– Представляю. – В глазах Джаспера мелькнуло сожаление. Он приподнял руку, как будто собирался провести по волосам, но остановился на полпути. На его мизинце ослепительно сверкнул маленький рубин. – Но брак – это не то же самое, что болтаться по Флит-стрит в поисках оброненных монеток или подслушивать, о чем сплетничают взрослые.
– Ты говоришь точь-в-точь как мой брат. – Джейн скрестила руки на груди. – Знай, я полностью осознаю всю серьезность такого союза. Вот почему я считаю, что брак, основанный на дружбе, – самое лучшее. Разве ты не разделяешь моего мнения?
– Нет, – без колебаний отрезал Джаспер. – И хотя я бесконечно уважаю тебя и восхищаюсь тобой…
– Не надо. – Джейн вскинула ладонь; острое ощущение унижения пронзило ее с головы до ног. – Точно такую же ерунду нес твой брат, пытаясь утешить меня после возвращения из Шотландии со своей новоиспеченной жеманной супругой. От тебя я ожидала большего, Джаспер.
– Ну хорошо. Тогда слушай. – Он говорил твердо и решительно, как в тот раз, когда сказал ей, что между ними не может быть ничего, кроме приятельских отношений. – Существуют некие обстоятельства, которые не позволяют мне жениться. Ни на ком. Даже на таком бесценном друге, как ты.
– Ты уже женат? – Джейн не удивилась бы, услышав в ответ «да». Кажется, все на свете способны найти себе пару, кроме нее.
– Нет.
Что ж, уже чуть легче.
– Помолвлен? Есть любовница?
– Конечно же нет. Откуда у тебя вообще взялись такие мысли?
Джейн надменно задрала подбородок.
– Я не такая уж и наивная старая дева. Я, знаешь ли, читаю романы и газеты.
Джаспер погладил выбритую щеку.
– Возьми меня в жены! – Джейн склонила голову и взглянула на него из-под ресниц – глупая кокетливая уловка, над которой она сама же всегда смеялась.
Это было ужасно глупо, но необходимо во что бы то ни стало убедить Джаспера согласиться. Использовать любые ухищрения – даже намекнуть, что его ждут еще и… плотские радости.
– Почему ты отказываешься? – Джейн перестала изображать из себя чувственную красотку и посмотрела ему прямо в лицо.
Вместо того чтобы загореться, Джаспер рассмеялся. Она добивалась совсем не этого. Джейн снова безнадежно проигрывала. Как же надоело быть неудачницей! Но нет, на сей раз неудачи она не потерпит.
– Я нужна тебе, и ты это знаешь.
– Да. Я всегда это знал.
Горечь, прозвучавшая в его словах, была сильнее той, что испытывала Джейн, когда он бросил ее и уехал. Ее можно было скорее сравнить с тоской и отчаянием, затопившими Джейн после смерти матери. Что бы ни произошло с Джаспером в Саванне, это навсегда оставило шрамы на его душе, так же как потеря родителей стала незаживающей раной для нее. Он нуждался в ней в той же мере, что и она в нем, и вовсе не для того, чтобы открыть клуб.
– Тогда почему ты мне отказываешь? – уже мягче повторила Джейн.
Снизу доносились голоса. Джаспер должен был бы категорически настоять на том, чтобы Джейн вернулась в гостиную, к брату, но что-то его удерживало. Она предлагала ему здание, свою помощь в создании клуба и еще нечто, за что он, пятнадцатилетний мальчишка, тогда продал бы душу. Но… свадьба? Джаспер изо всех сил старался держаться особняком, чтобы не впутывать никого в свои трудности. Жениться означало бы окунуть кого-то во все это с головой. Вот только речь шла не о «ком-то», а о Джейн. Никто бы не сумел подсобить ему с клубом лучше, чем она, но Джаспер не посмел бы просить ее хранить его тайну и обманывать свою семью так, как он обманывает свою. И он ни за что не допустит, чтобы она узнала, каким ужасным человеком он сделался в Саванне. Только не Джейн, которая видит в нем давнего друга, достойного ее привязанности.
Изукрашенные резьбой часы, стоявшие на обильно покрытом позолотой столике возле кровати, отстукивали секунду за секундой, пока Джаспер напрягал мозг, пытаясь найти выход из деликатной ситуации. Ему срочно требовалось придумать, почему он не может жениться на Джейн.
– Будь со мной честен, – попросила она. – Как раньше.
«Я не могу быть честен ни с тобой, ни с кем-либо еще», – беззвучно простонал Джаспер. И он ни в коем случае не хотел причинить Джейн боль. Она поступила дерзко и смело, в открытую сделав ему предложение, и Джаспер восхищался ее самообладанием и отвагой. Нельзя обойтись с ней так же, как Милтон. Невзирая на то, что он не писал ей, пока был в отъезде, она все равно верила в него и в дружбу, скрепившую их прошлое достаточно, чтобы надеяться на совместное будущее. Если бы Джаспер назвал ей хоть одну настоящую причину своего нежелания жениться, Джейн и сама с отвращением отвергла бы эту идею. Но он не был готов так низко пасть в ее глазах.
Есть более тактичный способ выбраться из этого положения.
Джаспер подошел ближе и нацепил на лицо улыбку, которая всегда завораживала игроков за карточным столом в Саванне, – убедительную, подкупающую своей искренностью.
– Ты можешь не выдержать моей честности.
– Что ты хочешь этим сказать?
Он глубоко вдохнул исходящий от нее запах цветов. Аромат был легкий и чувственный, в отличие от крепких, сладких духов, что она так обожала в тринадцать лет, – они всегда напоминали ему о Джейн, когда он сталкивался в Джорджии с леди, которые душились так же. Может, он и не писал ей, но она постоянно присутствовала в его мыслях.
– Брат не одобрит твоего выбора.
– Я уже вышла из возраста, когда мне требовалось его согласие на брак.
Джейн небрежно махнула рукой, нечаянно задела его грудь и тут же отдернула ладонь. Это легкое прикосновение показалось Джасперу почти болезненным, как будто его царапнули вилами. Должно быть, Джейн тоже ощутила нечто подобное, потому что она сжала руку в кулак и накрыла ее другой. Сердитая морщинка на лбу пропала – ее вытеснила нервозность.
– Ты и сама меня… не одобришь. – Джаспер оперся ладонью о стену позади Джейн, стараясь не замечать восхитительных округлостей ее тела. Да, эта девочка выросла. И он должен заставить ее забыть его. Пусть она убежит от страха… несмотря на то что ему безумно хочется обнять ее за талию и притянуть к себе. – Видишь ли, я не хочу жениться. Я бы предпочел… менее формальные отношения.
Ее взгляд скользнул по его мускулистому плечу, которое было так невозможно близко, затем вернулся к его лицу.
– Ты хочешь, чтобы я стала твоей любовницей? – нахмурилась Джейн.
Джаспер подавился смехом. Сама прямота и деловитость. Впрочем, она была такой всегда – а в придачу упрямой и порывистой. Он обожал это сочетание черт ее характера.
– Можно сказать и так.
Повисло молчание. Предложение как бы витало в воздухе, и каким-то образом Джасперу удалось представить все так, будто оно исходило не от него, а от Джейн. Она приоткрыла губы, не зная, что ответить, и вздохнула. Полная грудь, обтянутая желтой жакеткой, приподнялась и опустилась. Джаспер едва не впился пальцами в стену. Хорошо, что он не успел снять бриджи… он опозорился бы навсегда, потому что сейчас на мгновение вообразил, как Джейн соглашается. Однако, если бы она в самом деле сказала «да», это разрушило бы все. В своей жизни Джасперу пришлось совершить много неблаговидных поступков, но он никогда бы не навредил Джейн и ничего бы ей не сделал, даже если бы она сама захотела ему отдаться. Но… Искушающий взгляд ее голубых глаз, легкое дыхание, ласкающее его грудь, – устоять было невероятно трудно. Он мог склониться к ее губам и наконец-то узнать, каковы они на вкус. Сколько раз он задавал себе этот вопрос, когда они были, в сущности, еще детьми. Но теперь Джейн повзрослела, и его мучило уже не детское любопытство. Джаспер все же чуть наклонил голову – ему вдруг захотелось проверить, в самом ли деле она пришла в его спальню по делам, или ее привело то же любопытство, что не давало покоя ему? Но как бы там ни было, пора это заканчивать. Джейн должна уйти, пока никто не догадался, что она здесь, наверху.
– Джейн, ты тут? – раздался голос Филипа из коридора.
Джаспер оцепенел. Слишком поздно.
– Как Филип понял, что я у тебя? – Джейн вывернулась у него из-под руки и принялась нервно расхаживать по комнате. Все же мнение брата беспокоило ее куда больше, чем она пыталась показать.
Джаспер поднял рубашку и надел ее.
– Должно быть, тебя заметила новая горничная. Эта женщина всюду сует свой нос.
– Джейн. Ты здесь? – Вопрос прозвучал совсем близко. За ним последовал громкий стук в дверь.
– Мне нужно спрятаться! – Джейн кинулась к большому гардеробу, но вдруг остановилась, явно что-то замышляя. – Если Филип найдет меня в твоей спальне, он может настоять на том, чтобы ты на мне женился, – медленно протянула она.
Не заправив рубашку в штаны, Джаспер замер. Да она плохо знает своего брата, если думает, что он заставит ее выйти замуж против воли, даже если застанет сестру в компрометирующем положении. Однако рисковать никак нельзя. Джаспер подошел к Джейн, решительно стянул рубашку и отбросил ее прочь.
– Думаю, что нет.
Он взял ее за руку и потянул на себя. Джейн удивленно пискнула, потеряла равновесие и почти упала к нему на грудь.
– Что ты делаешь? – Ее пальцы впились в его плоть, и оба снова почувствовали, что их будто обожгло.
– Джейн, немедленно открой дверь! – потребовал Филип.
Дверная ручка повернулась.
Джаспер впился в ее рот, и в это время дверь распахнулась.
Джейн едва слышала, как изумленно и сердито вздохнул Филип, как оглушительно рассмеялся Джастин Коннор в коридоре. Теплые губы Джаспера на ее губах – вот все, что она была в состоянии ощущать. Его язык, дразнящий ее, его большая ладонь, уверенно и твердо лежащая у нее на спине… Ее колени подогнулись, по телу пробежала дрожь. Если бы в комнату набилась целая толпа и смотрела на них, Джейн бы вряд ли это заметила. Все, что она хотела, – это чтобы Джаспер повалил ее на кровать, задрал юбки и как-нибудь унял этот непонятный голод, это странное ноющее ощущение внизу живота. Она еле удержалась от стона. В его орехово-золотистых глазах Джейн увидела отражение той же молнии, что пронзила ее саму.
– Что, дьявол, ты наделала?
В ровном голосе Филипа звучала такая ярость, что Джейн невольно сжалась. Он не произнес ни слова за все время, пока они ехали домой. Даже Джастин, который сейчас стоял в дверях кабинета, наблюдая за ними, будто за актерами на сцене, не решился нарушить это ледяное молчание. Филип заговорил лишь тогда, когда они очутились в его кабинете. Тут же была и Лора.
– Я пыталась договориться с Джаспером насчет здания. – Она поправила черепаховый гребень в волосах, стараясь говорить спокойно и уверенно, но это было нелегко, учитывая, что запах сандалового дерева, запах Джаспера, все еще щекотал ей ноздри. – Он не согласился на мои условия.
– Это были совсем не переговоры, если судить по тому, что мы увидели, когда открыли дверь, – заметил Джастин, едва сдерживая смех.
– Послушай, у тебя винный магазин. Почему бы тебе не приглядеть за ним? Но вообще-то я понятия не имела, что он еще не одет.
– Ты вообще не должна была к нему подниматься. – Филип вцепился себе в волосы. – Ты поставила под угрозу свою репутацию и наши отношения с Чартонами. Ради чего?
Джастин и Лора переглянулись. В их глазах сверкали искорки смеха. Однако Филипу было совсем не смешно. Он опустил руки на бювар для бумаги и посмотрел на Джейн так серьезно и грустно, что у нее кольнуло сердце.
«Ради своей свободы!» – Джейн чуть не выкрикнула это вслух, но прикусила язык. Разумеется, Филип опять был прав. Придумав этот дурацкий план, она рисковала не только подвергнуться унизительному отказу. Чартоны – хорошие друзья, но в этой семье не могли удержаться никакие секреты. Чартонов было слишком много. Оставалось только ждать, пока кто-нибудь из родственников все же проболтается, и тогда и без того жалкие шансы Джейн найти мужа испарятся совсем.
– С тех пор как миссис Таунсенд вышла замуж за доктора Хейла, ты стала еще упрямей и своенравней.
– Ну, не так уж плохо она себя вела, – вставила Лора, пытаясь успокоить мужа. Учитывая историю Филипа и Лоры и то, как она, в сущности, силой заставила его обратить на себя внимание, невестка была последним человеком, кто осудил бы поведение Джейн.
– Нет, не плохо. Ужасно, – хмыкнул Джастин.
Филип бросил на него гневный взгляд, и Джастин понял намек правильно: ему советовали удалиться.
Проходя мимо Джейн, он ободряюще подмигнул ей, но в ответ она сумела изобразить лишь подобие улыбки.
Лора смотрела на нее с сочувствием, но от этого Джейн становилось только хуже. Она не хотела, чтобы ее жалели. Никто. Никогда. Каков бы ни был повод. Она досыта наелась этих соболезнующих взглядов и слов, когда ее бросил Милтон, и еще раньше, много лет назад, когда лишилась родителей.
Филип встал, обошел стол и заглянул Джейн в глаза. Выражение его лица изменилось – из сердитого стало озабоченным.
– Что происходит, Джейн? Скажи мне правду, и мы вместе найдем выход из положения. Мы справимся.
Она уставилась на портрет родителей, висевший над столом. На Филипа Джейн смотреть не могла – ей было слишком стыдно. Конечно, он догадался, что за ее поступком стояло не только своеволие и эксцентричность. Однако Джейн при всем желании не могла объяснить ему, какая невыносимая тоска и одиночество гложут ее сердце и как они начинают расти, пожирая ее изнутри, с приближением каждой годовщины смерти родителей. Филип попробовал бы свести все к логике и разумным объяснениям. Но Джейн давным-давно осознала, что от некоторых чувств избавиться нельзя.
– Я тебе уже говорила: я хочу завести свое дело.
– Но это ведь не все, не так ли?
Этот ласковый голос. Старший брат. Джейн вдруг вспомнила, как Филип обнимал ее в то утро, когда умерла мама, всего через неделю после того, как они потеряли отца. Она рыдала у него на груди, а потом целый месяц ходила за Филипом, как хвостик, не желая отпускать его руку, – так сильно она боялась, что он тоже умрет. И он ни разу не отошел от нее, всегда держался рядом, пока страх наконец не покинул ее. Джейн смогла оторваться от Филипа и отправилась играть с Джаспером. Даже когда ей исполнилось тринадцать и она стала совсем несносной и делала все, чтобы вывести брата из себя, он все равно обожал ее. Филип был последним, кто любил Джейн, несмотря ни на что, и вот теперь она в конце концов оттолкнула и его.
Джейн закрыла глаза, и из-под ресниц выступили слезы. Все, кто был ей дорог – отец, мать, Джаспер, Милтон, даже миссис Таунсенд, – все, все покинули ее. И виновата в этом только она сама. Она не сумела сохранить их любовь и привязанность, недостаточно старалась… была недостаточно хорошей и не смогла спасти маме жизнь.
– Может быть, поговорим? – предложила Лора.
Джейн открыла глаза. Филип и Лора стояли рядом. Они переживали за нее, хотели предложить ей руку помощи, но она лишь глубже ушла в себя. Видя их счастье и любовь, Джейн острее ощущала свое одиночество и ненужность.
– Здесь не о чем говорить. – Если высказать терзающие ее мысли вслух, это прозвучит так по-детски. Конечно, есть много людей, которым она дорога, но у каждого из них – своя собственная жизнь, а она, Джейн, болтается где-то с краю, как довесок. – Сейчас я хотела бы остаться одна.
Если они немедленно не уйдут, из нее выльется целый поток бессвязных детских жалоб вперемешку со слезами.
Филип кивнул, подал Лоре руку, и они вместе вышли.
Джейн, не отрываясь, смотрела в окно. Через огромные окна был виден розовый сад. Мамины розы. Она напрягла память, и перед ее внутренним взором предстала картинка: вот мама ухаживает за своими любимыми цветами. Старое платье перепачкано землей, на руках длинные, до локтей, перчатки. Если закрыть глаза, можно даже вспомнить слабый аромат маминых сиреневых духов и запах влажной земли; услышать мелодичный голос: мама просит ее принести лопату. Это было единственное четкое воспоминание о матери, и Джейн часто сомневалась, уж не придумала ли она его сама…