Сержант Планк хмыкнул. Он не без труда облачился в пиджак, закрыл блокнот и направился к дому.
– Да уж, представляю, – бросил он через плечо. – Однако осталась еще одна маленькая формальность. Опознание. Нужен родственник.
– О, нет! – воскликнул Рики. – Вы же не заставите его проходить через такое?
– Постараемся смягчить насколько возможно.
– Смягчить?
– Сначала я с ним поговорю.
– Мы вам больше не нужны? – спросил Джаспер.
– Нет-нет, – ответил Планк. – Где вас искать в случае чего, мы знаем. Я заеду в Л’Эсперанс, если вы не возражаете, сэр, просто чтобы ваша супруга подписала показания, и, пожалуй, кратко побеседую с юным лихачом. Попозже вечером будет удобно?
– Это ведь риторический вопрос, сержант? Но честно признаюсь, – сказал Джаспер с очаровательной улыбкой, – я надеялся, что мои близкие будут избавлены от дальнейших потрясений хотя бы на сегодня.
– Понимаю, – сочувственно произнес сержант. – Да и вас бы от них не мешало избавить. Увы, таков порядок, сэр! А теперь извините, мне нужно сообщить обо всем суперинтенданту Кюри в Маунтджой. Мое почтение, мистер Аллейн. Надо же какое совпадение. À ce soir[9]! – Улыбнувшись им, он направился к карете «Скорой помощи», переговорил с санитарами, после чего один из них вышел из машины, открыл задние дверцы и исчез внутри. Дверцы захлопнулись. Сержант Планк ободряюще кивнул Джасперу и Рики и пошел к дому.
– Как считаете, много таких сержантов Планков в нашей полиции? – спросил Джаспер у Рики.
– Есть, но не в таком изобилии, как раньше, пожалуй.
– Что ж, дорогой Рики, полагаю, можно теперь совершить освежающую прогулку в Л’Эсперанс.
– А вам не кажется…
– Что?
– Что нам следует остаться, пока он… не посмотрит на нее.
– Врач ведь с ним?
– Да, с ним.
– Ну, тогда незачем…
И все же оба колебались, будто бы и «Скорая помощь», и ее пассажиры непостижимым образом влекли их к себе. Джаспер закурил сигарету. Рики достал трубку, но не стал ее разжигать.
– Тот еще денек выдался, – покачал головой Джаспер.
– Да уж.
Они пошли к воротам.
– Боюсь, вас все это ужасно расстроило. Как и бедняжку Джулию, и моего неугомонного братишку… его, правда, по другой причине.
– А вас разве нет?
Джаспер резко остановился.
– Расстроило? Ну, не так глубоко, как вас, наверное. Я ведь ее не видел. По моей теории, шок и ужас от смерти человека ощущаешь в полной мере, только если был ее свидетелем. Однако должен признаться, у меня возникло некое побуждение, за которое мне, пожалуй, стыдно. А может, и нет.
– Расскажете?
– Почему бы нет. Когда санитары внесли во двор закрытые носилки с мисс Харкнесс, я подумал: «Слава богу, что не я их нашел». Ну, останки, или как там правильно говорят. А затем санитары вдруг без предупреждения направились в мою сторону, и у меня вдруг возникло ужасное желание подойти и откинуть брезент. Думаю, что если бы все это можно было сделать мгновенно и одним движением, я бы так и поступил. Подобно тому, как Антоний явил Цезаря римлянам. Конечно, брезентовый чехол был застегнут, я бы провозился с застежкой, да никто и не позволил бы мне это сделать. Но почему вообще мне в голову пришла такая мысль? Плохо же мы знаем сами себя, согласны?
– Похоже, что так.
– Чистосердечное признание облегчает душу, – сказал Джаспер. – Но сам акт признания вызывает глубокое чувство стыда.
– Вон он идет.
Из дома вышел мистер Харкнесс с сопровождением, как и полагается родственнику жертвы несчастного случая. Его поддерживали под руки – с одной стороны доктор Кэри, с другой – сержант Планк. Водитель вышел из машины и открыл задние дверцы. Оттуда выглянул санитар.
– Это быстро, – пообещал доктор Кэри.
Повинуясь какому-то общему порыву, Джаспер и Рики отвернулись и зашагали прочь. В полном молчании они обогнули дом и вышли за ворота. Со стороны утеса с рокотом промчался мотоцикл и, почти не сбавляя скорости, повернул к воротам.
– Глядите-ка, кто едет, – удивился Джаспер.
Это был Сид Джонс. Сначала им показалось, что он их не заметил, но в последний момент Сид заглушил мотор и резко остановился.
– Здрасте, – произнес он мрачно, обращаясь только к Джасперу. – Как дела?
Рики и Джаспер переглянулись.
– Дульси не видели? – поинтересовался Сид.
У Рики в голове пронеслась целая вереница возможных ответов. На какое-то мгновение ему показалось, что Сид спрашивает, не видел ли он, Рики, погибшую Дульси с переломанными конечностями. Следующая его мысль была: «Надо ему сказать», а затем он подумал, что, возможно, ребенок покойной Дульси был от Сида, да и вообще впервые по-настоящему осознал, почему про Дульси говорили «в ее положении». Он не знал, как долго проносились в его голове все эти сбивчивые мысли, но, наверное, молчание или поведение его и Джаспера, показались Сиду странными.
– Что не так? – спросил художник, снова обращаясь к Джасперу и даже не глядя на Рики.
– Произошел несчастный случай, – ответил Джаспер. – Боюсь, новости плохие.
– Очень плохие, Сид, – подтвердил Рики.
Он чувствовал, что надо что-то сказать, и его вдруг захлестнуло сострадание к Сиду, поэтому он положил руку ему на плечо, но Сид ее стряхнул, даже не повернув головы.
– Несчастный случай с Дульси Харкнесс, – пояснил Джаспер.
– А что с ней? Что за несчастный случай? Ну-ка говорите! Что вы скрываете? Она что, умерла?
– Боюсь, что да, Сид, – вмешался Рики.
– Бедная старушка Дульси, – произнес после долгой паузы Сид. – И как это случилось? – обратился он снова к Джасперу.
Джаспер все ему рассказал. Рики знал, что Сид весьма неэмоциональный человек и что на это следует сделать скидку. Он выглядел мрачным, ошеломленным, даже возмущенным, однако совершенно не потрясенным. И по-прежнему не смотрел на Рики.
– Что-то не верится…
Какое-то время он, по всей видимости, обдумывал новость, потом спросил:
– А вы знали, что она была беременна?
– Да, – ответил Джаспер. – Знали.
– Это ведь обнаружится, да?
– Полагаю, что так.
– Очень плохо.
Джаспер покосился на Рики.
– А кто отец? – спросил он.
– Не знаю, – ответил Сид чуть ли не радостно. – Да она и сама, наверное, не была в курсе. Та еще была девица.
Кто-то уже о ней недавно так говорил. Рики вспомнил – Луи. Луи Фарамонд в «Приюте рыбака» в Бон-Аккорде.
– А старик где? – спросил Сид Джаспера.
– В доме. С врачами. И сержантом полиции.
– А ему-то что там понадобилось? – требовательно спросил Сид.
– Полиция обязана приезжать, если несчастный случай заканчивается летальным исходом, – пояснил Рики, но его снова проигнорировали.
– Он очень огорчен, – сказал Джаспер.
– Кто?
– Мистер Харкнесс.
– Он ее предупреждал, так ведь? Вы ведь тоже слышали?
– Конечно, предупреждал.
– Тогда у него совесть чиста. Ему не о чем волноваться.
– Боже мой! – не выдержал Джаспер, однако взял себя в руки. – Дорогой Джонс, – сказал он уже спокойно. – У него ужаснейший шок. Племянница погибла. Ему предстоит опознать тело. Он…
– А-а… Вы про это… ну да, – протянул Сид и внезапно побледнел. – Да, другое дело. Это противно, наверное. – Он постоял немного, уставившись на свои ботинки, затем пожал плечом, уселся на мотоцикл и завел мотор.
– Куда вы? – прокричал ему Джаспер.
– Обратно. Чего мне там делать? Я к ней ехал. – Сид оттолкнулся ногой от земли, повернул мотоцикл и с грохотом помчался туда, откуда приехал.
– Чудовище бесчувственное, а не человек, – пробормотал Джаспер.
– Может, и чудовище, – кивнул Рики. – Но хотя бы в одном можно быть уверенным.
– В чем? А ну да, понял. Полагаю, да.
Звук мотора затих вдали.
– Ужасно дорогой мотоцикл, – заметил Рики.
– Да?
– Новый.
– Правда? – спросил Джаспер равнодушно. – Ну что, пойдем?
Вечер переливался красками, будто бы на невыразительный пейзаж сквозь небесное сито просеяли золотую пыль. Даже игра света и тени изменилась; знакомые детали пейзажа теперь были подернуты золотистой дымкой. Л’Эсперанс словно вознесся над землей – у подножия особняка проплывали облака. Преображение пейзажа было бы необычайно прекрасным, если бы не его недолговечность. Все сияло в золотом свете, однако вскоре он померк, и наступил холодный вечер.
– Рики, пойдемте к нам, – предложил Джаспер. – Поужинаем и выпьем. Все будут рады, если вы зайдете.
Однако Рики предпочел отказаться, и у ворот они с Джаспером расстались. Усевшись на велосипед, Рики тотчас почувствовал, как болят мышцы после седла.
Новость о несчастном случае уже достигла Коува. Миссис Феррант ждала Рики в коридоре.
– Как ужасно, – объявила она без предисловий и впилась в лицо молодого человека проницательным взглядом черносливовых глаз.
Ему не хотелось обсуждать с ней произошедшее. Помня, как миссис Феррант всегда реагировала на упоминание о Дульси, Рики предчувствовал, что на него сейчас обрушится поток вопросов.
– Говорят, она с лошади упала, – продолжила миссис Феррант. – А еще говорят, что ссорилась с дядей, потому что прыгала уж очень рискованно. Вы правда видели, как все произошло? Это ведь вы ее нашли? Да, как бы она себя ни вела, а все же кара слишком суровая…
Рики пытался вежливо пресечь тему, но миссис Феррант подавала ему ужин – превосходно приготовленный омлет, – и каждое ее появление сопровождалось новой порцией вопросов. Рики явно проигрывал словесную битву. В конце концов ему пришлось рассказать, как все было.
Вдруг в коридоре послышался какой-то шум и шарканье.
– Это он, – пояснила миссис Феррант. – Как обычно, поедет утренним паромом в Сен-Пьер-де-Рош на выходные.
– Не знал, что есть такой паром.
– «Островная красавица» называется. Заходит сюда раз в неделю по пути из Маунтджоя.
– Неужели? – Рики обрадовался возможности направить мысли миссис Феррант в другое русло. – Надо будет прокатиться туда в один из дней.
– Очень рано отходит. В пять утра.
Откуда-то из коридора раздался требовательный голос:
– Эй, Мари!
– Иду, – тут же отозвалась миссис Феррант и вышла, закрыв за собой дверь.
Рики покончил с ужином и поднялся к себе, неожиданно почувствовав усталость. Да и мышцы болели так, что он не смог бы дойти до «Трески и бутылки», куда сначала собирался. К тому же там на него уж точно накинутся с расспросами. Писать тоже не было сил. Рики принял горячую ванну – он едва не охнул, когда в нее опустился, – не без труда наклеил пластырь на мозоли, лег в кровать и забылся тяжелым сном.
Проснулся он от бледного утреннего света, струившегося в окно. Внизу в коридоре слышались приглушенные голоса. На дорожке у черного хода раздались шаги.
Рики вылез из постели и подошел к окну.
Держа в каждой руке по чемодану, мистер Феррант направлялся к пристани, куда уже подходила «Островная красавица». В том, как она скользила по водной глади в рассветный час, было нечто удивительное, даже нереальное. Издалека доносились тихие голоса, шлепанье каната по мокрой пристани. На фоне тишины и умиротворения отчетливо выделялась одинокая фигура мистера Ферранта, решительно шагавшего с багажом к парому. Чемоданы у него были поистине великолепные! Не пластмассовые, а из мягкой кожи, наверняка купленные в очень дорогом магазине. Самого мистера Ферранта едва можно было узнать – пальто из верблюжьей шерсти, мягкая шляпа с загнутыми кверху полями, замшевые туфли, красивые перчатки. Он повернулся, и Рики увидел, что он в темных очках.
Мистер Феррант – единственный садящийся на паром пассажир, поднялся по сходням и исчез на борту. На берег сгрузили несколько посылок и почтовую сумку, а затем «Островная красавица» почти бесшумно отошла от пристани, поблескивая тусклыми огнями в занимающемся утреннем свете.
Рики вернулся в постель и снова уснул. Когда в девять утра он проснулся, то отъезд мистера Ферранта показался ему сном.
Через три дня в мэрии Коува провели коронерское дознание[10]. Коронер приехал из Маунтджоя. В присяжные позвали местных жителей – в некоторых из них Рики узнал постоянных посетителей «Трески и бутылки».
Джулию и Рики вызвали дать показания о том, как они обнаружили тело, а мистера Харкнесса – чтобы подтвердить личность погибшей. Харкнесс находился в подавленном состоянии, говорил тихим слабым голосом и дрожал; вид у него был крайне скорбный. Он пытался сказать, как предупреждал племянницу об опасности прыжка и как это привело к ссоре между ними.
– Я поддался гневу. – Харкнесс устало оглядел присутствующих. – Слишком далеко зашел и слишком много наговорил. Довел ее, наверное. – Потом он замолчал, и ему позволили покинуть помещение.
Доктор Кэри дал показания относительно характера телесных повреждений – многочисленных и обширных. Среди них были видимые – нанесенные, по всей вероятности, копытами лошади, и переломы. Внутренние же повреждения, скорее всего, были вызваны тем, что лошадь упала на наездницу. Установить точнее не представлялось возможным. Доктор Керри также добавил, что срок беременности составлял восемь-девять недель. Эти слова вызвали заметное оживление в зале. Суперинтендант Кюри из Маунтджоя, который номинально возглавлял расследование, находился на лечении в больнице, но, к удивлению присяжных, ходатайствовал через сержанта Планка об отсрочке дела, и его просьбу удовлетворили.
Выйдя на озаренную солнцем улицу, Рики решил поговорить с Джулией и Джаспером. Это была их первая встреча после несчастного случая, все это время они общались только по телефону. Джулия была одета просто, но вместе с тем элегантно и смотрелась очень экзотично в деревенской обстановке.
– Я вообще ничего не поняла. Зачем нужна отсрочка? Рики, объясните.
– Почему вы думаете, что я понимаю это?
– Потому что ваш отец – выдающийся полицейский. Тоже, наверное, все время просит отсрочку, хотя все ждут не дождутся, когда это… – Она осеклась и посмотрела Рики в глаза, затем быстро проговорила: – Будет забыто и похоронено.
– Честно говоря, я ничего не знаю о том, каков обычный порядок в таких случаях. Отец не рассказывает о делах, которые расследует. У нас много других тем для разговоров, – просто ответил Рики. – Наверное, полиции нужно крайне тщательно и досконально изучить все обстоятельства дела.
– Не понимаю, зачем кому-то, даже скорбящему мистеру Харкнессу, знать вперед: упала бедная Дульси, на бок или назад. Боже мой, Джаспер, дорогой, ну почему все, что я говорю, всегда звучит так бессердечно и жестоко!
– Потому что ты реалистка, милая, да это все и правда не имеет значения, – ответил тот. – Было бы до чрезвычайности лицемерно притворяться, что ты убиваешься по малознакомой девушке со скандальной репутацией. У тебя был сильный шок, потому что это ты ее нашла. Если бы ты просто услышала, что она погибла, то сказала бы: «Как жаль бедного Каса» и послала цветы на похороны. Кстати, мы, наверное, должны так сделать. Как думаешь?
– Рики, – сказала Джулия, не обратив внимания на слова Джаспера, – может ли быть такое, что полиция, как обычно пишут в газетах, не исключает возможность насильственной смерти? Может? А, Рики?
– Не знаю. Правда, не знаю, – ответил Рики и под пристальным взглядом Фарамондов неожиданно выпалил: – Мне приходила в голову такая мысль.
«Это просто мысль, – читал вслух Аллейн. – Наверное, ты сочтешь ее очень глупой. Но если нет, как думаешь, стоит мне поговорить с сержантом или я выставлю себя совершенным идиотом и дилетантом? Велика ли вероятность, что такая мысль придет в голову и Планку? А она должна прийти, если он не зря носит погоны».
– По-моему, было бы лучше, если бы Рики не лез во все это, а занимался своей книгой, – вздохнула Трой.