейчас сидел.
Есть над чем подумать.
Монтальбано спустился по скользким камням и, чертыхаясь, добрался до ящика. Поймал его, вернулся к плоскому валуну, на котором сидел, и оттуда снова бросил находку в море.
На этот раз было достаточно получаса, чтобы удостовериться, что ящик уверенно плывет к выходу из порта.
Монтальбано вернулся к машине и решил поехать в Монтелузу, поговорить с доктором Паскуано.
– Доктор у себя в кабинете, – сказал секретарь в приемной.
Комиссар подошел к двери и постучал. Тишина. Постучал еще раз. Нет ответа. Тогда он повернул ручку и вошел.
Паскуано сидел за столом. Он что-то писал и даже не взглянул на вошедшего.
– Голову даю на отсечение, у меня на пороге невоспитанный комиссар Монтальбано, – только и сказал он.
– Вашей голове ничего не угрожает, доктор. Вы угадали.
– Нет, угрожает, потому что вы определенно пришли, чтобы вынести мне мозг.
– Снова угадали!
– Чтоб мне так в покер везло!
– Как вчера в клубе?
– Не говорите! Почти выиграл, беру две карты, эх… Ладно! Что вам угодно?
– Вы прекрасно знаете.
– Возраст чуть больше сорока, спортивного телосложения, ухоженное тело, белая кожа, следов перенесенных операций нет, зубы не нуждались в услугах дантиста, здоровые сердце и легкие, не носил ни очков, ни контактных линз. Достаточно?
– Для живого да. А что скажете о трупе?
– Тело нашли минимум через три дня после смерти.
– Его лицо обезобразил убийца? Он убит ударом по голове?
– Нет! – ответил доктор, отрицательно качая головой.
– Его застрелили или зарезали?
– Нет.
– Удушили?
– Нет.
– Доктор, почему бы нам не поиграть в холодно-горячо? По крайней мере, у меня хотя бы будут подсказки.
– Его отравили, дорогой мой.
– Как?
– Обычно, как крысу.
Монтальбано поднял брови.
– Вас это удивляет? – спросил Паскуано.
– Да, ведь яд нынче…
– Не в моде, вы хотите сказать?
– Да…
– А я бы настоятельно рекомендовал его начинающим убийцам. Выстрел производит шум – соседи могут услышать; удар ножом – это брызги крови… А вот яд… Вы не находите?
– Но лицо?
– Над этим поработали уже посмертно.
– Очевидно, чтобы усложнить опознание трупа.
– С удовольствием хочу отметить, комиссар, что, несмотря на возраст, вам удается сохранять определенную ясность ума.
Монтальбано решил не отвечать на провокацию.
– А пальцы, что с ними?
– В целости и сохранности, как и все тело.
– Значит, отпечатков его пальцев нет в нашей базе данных.
– Поздравляю! Можно только позавидовать вашей безупречной логике. Все, Монтальбано, оставьте меня в покое…
– Последний вопрос. Он был женат?
– Вы меня об этом спрашиваете? Я могу только сказать, что не обнаружил на пальце следа от кольца. Но это ровным счетом ничего не значит.
– А вы не скажете…
– Не скажу, дорогой мой! Вы обещали, что вопрос будет последним. Так сдержите свое слово хотя бы раз в жизни!
Раз уж приехал, Монтальбано решил зайти в полицию, поговорить с криминалистами. Он знал, что их начальник, Ванни Аркуа, с которым они постоянно собачились, сейчас в отпуске, и его замещает Кузумано.
– Что скажешь?
– С чего начать?
– С лодки.
– Маленькая лодка с веслами…
– Были весла? Я не видел.
– Нет. Или утонули в море, или лодку буксировали. Лодка английского производства, таких много. Никаких отпечатков пальцев, работали в перчатках. Тело оказалось там незадолго до того, как лодку обнаружили.
– Спасибо.
– Еще кое-что про лодку. Отсутствуют следы предыдущего использования.
– Что это значит?
– Мы полагаем, что лодку распаковали и надули непосредственно перед убийством. Внутри, в разных местах, обнаружены куски целлофана, упаковка производителя.
– Что-нибудь о трупе?
– Ничего. Он был совершенно голый. Но…
– Ну, говори.
– Имей в виду, это мое личное мнение.
– Ладно, не томи.
– Капитан Спарли, прежде чем вытащить тело, сделал фотографии и передал нам. Хочешь взглянуть?
– Нет, твое впечатление.
– На фоне лодки белизна тела выделялась очень сильно. Этот человек определенно не мог быть моряком.
– Это вы, комиссар! Фацио сказал мне сказать вам, как только вы придете, что он придет, когда я ему скажу!
– Ну так скажи.
Через две минуты Фацио с торжествующим видом вытянулся перед комиссаром.
– Комиссар, давайте сначала договоримся.
– То есть?
– Вы не будете сердиться и не будете ругать меня последними словами, если я иногда буду заглядывать в свои записи.
– Если только это не анкетные данные: отец, мать и все такое…
– Договорились.
Он сел на стул, стоявший перед письменным столом.
– С кого начать?
– С владелицы.
– Это женщина, характер у нее…
– Я знаю, давай дальше.
– Ее зовут Ливия…
Монтальбано даже подпрыгнул. Фацио с удивлением на него посмотрел:
– Комиссар, позвольте заметить, ваша невеста не единственная женщина с таким именем. Ливия де Сталь, из Ливорно, недавно исполнилось пятьдесят два, но ни за что столько не дашь. В молодости, если ее послушать, была моделью, но если послушать Маурилио Альвареса, путаной.
– А кто такой Альварес?
– Механик, я к нему еще вернусь. В тридцать пять лет Ливия познакомилась в Форте-дей-Марми с богатым инженером Артуро Джованнини, который в нее влюбился и женился на ней. Брак длился десять лет, потом инженер умер.
– От старости?
– Они ровесники. Однажды во время шторма он выпал из лодки и…
– Не называй ее лодкой.
– А как мне ее называть?
– Яхта.
– Упал в море, тело так и не нашли.
– Кто тебе рассказал эту историю?
– Вдова.
– Маурилио это подтверждает?
– Мы не обсуждали трагедию с Альваресом. В общем, ей досталась лодка, она продолжает ходить на ней в море, как когда-то – инженер.
– А на что он жил?
– Инженер? Он получил хорошее наследство.
– А вдова?
– На наследство от наследства.
– Ты уверен?
– Нет. Про владелицу это все. Теперь капитан. Его зовут Никола Спарли, генуэзец, пятьдесят пять лет, еще при инженере служил на этой яхте помощником капитана, которого звали… – Фацио вытащил из кармана листок и посмотрел: – Филиппо Джаннитрапани. Потом занял его место.
– Этот Джаннитрапани сам ушел?
– Нет, синьора, став хозяйкой, сразу его уволила.
– За что?
– Послушать капитана Спарли, эти двое не могли ужиться потому, что характер у капитана Джаннитрапани был похлеще, чем у синьоры.
– А что Маурилио об этом говорит?
– Маурилио говорит, что Спарли и синьора были любовниками еще до того, как муж ее умер.
– Ты хочешь сказать, что муж утонул… – начал Монтальбано.
– Нет, комиссар. Если его и сбросили в море, то по другой причине.
– Объясни-ка.
– Говорят, что синьора через два года после свадьбы пошла по рукам…
– Как-как?
– Маурилио говорит, неделю ее пользовал один моряк, потом она перешла к следующему, и так весь экипаж. Когда круг заканчивался, все начиналось сначала. Пока она не сошлась с капитаном Спарли. Инженер был в курсе этой карусели, но молчал, кажется, ему все было до фонаря. Он просто уходил спать в свободную каюту.
– Это тебе рассказал Маурилио?
– Да.
– Синьора и до его рук дошла?
– Да.
– А что, если Маурилио на нее наговаривает, потому что не заполучил ее в единоличное распоряжение?
– Кто ж знает! Но Маурилио явно имеет на нее зуб, а она цепляется к нему почем зря, спускается в машинное отделение и клюет этого Маурилио, говорит, что лучше его разбирается в двигателях, любой малостью попрекает.
– А остальные члены экипажа?
– Маурилио Альварес – испанец, он на «Ванессе», как и Спарли, с тех пор, как инженер ее приобрел. Трое теперешних моряков были наняты после того, как Спарли избавился от прежней команды, чтобы не вспоминать о шашнях синьоры.
– Погоди, я что-то не понял. Уволил всех, кроме Альвареса?
– Да. Потому что Альварес под защитой.
– Какой защитой?
– В завещании инженера сказано, что Маурилио может находиться на борту до тех пор, пока сам не захочет уйти.
– А Маурилио как это объясняет?
– Он не объясняет, он говорит, что был очень привязан к инженеру.
– Эта привязанность не помешала ему, однако, затащить синьору в свою постель.
Фацио развел руками.
– Ладно, остальные трое, кто они?
Фацио снова заглянул в свой листок.
– Ахмед Шайкри, двадцать восемь лет, из Туниса, Стефано Рикка, тридцать два года, из Виареджо, и Марио Диджулио, из Палермо, лет…
Диджулио! Та же фамилия, которую он услышал от Ванессы!
Неужели совпадение? Все-таки лучше проверить.
– Стоп! Завтра утром приведи сюда этого Диджулио.
Фацио удивленно посмотрел на комиссара:
– А что он натворил?
– Ничего не натворил, просто хочу поближе познакомиться. Найти любой предлог, но чтобы завтра в девять он был в комиссариате.
Телефон зазвонил в тот момент, когда Монтальбано собирался домой.
– Комиссар, здесь синьора, вообще-то женщина, но с мужским именем. Она утверждает, что ее зовут Джованнино и у ней якобы есть дело до вашей собственной персоны.
– Пусть зайдет.
Это была Ливия Джованнини, владелица яхты.
Она вошла, ослепительно улыбаясь. На ней было элегантное вечернее платье.
– Комиссар, простите, что беспокою.
– Прошу вас, проходите.
– Вчера я настолько растерялась, что забыла задать вам один вопрос. Могу я вас кое о чем спросить?
Что за китайские церемонии! Спектакль разыгрывает, ясное дело.
– Конечно!
– Откуда вы узнали, что у меня есть племянница?
Вот что не давало ей покоя! Вот что не терпелось ей узнать! Наверняка советовалась с капитаном Спарли и все-таки пришла в комиссариат, чтобы спросить напрямую. Значит, что-то есть во всей этой истории с лжеплемянницей. Что-то важное. Но что?
– Вчера я помог девушке добраться в Вигату, был шторм, и дорогу размыло, – начал Монтальбано и вкратце рассказал всю историю.
– Так что она вам обо мне говорила? – поинтересовалась синьора.
– Ничего особенного, рассказала о вашем муже. Да, еще добавила, что вы очень богаты и любите морские путешествия. Пожалуй, все.
– Ну и славно! – Синьора явно приободрилась.
– Почему?
– Потому что бедняжка порой бывает не в себе. Рассказывает странные истории, и это меня беспокоит…
– Понятно. Поверьте, вам не о чем беспокоиться.
– Спасибо! – Синьора ослепительно улыбнулась на прощание.
– Всегда рад, – широко улыбнулся в ответ Монтальбано.
Пять
Открывая дверь у себя в Маринелле, Монтальбано услышал телефонный звонок, но, когда поднял трубку, было слишком поздно: на другом конце провода раздались гудки. Посмотрел на часы: восемь тридцать пять.
Тогда он выпустил пар, высказав все, что думает про владелицу яхты, отнявшую у него драгоценное время.
Дело в том, что он дал Лауре номер телефона в Маринелле, и они условились, что она позвонит в восемь тридцать. А ее номера он не спросил. Как теперь быть? Звонить в администрацию порта? Или подождать немного в надежде, что она перезвонит? Он решил подождать.
Переоделся, пошел на кухню и заглянул в духовку. Аделина, горничная, приготовила такую гигантскую макаронную запеканку, что хватило бы на четверых. Открыл холодильник – на тот случай, если останется голоден, что маловероятно, – а там еще и заливное.
Снова зазвонил телефон. Это была Лаура.
– Я недавно звонила, но…
– Простите, пришлось задержаться на работе…
– Где мы встретимся?
– Знаете, в Маринелле есть бар…
– Я не хочу.
– Что?
– Встречаться там. Не люблю бары.
– Тогда можно было бы…
– Вы можете объяснить, как добраться до вашего дома? – напрямую спросила она.
Это было проще простого, а она определенно девушка решительная. Он объяснил.
– Тогда сделаем так. Я приеду к вам, выпьем аперитив и придумаем, куда пойти поужинать.
– Так точно.
Лаура появилась примерно через полчаса. Она переодела форму, и теперь на ней была юбка до колена, белая блуза и жакет. Волосы рассыпались по плечам. Милая, энергичная, приятная во всех отношениях.
Монтальбано открыл стеклянную дверь, Лаура вышла на веранду и с восхищением огляделась.
– Как красиво!
– Что будете пить?
– Немного белого вина.
У комиссара в холодильнике всегда имелась бутылка. Он достал ее, тут же заменив другой.
– Мы можем расположиться здесь?
– Конечно.
Они выпили вино на веранде, но было прохладно, и им пришлось вернуться в дом.
– Куда поедем?
– Есть два варианта: мы можем отправиться в ресторан в Монтереале, но туда только на машине, или останемся здесь.
На лице ее промелькнуло сомнение, и Монтальбано решил, что позволил себе лишнее.
– Конечно, мы едва знакомы, но уверяю вас…
Лаура рассмеялась, будто жемчужное ожерелье рассыпалось по земле.
– Что вы, у меня и в мыслях не было…
Он почувствовал легкий укол самолюбия. Она думает, он совсем старый и ему ничего не хочется? К счастью, она продолжила:
– Должна признаться, я ужасно голодна, сегодня я не обедала.
– Идемте со мной.
Он провел ее на кухню, открыл духовку, достал запеканку. Она посмотрела, вздохнула и на секунду закрыла глаза.
– Что скажете? Как вам мое предложение?
– Остаемся!
Они продолжили знакомство. Она рассказала, что выбрала военную стезю из-за отца-адмирала, которому скоро на пенсию, что окончила морскую академию в Ливорно, что плавала на «Веспуччи»[4]
Конец ознакомительного фрагмента.