– Так почему вы переехали сюда? – спросил Уильям, кладя вилку на тарелку.
Она тоже положила вилку, не желая объяснять, что привело ее сюда. Ни сейчас, ни когда-либо еще. В этот вечер звездой была не она. Звездой был Уильям. Но когда она подняла глаза, ласковый взгляд Уилла словно приковал ее к нему. Зеленый цвет стал мягче. Уилл словно уговаривал ее продолжать. Внезапно ей захотелось все объяснить.
– Я развелась месяц назад. Я никогда не хотела жить в Чикаго, но муж учился там в ординатуре. Мы познакомились, когда он был студентом медицинского института, и поженились еще до того, как он его окончил. Он обещал, что после окончания института мы переедем во Флориду, но на самом деле не имел такого намерения. Он принял решение, вот и все.
Оба мужчины смотрели на нее с участием.
– Как долго вы были замужем? – спросил Попс.
Уилл бросил на него быстрый взгляд.
– Может быть, ей не хочется говорить об этом, Попс.
Эдриэнн покачала головой.
– Нет, все в порядке. – Удивительно, но она чувствовала себя в безопасности, сидя между мужчинами, которых едва знала. – Пять лет, почти шесть.
Попс провел рукой по лицу, потом поставил локти на стол, переплел пальцы и опустил на них подбородок, слегка наклонившись к ней.
– Мне очень жаль, мисс Эдриэнн. Любовь – вещь непредсказуемая. Это и красота, и трагедия.
Эдриэнн задумалась, потом кивнула.
– Попс, твои слова похожи на надписи на открытках.
Серьезное настроение, царившее в кухне, растаяло. Уилл посмотрел на нее с виноватой улыбкой.
Эдриэнн улыбнулась в ответ. И на самом деле, разве она не была в долгу у Уильяма? Она вошла в его жизнь без его согласия и одобрения.
– Мой муж изменял мне. Это стало последней соломинкой. Так что я начала присматривать себе дом, требующий ремонта, здесь, на побережье залива.
– Это хорошо, – сказал Уильям, поднимаясь из-за стола. – Как продвигается ремонт?
– Учитывая, что я ни разу в жизни этого не делала, я бы сказала, что неплохо. – Она заметила, что Уилл продолжает смотреть на нее. – До прошлой недели.
Уильям вытащил из духовки сковороду с фруктовым пирогом и обернулся.
– А что случилось неделю назад?
– Я нашла ваши письма.
До нее донесся аромат свежевыпеченного теста и фруктов. И хотя она уже объелась, у нее потекли слюнки.
Попс поставил сковороду на плиту.
– Мои письма настолько отвлекли вас?
Она кивнула.
– Боюсь, что так.
– Может быть, мне лучше забрать их у вас, или вы никогда не закончите ваш ремонт.
Уилл притих.
– Я даже не помню, что я там писал. Сесть за стол и написать письмо было для большинства из нас способом убежать от действительности. Как небольшой отдых от царящего вокруг сумасшествия. – Он снова сел за стол и погрузился в воспоминания. – Когда мне приходилось тяжело, у меня было только два выбора – написать письмо Грейси или прочитать письмо от Грейси.
Он протянул руку и взял фото со стола. Пальцем он провел по оторванному краю. Его брови немного сдвинулись, и между ними образовалась небольшая складка. Он рассматривал неровный край и то место, где раньше композицию завершала Грейси.
Эдриэнн нервно сглотнула, и ей расхотелось есть пирог.
Его палец двигался от одного угла фотографии к другому. Нежная улыбка появилась на его лице, сменив угрюмое выражение, которое Эдриэнн видела только что.
– Милая Сара, – ласково прошептал он. – Ей было четырнадцать, когда я уехал. Ее мама только что купила ей это платье. И мы с Грейси отвезли ее в город, чтобы сфотографироваться. Это был единственный раз, когда я видел Сару в платье.
Эдриэнн откинулась на стуле.
Воспоминания словно светились в его мягких голубых глазах.
– Она была настоящим сорванцом. Закатанные брюки, волосы, собранные в хвост. Ее можно было увидеть скорее на рыбалке, чем в магазине одежды. Сара обожала ловить рыбу.
Он положил фотографию на стол.
Когда голос Попса дрогнул, у Эдриэнн сжалось сердце. Она отвела взгляд в сторону, чувствуя, что воспоминание было слишком интимным, чтобы она могла присутствовать при нем. Но молчание затянулось, и когда она снова взглянула на Попса, его глаза были затуманены слезами.
– Полагаю, она выросла, пока меня не было. – Он указательным пальцем провел по ее изображению на фото, словно пытаясь впитать ее сущность. – Я хотел бы знать, что с ней сталось…
Печаль в его голосе пронзила сердце Эдриэнн.
– Вы ни разу не виделись с ней после войны?
– Нет, – ответил он. – После того как Грейси погибла, Сара и ее мама упаковали вещи и переехали обратно в Северную Каролину. Они уехали за несколько дней до моего возвращения.
Эдриэнн бросила быстрый взгляд на Уилла, но его лицо оставалось бесстрастным. Она положила ладонь на загорелую руку Попса.
– Мне очень жаль, что с Грейси так получилось.
– Любовь – это красота и трагедия, помните? – Он похлопал ее по руке. – Письма Грейси помогли мне пережить самые тяжелые моменты моей жизни. Без нее я бы не выжил. Я до сих пор благодарю Бога за то, что она продолжала мне писать. Она сделала выбор пойти другим путем, влюбилась в кого-то другого, но она сохранила мне жизнь. И она никак не показывала этого в своих письмах. Она писала так, словно любила меня так же сильно, как в тот день, когда я уехал. И только когда я вернулся, я узнал… – Он сделал паузу и откашлялся. – Может быть, если бы я вернулся раньше, она не уехала бы из города с другим мужчиной. Она погибла ровно за месяц до моего возвращения.
– И Сара уже тоже уехала?
– Сара уехала. – Он пожал плечами. – Я не знал, как найти ее, как с ней связаться. Потеряв Грейси, мы оба лишились нашего лучшего друга. Я хотел бы поддержать Сару, но она порвала все контакты со здешними друзьями. – Он погладил фотографию. – Не оставила адреса. Как будто просто исчезла.
Годы залечили раны, но печаль осталась. Было удивительно, что Уильям до сих пор сохранил уважение к Грейси и высокое мнение о ней, и Эдриэнн снова напомнила себе, что находится в обществе необычного человека.
Уилл, напротив, чувствовал себя все более неуютно.
– Я ничего не знал об этом, Попс. Твоя жизнь полна тайн.
Он поднялся, чтобы убрать посуду со стола.
Попс воспринял это как намек и тоже поднялся, медленно разгибаясь и держась за стол. Он взял тарелку из рук внука.
– Позволь мне. – Он кивком указал на Эдриэнн. – Почему бы вам не посидеть на крылечке, пока я приберусь?
Но они оба запротестовали и стали переносить тарелки и серебряные приборы в раковину. После той работы, которую Попс уже проделал, они не собирались разрешать ему еще и убирать за всеми.
– Хорошо, – сказал Уильям, и его голос прозвучал устало, в то время как Уилл и Эдриэнн энергично принялись за работу. – Когда закончите, можете пойти во внешний дворик и ждать меня там. Я хочу немного отдохнуть в гостиной, пока пирог остывает. Когда он остынет, я выйду к вам.
Эдриэнн ополаскивала тарелки под проточной водой, а потом складывала их в посудомоечную машину. Без Попса, служившего буфером между ними, в комнате воцарилось неловкое молчание. Уилл с самого начала не хотел видеть ее в своем доме, и, черт возьми, он был так непроницаем!
– Мне, пожалуй, лучше отправиться домой. Полагаю, я уже достаточно испортила вам вечер, – сказала она.
Уилл остановился и повернулся к ней.
– Я бы хотел, чтобы вы остались. Попс очень общительный человек, но у него нечасто бывают посетители. Вы… вы сделали этот вечер очень приятным для него.
Да, это было неожиданно.
Неожиданный. Подходящий термин для мистера Брайанта-младшего. Ее макушка едва доставала ему до плеча, что заставляло ее поднимать голову, чтобы увидеть его глаза. Она так и сделала и обнаружила, что он стоит слишком близко от нее. Последние несколько минут он подавал ей тарелки. Но теперь в его руках уже ничего не было, и он просто стоял рядом, высокий, широкоплечий, зеленоглазый.
Он улыбнулся.
– Кроме того, Попс будет просто убит горем, если вы уедете до того, как попробуете его пирог.
– А что насчет вашего вечера? Мне кажется, я вам навязываюсь…
Какую-то долю секунды он смотрел на ее губы, и она почувствовала, как кровь быстрее побежала по ее жилам.
– Вы не навязываетесь.
О’кей, Уиллу нужно было научиться не смотреть так пристально.
Словно почувствовав смущение Эдриэнн, он отошел от нее.
– И вообще, вы мне очень помогли. Если бы вас здесь не было, мне пришлось бы самому чистить всех этих крабов.
– Я очень хорошо умею их чистить. Просто мне не удается благополучно донести очистки до мусорного ведра.
– Ну, это талант, который требует многих лет практики.
Он взял последнюю тарелку, ополоснул ее и протянул ей, чтобы она положила ее в посудомоечную машину.
Она слегка склонила голову набок, разглядывая его.
– Вы тоже не проявили особого таланта.
Она нагнулась, чтобы взять из-под раковины стоявшую там жидкость для мытья посуды.
– Меня отвлекли, – сказал он, беря у нее из рук бутылку и наливая жидкость в машину.
– Это я отвлекла вас? – поддразнила его Эдриэнн.
– Да, – признал Уилл, и на его лице появилась озорная улыбка. – Я решил, что вы немного сумасшедшая.
– Как мило. Но сейчас поняли, что я нормальная?
Он закрыл машинку, и они чуть не столкнулись лбами, одновременно нагнувшись, чтобы выставить нужный режим работы.
Он пожал плечами.
– Еще увидим.
У Уилла была потрясающая улыбка, и он умело пользовался этим. Он сделал Эдриэнн знак следовать за ним. Они остановились в дверях.
– Мы пойдем подышим, Попс. Дай мне знать, когда пирог можно будет резать.
Уильям что-то пробурчал из дальнего угла гостиной. Уилл покачал головой – дед явно пытался оставить их на какое-то время наедине.
Эдриэнн и Уилл вышли на улицу. Уже стемнело. Два огромных дерева, покрытые мхом, стояли по краям переднего дворика. Высокие, усыпанные колючками деревья выстроились в ряд вдоль подъездной аллеи, охраняя крепость Брайантов.
– Здесь так красиво, – произнесла Эдриэнн.
Тропические кусты и горшки с яркими цветами окружали их, пока они шли к качелям. Тысячи сверчков пели свои серенады.
– Мне очень жаль, что ваш брак распался.
Ну вот. Им вовсе незачем было снова возвращаться к этой теме. Эдриэнн напряглась.
Уилл переплел пальцы рук.
– На работе я постоянно сталкиваюсь с подобным, и это просто ужасно.
Легкий бриз шевелил гигантские листья пальм, которые что-то шептали ночному небу.
– Спасибо. Вы сталкиваетесь с этим на работе в банке?
– Я исполнительный директор банка и заведую кредитами.
– А-аа, – протянула Эдриэнн, пытаясь уловить связь между кредитами и разводами.
Он, похоже, понял ее недоумение.
– Я управляю счетами многих предприятий. Люди, желающие развестись и владеющие общим бизнесом, редко хотят продолжать работать вместе.
– Я полагаю, по этой причине продается большое количество предприятий.
– Не так уж много. Чаще один из владельцев просто выкупает долю второго. И здесь в дело вступаю я. Новые кредиты, новая бумажная работа. – Указательным пальцем он отскреб кусок краски от подлокотника качелей. – Поверьте мне, я просидел немало времени на переговорах, где ключевую роль играют «он сказал» и «она сказала». Оба больше заняты тем, чтобы обвинять друг друга, чем попытками разобраться со своими доходами и вложениями.
Она нахмурилась.
– Когда разводишься, проблема доходов – наименьшая из всех неприятностей.
– В то время как этот вопрос должен стоять первым на повестке.
Эдриэнн уставилась на него. Ты не можешь так тупить. Это бесчеловечно.
– Когда весь мир рушится, о деньгах не думаешь.
– Я знаю, и в этом вся проблема. Я хочу сказать, что развод и без того переворачивает всю вашу жизнь. И я полагал, что люди захотят защитить хотя бы ту стабильность, которая у них есть.
– Вау. Стабильность, должно быть, очень важна для вас.
Он повернулся к ней.
– А разве для вас она не важна?
Ее щеки покраснели.
– О да. Без сомнения. Именно поэтому я купила дом, толком не рассмотрев, в городе, где я никогда не бывала, намереваясь восстановить то, что многие просто предпочли бы снести. О да, я руками и ногами за стабильность.
Ее слова, полные боли, повисли в воздухе.
Уилл несколько секунд сидел молча, медленно и методично сплетая и расплетая пальцы.
– Простите, Эдриэнн. Это не кажется стабильным.
Она невесело рассмеялась.
– Ну что ж, мы выяснили, что я помешана на стабильности, а вы – на сострадании.
Она увидела, как он сдвинул брови, а потом в его глазах отразилось понимание. Как мог человек, которому давно не пятнадцать, искренне не понимать, что любовь творит с сердцем? Или с умом?
И как раз в этот момент на веранду вышел Уильям-старший. Он, должно быть, почувствовал напряжение, висевшее в воздухе, потому что поставил три тарелки с пирогом на столик и стал переводить вопросительный взгляд с Эдриэнн на Уилла.
Металлические стулья проскрипели по деревянному полу, когда их вытаскивали из-под столика. Эдриэнн первой нарушила молчание:
– Этот пирог на вид восхитителен, Уильям.
Она положила в рот кусочек пирога с черной смородиной, и терпкая сладость отвлекла ее от недовольных мыслей об Уилле.
– Я совершенствовал этот пирог двенадцать лет, – сказал Уильям, высоко поднимая голову.
– Признайся, Попс, это же бабушкин рецепт, – возразил Уилл с легкой насмешкой и укором. – Ты не изменил в нем ничего.
– Это неправда, – заверил Попс. – Иногда я сначала кладу соль, а иногда – пекарский порошок.
Эдриэнн рассмеялась. Нужно было отдать должное Уиллу – каким бы он ни был невыносимым, он обожал своего деда.
– И он всегда одинаков на вкус, – напомнил Уилл.
Теперь, когда Попс присоединился к ним, напряжение рассеялось.
– Уильям, я должна кое в чем признаться.
Оба мужчины оторвались от своих тарелок и внимательно посмотрели на нее.
Эдриэнн нервно вертела в руках клетчатую салфетку.
– Я не была уверена, что найду вас. Или смогу поговорить с вами.
Она бросила быстрый взгляд на Уилла, который приподнял брови.
– Я хочу сказать, что не взяла с собой эти письма.
И я не собиралась оставлять их Уиллу, мысленно добавила она. Даже если бы он признался, что он ваш внук.
Светло-голубые глаза Уильяма улыбнулись ей.
– Ничего страшного. Вы можете привезти их в другой раз.
Эдриэнн искоса взглянула на Уилла, но он был совершенно невозмутим.
Уильям откусил еще кусочек.
– Если только вас не затруднит.
– Нет, я с удовольствием приеду.
Может быть, во время рабочего дня, когда вашего несносного внука не будет дома.
Она встретилась взглядом с Уиллом, надеясь, что он не смог прочитать ее мысли. Но Эдриэнн не заметила на его лице презрения, как ожидала. Казалось, он был рад, что окончательно не запугал ее.
– Вам действительно доставило удовольствие читать эти письма, да? – В уголках светло-голубых глаз Попса собрались морщинки.
– Да, – прошептала Эдриэнн.
– Тогда сделайте мне одолжение.
Попс положил локти на стол, держа вилку над своим десертом.
Конец ознакомительного фрагмента.