– Может, я помогу? – предложила Джолин.
– Налей нам пока сладкого чая. Он в холодильнике. Кубики льда в миске в морозилке, – сказала Дотти.
– А как ты перебралась сюда из Луизианы? Шугар говорила, что ты была совсем маленькой, но у тебя сохранился акцент, – сказала Джолин.
– Моя мама была каджункой, [8] и именно этот язык я слышала дома. Наверное, так и застрял в памяти, – ответила Дотти. – Я много лет работала в страховом агентстве, а Брюс был специалистом по кредитам в банке. Мы оба умели работать с цифрами и все такое, потому и решили управлять этим заведением.
– Не пожалели? – спросила Джолин.
– Ни капельки. Давай-ка к столу. – Она села, наполнила свою тарелку и потянулась за соусом «Табаско». – Я люблю поострее.
Джолин следом за ней тоже приправила блюдо соусом.
– Это каджун в нас сидит. Может, мы и не пустили корни в Южной Луизиане, но именно там наше наследие.
– Правильно понимаешь, – улыбнулась Дотти. – Как же так вышло, что ты до сих пор не замужем? Твоя тетя Шугар мечтает о внуках. Я говорила ей, что на самом деле это будут ее внучатые племянницы и племянники, но она и слышать ничего не хочет.
– Была совсем близка к замужеству, – сказала Джолин. – Но потом обнаружила в нем злую жилку.
Глаза Дотти стали щелочками.
– Неужели какой-то ублюдок поднял на тебя руку?
– Нет, но он украл мою дебетовую карточку, обчистил мой банковский счет и сбежал, прихватив дорогие украшения, которые принадлежали моей матери. Его звали Джонни Рэй, и он был алкоголиком. Можно было бы подумать, что я извлекла урок из истории с мамой, но он так очаровал меня. Высокий и темноволосый, красивый и обаятельный.
Джолин вспомнила тот день, когда познакомилась с Джонни Рэем. Его сексуальные голубые глаза смотрели на нее через весь зал, словно она была единственной женщиной в баре. В то время, когда они в последний раз поссорились из-за его пьянства, те же самые голубые глаза метали в нее громы и молнии. Она прогнала прочь воспоминания и улыбнулась Дотти:
– У тебя здесь так хорошо. Я как будто побывала у родителей моего отца в окрестностях Лафайетта. Спасибо, что пригласила меня.
Дотти подняла свой бокал:
– За любовь и процветание в новом году.
Джолин чокнулась с ней бокалом:
– Я лучше соглашусь на процветание. В любви я почему-то всегда делаю плохой выбор.
– О, да ладно. Не суди обо всех по одному гнилому яблоку. И к тому же тебе ли не знать, что стены «Магнолии» хранят скрытую магию? Шугар всегда нам об этом говорила, и я ей верю, – проворчала Дотти. – Но все же, скажи, после всего, что тебе пришлось пережить, ты никогда не думала о психотерапевте? Я посещала одного после смерти Брюса.
– Я сходила на пару сеансов после смерти мамы. Но чувствовала себя неуютно. Может, я слишком рано обратилась за помощью, а может, и припозднилась… Еще я несколько раз ходила на собрания группы Ал-Анон для детей алкоголиков. Не знаю, Дотти. Уверена я в одном: потребуются и магия, и чудо, чтобы я когда-нибудь впустила другого мужчину в свое сердце.
– Что ж, будущее нам неведомо, и мы не властны над ним, так же как бессильны изменить свое прошлое, – сказала Дотти.
Какое-то время они ели молча, а потом Дотти заговорила:
– Интересно, как далеко сейчас Шугар и Джаспер?
Джолин кивнула:
– Они надеялись проехать половину Луизианы. Но уверена, что тетя Шугар готовит сейчас бобы и зеленую фасоль.
– О, в этом я даже не сомневаюсь. Мы, старые южанки, все делаем правильно, – заверила Дотти и протянула через стол тарелку с кукурузным хлебом. – Возьми еще кусочек и подложи себе черных бобов на удачу.
– Непременно, они действительно хороши, Дотти. Я ценю твою дружбу, еду и работу. После встречи с Рубеном мне все это необходимо.
– Ах, милая, для того и нужны друзья – чтобы делиться радостями и избавлять от горестей. – смело заявила Дотти с приятной улыбкой.
– Значит, ты не будешь насыпать крест из соли, когда я уйду? – спросила Джолин.
Дотти рассмеялась так, что у нее на глазах выступили слезы.
– Это уж точно из каджунских суеверий! Я бы не возражала, чтобы соляной крест отвадил некоторых от моего дома. Ты выложишь соль для Рубена, когда вернешься домой?
– Да, но, как он сказал, его ноги больше не будет в Джефферсоне.
– Вот видишь, chère, это твое первое чудо, не так ли? – высказалась Дотти.
Джолин ушла уже ближе к вечеру. После обеда Дотти показала ей оборудование бара. В общем-то все выглядело знакомым, разве что бутылки с алкоголем в «Пьяном аллигаторе» были расставлены иначе. В «Плетке» Джолин могла вслепую дотянуться до виски, текилы или джина. В «Аллигаторе» надо было поработать еще не одну неделю, чтобы добиться такого же автоматизма.
В пяти милях к югу от города она повернула налево, проехала по аллее в сторону величественного здания гостиницы в викторианском стиле, окруженного высокими соснами, и припарковала пикап среди деревьев. Поднявшись на крыльцо, она плюхнулась на качели и привела их в движение ногой. Как все это будет работать, если кто-то купит половину гостиницы? Захочет ли новый владелец поселиться здесь или предпочтет остаться далеким молчаливым партнером?
Шугар захлопала в ладоши, когда в первый же день путешествия они заприметили караван-парк прямо на берегу озера. Ей нравилось жить у воды, а Джасперу не терпелось размотать удочки и проверить, какой здесь клёв.
– Прежде чем ты это сделаешь, давай позвоним Рубену и Джолин, – предложила Шугар, коснулась экрана телефона и вывела список контактов, нажала имя Рубена и передала трубку Джасперу. – Ты первый.
– Алло, – раздался голос Рубена по громкой связи.
– Угадай, где мы находимся! – Джаспер радовался, словно мальчишка в Рождество.
– Кто это? – Голос Рубена звучал недовольно, возможно, даже сердито.
– Это твой дядя Джаспер, – вмешалась Шугар. – Мы начали наше путешествие. Сейчас остановились прямо на берегу озера Поншартрен. Как вы с Джолин, уже успели заново познакомиться? Она говорила, что вы сегодня встречаетесь.
– Мы встречались, – сказал Рубен.
– И…? – Джаспер подмигнул Шугар.
– Свою половину я выставил на продажу через риелтора. Я с детства терпеть не мог это место. С чего бы мне захотелось там поселиться? Лучше я на эти деньги отправлюсь со своими коллегами в круиз на весенние каникулы, а на то, что останется, куплю новую машину. Так что, думаю, мне следует поблагодарить тебя за этот подарок. – Злость в тоне Рубена сменилась сарказмом.
– Я надеялся, что… – Джаспер выглядел так, будто вот-вот разрыдается.
– Ты отдал мне свою долю без всяких условий. Я сделал с ней все, что захотел, – сказал Рубен. – Мне действительно пора идти. У меня планы на вечер. И, если вдруг найдется какой-нибудь идиот, который захочет купить половину доли в безнадежном деле, тогда я еще раз поблагодарю тебя за хороший отпуск и новую машину. Пока.
Экран телефона погас. В фургоне воцарилась тишина. Шугар придвинулась ближе к Джасперу и обняла его:
– Мне так жаль, дорогой.
– Я должен был отдать свою половину Джолин. Мне просто хотелось верить, что все это…
По его щекам покатились слезы. Слезы Шугар смешались с его слезами, потому что она никогда и никому не позволяла плакать в одиночку.
– Давай вместе порыбачим, чтобы отвлечься от этого. Я позвоню Джолин в другой раз. В любом случае сейчас она наверняка слишком взвинчена и ей не до разговоров.
– Я люблю тебя! – проникновенно сказал Джаспер и крепко обнял ее. – Я думал, что поступаю правильно…
– Так и есть, – заверила Шугар и слегка отстранилась от него. – Ты не сделал ничего плохого. Ты слушал свое сердце. Кто знает, как все это обернется? Сегодня нам больно, но, может, завтра мы оглянемся назад и увидим, что все было к лучшему.
– Я так на это надеюсь, – произнес Джаспер и вытер щеки, мокрые от слез.
Глава третья
Такер Малоун только что прикончил третью бутылку пива и потянулся за следующей, когда зазвонил его сотовый телефон. Он посмотрел, кто звонит, увидел, что это Белинда, и проигнорировал звонок. Он не был готов взяться за новую работу в ближайшие несколько дней. Ему хотелось спрятаться в этом крошечном трейлере, пить пиво, закусывая сэндвичами с болонской колбасой, и смотреть старые фильмы по телевизору в компании своего кота. Когда ему надоест бездельничать, он сам ей позвонит.
В конце концов, праздник, черт возьми, и он заслужил небольшой отпуск. Он оглядел свое убогое жилище и представил себе Мелани на кухне, как в тот последний вечер, когда они были вместе. Каждый уик-энд они выбирались из большого города и проводили время в кемпинге на берегу озера – рыбачили, пили пиво, строили планы на будущее.
Он сморгнул слезы. Он потерял ее, и все из-за пакета молока. Молоко ей понадобилось для завтрака на следующее утро, и она настояла на том, чтобы съездить в город, пока он ловит рыбу для ужина. После автомобильной аварии, унесшей ее жизнь, он топил свое горе в бутылке.
Выпивка по выходным перешла в ежедневный режим и стоила ему работы. Тогда-то он и пошел на кладбище и поклялся Мелани, что будет выпивать только в пятницу и субботу вечером. На следующий день он перегнал трейлер из Далласа в техасский городок Маршалл, где выросла Мелани, где до сих пор жили ее родители и два брата, где она была похоронена. Он думал, что жизнь в ее родных краях поможет справиться с горем.
Не помогла… Но Белинда, давняя школьная подруга Мелани, местный риелтор, подбрасывала ему заказы на ремонтные работы, и заработка хватало на пиво, болонскую колбасу и кошачий корм. Фургон выглядел совершенно убитым, еще когда они с Мелани его покупали, и с тех пор в нем мало что изменилось. Разве что за два года пятна ржавчины расползлись по всему кузову, но он даже не пытался их зашпаклевать. Главное, что фургон был достаточно просторным для него и Сэсси и надежно укрывал от дождя. Пока он мог каждый вечер возвращаться сюда, к фотографии Мелани, ему было все равно, как выглядит его дом.
Он подхватил свою походную сумку и пиво и направился в общественный душ на территории кемпинга, где долго стоял, дрожа, под едва теплыми струями воды. Им с Мелани доводилось путешествовать в трейлере, купаться нагишом в озерах и реках, гораздо более холодных, но в те дни его согревало тепло ее тела. Он быстро вытерся насухо, надел старый спортивный костюм с эмблемой полиции Далласа и выбежал трусцой из кирпичного здания общественной душевой. Вернувшись к себе, он спихнул Сэсси с дивана и нырнул под одеяло.
– Черт возьми! Я оставил свое пиво в душевой. Сэсси, дорогая, будь умницей, сбегай, принеси, – сказал он.
Кошка одарила его самым брезгливым взглядом и устроилась на другом конце дивана.
– Никчемное животное. Держу пари, что собака сгоняла бы за пивом, – поддразнил он ее.
Он подошел к холодильнику, достал еще одну бутылку и вернулся к дивану. Схватив телефон, он набрал номер ближайшей пиццерии. После пяти долгих гудков до него дошло, что сегодня праздник. Он уже приготовился нажать отбой, когда в трубке прозвучал голос: «Пиццерия „Попс“».
– Вы открыты и доставка работает? – спросил он.
– Да, сэр. Это Такер?
– Так точно. Пришлете ко мне курьера с моим обычным заказом?
– Домашняя пицца «Суприм» с дополнительным мясом и сыром и контейнер с соусом «маринара», все верно?
– Верно, – подтвердил Такер.
Он собирался отключить телефон, когда сделает заказ, но забыл. Снова раздался звонок, он взглянул на экран и отложил трубку в сторону. «Дикси Риэлти», агентство Белинды – это могло подождать.
Он взял пульт и, пощелкав каналы, нашел вестерн с Джоном Уэйном. Через десять минут после начала фильма он уже вел диалог вместе с Дюком [9], когда кто-то постучал в дверь. Спотыкаясь, он шагнул к двери с бумажником в руке, ожидая увидеть разносчика пиццы, и ошалел, когда увидел на пороге Белинду.
– Черт возьми! Что ты здесь делаешь?
– Ты не пригласишь меня войти? Здесь, между прочим, холодно, – ответила она.
– Какого черта тебе надо? Разве ты не знаешь, что, если я не отвечаю на звонки, стало быть, не хочу работать? Тем более в праздники, – напомнил он.
Она протиснулась мимо него, сняла шляпу и размотала шарф:
– Мне вовсе не в радость было тащиться сюда на машине – у меня, кстати, тоже праздник. Мелани была моей лучшей подругой, и я знаю, что ей было бы противно видеть, как ты живешь. Почему бы тебе не убраться из этого трейлера и не позволить мне найти для тебя приличную квартиру?
– Он защищает от ветра и дождя, напоминает мне о хороших временах с Мелани, и к тому же это лучше, чем платить за квартиру. Ладно уж, заходи. Чувствуй себя как дома. Можешь помыть посуду, пока ты здесь, – сказал он.
– Я не домработница, хотя, похоже, она тебе не помешает, – Белинда сбросила с дивана грязную рубашку и села. – Я здесь по делу. У меня есть очень хорошая сделка для тебя.
Он прислонился к дверце холодильника и ждал продолжения.
– Что скажешь? – спросила она.
– Я тебя слушаю.
– Половина гостиницы «Магнолия» выставлена на продажу. Это то самое место, где мы с Мелани…
Он жестом остановил ее:
– Я знаю, у вас там было чаепитие для старшеклассников. Она мне рассказывала в красках. Почему продается только половина?
– Шугар и Джаспер, владельцы гостиницы, оставили свои доли единственной племяннице Шугар, Джолин, и единственному племяннику Джаспера, Рубену. Джолин хочет сохранить свою половину. Рубен свою половину хочет продать. Он уполномочил меня действовать от его имени. Тебе это интересно?
– Ты что, издеваешься? Половина собственности? Нет уж, спасибо, – усмехнулся он. – Я ни с кем не делюсь. Это очень больно, когда… – Он не договорил, сглотнув комок в горле. – Тебе следовало бы это знать. Я даже помощника обычно не нанимаю, когда работаю в ваших домах. К тому же послушай, Белинда, – делить бизнес с женщиной? Мелани бы этого не потерпела.
– Это бизнес, а не любовь. Я много раз бывала в «Магнолии». Там две большие спальни на первом этаже и еще шесть комнат на втором этаже, которые Шугар и Джаспер сдавали в аренду. Ты можешь выбрать себе комнаты, сделать там кое-какой ремонт и каждый год получать неплохую прибыль. Для тебя это еще и работа до самой весны. А после того как закончишь ремонт, сможешь вернуться сюда, жить в своем крысином трейлере и просто загребать деньги, – объяснила Белинда. – Или, если захочешь, можешь остаться и помогать Джолин в управлении гостиницей.
Он взъерошил темные волосы и произнес, что он не умеет готовить.
– Наверняка Джолин умеет, раз планирует управлять гостиницей типа «постель и завтрак», – заметила Белинда.
Такер потер квадратную челюсть со следами двухдневной щетины и сказал, что подумает.
– У меня есть еще один покупатель, готовый вложиться в это предприятие, так что у тебя на раздумья всего сутки, – строго произнесла Белинда.
– Я дам тебе знать завтра. Позвонить в офис?
– Я буду там с девяти до пяти.
Шум машины, резко затормозившей на гравии, привлек его внимание к двери.
– Кажется, пиццу привезли. Хочешь остаться? У меня есть лишняя бутылка пива.
Белинда перевела взгляд на фотографию Мелани.
– Я серьезно, Такер. Она бы хотела, чтобы ты двигался дальше, а я не могу остаться на пиццу и пиво. Рэй и дети ждут, когда я вернусь домой и приготовлю наш традиционный новогодний ужин. Тебе лучше съесть черные бобы и что-нибудь из зеленых овощей, если ты хочешь, чтобы новый год принес тебе процветание. – Она встала, нахлобучила на голову шляпу и обмотала шею шарфом. – Это хорошая сделка для тебя, и она поможет тебе выбраться из этого жалкого подобия дома. Надеюсь, ты не упустишь свой шанс.
– Я же сказал, что подумаю, – ответил Такер.
Белинда толкнула дверь и исчезла в холодном ночном воздухе. Они с Мелани дружили еще с детского сада при церкви, но выглядели полными противоположностями. Мелани была высокой стройной брюнеткой с зелеными глазами. Белинда – коренастая, темноволосая, – набирала вес с рождением каждого из троих детей.