Мир, любовь и свобода. Как жить без войн - Сборник статей

Мир, любовь и свобода. Как жить без войн

Сборник статей

PEACE. LOVE, & LIBERTY

War Is Not Inevitable

Edited by Tom G. Palmer

© ООО «ИД «Социум», 2015

Серия «Библиотека ГВЛ» основана в 2005 г. в память об ученом, политике, предпринимателе Геннадии Викторовиче Лебедеве (1957–2004)

Предисловие

Война учит ненавидеть: ненавидеть наших врагов, наших соседей, ненавидеть тех, кто не похож на нас. Мир позволяет людям любить, превращать врагов в друзей, заменять столкновение сотрудничеством, а ненависть – любовью и дружбой.

Что способствует миру? Ответ очевиден: свобода. Что подрывает свободу? Ответ тоже очевиден: война.

Статьи, входящие в эту книгу, посвящены обоснованию необходимости мира. Их авторы рассматривают мир не только как моральный идеал и не просто как желанную цель, но прежде всего как насущную практическую задачу. Пацифисты слишком часто думали, что достаточно просто призывать к миру и осуждать войну; они не задавались вопросом, какие институты способствуют миру и препятствуют войне, не изучали экономические, социальные, политические и психологические предпосылки мира. Они могут выступать против той или иной конкретной войны, но слабо представляют, почему вообще возникают войны, и не разбираются в этих причинах. Мир отнюдь не является неосуществимой мечтой или чем-то таким, ради чего приходится жертвовать процветанием, прогрессом и свободой. На самом деле мир, свобода, процветание и прогресс идут рука об руку.

Статьи этого сборника обращены к разуму. Они основаны на глубоком знании истории, экономических реалий, эмпирической психологии и политики; им свойственна строгая логичность, но не чужда и художественная, эстетическая образность. Чтобы сердце обратилось к миру, оно должно получить убеждение от разума.

Авторы сборника привлекают для своих рассуждений такие дисциплины, как психология, экономика, политология, история, юриспруденция, социология, этика, а также поэтика, литературоведение и эстетика. Все они помогают понять, что такое война и мир. Каждая статья интересна и полезна сама по себе. Читать их можно в любом порядке. Некоторые имеют строгое научное оформление; другие, будучи не менее серьезными, обходятся без сносок. Общая цель состоит в том, чтобы сделать важные проблемы доступными для широкого круга заинтересованных читателей, предоставить им доводы разума и факты, свидетельствующие о неразрывной связи свободы и мира. (Миру и свободе уделено больше внимания, чем любви, по одной простой причине: мир и свобода – нечто такое, к чему можно стремиться совместно и организованно; любовь же есть то, чего каждое сердце должно искать самостоятельно. Поэтому главное внимание авторы посвящают институтам и идеологиям войны и мира – в надежде, что мир будет избран, ненависть отвергнута, а любовь станет возможной.)

Сборник «Мир, любовь и свобода» – совместный издательский проект двух организаций: tlas Network и Students For Liberty. Обе они действуют во всем мире: у них есть отделения и рабочие проекты на всех континентах. Они не связаны с госструктурами. Они выступают за универсальные ценности, т. е. за мир, всеобщую свободу и равенство перед законом. Они создают и поддерживают организации, которые действуют в интересах мира, свободы и справедливости и, в частности, следят за тем, чтобы государство не выходило за конституционные рамки, чтобы соблюдалась свобода слова и вероисповедания, обеспечивалась защита добросовестно приобретенной собственности, соблюдались права на мирный протест, не ущемлялась свобода торговли и свобода рынка. Авторы сборника показывают, каким образом эти идеи – идеи «классического либерализма» (или «либертарианства», как его принято называть в некоторых странах) – взаимодействуют и подкрепляют друг друга. Их статьи вносят вклад в изучение проблемы мира с позиций либеральной (или либертарианской) школы мысли, – традиции, основанной на идее добровольного человеческого сотрудничества[2].

Корни этой традиции уходят глубоко в историю. Они различимы в сочинениях китайского мудреца Лао-цзы и великих религиозных лидеров. Они отчетливо заметны в работах Марка Туллия Цицерона – выдающегося оратора, философа и политика, который возносил красноречие и разум над жестокостью и силой. В известном трактате «Об обязанностях» Цицерон писал: «Итак, у всех людей должна быть лишь одна цель: одна и та же польза для каждого в отдельности и для всех сообща; если каждый станет рвать ее себе, то вся общность человеческой судьбы будет нарушена. Более того, если природа велит человеку хотеть, чтобы о другом человеке, кем бы он ни был, была проявлена забота уже по одной той причине, что он – человек, то, по велению все той же природы, польза должна быть общей для всех людей. Раз это так, то все мы подчиняемся одному и тому же закону природы, а если это именно так, то закон природы, несомненно, воспрещает нам посягать на интересы ближнего»[3].

Эта книга говорит о недопустимости насильственных действий. Она убеждает в том, что есть мирная альтернатива применению силы. Она посвящена всем сторонникам мира и свободы. Я надеюсь, что нынешнее молодое поколение доживет до старости в условиях мира и свободы и оставит наш мир более миролюбивым, справедливым и свободным, чем нашло его.

Тем, кто стремится к этой цели, книга даст полезную пищу для размышлений.

1

Том Палмер

Мир – это реальная альтернатива

Войны возникают не случайно. Их нельзя сравнивать с торнадо или метеоритами, – и не только потому, что войны могут принести неизмеримо больше разрушений. Гораздо важнее другое: в отличие от войн торнадо и метеориты появляются не в результате человеческого выбора и человеческих решений. Войны порождаются людьми. Существуют идеологии, которые пропагандируют войну. Существуют политические программы, которые делают ее более вероятной. Эти идеологии и политические позиции можно изучать, сопоставлять и рационально обсуждать. Можно думать, что «все хотят мира», но это будет ошибкой. В основу многих идеологий заложены конфликт и насилие. И даже если их пропагандисты публично заявляют, что они против войны и за мир, предлагаемая ими политика объективно способствует внезапному перерастанию таких конфронтаций в войну. Как верно заметил один из ключевых представителей американского Просвещения и авторов Конституции США, Джеймс Мэдисон, «война содержит столько неразумия и порочности», что мы должны сделать все возможное для ее предотвращения.

Можно ли сказать о войне что-нибудь такое, что еще не было сказано? Вот я ввел запрос «war» (война) в гугле и за 0,49 секунды получил ответ: «Результатов примерно 536 000 000». И это только на английском. За 0,23 секунды: «Результатов примерно 36 700 000» – это на французском (guerre); за 0,30 секунды: «Результатов примерно 14 700 000» – на немецком (Krieg). На китайском я за 0,38 секунды получил «примерно 55 900 000 результатов» при написании упрощенными иероглифами (战争), а за 0,34 секунды «примерно 6 360 000 результатов» при написании традиционными (戰爭). (На русском поиск на слово «война» гугл выдает 66 500 00 результатов за 0,48 секунды. – Ред.) Можно ли к этому что-то добавить?

И все же одну очень важную вещь добавить можно. Следует внести в обсуждение больше разума, или, как предложил Мэдисон, «возложить надежду на прогресс разума».

Война – это организованное человеческое насилие

В словарях война обычно определяется как «состояние вооруженного конфликта между народами или государствами или между группами внутри народа или государства». Примерами такого прямого значения могут служить высказывания: «Австрия вела войну с Италией» или «Между Австрией и Италией была война». Можно употреблять термин «война» и в переносном значении, скажем: «Он воевал с соседями» или «Правительство начало войну с наркотиками». В этой книге он используется в первом значении, т. е. означает вооруженный конфликт между государствами. (Конечно, в «войне с наркотиками» тоже бывают вооруженные столкновения, но эти действия либо предпринимаются государствами против торговцев наркотиками и их клиентов, либо связаны с выяснением отношений между соперничающими наркодельцами; это не конфликт между государствами.)

«Вооруженный конфликт» подразумевает применение смертельного насилия. На войнах люди умирают. Но они не просто умирают: их убивают другие люди. Война и применение вооруженной силы означают убийство людей. Военные сознают эту несомненную истину. Политики часто не хотят ее замечать. Довольно привести знаменитый вопрос, который Мадлен Олбрайт (тогда постоянный представитель США при ООН, а впоследствии государственный секретарь) задала председателю Объединенного комитета начальников штабов генералу Колину Пауэллу: «Вот вы постоянно расхваливаете армию; но зачем нам эта прекрасная армия, если мы не можем ее использовать?»

В своих воспоминаниях Пауэлл писал: «Я думал, меня удар хватит». И правда, мог хватить. Олбрайт по традиции считала вооруженные силы одним из орудий государства, предназначенных для реализации ее планов. Пауэлл объяснил, что «американские военнослужащие – это не игрушечные солдатики, которых можно передвигать на какой-то глобальной игровой доске», и что «мы не должны применять вооружены силы, пока не возникла безусловная политическая необходимость». Как военный человек, генерал Пауэлл понимал: когда вооруженные силы «используют», умирать будут не игрушечные солдатики и не шахматные фигуры, а реальные люди[5].

Помню, много лет тому назад я беседовал с отставным контр-адмиралом американского флота Джином Лароком; говорили мы об использовании вооруженных сил. Адмирал выражался с военной прямотой (цитирую по памяти): «Задача вооруженных сил – уничтожать противника и лишать его способности наносить урон нам. Мы хороший мост не построим, – разве только для того, чтобы пропустить танки. Мы не знаем, как учить детей читать и писать. Мы не умеем разъяснять людям, что такое закон и демократия. Убить врага и лишить его возможности вредить нам – вот это мы умеем. Когда вам действительно понадобится убивать и разрушать, тогда и обращайтесь к нам, с остальным – не к нам». Война – это убийство людей. Тем, кто не любит говорить об этом, порой приходилось видеть убийство лично и близко или убивать самим.

Люди, которые по собственному опыту знают, что такое война, воспринимают ее совсем иначе, чем профессора политологии, подобные Мадлен Олбрайт. Будучи официальным представителем Соединенных Штатов, она открыто и искренне одобряла бомбардировки Ирака, унесшие множество невинных жизней. На одной из публичных конференций в США, посвященной войне в Ираке, один из участников сказал Мадлен Олбрайт: «Мы не хотим ничего доказывать Саддаму Хусейну кровью иракских людей. Если вам нужно разобраться с Саддамом, разбираетесь с ним, а не с иракским народом».

Олбрайт ответила в своем традиционном духе: «То, что мы делаем, мы делаем для того, чтобы все вы могли спать спокойно. Мы – величайшая страна в мире [пауза, аплодисменты], и то, что мы делаем, мы делаем как незаменимая страна, желающая добиться более безопасного мира для наших детей и внуков, для всех стран, которые соблюдают нормы»[6].

Чтобы оправдать репутацию «незаменимой страны» и «добиться более безопасного мира для детей и внуков», Олбрайт и ее коллеги выступали за бомбардировки Ирака и экономические санкции, которые грозили дорого обойтись иракскому народу. При Клинтоне вторжение в Ирак не произошло; его осуществил следующий президент, Джордж Буш. Но Олбрайт и ее коллеги полностью поддержали разрушительную и безумного дорогую авантюру администрации Буша. Были ли эти решения продуманными и оправданными? Как выяснилось, нет. Они не имели достаточного основания, оправдывающего их выполнение. Не было веских доказательств, что Ирак разрабатывает «оружие массового уничтожения», которое может быть применено «через 45 минут» после получения соответствующего приказа. Не было точно установлено, что режим Хусейна причастен к террористическим актам 11 сентября 2001 г., – хотя официальные представители правительства заявляли обратное.

Во что же все это вылилось? Точное число жертв войны в Ираке установить сложно, и этот вопрос до сих пор вызывает разногласия. Но более или менее очевидно, что в ходе вторжения погибли десятки тысяч иракских солдат; американцы, англичане и их союзники потеряли несколько тысяч убитыми и несколько десятков тысяч ранеными. С 2003 по 2011 г. погибли (по самой осторожной оценке) 118 789 гражданских лиц; в основном они стали жертвами чудовищно жестокой гражданской войны и борьбы за власть, спровоцированной вторжением и оккупацией[7].

А сколько богатства было потеряно? Только правительство США заняло около 2 триллионов долларов на финансирование военных действий в Ираке и Афганистане (по времени эти операции частично совпадают, и их нецелесообразно рассматривать отдельно друг от друга), а общие затраты на две кампании составили, по самым скромным подсчетам, 4 триллиона долларов (приведенных к настоящему моменту). Скорее всего, они были значительно больше[8]. Англия и другие страны тоже потратили очень много. Инфраструктура Ирака сильно пострадала. Стоило ли тратить столько жизней и столько денег, чтобы вызвать столько смертей и разрушений?

Если войну все же можно оправдать, то в каком случае?

Мало кто согласится с Олбрайт, что правомерно вести войну, т. е. убивать, ради поддержания престижа «незаменимой страны». (Хотя, конечно, такие люди есть.) Но давайте возьмем более сложный случай. Если война начата ради «более безопасного мира для наших детей и внуков», не будет ли она оправданной? «Какова вероятность того, что, убивая одних людей сейчас, мы сделаем будущее положение других людей более безопасным?» Для ответа на такой вопрос нужны факты. Подобное убийство, возможно, и улучшит нашу дальнейшую безопасность, но на тех, кто выступает за войну, в любом случае лежит главное бремя доказательства. А те, кто выступал за войну США против Ирака, не стали утруждать себя сбором доказательств.

Справедливость войны – как оправданность ее инициирования, так и соблюдение норм ее ведения – давно обсуждаемая тема. Правомерность объявления войны обозначается латинским термином jus ad bellum в отличие от правовых норм ведения военных действий, jus in bello. Эти два аспекта нередко рассматриваются как отдельные предметы. Оправданна ли война и допустимы ли методы, которыми она ведется? Многие известные правоведы и философы рассуждали и спорили о том, чем можно оправдать открытие военных действий, должны ли быть – раз уж война началась – моральные и правовые ограничения на использование силы, и если да, то какие именно.