Лейси как раз была в процессе оценки и составления каталога предметов, когда раздался резкий звук ее телефона. Немного раздраженная, она была практически уверена, что ее прервала ее младшая сестра Наоми, у которой случился кризис, связанный с детством без отца, Лейси взглянула на телефон, который лежал на прилавке экраном вверх. К ее удивлению, на экране высветилось имя Дэвида, ее с недавних пор бывшего мужа.
Лейси на мгновение застыла, всматриваясь в мигающий экран. По ее телу пробежал ураган различных эмоций. Они с Дэвидом ни слова друг другу не сказали со времен развода – хотя он, кажется, до сих пор разговаривал лишь с матерью Лейси – и решали все вопросы через своих адвокатов. Но чтобы он лично ей звонил? Лейси не могла представить причину, способную бы побудить его к такому шагу.
Против своей воли Лейси ответила на звонок.
– Дэвид? Все в порядке?
– Нет, не в порядке, – послышался его резкий голос – и миллион воспоминаний, погребенных ее в глубине памяти, взмыли в воздух, словно пыль.
Она напряглась, готовясь к ужасному потрясению.
– В чем дело? Что случилось?
– Твои алименты не пришли.
Лейси так сильно закатила глаза, что они заболели. Деньги. Конечно. Ничто не значило для Дэвида так много, как деньги. Одним из самых смехотворных аспектов развода было то, что она должна была выплачивать ему супружескую поддержку, поскольку зарабатывала больше из них двоих. Оказалось, что единственной причиной, заставившей его связаться с ней лично, было это.
– Но я настроила платежи в банке, – сказала Лейси. – Они должны списываться автоматически.
– Что ж, по всей видимости, у британцев свое понимание слова «автоматически», – надменно сказал он. – Потому что на мой счет не пришло ни копейки, а, как тебе известно, сегодня крайний срок! Поэтому я советую тебе немедленно связаться с банком и решить проблему.
Его тон напоминал тон директора школы. Лейси почти ожидала, что он окончит свой монолог фразой «глупая маленькая девчонка».
Она крепко сжала телефон в руке, изо всех сил стараясь не позволить Дэвиду вывести ее из себя. Не сегодня, за день до аукциона, который она так ждала!
– Какой мудрый совет, Дэвид, – ответила она, поддерживая телефон плечом, чтобы освободить руки и войти в онлайн-кабинет своего банка. – Я бы сама ни за что не додумалась.
Ее слова были встречены молчанием. Видимо, Дэвид никогда не слышал от нее сарказма, и это застало его врасплох. Она винила в этом Тома. Лейси быстро переняла английское чувство юмора ее нового кавалера.
– Ты несерьезно к этому относишься, – ответил Дэвид, наконец собравшись с мыслями.
– А стоит? – ответила Лейси. – Это просто банковская ошибка. Скорее всего, я смогу решить этот вопрос до конца дня. На самом деле, да, у меня тут предупреждение в учетной записи.
Она кликнула на маленькую красную иконку – и на экране появилась информация: «В связи с выходными днями в банке все автоматические платежи, которые приходятся на воскресенье или понедельник, будут зачислены во вторник».
– Ага. Вот оно что. Я знала, что там ничего сложного. Выходной в банке, – она замолчала и посмотрела в окно на толпу проходящих мимо людей. – То-то мне показалось, что на улицах сегодня много народу.
Она практически слышала, как Дэвид стиснул зубы на другом конце провода.
– Это на самом деле чрезвычайно неудобно, – выпалил он. – Мне тут нужно по счетам платить, знаешь ли.
Лейси взглянула на Честера, нуждаясь в соратнике в этой особенно утомительной беседе. Он поднял голову, лежавшую на лапках, и вскинул бровь.
– А что, Фрида не может одолжить тебе пару миллионов баксов, раз ты на мели?
– Ида, – исправил ее Дэвид.
– Лейси хорошо было известно имя новой невесты Дэвида. Но они с Наоми привыкли называть ее полумесячной Фридой, ссылаясь на то, как быстро эти двое обручились, и Лейси не могла называть ее иначе.
– И нет, – продолжил он. – Ей не придется. И кто вообще рассказал тебе об Иде?
– Моя мама могла обронить что-то такое раз-другой. Ну, или двадцать. Зачем ты вообще общаешься с моей мамой?
– Она была частью моей семьи четырнадцать лет. Я не разводился с ней.
Лейси вздохнула.
– Да, наверное. Так каков план? Вы втроем пойдете на маникюр-педикюр?
Теперь она пыталась вывести его из себя и не могла остановиться. Это было довольно весело.
–Ты несешь чушь, – сказал Дэвид.
– А что, разве она не наследница империи накладных ногтей? – спросила она с наигранной невинностью.
– Да, но тебе не стоит так о ней говорить, – сказал Дэвид таким тоном, что у Лейси перед глазами тут же возникла его недовольная физиономия.
– Я просто размышляла о том, как вы втроем можете провести время вместе.
– С ноткой критики.
– Мама говорила, она молодая, – сказала Лейси, меняя тему. – Двадцать. То есть, я думаю, двадцать – слишком мало для мужчины твоего возраста, но, по крайней мере, у нее было целых девятнадцать лет, чтобы понять, хочет она детей или нет. В конце концов, для тебя крайний срок – тридцать девять.
Едва произнеся эти слова, Лейси осознала, как она сейчас напоминает Тарин. Она вздрогнула. Хотя она не имела ничего против манер Тома, которые она переняла, Лейси уж точно не хотела быть похожей на Тарин!
– Прости, – пробормотала она, отступая. – Это было неуместно.
Дэвид выдержал паузу.
– Просто пришли мне деньги, Лейс.
В трубке повисла тишина.
Лейси вздохнула и отложила телефон. Несмотря на весь негатив, которым был пропитан разговор, она была решительно настроена не дать испортить себе настроение. Дэвид был в прошлом. Она построила новую жизнь здесь, в Уилдфордшире. К тому же, то, что Дэвид завязал отношения с Идой, было даже к лучшему. Как только они поженятся, Лейси больше не придется платить алименты – и проблема будет решена! Но зная свою удачу, Лейси чувствовала, что это будет очень долгая помолвка.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Лейси как раз была в процессе оценочной работы, когда Тарин наконец убрала свой громадный фургон, и из окна магазина открылся вид на магазин Тома через дорогу. Гирлянду из тканевых флажков в пасхальном стиле теперь сменили флажки с летним мотивом, и Том обновил свою композицию из печенья макарон на витрине, создав из них картину тропического острова. Лимонные макароны изображали песок, окруженный морем всех оттенков синего: бирюзового (со вкусом сладкой ваты), нежно-голубого (со вкусом жевательной резинки), темно-голубого (со вкусом голубики) и темно-синего (со вкусом ежевики). Высокие столбики шоколадных макарон, кофейных и ореховых макарон формировали ствол пальмовых деревьев, а листья были выполнены из марципана – еще одного съедобного материала, с которым мастерски управлялся Том. Композиция выглядела впечатляюще (не говоря уже о том, как от одного ее вида слюнки текли), и постоянно собирала толпу восторженных туристов.
Взглянув в окно, Лейси увидела Тома в окне напротив, который радовал клиентов своими кулинарными представлениями.
Она подперла подбородок кулаком и мечтательно вздохнула. Отношения с Томом пока что шли безупречно. Они официально «встречались», хотя ни Тому, ни ей не нравилось такое определение. Во время обсуждения для «выяснения этапа отношений» Лейси привела аргумент, что это неподходящее и детское определение для двух зрелых людей, начинающих романтическое путешествие, но Том возразил, что раз она не является сотрудником Мерриэм-Уэбстер, выбор терминологии находится не ее компетенции. Она неохотно согласилась с его аргументом, но наотрез отказалась признавать понятия «девушка» и «парень». Пока что они не выбрали уместные термины для обращения друг к другу и обычно называли друг друга «дорогой» и «дорогая».
Вдруг Лейси заметила, что Том смотрит на нее и машет. Она подскочила, почувствовав, как щеки наливаются жаром от осознания того, что он поймал ее таращащейся на него, словно влюбленная девочка-подросток.
Приветственный жест Тома сменился киванием, и Лейси вдруг осознала, который час. Десять минут одиннадцатого. Время чаепития! И она уже десять минут как опоздала на их ежедневный второй завтрак!
– Пошли, Честер, – быстро сказала она, чувствуя, как сердце радостно забилось. – Пора в гости к Тому.
Она практически выбежала из магазина, чуть не забыв перевернуть свою табличку «Открыто» другой стороной, на которой было написано «Вернусь через 10 минут», и закрыть дверь. Затем она поскакала через мощеную улочку, и ее сердце отбивало бум-бум-бум с каждым шагом, по мере того, как радость от встречи с Томом нарастала у нее в груди.
В тот момент, как Лейси дошла до двери кондитерской, оттуда вышла группа китайских туристов, которых Том развлекал минуту назад. У каждого в руках было по огромному коричневому бумажному пакету, набитому ароматными вкусностями, и все они весело болтали и смеялись. Лейси терпеливо придерживала дверь, ожидая, пока они выйдут, а они вежливо кивали в знак благодарности.
Когда путь наконец-то был свободен, Лейси вошла.
– Привет, дорогая, – сказал Том с широкой улыбкой, озаряющей его красивое, загорелое лицо, и выделяющей морщинки под сияющими зелеными глазами.
– Видела, как только что вышли твои фанаты, – пошутила Лейси, приближаясь к прилавку. – И они купили тонну товара.
– Ты меня знаешь, – ответил Том, танцуя бровями. – Я первый в мире шеф-кондитер с собственным фан-клубом.
Сегодня он был в особенно хорошем расположении духа, как отметила Лейси, хотя едва ли его можно было застать в ином настроении. Том был одним из тех людей, которые, казалось, плавно плывут по жизни, и стресс, который ломал лучших из нас, не беспокоил его. Это была одна из особенностей, которую Лейси в нем обожала. Он был так не похож на Дэвида, который выходил из себя из-за малейшего раздражителя.
Она подошла к прилавку, и Том потянулся к ней для поцелуя. Лейси позволила себе раствориться в моменте, пока его не прервал Честер, недовольно заскуливший от недостатка внимания.
– Прости, дружок, – сказал Том.
Он вышел из-за прилавка и дал Честеру угощение из кэроба.
– Вот. Твое любимое.
Честер слизал угощение прямо с руки Тома, после чего глубоко и удовлетворенно вздохнул и прилег на пол, чтобы вздремнуть.
– Так какой чай сегодня в нашем меню? – спросила Лейси, как обычно, садясь на табуретку у прилавка.
– Цикорий, – ответил Том.
Он направился в кухню в задней части магазина.
– Я такой еще не пробовала, – прокричала ему Лейси.
– Он без кофеина, – прокричал Том в ответ, перекрикивая шум воды из крана и стук дверок буфета. – И если выпить слишком много, оказывает небольшое слабительное действие.
Лейси засмеялась.
– Спасибо за предупреждение, – крикнула она.
Ее слова слились со звоном сервиза и звуком кипящего чайника.
Из кухни появился Том с подносом в руках. На нем были тарелки, чашки, блюдца, сахарница и китайский заварник для чая.
Он поставил поднос между ними. Как и вся посуда Тома, предметы на подносе были из разных наборов. Единственным, что связывало их между собой, была Великобританская тематика, будто он купил по одному на гаражных распродажах у каких-нибудь патриотически настроенных старушек. На чашке Лейси была изображена покойная принцесса Диана. На тарелке под акварельным рисунком канонической Эйлсберийской утки, Джемимы Нырнивлужу, в чепчике и шали, нежным курсивом были выведены строки из одноименной сказки Беатрис Поттер. Чайник был в форме броско украшенного индийского слона, а на ярко-красно-золотистом седле были напечатаны слова «Площадь Пикадилли». А его хобот служил носиком.
Пока чай заваривался, Том с помощью серебряных щипцов взял несколько круассанов с витрины и выложил их на тарелки с милым цветочным узором. Он пододвинул одну тарелку с Лейси, а следом передал баночку ее любимого абрикосового варенья. Затем он налил им по чашке чая, который уже успел завариться, сел на свою табуретку, поднял свою чашку и произнес: «Будем».
С улыбкой на лице Лейси стукнула своей чашкой о его: «Будем».
Когда они одновременно отпили, у Лейси вдруг случилось дежавю. Но не настоящее, как когда ты уверен, что уже переживал этот момент, а такое дежавю, которое случается от повторений, от рутины, от повторения одного и того же действия день за днем. Она чувствовала, что такое уже было, потому что это на самом деле было; вчера и позавчера, и днем ранее. Как деловитые владельцы магазинов они часто перерабатывали и работали по семь дней в неделю. Это стало таким естественным – рутина, ритм. Но это было больше, чем просто обыденность. Том на автомате подавал ей ее любимый круассан с обжаренным миндалем и абрикосовое варенье. Ему даже не нужно было спрашивать, чего она хочет.
Это должно было радовать Лейси, но вместо этого она испытывала беспокойство. Ведь именно так все и начиналось с Дэвидом. Они запоминали предпочтения друг друга. Делали небольшие одолжения друг другу. Эти мелкие моменты рутины, которые заставляли ее чувствовать, будто они – кусочки одного пазла, идеально сочетающиеся друг с другом. Она была молода и наивна, и поэтому ошиблась, решив, что так будет всегда. Но это был лишь медовый месяц. Все испортилось через год или два, а к тому времени она уже крепко застряла в браке.
Неужели так будет и с Томом? Медовый месяц, который в конце концов сойдет на нет?
– О чем задумалась? – спросил Том, вторгшись в ее беспокойные размышления.
Лейси чуть не выплюнула чай.
– Ни о чем.
Том вздернул бровь.
– Ни о чем? Это цикорий так на тебя подействовал, что все мысли улетучились из головы?
– О, кстати, о цикории! – воскликнула она, зардевшись.
Том выглядел еще более изумленным.
– Да. Именно об этом я и спрашивал.
Лейси неуклюже поставила чашку с принцессой Дианой на блюдце, отчего посуда громко зазвенела.
– Неплохо. Напоминает лакрицу. Восемь из десяти.
Том присвистнул.
– Ого. Высокая оценка. Но недостаточно высокая, чтобы сместить с трона ассамский чай.
– Только исключительный чай может сравниться с ассамским.
Момент паники, что Том умеет читать мысли, прошел, и Лейси переключила внимание на завтрак, наслаждаясь ароматом домашнего абрикосового варенья в комбинации с жареным миндалем и вкуснейшей промазанной маслом выпечкой. Но даже вкусная еда не помогла ей отвлечься от мыслей о разговоре с Дэвидом. Это впервые она слышала его голос с тех пор, как он пулей вылетел из их старой квартиры в Верхнем Ист-Сайде, бросив на прощание: «С тобой свяжется мой адвокат!». И что-то в его голосе напомнило ей, что меньше месяца назад она была сравнительно счастливой в браке женщиной, со стабильной работой и доходом, с семьей, живущей в том же городе, в котором она прожила всю свою жизнь. Даже не осознавая этого, она отгородила в своем сознании всю прежнюю жизнь в Нью-Йорке каменной стеной. Так она справлялась с потрясениями с детства, после внезапного исчезновения ее отца. По всей видимости, голос Дэвида пошатнул основания этой стены.
– Нам нужно съездить в отпуск, – вдруг сказал Том.
Лейси снова чуть не выплюнула еду, но Том даже не заметил, поскольку продолжил говорить.
– Когда я вернусь с курсов по фокачче, нам нужно съездить куда-нибудь на несколько дней. Мы оба так много работали и заслужили это. Можем съездить в мой родной город Девон, и я покажу тебе свои любимые места из детства.
Если бы Том предложил это вчера до того, как позвонил Дэвид, Лейси, наверное, была бы обеими руками за. Но внезапно мысль о том, чтобы строить долгосрочные планы с новым кавалером, – пусть это даже всего одна неделя в будущем – показалась ей слишком поспешной. Конечно, у Тома не было причин для сомнений. Но сама Лейси была недавно разведена. Она вошла в этот мир относительной стабильности в тот момент, когда вся ее жизнь была полной неопределенностью: начиная с работы, дома, страны и даже статуса в отношениях! Вчера она еще нянчила своего племянника Фрэнки, пока ее сестра, Наоми, бегала на очередной ужасное свидание, а на следующий день она уже прогоняла овец со своей лужайки; вчера она выслушивала ругань от своей начальницы, Саскии, в фирме по дизайну интерьеров Нью-Йорке, а на следующий день ездила на охоту за антиквариатом в лондонский Мейфер вместе со своей чудаковатой соседкой в кардигане и двумя пастушьими собаками за компанию. Слишком много всего изменилось сразу, и у нее голова шла кругом.