Фиона оставила машину на небольшой парковке и забрала с пассажирского сиденья документы. Вокруг не было ни души. Квадратное здание участка было построено в 1970-х, когда Бэрроне наконец-то разросся настолько, чтобы позволить себе полицейский участок. Перед ним под старыми дубами стояли два стола для пикника; Фиона села за один из них, забравшись с ногами на стул, и достала телефон. «Ты на работе?» – написала она Джейми.
Ждать пришлось пять минут. Фиона взялась за первый файл в подшивке, когда пришел ответ: «Уже выхожу».
Фиона засунула телефон в карман и вернулась к документам. Она понимала, он не торопится, потому что все еще злится за прошлую ночь. Но в конце концов дверь участка открылась, и из нее появился Джейми, натягивая теплую парку поверх полицейской формы.
Фиона подняла глаза и теперь смотрела на него. Честно сказать, от Джейми Крила трудно было отвести взгляд. Достойный наследник отца и деда, начальников вермонтской полиции, он обладал пепельно-светлой шевелюрой, темно-синими глазами и медово-золотистой щетиной на подбородке. Джейми был младше Фионы (ему было 29, ей – 37) и двигался легко и ловко даже сейчас, застегивая куртку на ветру.
– Ты был занят? – спросила Фиона, когда он подошел поближе.
Он пожал плечами.
– Печатал отчеты.
Джейми был без шапки, и ветер ерошил его волосы. Он остановился в нескольких шагах от стола – руки в карманах, ноги расставлены.
– Я пришла извиниться, – сказала Фиона.
Он вскинул брови:
– За что?
– За то, что психанула вчера ночью и уехала.
Глаза Джейми сузились.
– Но на самом деле ты не считаешь себя виноватой, – заметил он.
– Но я все равно извиняюсь, – Фиона выдержала его взгляд. – Прости меня, ладно?
Он не ответил, но показал на папку с документами, которую она придерживала от ветра.
– Что это?
– Документы из «Лайвли Вермонт». Я изучаю историю Айдлуайлд-холла.
Джейми провел рукой по лицу:
– Это связано с тем, что произошло прошлой ночью? Фиона, ты серьезно?
– Это для дела, – запротестовала она. – Я пишу статью.
– Про Айдлуайлд?
– Про реконструкцию и новую школу, – она вгляделась в его лицо. – Это хорошая идея.
– Может быть – для кого-то. Но не для тебя.
– Не волнуйся, я большая девочка. Я справлюсь.
– Вчера ты не справилась, – ответил он. – Ты чуть с ума там не сошла.
Она действительно повела себя странно, но не жалела об этом. Поездка на Олд-Бэрронс-Роуд что-то в ней всколыхнула. Айдлуайлд постоянно присутствовал в ее сознании, и она двадцать лет делала все возможное, чтобы не говорить об этом. Когда же ей удалось высказаться, это было словно кровопускание – болезненное, но необходимое.
– Мне уже лучше, – сказала она и похлопала ладонью по столу рядом со своим. – Садись.
Джейми вздохнул, но подошел к столу. Фиона смотрела на него с привычным чувством нереальности происходящего. Год назад у нее выдался тяжелый вечер – она была одинока, поглощена жалостью к себе и скорбью по Деб. Так она оказалась в местном баре. Джейми подсел к ней у стойки – красивый, мускулистый, словно светящийся изнутри. Он выглядел как бывший спортсмен, которого что-то заставило стать тихим и осторожным, как дикий зверь. Фиона отставила стакан и посмотрела на него, ожидая выученного приветствия, но Джейми не торопился. Он отпил глоток пива, поставил бокал на стойку и лишь после этого произнес:
– Привет.
Конечно, там было больше слов, но все самое главное уместилось в этом «Привет». Через два часа они уже были в постели у него в квартире. Фиону это удивило, но происходящее каким-то образом соответствовало ее настроению. Она решила, что это всего лишь секс на одну ночь, но он попросил у нее номер телефона, и, когда он позвонил, Фиона, стараясь не выдать своего удивления, ответила. А потом он звонил снова и снова, и она все время отвечала.
Это было очень странно. Копы и журналисты – враги от природы, и их жизни не должны переплетаться. Во многом так оно и было. Джейми не представлял Фиону своим коллегам и не приглашал на вечеринки. Если она хотела увидеться с ним в рабочее время, то не заходила в участок, а ждала снаружи. Родителей Джейми Фиона видела всего один раз – между ними произошел прохладный и быстро завершившийся разговор. Со своей стороны Фиона познакомила Джейми с отцом, но лишь потому, что тот настаивал. Его обеспокоила новость о том, что дочка встречается с полицейским, хотя обычно он не лез в ее личную жизнь. Это была неловкая встреча, и Фиона до сих пор не знала, как ее отец и ее парень восприняли друг друга.
И тем не менее Фиона любила Джейми за его работу, равно как и за то, что он родился в Бэрронсе и прожил здесь всю свою жизнь. В каждых новых отношениях ей приходилось заново рассказывать о своем прошлом, о Деб, о том, что произошло и почему. Большинство парней старались ее понять, но Деб всегда стояла между ними и Фионой, как стена, которую нельзя разрушить до конца. Джейми объяснять не пришлось. Он знал, кто она такая, когда подсаживался к ней в баре; когда убили Деб, местную полицию возглавлял его отец. Фионе не нужно было говорить об этом с Джейми – он и так все знал.
Пюэтому, несмотря на некоторые трудности, ей было легко с Джейми – настолько легко, что Фиона была готова многим ради этого пожертвовать. Он был умным и смешным. Она не вполне понимала, что он в ней нашел, и не хотела спрашивать. Возможно, дело было в сексе (он был очень хорош!) или в чувстве товарищества. Одно Фиона знала наверняка: она бы скорее отрезала себе руку ржавой бензопилой, чем начала с Джейми разговор в духе «куда движутся наши отношения?».
Сейчас он сидел за соседним столиком для пикника, положив ногу на ногу.
– Ты пришла не только за этим, – сказал он, не спрашивая, а утверждая. – Выкладывай.
Смысла отнекиваться не было.
– Участок, на котором находится Айдлуайлд. Что ты о нем знаешь?
– То же, что и все.
– Врешь. Ты знаешь все. Начни с самого начала.
Отец и дед Джейми служили начальниками полиции. Семья Крилов долгие годы играла важную роль в городе и водила знакомства со всеми, от богачей до бедняков. Джейми был глубоко предан Бэрронсу и помнил все обстоятельства его истории в мельчайших подробностях. Фиона подождала, пока он «отправит запрос» внутреннему компьютеру и получит информацию. Наконец Джейми заговорил:
– Смотри. Айдлуайлд построили сразу после Первой мировой – кажется, это была школа для дочерей погибших солдат. Какое-то время она переходила от владельца к владельцу, но учениц становилось все меньше и меньше. В 1979 году Айдлуайлд закрылся, и участок купила семья Кристоферов. – Он не смотрел на нее, когда говорил о семье убийцы, и Фиона поняла, что он полностью поглощен рассказом. – В то время Кристоферы скупали землю как сумасшедшие – видимо, хотели разбогатеть на недвижимости. Какие-то их приобретения оказались выгодными, а какие-то нет. Айдлуайлд точно относился ко вторым.
– Почему? – спросила Фиона. Некоторые из этих фактов были ей известны, но она хотела, чтобы Джейми продолжал.
Джейми пожал плечами:
– У них все валилось из рук. Партнеры отказывались сотрудничать, деньги исчезали, им не удавалось никого привлечь. Люди всегда считали, что в школе живут привидения. Разумеется, когда речь идет о проекте застройки, это глупый аргумент, но тут Кристоферы просчитались. Айдлуайлд всегда отпугивал местных, никто не хотел даже близко к нему подходить. У Кристоферов были и другие приобретения, которые приносили деньги, на них семья в итоге и сосредоточилась, а школа так и пустовала.
Фиона помнила Айдлуайлд с детства: о нем рассказывали истории, когда она оставалась ночевать у друзей; подростки подначивали друг друга пойти к школе после наступления темноты. Сама Фиона, как, вероятно, большинство других детей, не верила в призраков, но заброшенные руины Айдлуайлда – разваливающийся портик, оплетенные плющом окна – все равно казались ей жутковатыми. Впрочем, несмотря на мрачную атмосферу, это было просто место в городе. До убийства Деб.
– А потом убили мою сестру, – подсказала она Джейми.
– Да, и это был конец эпохи Кристоферов, – продолжил он. – Они в одночасье перестали быть самой именитой семьей в Бэрронсе. После того как Тима арестовали, его отец, Генри, почти сразу же приготовился сматывать удочки. К тому моменту как суд огласил приговор, Кристоферы уже продали здесь почти все и переехали в Колорадо. Насколько я знаю, они до сих пор там.
Фиона опустила голову и стала разглядывать свои ладони. Деб была в таком восторге, когда начала встречаться с Тимом Кристофером – высоким, симпатичным, из богатой и известной семьи. Деб была дочерью интеллектуалов из среднего класса, и этот статус ее не устраивал.
– Но Айдлуайлд они не продали.
– Потому что не смогли. Здания такие ветхие, что почти ничего не стоят, да и земля там очень дешевая. Ну, и кризис 2008 года тоже пришелся некстати. Наверняка Кристоферы ужасно обрадовались, когда появился покупатель.
– Маргарет Иден, – сказала Фиона. – Кто она такая?
– Вот этого я не знаю, – Джейми виновато улыбнулся. – Она не местная, приехала из Нью-Йорка. Все, что я слышал, – это что она старая вдова с кучей денег.
– Я хочу с ней встретиться.
– Папа говорит, что она ни с кем не общается. Все дела ведет ее сын.
– Тогда я хочу встретиться с ним.
– Фи, подумай, что ты затеяла, – Джейми повернулся, чтобы взглянуть на нее, его нога задела ее колено, и она чуть не подскочила. – Это все, о чем я прошу. Просто подумай.
– Я уже обо всем подумала, – сказала Фиона, поднимая папку с документами. – Я хочу понять, зачем кому-то нужно реставрировать Айдлуайлд-холл именно сейчас. Точно не ради денег.
– Люди до сих пор отправляют детей в школы-интернаты, – сказал Джейми.
– Только не здесь. Ты же знаешь, какая в этой части штата средняя зарплата. Кому придет в голову отослать ребенка в дорогую школу, на реконструкцию которой уже и так потратили миллионы долларов… Не может быть, чтобы Маргарет Иден финансировала все сама. Если у нее есть инвесторы, то кто они? С чего они собираются получать прибыль?
«Деньги решают все» – было одним из девизов ее отца в журналистике. «Почти на всем кто-то где-то делает деньги».
– Думаешь, здесь кроется что-то еще?
– Мне не кажется, что это выгодное вложение денег. Возможно, Маргарет Иден лишилась рассудка, а возможно, ее используют. А тебе все это не кажется странным?
Джейми отошел от стола и снова повернулся к Фионе.
– Хорошо, – согласился он. – Это и правда странно. Возможно, из этого выйдет хорошая статья. И на эту тему еще никто не писал. – Джейми увидел ее триумфальное выражение лица и покачал головой, но выглядел примирительно, и Фиона поняла, что ей удалось его убедить. – Дай мне знать, как все прошло, когда поговоришь с Энтони Иденом.
– Это тот самый сын?
– Да. Они поселились в одном из таунхаусов на Митчел-Плейс – в том, что на углу, большом. Ты могла бы и сама найти эту информацию.
– Я знаю, – ответила Фиона, невольно улыбаясь. – Но мне больше нравится расспрашивать тебя.
– Мне пора назад, – сказал Джейми. Он перехватил ее взгляд, и между ними снова, как и всегда, пробежал электрический разряд. Фионе захотелось прикоснуться к нему, но те, кто следил за ним в окна участка (а такие точно были), не дали бы ему проходу.
– Я позвоню попозже? – наконец сообразила она.
– Возможно, – ответил он, сделал шаг назад, развернулся и пошел к участку, помахав ей рукой через плечо. Взявшись за ручку двери, он остановился: – Расскажи отцу. Нельзя, чтобы он узнал от кого-то другого.
И Джейми скрылся.
Глава 4
Бэрроне, Вермонт
Октябрь 1950 г.
Шел ДОЖДЬ, над полем для хоккея с мячом висела мелкая холодная морось, но девочки все равно вышли на игру. Было семь часов утра. Солнце едва поднялось над горизонтом, его свет был серым и водянистым. Девочки натянули теплую форму, потуже завязали кожаные кроссовки и выстроились под навесом на выходе из раздевалки с клюшками в руках, ожидая сигнала.
Это было любимое время Роберты. Тишина, уходящая ночная прохлада, холод, трогающий за колени и пробуждающий ото сна. Деревья вдоль кромки поля выделялись черными силуэтами на фоне неба. С одного из них взлетели три ворона и устремились вверх, к облакам. Эхо их карканья доносилось до девочек, стоявших под навесом. У девочек изо рта шел пар, а одна из них, прикрыв рот ладонью, кашляла, словно отвечая птицам.
Капитаны команд Джинни Смит и Бренда Эвертон тихо переговаривались. Навес их не прикрывал, и на пушистых волосах Джинни были видны капельки дождя. Роберта играла достаточно хорошо, чтобы стать капитаном – уж точно лучше Джинни и Бренды, но она провела в Айдлуайлде всего несколько месяцев, и ни Джинни, ни Бренда не торопились освободить ей место. Роберте было все равно – ей хотелось только играть.
– Седьмая команда! – произнесла Джинни, поворачиваясь к девочкам и маша рукой, а затем двинулась к концу поля.
– Девятая команда! – отозвалась Бренда, ведя своих девочек в противоположную сторону.
В Айдлуайлде не было девяти команд по хоккею. Эти названия они взяли из старого графика тренировок, написанного карандашом и прикрепленного к стене раздевалки кем-то из прошлых капитанш. Старые надписи почти полностью выцвели. Роберта была в девятой команде. С клюшкой в руке она шла за другими девочками, пока Бренда – ее толстые ляжки со присвистом терлись друг от друга под форменной юбкой – орала, втолковывая им стратегию игры.
Наконец Роберта побежала.
Эти команды состояли из элитных хоккеисток – девочек, которые выбрали хоккей с мячом в качестве факультатива, то есть необязательной части учебной программы. Двадцать две девчонки, никаких запасных, каждая с клюшкой в руке, кроме вратарей. Всего минуту назад они казались сонными, но как только игра стартовала, они начали двигаться с безудержной подростковой энергией, бегая туда-сюда по полю за мячом, нарезая круги, подрезая, ставя подножки. Победитель не получал никакой награды, команда Айдлуайлда не выступала в настоящей спортивной лиге, и девочкам не приходилось соревноваться с другими школами. В спорте, как и во всем остальном, Айдлуайлд был в гордом одиночестве. Поэтому команды играли друг против друга, вкладывая в эти матчи весь свой соревновательный дух.
Во время игры Роберта словно переставала думать и просто существовала в своем теле, каждая частичка которого двигалась в идеальной гармонии с другими. На поле не было болтовни, партий или компаний, сплетен или вранья. Девочки играли в утренних сумерках почти в полной тишине. Их лица были напряжены, они тяжело дышали. В такие моменты Роберта больше не тосковала по дому и не вспоминала свою комнату, вид из окна на аккуратную уютную улочку, плед на кровати, который сшила ей бабушка, и шкатулку, подарок матери на тринадцатилетие. Ей не хватило духу взять шкатулку с собой в Айдлуайлд, где ее могли украсть другие девочки-незнакомки, готовые шарить в ее вещах в общей спальне.
Пэт Карриво отдала ей пас, и Роберта быстро повела мяч по полю, уклоняясь от других девочек, атаковавших ее с обеих сторон. Ее кроссовки скрипели и хлюпали в траве, коса на голове промокла насквозь, дождь стекал по шее за воротник, но ей нравилось, как он холодит разгоряченную кожу. Она кружила вокруг ворот, но тут Синди Беншоу сделала быстрый выпад и перехватила мяч самым кончиком клюшки. Роберта отбежала назад, чтобы не столкнуться с ней, Синди помчалась с мячом вперед, и Роберта последовала за ней.
Теперь она чувствовала, что летит. Ее тело согрелось, и она почти не ощущала, как ноги касаются земли. Легким было больно от резкого дыхания. Ее было не остановить. И она больше не представляла себе лицо дяди Вэна, брата ее отца, который в прошлом году приехал пожить у них, когда его бросила жена и он потерял работу. Когда-то дядя Вэн воевал в Нормандии, а теперь не мог спать и работать. Сбоку на шее у него был огромный шрам, про который он никогда не говорил. Ладони у него были большие и мозолистые, Роберте казалось, что такими можно убить, – даже когда он просто клал их на колени и час за часом слушал радио. Она больше не думала о том, как однажды открыла дверь гаража и увидела там дядю Вэна, одного, скорчившегося на своем кресле. Как она увидела…