Я гонялся за призраками.
Оттого что идиот, именовавший себя Бобби Т., приперся ко мне в контору и учинил переполох.
– Вы не знаете, Тур контактировал с братом Сары Телль?
Эйвор вздрогнула.
– С Бобби? О да. Он жутко злился на Тура, знаете ли. Кричал и ругался у него в кабинете.
– Почему?
– Парень втемяшил себе в голову, что его сестра невиновна.
– И у него были доказательства?
– Помню, как-то раз он явился в контору, размахивая билетом. Но Тур не желал слушать его бредни. И Сара тоже. Она запретила Туру разговаривать с ее братом, и потом Бобби к нам больше не приходил.
Вот это уже интересно. Значит, Сара прогнала брата, когда он попытался ей помочь.
– Как по-вашему, почему Саре было так важно, чтобы ее осудили за убийства? – спросил я.
– Она хотела обрести покой. – В глазах у Эйвор блеснули слезы. Она повертела в руках чашку. – Наверно, мы все этого хотим. Покоя.
Покой. Пожалуй, это самое странное, что я когда-либо слышал.
Кухня вдруг показалась мне холодной и промозглой. Кофе стал противным на вкус, и мне захотелось обратно в контору. Может, найдется повод еще раз навестить Эйвор, но сегодня я определенно потратил время зря.
– Спасибо, что согласились поговорить со мной. – Я поставил чашку в крошечную мойку.
– Это вам спасибо. Очень мило с вашей стороны заглянуть ко мне.
Будто я приходил ради нее.
Она проводила меня в переднюю, стояла и смотрела, как я обуваюсь. Вообще нам, шведам, пора с этим завязывать, незачем заставлять людей ходить в носках. Это же унизительно.
– Кстати, у меня на чердаке есть кой-какие материалы, которые вы, вероятно, были бы не прочь посмотреть, – сказала Эйвор.
Я вопросительно взглянул на нее.
– Насчет Сары Техас, – уточнила она. – Там всего одна коробка. Хотите взглянуть?
Я медлил. Неужели всерьез раздумываю, не потратить ли еще больше времени на это дохлое дело?
Хотя какого черта, раз уж я начал разматывать этот паршивый клубок, надо довести дело до конца.
– А что, с удовольствием, – сказал я.
Будто в ответ на мои слова, над крышей дома грянул громовой раскат.
– Тогда я сбегаю на чердак, принесу бумаги, – сказала Эйвор, надевая кофту. – Подождите здесь.
В ее отсутствие я ответил на несколько мейлов. Тоскливо сидеть одному в этой квартире.
Скоро Эйвор вернулась.
– Вот, давайте поглядим.
Тяжело дыша, она поставила коробку на пол и присела на корточки. Похоже, на чердак она поднималась пешком.
Руки у нее слегка дрожали, когда она открывала коробку.
Я стоял позади, заглядывая ей через плечо.
Бумаги, папки, какие-то блокноты. Многовато, чтобы просмотреть прямо здесь.
– Я бы охотно взял все это с собой, – решительно произнес я.
Она встала.
– Мне бы этого не хотелось.
– Я не смогу внимательно просмотреть и оценить такую уйму материала прямо сейчас, – сказал я и веско добавил: – А в чем проблема, если я возьму коробку с собой? Там ведь нет никаких секретов, неизвестных полиции?
Эйвор побледнела.
– Конечно, нет.
– Ну вот, – сказал я, нагнулся и поднял коробку. – Тогда я на время заберу ее.
6
– Слышь, Шерлок, что мы будем делать со всем этим?
Люси стояла на коленях возле картонной коробки, которую я привез от Эйвор.
– Понятия не имею. Завтра поглядим.
Сейчас у меня встреча с другим клиентом, а потом надо забрать Беллу из садика.
Иногда я сам заезжаю за Беллой. Чтобы унять нечистую совесть или под этим предлогом пораньше уйти из конторы. А иногда я просто-напросто скучаю по ней. Сегодня это был предлог уйти из конторы.
– Другой клиент? – сказала Люси, не глядя на меня. – У тебя что же, сейчас несколько клиентов?
Я прикусил язык.
Нет, не несколько. Клиент у меня только один, его-то я и собирался навестить в СИЗО. Или я всерьез подумывал заняться делом Сары Техас?
Я вполне отдавал себе отчет, что норовлю ввязаться в историю, которая мне не по зубам. И вместе с тем не мог остановиться. Люди думают, у нас, адвокатов, увлекательная работа, от которой постоянно зашкаливает адреналин. Ничего подобного. Интересные дела попадаются нечасто. А исключительные вообще такая редкость, что мы в принципе знать о них не знаем, пока они не попадают к кому-нибудь другому. Вот я и клюнул на визит Бобби. Волей-неволей.
– Завтра потолкуем, – сказал я.
Я отбросил мысли о коробке, привезенной от Эйвор. Все происходило чертовски быстро. Слишком быстро. Дело у меня сейчас только одно, а именно клиент, которого надо навестить в СИЗО, на нем-то и необходимо сосредоточиться.
– Вечером увидимся? – спросила Люси.
Странно. Вообще-то мы никогда не проводили вместе два вечера кряду. Это только сбивало с толку. Между нашими свиданиями сексуальную озабоченность приходилось удовлетворять с другими.
– Нет, – ответил я. – Надо поработать.
Вранье, и Люси это знала. Но мне не хотелось встречаться с нею. Достаточно того, что скоро мы вместе поедем в Ниццу. Марианна, моя мама, однажды попросила меня объяснить наши с Люси отношения. Я не сумел. Они такие, как есть. Марианна намекнула, что ей жаль Люси. Я рассердился: жалеть Люси – значит недооценивать ее. И сам я никогда так не поступал.
Из конторы в СИЗО я поехал на машине. Всего-то километра полтора, но погода – хуже некуда. Наша контора расположена у моста Санкт-Эриксбру, в одной из многоэтажных башен. Прекрасный вид из окон, высоченная аренда.
Я тогда ездил на “порше-911”. Потому что хотел и мог себе позволить.
“Быстрей!” – иногда говорила Белла, когда мы выезжали куда-нибудь за город.
Она знала, как быстро разгоняется “порше”, и любила, когда я газовал. С Беллой все будет хорошо, девочка знает, что важно в этой жизни.
Я неправильно припарковался на Бергсгатан и вбежал в дверь СИЗО с такой скоростью, словно удирал от погони.
Охранник хохотнул:
– Всю дорогу бегом, а?
– А что, рак свистнул?
Охранник снова усмехнулся и пропустил меня в помещение, где ждал клиент.
– Он целый день по вам скучал, – сказал охранник. – Вот и чудненько. – Я смахнул с плеч капли воды.
Дверь за мной захлопнулась.
Увидев меня, клиент явно вздохнул с облегчением. Мы поздоровались за руку и сели.
Поначалу мы решили, что этим красавцем займется Люси, но потом пришли к выводу, что он больше подходит для меня. Парень, ранее несудимый, признался, что неделю назад избил на Кунгсгатан другого парня. Избиение закончилось тяжкими телесными повреждениями. По словам клиента, в драку он полез спьяну, лучшего объяснения не придумал.
Все это я узнал от его прежнего адвоката. Обычно я терпеть не могу быть вторым, но на сей раз сделал исключение. Прежний адвокат – мой приятель, и от дела ему пришлось отказаться, так сказать, по причинам личного характера. Его дочка-подросток пыталась покончить с собой, и он взял отпуск, чтобы, как он выразился, разрулить проблемы. Жуткая история. Сам я с ужасом жду того дня, когда Белла станет взрослым человеком с настоящими проблемами. С настоящими проблемами, от которых мне никак не отвертеться.
– Я ознакомился с твоей историей, – сказал я. – Но охотно послушаю еще раз, из твоих уст.
Клиент начал рассказывать. Слова слетали с языка легко, будто он долго ждал возможности снова поговорить с кем-нибудь о том, как он все это себе подсудобил.
Они с дружками пошли в кабак. Решили отметить первое лето по окончании школы и собственную удачу: им всем посчастливилось найти работу. Мой клиент стал учеником паркетчика. Он оживился, рассказывая, какие возможности открывает такая профессия.
– Представляете, сколько денег можно заработать, – сказал он. – В перспективе я бы мог открыть свою фирму.
– Ну и как теперь? – спросил я. – Загремишь в тюрьму за тяжкие телесные, тем более что ты во всем признался и свидетели есть.
Парень сник.
– Да, теперь уж, понятно, ничего такого не светит. – Он сглотнул, поковырял заусенец на пальце. – Думаете, меня посадят?
Не голос, а едва внятный шепот.
Он был вконец перепуган.
Сколько раз я видел, как самые неисправимые юные преступники и те не могли держать фасон и ударялись в слезы, когда речь заходила о лишении свободы.
Но с этим парнем все было по-другому. Совсем по-другому.
Что-то в его истории не так.
– Расскажи-ка еще раз, – попросил я. – Вы, значит, с дружками вышли из кабака. Ты крепко поддал. Вот тут-то и появился приставучий малый, и тебе захотелось непременно его накостылять.
Клиент побледнел.
– Не просто приставучий. Он нас провоцировал.
– Как именно?
– Говорил всякое разное.
– А точнее?
– Не помню.
– Не помнишь? Но что сбил его с ног, помнишь?
– Ага.
Опять шепотом.
– Ладно, рассказывай дальше. Как ты его бил?
– Кулаком. По скуле. В висок. Он рухнул навзничь и треснулся головой.
То-то и скверно. Что малый упал и ударился затылком. С тех пор он лежит в больнице, да еще и эпилепсию заработал на всю оставшуюся жизнь. Н-да, невеселая история для кой-кого из участников.
Я заглянул в бумаги, которые прихватил с собой.
– Есть четверо свидетелей случившегося. Пять вместе с пострадавшим, но от травмы он потерял память. Первый свидетель – старикан, который толком не присматривался, но запомнил, что тот, кто свалил жертву, был в красной куртке. На тебе такой куртки не было. Второй и третий свидетели – твои собственные друганы. Оба утверждают, что не запомнили ни секунды происшедшего. Не помнят ни что было сказано, ни что ты ударил. А четвертый свидетель…
Мой клиент беспокойно заерзал.
– Тебе что, плохо? – спросил я, хотя спрашивать было глупо.
– Все о'кей.
– Ладно, тогда продолжим. Четвертый свидетель – твой дружок Расмус, и, в отличие от остальных, он помнит все, что слышал и видел. Его история полностью совпадает с твоей.
Я отложил бумаги в сторону.
– Он, должно быть, один из ближайших твоих друзей, – сказал я голосом, насквозь пропитанным иронией. – Горой за тебя стоит. Изо всех сил старается, чтобы ты угодил в тюрьму за серьезное преступление, которое может возыметь далеко идущие последствия на всю оставшуюся жизнь. Отличный парень.
Я наклонил голову набок и увидел в глазах клиента слезы.
– Давай сначала, – сказал я. – Рассказывай, как все было.
Он открыл рот, но я перебил:
– Хотя… хрен с ним. Расскажи, почему ты врешь.
Он хотел было ответить, но я снова перебил:
– И для ясности – не говори, что не врешь. Потому что ты врешь. Причем плохо.
Клиент выглядел усталым. Долго молча сидел на стуле, потом наконец заговорил. Я уже подумал, что победа за мной. Что он расскажет, как все случилось на самом деле. Но увы, этого не произошло.
– Я не вру, – сказал он.
Он словно бы вырос, произнося явную ложь.
– Не вру, – повторил он, на сей раз громче. – Я сбил этого чувака с ног. Но вовсе не собирался причинять ему такую травму.
Повисла тишина.
– Ну, тогда я не знаю, как тебе помочь. – Я развел руками.
Парень вызывающе смотрел на меня:
– Это не имеет значения. Так или иначе, я виноват. И теперь должен понести наказание.
Он заморгал и потупился, но я успел заметить страх в его глазах.
Однако страх был не тот, какого я ожидал. Не тот, что обуревает людей, которые боятся грядущего наказания. Совершенно другой. Не имеющий отношения к драке.
Я медленно собрал бумаги и сказал:
– Я еще вернусь.
Парень молча сидел на стуле, когда я уходил.
Страх в его взгляде не давал мне покоя.
Помоги мне, шептали его глаза. Помоги.
7
Я обещал Бобби связаться с ним самое позднее вечером в воскресенье на этой же неделе. Не знаю, почему я назвал именно вечер воскресенья, вообще-то я в эту пору не работаю.
Но как бы там ни было, надо решать.
В пятницу, закончив рабочий день, я взял под мышку полученную от Эйвор коробку и отправился домой. – Собираешься работать в выходные? – спросила Люси, увидев меня с коробкой.
– Хм, на неделе не нашлось времени поработать, как рассчитывал.
Что правда, то правда. Все свое время я ухлопал на клиента, взявшего на себя избиение, которого – я был совершенно уверен – он не совершал. Я тщетно перекопал весь доступный материал, пытаясь найти объяснение, почему он так поступил. Парень так и останется загадкой, пока не надумает изменить свою ситуацию. Надеюсь, он не станет тянуть с этим чересчур долго.
За коробку Эйвор я не брался намеренно. Я очень легко увлекаюсь. Действую слишком безрассудно и слишком торопливо. А так нельзя, если намерен провести серьезную работу. Потому-то я и отложил коробку. Чтобы посмотреть на эту историю более объективно. Минуло уже несколько дней, однако напряжение не отпускало. Что-то в деле Сары Техас требовало дальнейших раскопок. Железнодорожный билет, например. Вопрос только в одном: чем оправдать потраченное на Сару время. Бобби вряд ли сможет оплатить мои услуги, а уж государство тем паче.
– В случае чего звони, ладно? – сказала Люси.
– Разумеется, детка.
Снова лил дождь. Ну и погода! Мысли о Ницце уже не утешали. Я места себе не находил, история Сары Техас выбила меня из колеи. Дальше так продолжаться не может.
Белла ликовала, когда я пришел домой.
Сколько же любви способны подарить такие маленькие человечки. Подарить и одновременно потребовать взамен. Радость била через край, когда она повисла у меня на шее и, отчаянно болтая ногами, пыталась обхватить ими мою талию.
– Пятница! – распевала она. – Пятница!
Мы едва дождались, когда уйдет Сигне. А как только она ушла, сразу же включили громкую музыку и немножко расслабились перед ужином. Я плеснул себе виски, а Белла играла в куклы. Как и все ребятишки ее возраста, Белла не умеет бездельничать. Но мы над этим работаем. Уметь расслабиться очень важно. У мамы Беллы с этим обстояло не лучшим образом. Она считала, что достичь чего-то можно, только если работать как вол и вовсе не отдыхать. Видимо, так думают многие женщины. Вот почему мужчины вроде меня всегда их обходят. Ведь мы понимаем, что лучшая стратегия – пребывать в постоянном покое, чтобы развить титаническую энергию в тех крайне немногих случаях, когда есть возможность изменить свою жизнь.
Я хочу, чтобы Белла все это усвоила. Не желаю, чтобы, когда она вырастет, мужчины вроде меня могли ее обойти.
– Куда отправимся в воскресенье на поздний завтрак? – спросил я.
Детям нужны ритуалы. Взрослым тоже, но детям гораздо больше. И с тех пор, как Белла поселилась у меня, я старался их создавать. Одна из первых установленных мною традиций – каждое воскресенье завтракать в хорошем ресторане. Так повелось еще с тех пор, когда она была младенцем. Я человек разборчивый, и Белла со временем стала такой же. Следующая традиция сложилась сама собой, сразу после того, как Белла научилась говорить. Уже вечером в пятницу мы обсуждаем, куда пойдем в воскресенье. Что, кстати говоря, подводит нас к третьей традиции. Пятничный вечер мы с Беллой всегда коротаем вдвоем. А вот субботы проводим по отдельности. Я – со своими приятелями, Белла – с одной из бабушек или, в крайнем случае, с няней.
По крайней мере, такие у нас были традиции, пока все не пошло вразнос.
Короче говоря, Белла так сосредоточилась на кукле, которую усадила себе на колени, что сперва меня не услышала. Я повторил вопрос.
– Только не в “Бернс”, – ответила она.
Я согласился. “Бернс”, старое разбойничье логово, считался крутым лет двадцать назад. Но не теперь. А для людей, чутких к модным трендам, вроде нас с Беллой, такие моменты важны.
– Может, двинем в “Гранд-отель”? – предложил я.
– А может, лучше в “Хагу”? – сказала Белла. – Заодно и в парке погуляем.
Упомянув о прогулке, она просияла. У меня в груди потеплело. Девчушка явно была в восторге от своего замечательного предложения, и мне понравилось, как она радуется собственной блестящей идее.