Яркие голубые глаза обвели взглядом всю фигуру Мэрили – от блузки без рукавов и шорт в складку до темно-синих кед. Повернув голову, Хизер сказала:
– Тебе я тоже рада, Линди. – Она одарила Дженну сияющей улыбкой. – Похоже, ты единственная, кто написал тест по математике без ошибок? Может быть, ты поможешь Бейли подготовиться к следующему?
Дженна подняла глаза, в которых читались надежда и ужас.
– Хорошая идея, – тихо сказала она и опустила глаза в пол; маленькая ручка скользнула в ладонь Линди.
Линди улыбнулась:
– Мы с Дженной пойдем переоденемся в купальники. Рюкзаки Лили и Колина отнесу в раздевалку у бассейна на случай, если они тоже захотят поплавать.
– Спасибо, Линди. И, раз уж речь зашла о них – пойду посмотрю, как там мои дети…
– Ты знакома с моим мужем Дэниелом? – вмешалась Хизер, вцепившись Мэрили в руку. Линди бросила на нее многозначительный взгляд и ушла.
– Кажется, нет.
Обернувшись, Мэрили увидела рядом с Хизер высокого светловолосого мужчину. Он был так же красив, подтянут и уверен в себе, как и его супруга – идеальный Кен для этой Барби. И все-таки в нем явно чувствовалась какая-то фальшь. Несмотря на теплое приветствие и открытый взгляд, что-то с ним было не так.
– Она тоже из Джорджии. – Хизер вновь просияла улыбкой. – Уверена, поэтому мы станем лучшими подружками.
– Из Джорджии, – повторил Дэниел, разглядывая Мэрили. Она старалась улыбаться, старалась глубоко дышать.
– У вас красивый дом.
Он повернул голову, будто только что понял, где находится. Будто не он все это оплатил.
– Спасибо. Хизер проделала неплохую работу, да?
Эти слова показались Мэрили искренним вопросом. Казалось, он ищет поддержки.
– Конечно. – Мэрили пыталась придумать, что еще сказать, но внезапно раздался детский крик, становясь все громче и громче.
– Это Лили, – сказала Мэрили раньше, чем осознала эту мысль. Умение чувствовать, когда ее ребенку плохо, – еще одна особенность, сопровождающая каждую мать с момента его рождения. На затылке вырастают глаза, развивается шестое чувство, и она понимает, когда случается страшное.
Мэрили помчалась мимо французских окон, занимавших всю стену. Люди расступались, когда она неслась по ступеням туда, откуда доносились крики, не до конца осознавая, что Дэниел бежит за ней.
Она остановилась у трамплина, увидев светлые волосы Лили. Хрупкая фигурка, скрюченная от боли, была легко различима на фоне черной плитки бассейна. Незнакомая женщина склонилась над ней, осторожно касалась голой ноги девочки.
– Лили, – позвала Мэрили, осторожно поднимаясь на трамплин.
– Мама! – Лили, крики которой перешли в тихие всхлипы к тому времени, как Мэрили добежала до бассейна, вновь разразилась рыданиями. – У меня нога застряла в трещине! Мне кажется, я ее сломала и теперь не гожусь ни для тенниса, ни для чирлидерства…
Последнюю фразу Мэрили уже не слышала. Она подползла к дочери. Почувствовав за спиной чье-то незримое присутствие, обернулась, увидела, что Дэниел стоит рядом.
– Спасибо, Марта, – сказал он женщине. – На что похоже?
– Я уже давно не практикую, но не думаю, что это перелом. Или растяжение, или вывих.
Опустившись на колени, он взял в руки ногу Лили.
– Дальше я сам. Спасибо за помощь.
Женщина кивнула и, бегло улыбнувшись Мэрили, побрела к краю трамплина. Мэрили придвинулась ближе к дочери, взяла ее за руку. Рыдания понемногу стихали, но вид у Лили по-прежнему был испуганный.
– Привет, Лили. Я доктор Блэкфорд, папа Бейли. Мне кажется, ты просто вывихнула лодыжку. Тебе очень повезло, потому что могло бы случиться что-нибудь гораздо хуже. Я наложу повязку и приложу лед, а ты, пожалуйста, постарайся не шевелиться и не снимать ее ни сегодня, ни завтра. Я понимаю, что тебе не очень хочется, но мне кажется, тебе лучше поехать домой. Иначе может стать гораздо хуже.
С другой стороны трамплина подбежал Колин, державший в руках огромный рожок, большая часть которого стекала по его физиономии. Следом явился черный лабрадор – судя по всему, эти двое были созданы друг для друга.
– Мне тоже надо домой? – Он опустил руку и дал лизнуть рожок собаке, прежде чем сунуть в рот.
– Я не хочу домой! – взвыла Лили.
Появилась Хизер и, нервно постукивая розовыми ноготками по краю трамплина, спросила:
– Ты же не хочешь пропустить пробы в команду чирлидеров, правда, Лили? Отправляйся-ка домой и отдыхай, тогда к пятнице непременно поправишься.
– Мама! – возмутился Колин. – Не хочу!
Не обращая внимания на протесты, Хизер сказала:
– Дэниел может вас отвезти. Мне кажется, опасно доверять тебе вести машину, потому что тебя и саму трясет, как Лили. Так что он вас довезет, а завтра утром кто-нибудь доставит домой ваш минивэн.
На лице Дэниела появилось выражение не то удивления, не то недовольства, но тут же исчезло, и Мэрили не смогла понять, что же это было.
– Честное слово, не стоит… – начала было Мэрили, но Хизер тут же перебила:
– Мы настаиваем. Да, Дэниел? – Она многозначительно посмотрела на мужа.
– Да, конечно, – ответил он. – Сейчас принесу компресс и лед, а потом отнесу ее в машину.
Детям пришлось повиноваться. Дэниел отнес Лили в гараж и осторожно положил на сиденье черного «Мерседеса», спросив Колина, не будет ли он против, если нога Лили будет лежать у него на коленях. К удивлению Мэрили, он не стал возражать, слишком расстроившись оттого, что пришлось оставить нового друга, который стоял на подъездной дорожке, смотрел на Колина и махал хвостом.
Они выехали из гаража, Дэниел повел машину по дороге. Все были погружены в свои несчастья.
– Ну правда не стоило, – повторила Мэрили уже, наверное, в сотый раз. – У Лили все будет хорошо, и я вполне в состоянии вести машину.
– Может, так и есть, но я должен убедиться, что вы без проблем доберетесь домой. Во всем виноваты мы, раз Лили пострадала на нашей территории. Это меньшее, что я могу для вас сделать.
– Ладно, – Мэрили вскинула руки вверх, – больше я об этом говорить не буду. Но мне так жаль, что вам пришлось покинуть вечеринку!
Он тихо вздохнул:
– Вечеринки больше любит Хизер. Между нами, я лучше ловил бы рыбу на озере Мюррей. Ни звука в тишине… а виды просто прекрасны. Я называю это моим личным кусочком рая на земле.
– И впрямь похоже на рай, – согласилась Мэрили. Ей нравилась тишина в машине. В ушах все еще не смолкал шум вечеринки. – Я недавно въехала в одинокий дом и теперь наслаждаюсь тишиной. Когда мне приходит эсэмэска, это как нарушение моего личного пространства.
– В моей рыбацкой хижине нет ни сотовой связи, ни вайфая. И это один из ее плюсов.
Он широко улыбнулся, как будто поделился с ней главным секретом, и она поймала себя на том, что улыбается в ответ. Хотя обычно она пугалась таких мужчин, как Дэниел Блэкфорд, – успешных, уверенных в себе и очень красивых.
– И, прошу, зовите меня Дэн. Меня всю жизнь называли Дэн или Дэнни, пока я не встретил Хизер. Ей больше нравится Дэниел.
– А мне – Дэнни. – Мэрили рассмеялась при мысли о том, насколько ему не подходит такой вариант имени. – Ваша семья по-прежнему вас так называет?
– Только старший брат, но он сейчас в Чикаго, так что мы не слишком часто видимся. Мы оба родились и выросли на окраине Мейсона, и он дождаться не мог, когда выберется отсюда. Ну а я в глубине души мальчишка из Джорджии, и вряд ли я смог бы жить где-нибудь еще. И детей хотел растить здесь, чтобы у них было такое же детство, как у меня. Чтобы они плавали в омутах, рыбачили, летними вечерами ловили светлячков в банки. – Он умолк, и Мэрили увидела, как почти неуловимо изменилось выражение его лица. Это был уже не Дэниел Блэкфорд, которому ее представили, а человек, чьи надежды были разрушены.
– В наше время трудно растить детей, это уж точно, – сказала Мэрили, желая разрядить обстановку.
– Почему трудно, мам? – спросила Лили.
Мэрили повернулась и посмотрела на дочь – хмурая складка на лбу стала глубже, замотанная компрессом нога лежит на коленях спящего брата.
– В другой раз обсудим. Как твоя нога?
– Да нормально, почти не болит. Может, вернемся? Там так весело! – Она вдруг выпрямилась и округлила глаза. – Ой! Мы забыли поднос!
Мэрили тоже выпрямилась. Слова дочери привели ее в еще больший ужас.
– Давай без паники. Я попрошу маму Дженны его забрать и привезти мне.
– Предоставьте это мне, – сказал Дэниел. – Не сомневайтесь, завтра утром вам его доставят вместе с минивэном.
– Мне так неудобно… Давайте я лучше позвоню бывшему мужу, пусть посидит с детьми, а я съезжу заберу машину и поднос.
– Я сам обо всем позабочусь, – заверил Дэниел, и Мэрили поняла – так и будет.
– И рюкзаки, – пискнула Лили. – Мы забыли рюкзаки.
– Они в раздевалке, – сказала Мэрили почти виновато, но больше не стала просить, чтобы ей предоставили самой решить этот вопрос. Было без того очевидно – Дэн привык всегда добиваться своего. Кроме как в семье.
Всю дорогу они болтали, что немало удивило Мэрили. Она ждала, что будет чувствовать себя напряженно, но он оказался приятным собеседником – расспрашивал о работе и детях, избегая темы развода и того, почему детям пришлось поменять школу. Он был совсем не похож на Хизер. Не то чтобы Мэрили очень хорошо поняла сущность кого-то из них, но он казался настолько же тихим и погруженным в себя, насколько открытой и общительной была она. Может быть, именно это и привлекло их друг в друге.
Когда они приближались к Свит-Эпплу, Мэрили объяснила, как доехать до дома.
– Поверните направо и, когда доберетесь до белой ограды, сверните влево, на грязную дорогу.
– Это же дом Душки Прескотт, – удивился он.
– Да. Я снимаю коттедж у нее за домом.
– Она такая… мои родители говорят, что это по-настоящему хорошие люди. С четкими принципами и убеждениями. Вы знаете, что она была мэром Свит-Эппла? Очень давно, еще до того, как я сюда приехал, – но, я так понимаю, она пошла против родного брата. Сильно, да?
– Еще бы. Вы с ней встречались?
– Ага. – Он улыбнулся. – Явилась ко мне в кабинет, причем безо всякой записи. С вопросом по поводу новой клиники на главной улице. Ей хотелось более эстетичного дизайна и побольше деревьев. И я согласился. Потому что она была права. И потому что она не стала нажимать на нужные кнопки, что обычно называется правительственной бюрократией. За это я ее уважаю.
– Тот серебряный поднос – Душкин.
Дэн поднял брови:
– Тогда я лично отвечаю за то, чтобы вам его вернули как можно скорее. Может, даже отполирую до блеска.
Представив его за таким занятием, Мэрили рассмеялась и вместе с тем подумала: он может.
Они подъехали к большому дому. Мэрили затаила дыхание. К счастью, на крыльце никого не было, и ей не пришлось признаваться, что она забыла поднос. Дэн на руках внес в дом Лили, вопившую, что она может дойти сама, и аккуратно положил на диван перед телевизором, так чтобы нога лежала на подлокотнике. Снял компресс, осмотрел ногу, вновь обмотал, велел Мэрили приложить лед на двадцать минут и оставил свой телефон, чтобы она в случае чего могла ему позвонить.
Она вышла вслед за ним на крыльцо.
– Большое спасибо, Дэн. Вы не представляете, как я вам благодарна.
– Всегда рад помочь. И если ваш мальчишка захочет научиться ловить рыбу, звоните. Я пытался учить девчонок, но им не очень-то понравилось насаживать червей на крючок, и чистить рыбу они уж точно не будут. Уверен, в этом озере полным-полно рыбы. И поскольку мы с Душкой большие друзья, она нам разрешит. – Он подмигнул.
– Хорошо. И еще раз спасибо.
– Спасибо вам, Мэрили, – сказал он. – Мне редко удается пообщаться с кем-нибудь из друзей Хизер, но с вами поговорить было приятно.
Они попрощались, и он скрылся в своем «Мерседесе». Мэрили подумала, что он, наверное, предпочел бы легковой грузовик. Может быть, Дэн прячет его за рыбацкой хижиной, там, где не увидит Хизер.
Она смотрела вслед «Мерседесу», пока он не скрылся за поворотом, подняв клубы красной глиняной пыли и оставив слегка неуютное чувство, что здесь был кто-то чужой.
Глава 8
Телефонный звонок оторвал Душку, печатавшую очередное письмо Уилле Фэй, от этого занятия. Пальцы застыли на старых круглых клавишах, она замерла, не сразу поняв, откуда доносится звук. Ноги затекли от долгого сидения, она с трудом поднялась и побрела к телефону с дисковым циферблатом, стоявшему на столике в прихожей и трезвонившему в одиннадцатый раз.
– Душка, добрый вечер. Это Дэниел Блэкфорд. Как у вас дела?
– Здравствуйте, Дэн. Да вот дышу пока. Надеюсь, вы насчет помидоров, а не насчет того, чтобы продать мою землю. Я того же мнения и менять его не собираюсь.
Он хрипло рассмеялся:
– Я понимаю, Душка. Не волнуйтесь. Я звоню по поводу Мэрили Данлап. Ее дочка, Лили, вчера у нас на вечеринке повредила ногу, и я бы вас попросил зайти к ним, посмотреть, как дела, и рассказать мне. Я просил Мэрили позвонить, если ей что-нибудь будет нужно, но она не звонит. Мы оба знаем – это не означает, что все хорошо. Мэрили, наверно, сгорела бы со стыда, если бы узнала, что я спрашиваю, как она там. По-моему, она очень независимая. Вряд ли ей понравится, если я позвоню ей лично.
Душка ответила не сразу. Не стала говорить первое, что пришло в голову. Дэниел Блэкфорд был одним из тех немногих людей, кого она еще терпела, и она знала – просьбы о помощи нелегко ему даются. И, конечно, она не могла бы ему объяснить, почему ей не хочется общаться с Мэрили Данлап. Каждый раз, приходя к ней, она будто сталкивалась с самой собой, только гораздо моложе. Ей достаточно трудно пришлось в молодости, которую теперь не было ни малейшего желания вспоминать. Но, стоя на крыльце дома Мэрили, она чувствовала, как ее словно ураганом затягивает в чужую жизнь, и неважно, хочет она того или нет.
– Хорошо, загляну и расскажу вам. Принесу ей томатов, что ли, и кукурузный хлеб, который остался от ужина. Так что причина у меня есть. Безо всякой причины к ней заявляться как-то подозрительно, а еда ей пригодится. Сомневаюсь, что эта женщина умеет готовить.
– Ну, сейчас это не такой уж большой грех, Душка.
– Вот и зря. Когда-то я могла сделать полноценный обед отцу и братьям из пригоршни листовой капусты, муки и пары яиц. Не скажу, чтобы это было очень уж вкусно, но животы набивало.
– Я понял. Перезвоните мне, пожалуйста, и расскажите, как там Лили.
– Хорошо. И вот еще что, Дэн. Постарайтесь, чтобы мой поднос ко мне вернулся. Вы же знаете, он мамин.
Повисла пауза. Душка довольно улыбнулась.
– Как вы узнали о подносе?
– Была сегодня в церкви. Парковка у Первой методистской – все равно что гибрид рупора и желтой прессы.
Дэн громко рассмеялся:
– Вы ничего не упустите, верно, Душка?
– Само собой.
Повисла пауза, потом он сказал:
– Рад слышать.
Они попрощались, Душка накрыла салфеткой печатную машинку и пошла в кухню за кукурузным хлебом и томатами. Облака на небе немного защищали от солнечного жара, но дорожка от дома до коттеджа все равно казалась бесконечной. И все-таки Душка предпочитала ползти на своих двоих, а не тратить деньги на бензин.
Она посмотрела в сторону леса, и на миг ей показалось, будто она увидела мираж: туманный образ маленькой белой собачки у опушки. Дикси. Она остановилась, пригляделась, порадовалась тому, что помнит это имя, хотя уже давно не вспоминала чудесную собаку, которая была у нее в детстве. Последняя собака в ее жизни. Душка моргнула, и образ исчез.
Ей хотелось верить, что бедняжка побежала к себе домой. Что она не потеряется. Бедная собачка. Они всегда думают, что лес – их спасение, тенистая прохлада в жаркий летний день, блаженная тишина, когда от шума голосов звенит в ушах. Место, где можно побыть в одиночестве. Но все уже давно было совсем не так.
Душке понадобилась целая минута, чтобы перевести дыхание, взобравшись по ступенькам и постучав в дверь. Прежде чем она стукнула по ней второй раз, ей открыл Колин.