Сегодня мы восхищаемся Парфеноном и другими сооружениями прошлого, которые представляют собой не что иное, как воплощение того, о чем люди мечтали, что знали и понимали, к чему стремились. И та музыка, которая была написана столетия назад, а сегодня доносится до нас из современной техники, также является частью чувств, жизни, мечтаний, устремлений людей, живших столетия назад. Так все передается от одних к другим.
Мы знаем, что наша собственная западная цивилизация переживает кризис. Мы можем в большей или меньшей степени осознавать катастрофичность ситуации. Мы можем представлять себе, что стоим на краю огромной пропасти или что мы приблизились к поворотной точке в развитии истории, где нас ожидают сильные потрясения. Но несомненно одно: начинается новое средневековье, появляется новая форма варварства. Перемены заметны уже во всех частях окружающего нас мира. Сегодня на улицах грязь, скопление народа, нищета, загрязнение во всех смыслах. Более того, это не локальная, но общемировая проблема. Дело не в том, что люди не хотят работать, не могут работать или им негде работать, дело в том, что постепенно рождается настроение «а зачем вообще работать?». Люди чувствуют, что ввергнуты в какой-то большой обман, что они тонут в огромном безразличии. То, что раньше трогало нас до глубины души, сегодня оставляет равнодушным. Так мы становимся бесчувственными ко всему. Никому ни до чего нет дела. Всем все равно. Но что же случилось? Корни этого явления не в том, что происходит вовне, а в том, что происходит внутри нас самих. Нас уже не волнует ни кто жив, ни кто умер, ни кто обретает, ни кто теряет. Нам уже по большей части не важно ни что мы едим, ни что мы пьем, ни что мы слушаем, ни чего не слушаем. Если где-то за углом убивают людей – пусть убивают. Раз происходит что-то – пусть происходит…
Нужно реагировать, нужно внутренне воскреснуть, подобно Лазарю. Нужно услышать призыв внутреннего Христа, который есть зов вечности, призыв к жизни, к сотрудничеству с природой. Поистине экологическое действие – это не протест против существования атомных станций, это протест, вызванный отсутствием среди человечества людей. Наша проблема заключается в отсутствии дам и рыцарей. Нам не хватает силы, которая двигала бы культуры и цивилизации. Где же великие художники, великие писатели, великие архитекторы? Где вожди человечества? Все ушло, все разрушилось!
Поэтому мы должны снова встретиться с самими собой. Мы должны суметь снова найти внутри самих себя ту силу, возможно поначалу немного горделивую, которая поможет нам возродиться. Мы ни в коем случае не должны сидеть сложа руки и думать: «Ну, пусть все идет как идет…» Мы не должны принимать все подряд. Подобное приятие, друзья мои, – это не спокойствие философа, это безучастность глупца. Мы должны ежедневно противостоять всем силам зла, которые живут внутри нас самих. Когда мы чувствуем внутреннюю инерцию, мы должны, несмотря на это, сделать то, что хотели сделать. Когда мы устали, мы должны преодолеть себя и добраться туда, куда мы хотели добраться. Когда мы чувствуем в себе эгоизм, мы должны щедро открыть свои руки и отдать то, что мы можем отдать. Когда мы чувствуем ненависть или злость, мы не должны набрасываться на других, но должны попытаться прояснить, в чем мы не согласны с ними. Когда мы чувствуем себя одинокими, мы должны увидеть, что в Природе ни одна капля, даже самая малая, не одинока, потому что вместе с ней, внутри нее – и внутри нас – всегда пребывает частичка Бога. Мы должны, насколько это возможно, узнавать самих себя, видеть, кто мы, учиться жить вместе с другими людьми, ценить сложное и простое и не стыдиться самих себя. Иногда мы стыдимся сесть перед огнем и согреться… Мы должны вернуться к самим себе, к своей собственной природе.
Мы должны снова объединиться. Быть вместе не означает только быть рука об руку, плечом к плечу; быть вместе означает быть сердцу с сердцем, снова почувствовать дружбу между нами. Это означает позволить заново проявиться в нас, говоря словами Платона, такому простому и одновременно священному чувству, как дружба. Дружба, которая предполагает не просто одинаковые склонности, но чистое духовное родство, подлинную любовь между нами. Пусть, когда кто-то умирает или страдает, это трогает и нас, потому что, как уже говорилось, всегда, когда кто-то умирает или страдает, также умирает или страдает и что-то в нас. И пусть мы будем восприимчивы, чтобы поддержать новых художников, мыслителей, философов. Даже если наша жизнь внешне не яркая, давайте иметь мужество закрыть глаза и внутреннее ощутить божественную кавалькаду наших мечтаний. Чувствовать их и ночью и днем, всегда, даже если они пока не существуют, даже если их нет, увидеть наши сверкающие золотом внутренние сады, наших внутренних рыцарей, войско которых марширует в нашем воображении, реки, бегущие, бурлящие, разбрызгивающие золотую пену в наших фантазиях. Мы должны возобновить свой внутренний мир, чтобы обновился мир внешний, одряхлевший и не имеющий идеалов. Мы должны возродить эту силу дерева, ствола и корней, которые увенчаны цветущими ветвями, с гнездами и птицами…
«Чудо Георгия о змие». Новгородская икона, XIV в. Государственный Русский музей
Древний миф о Святом Георгии и драконе нужно возродить в нас самих. Мы должны обладать мужеством и силой, чтобы сжать в руках копье правды, естественной реальности и вонзить его в самое сердце материализма и инерции.
Каждый из вас сильнее, чем вы думаете. В каждом существует целая вселенная мечтаний и возможностей, существует способность обновления всего мира. Нет нужды собираться вместе или насильно подталкивать одних к другим. Каждый лично обладает достаточной внутренней силой. А если мы объединимся – еще лучше.
Это наша сила, это наше послание. Ведь как умирают цивилизации? Как и всё на свете – они хотят умереть. Те же, кто, как мы, хотят продолжать жить, хотят не терять улыбки ребенка, не терять силы, чтобы воздвигнуть новую культуру и новую цивилизацию, должны заново узнавать самих себя, размышлять, встречаться с самими собой. Осмелиться делать то, что мы хотим делать. Осмелиться мечтать о том, о чем мы хотим мечтать. Наша душа не должна быть лишь кладбищем мечтаний. Наша душа должна быть наполнена живыми мечтами, великими крылатыми Пегасами, которые возносят нас в другие, чудесные края. Мы должны уметь познавать, уметь узнавать, уметь жить. Если каждый из нас заново создаст самого себя, то возродится вся культура и вся цивилизация.
X. А. Ливрага
Человек технологический
Лекция
Сегодняшняя тема – одна из тех, обсуждение которых может занять много времени, поскольку, если бы мы создавали подлинную историю человека технологического, стоило бы начать с этапа палеолита, когда человек, ударяя камнем о камень, получил первые сколы.
Потом эти инструменты стали шлифовать, обрабатывать их края, на них делали зазубрины, и наступила эпоха, называемая мезолитом, а вслед за ней – неолит. Позже, благодаря обнаружению метеоритов, человек столкнулся с металлами, нашел золото, серебро и ртуть, применимую для создания сплавов, и эту эпоху назовут эпохой металлов.
После этого человек научился сочетать разные детали и элементы, для чего уже требуется две руки. Так появились первые механизмы: колесо (когда это произошло, мы не знаем), шкив, посредством которого можно передвигать огромные глыбы, рычаг. Возникают знаменитые постулаты, например постулат Архимеда, гласящий, что, если у человека будет точка опоры, он сможет перевернуть мир.
Появляется целый ряд элементов, которые можно было бы очень долго комментировать и подробно описывать и которые постепенно начинают формировать психологию человека технологического.
XIX век рассказал нам о том, что человек эволюционирует, что он не статичное существо, не идеальное Божье творение, которому нет необходимости совершенствоваться, а можно достигать успеха одним лишь повторением известных формул и образцов. Нет, человек может эволюционировать! Человек даже был «приписан» к животному царству в качестве обыкновенного высшего млекопитающего.
А те останки человека, которые могли бы связать гоминидов с человеком, но не были обнаружены, назвали «недостающим звеном». Результатом было открытие знаменитого черепа «пилтдаунского человека», служившего доказательством того, что человек произошел от гоминида, очень похожего на обезьяну.
Во время последней мировой войны этот череп хранился в самых секретных подвалах Британского музея среди самых значительных культурных ценностей древности, пока примерно в 1950 году к нему не применили радиоуглеродный анализ. Тогда было доказано, что «пилтдаунского человека» никогда не существовало, что это была всего лишь шутка студентов, которые соединили части теменной кости обезьяны с челюстью негроидного человека, добавили найденные где-то зубы и поместили рядом с черепом несколько элементов эпохи палеолита. Вот так был создан «пилтдаунский человек».
Сегодня, хотя и существует множество гипотез о возможном происхождении человека, мы все равно ничего о нем не знаем. Мы не знаем точно, откуда пришли, не знаем, куда идем, и я говорю это не только в метафизическом или мифологическом смысле, но и в филогенетическом, ведь у нас нет полной ясности относительно эволюции видов.
У нас также нет ключевой идеи или формулы, которая могла бы определить причину образования клеток, тканей, органов или объяснить, почему ребенок в определенный момент перестает расти. Мы знаем, что это происходит, потому что железы внутренней секреции перестают выполнять эту функцию, но почему они перестают ее выполнять? Потому что у всех нас внутри есть биологические часы. Но что приводит в движение эти биологические часы? Что стоит за нашей генетической программой?
Вопросы, заданные по-философски, разрушают те с виду очень глубокие и продуманные утверждения, на основе которых даже были написаны толстые книги, с удовольствием проглоченные нами когда-то в школе и университете. Но ведь в этих книгах нет действительно веских аргументов, а есть лишь выдуманные или более-менее приспособленные к случаю доказательства, изложенные специфическим языком.
Реконструкция черепа «пилтдаунского человека» в исполнении А. Вудворда
Этот язык похож на тот, которым пользуются современные философы. Например, вместо того чтобы сказать, что этот стул не имеет бытия, можно сказать: он не имеет вещественности по отношению к вещи самой по себе. Тот, кто не привык к такой терминологии, скажет: «Как необычно! „Вещественность стула по отношению к вещи самой по себе“, – он является вещью и не является существом, как сказано!» А что я сказал? По сути ничего. Просто напомнил, что стул, не будучи живым существом – если живым существом мы считаем того, кто дышит, питается, размножается, – не имеет души, какую имеем мы. Вот что я хотел сказать; но с помощью подобного языка, некоего вида семантической договоренности, можно запутать кого угодно и запутаться самому.
Поэтому в «Новом Акрополе» мы стараемся говорить очень понятно, почти по-детски. Тот, кто был больше нас, – Христос – говорил, что нужно вновь стать как дети, чтобы суметь войти в царствие небесное. Я тоже считаю, что мы должны снова стать как дети, говорить, думать и чувствовать как дети, чтобы если не войти царствие небесное, то, по крайней мере, прийти к самим себе.
Итак, первый вопрос – «Каково происхождение человека?» – остается без ответа, хотя на этот счет существует множество теорий.
Но есть другой вопрос относительно эволюции, который можно использовать как рабочую гипотезу: является ли эволюция непрерывной и линейной, какой ее видели в XIX веке? Потому что в XIX веке эта теория была очень простой: человек поселился в определенном месте и занялся обработкой камня; ещё позже он начал обрабатывать металлы.
Первым металлом, с которым начал работать человек, была медь; отсюда происходит название «халколит» (медный век, от chalkos «медь» и lithos «камень», то есть «медь, обрабатываемая как камень»). Потом наступает эпоха собственно металлов, когда используются различные методы, например «метод потерянного воска» (способ изготовления металлических фигур литьем при помощи модели из пчелиного воска), затем – эпоха машин и их эволюция, пока в XIX веке дело не дошло до так называемого позитивистского мира, мира научного и технологического.
Такой «археологический» подход очень ограничен. Современная археология ясно продемонстрировала, что все обстоит не совсем так. Предположим, в каком-то месте на территории Китая в древности было высоко развито искусство обработки бронзы, а сейчас там может находиться пустыня или люди, которые живут практически в каменном веке.
Три дня назад я вернулся из Египта. Мы побывали в Луксоре, который в древности назывался Фивами. Мы проплыли по водам Нила и вновь увидели эти великолепные руины, эти колонны, которые неизвестно как были воздвигнуты.
Японский компьютер, в который ввели программу с известными данными, выдал ответ, что крыша храма в Карнаке была выполнена сначала на полу, затем поднята наверх, а в конце были установлены капители колонн. Такое впечатление, что в тот день компьютер был навеселе, раз выдал такое странное решение: сначала поднять потолок, а потом установить колонны. Это противоречит здравому смыслу, но именно так определила машина.
На этом месте, несомненно, должно было существовать большое производство, жить огромное население, потому что, помимо больших колонн и величественных храмов, здесь есть системы орошения, остатки дорог, керамические и бронзовые изделия, домашняя утварь, которые доказывают, что это была великая цивилизация. Но сейчас на этом месте стоит лишь маленький городишко и живет горстка крестьян.
Когда самолет приближается к Луксору, взору открывается большой квадрат в пустыне, поистине огромный; это и были Фивы, которые называли «городом ста врат». Египтяне не были глупцами, и они не размещали одни ворота вплотную к другим, так что город с сотней ворот должен был быть действительно огромным. С самолета видно, насколько он велик, и лишь в маленьком его уголке, рядом с рекой, находится современный Луксор.
Если бы то, что нам говорили в XIX веке, было верно, на руинах древних Фив сегодня стоял бы Нью-Йорк, эволюция привела бы к тому, что сейчас там высились бы самые большие небоскребы в мире, это была бы самая могущественная страна на Земле, там были бы мириады машин и высокоразвитые технологии.
Но, судя по всему, существует закон циклов, который правит всеми проявленными существами. Мы видим, что сегодня было светло, был день, сейчас вечер, а завтра утром снова взойдет солнце. Мы снова надеваем более теплую одежду, ведь уже осень, начались дожди, и становится холодно, приходит зима, однако совсем недавно мы умирали от жары. А потом снова настанет жара.
Иначе говоря, существуют циклы, и у каждого из них – своя историческая атмосфера. Согласно сюжету этих исторических циклов, в тех местах, где когда-то были большие куски цивилизации, сегодня пустыня, а в других местах, где были лишь горы и море, как в случае с Нью-Йорком, сегодня находится самый большой город мира, или, по крайней мере, один из самых впечатляющих.
Это заставляет нас понимать историю как нечто очень динамичное и видеть, что человек технологический – это просто один из многих «типов» людей, которые могли существовать.
Мы не уверены в том, что человек был каким-то видом обезьяны или гоминида, который ходил на четырех лапах, а потом каким-то чудесным образом вдруг стал вертикальным, у него изменился позвоночник и за ненадобностью отпал хвост. Человек начал двигать головой и так двигал ею (некоторые говорят, что действие, работа формирует орган), что она начала расти, и поэтому увеличились размеры мозга. А получив способность думать, он начал использовать инструменты, и так родился Homo sapiens (Человек разумный), а от него – «Homo tecnologicus» («Человек технологический»).