Я представления не имела, как складывалась ситуация, и, честно говоря, мне это было до лампочки. Все, что меня волновало, это перспектива. Я не хотела сама все испортить.
Встав и оказавшись сантиметра на три ниже меня, тренер Ли скрестила руки на груди и произнесла то, чего я не ожидала:
– Твой тройной лутц великолепен. Высота прыжка, скорость, разгон, твоя техника… Я забыла, что это был твой коронный номер, а вот теперь вспомнила. Идеально, Джесмин, правда. Ты должна гордиться. – Улыбка превратилась в ухмылку. – Это напомнило мне прыжок Ивана.
Проигнорировав то, что касалось Ивана, я сфокусировалась на всем остальном. Я и сама гордилась своим прыжком. Однако я этого не сказала. Я разложила этот прыжок по полочкам, чтобы усовершенствовать его. Я смотрела и пересматривала, как выполняют его самые лучшие фигуристы, чтобы увидеть, что делает его таким зрелищным, поэтому я тоже смогла выполнить его. Я также провела много часов, снова и снова просматривая дома отснятый материал, только так я смогла понять, как усовершенствовать свою технику. В то время мама хотела убить меня за то, что я заставляла ее целыми днями из раза в раз записывать одно и то же. И как только я разобралась, она попыталась приписать все заслуги себе.
– Когда ты выполняла ту последнюю комбинацию? Я не помню, чтобы ты делала это на соревнованиях, – задумчиво проговорила тренер. – Не думаю, что Пол был очень хорош, выполняя лутц…
Он не был хорош. И я сказала ей, что она права.
– Это из старой короткой программы, когда я была одиночкой, – объяснила я.
Обе ее брови одновременно поползли вверх, словно говоря «а!».
– Какая досада, – сказала она. – Тебе как-нибудь нужно будет рассказать мне о том, как ты переключилась с одиночного катания на парное. Мне всегда это было любопытно.
И именно благодаря этому замечанию я пожала плечами и мягко, спокойно произнесла:
– Это не самая интересная история, но я как-нибудь расскажу.
При словах «как-нибудь» ее глаза расширились.
– Ты уверена?
Была ли я уверена? Была ли я на самом деле уверена?
Глядя на нее, и только на нее, я сказала:
– У меня есть кое-какие вопросы и кое-какие условия.
– Условия? – с манерной медлительностью спросил Иван со скамейки, где он сидел, своим ленивым и снобистским тоном, свидетельствовавшим о том, что, по его мнению, я находилась не в том положении, чтобы торговаться.
Он ошибался.
Секунду я смотрела на него, а потом, переведя взгляд на его тренера, сболтнула глупость:
– Ничего особенного. – Я повторила те же самые слова, которые употребила она за день до того, когда, по существу, сказала мне, что я должна была не упрямиться и согласиться на перемены.
Тренер Ли скользнула по Ивану взглядом, но я не стала на этом зацикливаться, ведь я собиралась дать согласие.
– Ты предпочитаешь разговаривать здесь или мне посмотреть, открыт ли офис?
Не было нужды оглядывать зал, чтобы понять, что нас никто не слышит.
– Мы можем поговорить здесь и сэкономить время.
Женщина, вскинув брови, кивнула.
Бессознательно поднеся левую руку к правому запястью, я, ища моральной поддержки, повернула браслет. Я могла это сделать. Я могла справиться со всем.
Я должна была попробовать.
Возможно, Иван был потрясающим спортсменом, но я работала не менее упорно, чем он. Может быть, не так долго, как он, потому что не начала кататься, когда мне не было и трех лет, но я сумела овладеть всеми техническими приемами. Он не делал мне одолжения. Речь могла идти о равноправном партнерстве, в противном случае все было напрасно. Я была не готова соглашаться на меньшее.
– Какие у тебя предложения? – наконец спросила тренер Ли.
Я опять покрутила браслет. Я способна на все, что угодно, – напомнила я себе. Затем я начала:
– Я хочу быть уверенной, что вы не станете просить меня изменить имидж или начать целовать малышей на публике, если я соглашусь стать партнершей Ивана.
Вот.
Я была вполне уверена, что у нее дернулась щека, но выражение ее лица оставалось таким бесстрастным, что, возможно, мне это померещилось.
– Никаких поцелуев с детьми и никакой смены имиджа. Это не проблема. Что еще?
На самом деле я могла бы полюбить эту женщину за ее прямоту. Поэтому я продолжила:
– Вы не сможете избавиться от меня до тех пор, пока не закончится год.
Уголком глаза я видела, как Иван заерзал на скамейке, но я по-прежнему не смотрела на него. Зато я смотрела на женщину, с которой я, по существу, вела дела, на нашего посредника. Ее не передернуло от моего требования, но у нее причудливо изогнулась бровь, с чем она не смогла достаточно быстро справиться.
– Почему ты думаешь, что мы расторгли бы наше соглашение до конца года? – неторопливо спросила она.
На этот раз я посмотрела на Ивана. Потом я показала на него большим пальцем так, чтобы не было никакой путаницы.
– Потому что я не знаю, как мы с ним поладим.
Он засмеялся и открыл рот, словно собирался возразить, но я не позволила ему.
– Я просто пытаюсь прикрыть тылы. Я знаю себя, но знаю и его. – Я говорила об Иване в третьем лице, потому что, несмотря на то, что я смотрела на него, на самом деле я разговаривала с тренером Ли. – Если что-то случится по моей вине, я буду работать до тех пор, пока не устраню проблему. Я обещаю это вам, но если это будет по его вине…
Иван сменил позу. Если раньше он сидел расслабившись, то теперь подался вперед, расставив колени и облокотившись о них локтями. Взгляд его бледно-голубых глаз был таким напряженным, что, казалось, он пытался просверлить во мне дырку. Он водил кончиком языка по внутренней поверхности щеки. В прошлом он достаточно часто смотрел на меня с такой гримасой, так что я сразу узнала ее.
Его взгляд испепелял меня.
Хорошо.
Было бы странно, если бы я не сделала вид, что все идет превосходно.
– Если это будет по вине Ивана… – на этот раз я взглянула на будущего партнера. – По твоей вине, – подчеркнула я, потому ему нужно было понять, что он не идеален и что он и его тренер не могли винить меня во всем. – Я также верю, что ты очень постараешься снова не совершать той же ошибки. Если что-то пойдет не так, мы оба постараемся все исправить. Мы оба пойдем на все ради того, чтобы добиться успеха.
Поскольку я по-прежнему смотрела в его направлении, то заметила, что, пока я говорила, он все время играл желваками, и почувствовала, что назревает ссора.
– Все, что я хочу, это убедиться в том, что ответственность будет разделена между нами поровну. Либо мы – команда, либо – нет. Я не хочу, чтобы со мной обращались, как с девочкой для битья. Речь не может идти только о Шоу Ивана.
– Шоу Ивана? – отозвался он, по-прежнему испепеляя меня взглядом.
Я пожала плечами, чувствуя, что начинаю морщить нос, собираясь презрительно усмехнуться, и едва смогла взять себя в руки, прежде чем это произошло. Я перевела взгляд обратно на тренера Ли.
– А когда год закончится, я хочу, чтобы вы дали мне слово, что оба будете искать мне партнера. Не просто поможете найти кого-то, а действительно найти его именно для меня. – Сглотнув, я сказала: – Это все, чего я хочу. Я сделаю все, о чем вы попросите, но я хочу, чтобы вы выполнили эти два мои требования, и хочу быть уверенной, что это не подлежит обсуждению.
На минуту повисла тишина.
И даже не глядя на них, я знала, что оба они смотрят на меня, а не друг на друга.
Иииии. Какого черта они так долго выжидают, чтобы ответить «да»? Я просила не так уж много.
Не так ли?
Смотря на них обоих, я задавалась вопросом, казавшимся самым главным в моей жизни, потому что я просто хотела с ним покончить. Либо мы делаем это, либо нет. Я не умела ждать. Я была нетерпеливой.
– Так мы заключаем сделку?
Снова повисло молчание, и тренер Ли наконец бросила взгляд в сторону Ивана, и прошло, должно быть, секунд тридцать, прежде чем она издала забавный звук. Ее губы скривились набок, а потом вернулись в нормальное положение. Неторопливо переведя на меня взгляд, она моргнула.
И я решила, что мы не заключаем сделку.
У меня скрутило желудок.
И в первый раз в жизни я подумала, что меня сейчас стошнит, и мне захотелось дать себе пинка под зад.
– Хорошо, – раздался неожиданный ответ со стороны Ивана, выглядевшего совсем не так, будто он делает это с радостью… и все еще смотревшего на меня с настороженностью. Однако без гримасы. Судя по его виду, это не было для него судьбоносным решением, в отличие от меня.
Но я не позволила лицу этого стервеца отвлечь меня от того, что, черт возьми, только что произошло.
Он согласен.
Он согласился.
Твою мать!
Я снова буду принимать участие в соревнованиях.
Однажды в детстве, на каникулах, я пошла с братом на пляж, и мы решили нырнуть с утеса. Помню, я прыгнула с такой высоты, что мама убила бы меня, если бы увидела. Даже брат струсил в последнюю минуту. А я не струсила.
Я не ожидала, как глубоко под водой я окажусь. Мне пришлось так долго задерживать дыхание, я все колотила и колотила ногами, чтобы достичь поверхности, мне казалось, что я никогда не вынырну. Возможно, полсекунды я думала, что утону. Но когда я вынырнула из воды, то, вероятно, запомнила на всю жизнь, что значит первый глоток воздуха. Сделать первый вдох и подумать: Я сделала это.
Иногда очень просто принять как должное то, что тебе жизненно необходимо.
Я понимала это лучше, чем когда-либо, переводя взгляд с тренера Ли на Ивана и чувствуя… чувствуя себя так, как и должна была себя чувствовать. Как будто я снова вернулась к жизни. Как будто я была права.
Но…
Я не учла еще одного момента, пока переживала из-за всего остального. Того, что был точно так же важен, как первые два. Может быть, даже больше.
Это был решающий момент сделки. Я пыталась вести себя как взрослая.
– Есть еще одна вещь. – Сглотнув, я подавила в себе искушение замолчать. – Сколько будут стоить услуги тренера и хореографа?
Я не собиралась просить маму вкладывать в меня столько же денег, сколько обычно. Кроме того, у меня были весьма смутные представления о том, сколько платил хореографам Иван. Я позвонила одному и обалдела, когда он назвал мне свои расценки.
В душе я уже чувствовала раздражение, ожидая самого худшего. Да и услуги тренера Ли стоили недешево. Два мои предыдущие тренера не были самыми дорогими, но также и не самыми дешевыми, потому что одновременно они тренировали других фигуристов, находившихся на разных уровнях своей карьеры.
Поэтому когда Иван прищурился, глядя на меня, а тренер Ли ничего не сказала, то я сразу подумала: вот дерьмо.
Я собиралась попросить их разрешить мне отсрочить платеж до тех пор, пока не окончится сезон, тогда я смогла бы продать почку. Черт побери, я могла бы надеть на себя парик и ограбить кого-нибудь. У меня не было ни одного родимого пятна, которое выдало бы меня за содеянное преступление.
– Иван оплатит расходы на тренера и хореографа, а ты возьмешь на себя расходы на поездки и свой гардероб, – сказала женщина после затянувшегося молчания.
Мышцы у меня на плечах напряглись, и, направив взгляд на Ивана, я спросила его, когда поняла, что к чему:
– Ты оплатишь?
Лениво прищурив серо-голубые глаза, он произнес:
– Если хочешь, можешь платить половину.
Я была не настолько горделива.
Поэтому в ответ я, прищурившись, посмотрела на него.
– Нет.
Он выпрямился, сидя на скамейке, его лицо, некогда красовавшееся на рекламе бальзама для губ, осталось совершенно спокойным.
– Ты уверена? – спросил он, в его словах слышалась досада.
– Уверена.
– Абсолютно?
Стервец. Я прищурилась.
– Абсолютно.
– Я не против того, чтобы разделить расходы, – продолжал он, при этом на его губах заиграла слишком хорошо знакомая мне ребяческая ухмылка.
Я сжала зубы. – «Нет», – повторила я про себя.
– Потому что мы…
– Ладно, – встряла тренер Ли, покачивая головой. – Думаю, мне нужно будет договориться о сделке с вами обоими.
Услышав это, мы повернули к ней головы.
– Я в порядке, это он, – сказала я в то же самое время, когда Иван произнес: – Это все из-за нее.
Немолодая женщина покачала головой, давая нам понять, что она уже сыта нашим пререканием.
– Вы оба – профессионалы и, в принципе, взрослые…
В принципе, взрослые?
Я сдержалась, чтобы не усмехнуться только потому, что я еще недостаточно хорошо знала тренера Ли.
– Нам предстоит много работы, и вы оба это понимаете. Пререкаться, как сейчас, можете по вечерам, после тренировки, если не в силах обойтись без этого. Мы не должны тратить время попусту, – сказала она тем же тоном, которым говорит моя мама, когда мы достаем ее своими выходками.
Я молчала.
Иван не удержался.
– Я профессионал, – пробурчал он.
Женщина пристально посмотрела на него.
– Мы говорили об этом.
Иван сердито посмотрел на нее, она в ответ сердито посмотрела на него.
Можно сказать, что я улыбалась… до тех пор, пока не поняла, о чем они говорят… и о чем они не говорят. О чем, черт возьми, они говорили? О том, что мы обычно ссорились и должны были оставить это в прошлом, если собирались стать партнерами? Потому что это действительно имело большое значение. Это, наряду с другим, больше всего беспокоило меня, но я знала, что смогу держать язык за зубами.
По крайней мере, в большинстве случаев.
Женщина, повернув голову, посмотрела на меня:
– Джесмин, с этим будут проблемы?
Я не доверяла самой себе, боясь смотреть на Ивана, поэтому не сводила глаз со своего нового тренера. Господи, было странно даже подумать об этом.
– Оставить это на вторую половину дня? Я могу это сделать. – Вероятно, это будет труднее, чем усиленно тренироваться, но я смогла бы.
– Иван?
Я не знала, смотрел он на меня или нет, я только услышала, как он, собственно говоря, проворчал:
– Да.
– Также вы не должны возражать против конструктивной критики, – продолжала женщина, ставя нас в известность, а не спрашивая.
Не вопрос, мы могли бы выдержать конструктивную критику…
– Со стороны друг друга, – закончила она.
На этот раз я взглянула на Ивана, но он уже смотрел на меня сквозь ресницы, как будто думал то же самое, что и я. Мы уже были способны почти не разговаривать друг с другом. И мы вряд ли могли бы разговаривать друг с другом, потому что оба знали, что происходит, когда мы открываем рот, целясь друг в друга.
Но…
Я старалась быть выше этого, и буду выше этого. Я не собиралась позволять своему языку все разрушить, моя гордость не позволяла этого. Я сказала им, что обязана сделать все возможное для победы, и я это сделаю.
Даже если это означает заключить сделку с таким болваном.
Поэтому я кивнула, а что еще мне оставалось делать? Разрушить то, что в будущем могло бы обеспечить мне то, чего я хочу? Возможно, привести к другим великим свершениям? Я была не настолько тупой.
– Прекрасно, – прозвучал лаконичный ответ единственного сидящего поблизости мужчины.
– Хорошо, я рада, что мы урегулировали эту проблему до того, как перейдем к другим.
Я опять посмотрела на Ивана, но он опередил меня. Он уже смотрел на меня…
И мне это не понравилось.
– Прекрати глазеть на меня, – беззвучно проговорила я.
– Нет, – беззвучно произнес он в ответ.
Тренер Ли вздохнула:
– Замечательно. Бормочите губами друг другу все, что угодно, лишь бы я этого не слышала.
Клянусь своей жизнью, что он причмокнул губами.
Мне хотелось причмокнуть его.
Потом он открыл рот и заговорил:
– Прежде чем мы начнем, тебе нужно будет пройти медосмотр.
Что? Он не шутит? Я, черт возьми, была в своей лучшей физической форме…
Заткнись, Джесмин. Подумаешь, какое дело. И, может быть, я не совсем в лучшей физической форме, но ни одна из моих травм не должна была неожиданно повлиять на мое здоровье.