Они ехали на «Ситроене» Хлои, с трудом втиснув в багажник объемные чемоданы, спортивные сумки, лыжи и сноуборды. По пути один раз уже заправлялись, выпили кофе и мило пообщались с группой шведов, которые ехали покататься в Швейцарию.
– До следующей заправки километр, – ван Каальден показала на знак у обочины. Тербантен пролетела мимо него на скорости в сто восемьдесят.
Ангстрём высматривала огни заправки, но кругом простирался лишь освещенный луной ландшафт.
Тербантен повернула к съезду.
– Наверное, по другой стороне автобана, – предположила Бондони.
В этот миг перед ними вспыхнул калейдоскоп огней. Тербантен притормозила.
– Что здесь творится?
У раздаточных колонок рядами выстроились машины, их фары выхватывали из тьмы само здание заправки. В ночное небо устремлялись несколько слабых лучей – вероятно, карманные фонари.
Они вышли из машины. Тербантен не стала гасить фары.
Ангстрём сразу почувствовала, как холод пробирается сквозь джинсы и свитер. Впереди стоял автомобиль с немецкими номерами. Соня немного говорила по-немецки. Она подошла к машине и попыталась выяснить, в чем дело.
– С электричеством беда, – ответил водитель за полуопущенным стеклом.
Тот же ответ Соня получила от мужчины в комбинезоне возле одной из колонок.
– И теперь нельзя заправиться? – спросила она.
– Насосы работают от электричества, без него не получится выкачать топливо из резервуаров.
– А генераторов у вас нет?
– Увы, – рабочий развел руками. – Но скоро все наладится, будьте уверены.
– И давно это случилось? – спросила Ангстрём и обвела взглядом колонну автомобилей и заставленную парковку перед рестораном, тоже погруженным во тьму. Вечер пятницы перед праздничными выходными.
– Минут пятнадцать или около того.
«Около того», – подумала Соня. Она вернулась к своим и рассказала, что выяснила.
Тербантен хлопнула по крыше «Ситроена».
– По местам! – скомандовала она. – Доедем до следующей заправки!
Берлин
– Что значит «я не знаю»?
Министр внутренних дел стоял перед экраном. Это был крупный мужчина, в смокинге, с румяным лицом и редкими волосами. Он выглядел крайне недовольным. Вероятно, ему пришлось спешно уйти со званого ужина, если судить по костюму. Фрауке Михельсен не припоминала, чтобы хоть раз видела его в оперативном штабе министерства. Возможно, потому, что сама нечасто сюда заглядывала.
В зале не осталось свободных мест. Сотрудники всех гражданских структур, специалисты по информационным технологиям, федеральная полиция, службы общественной безопасности и чрезвычайных ситуаций. В той или иной мере Михельсен знала их всех.
На экране можно было видеть Хельгу Брокхорст из Федеральной службы по обработке информации и управлению в чрезвычайных ситуациях в Бонне.
– Все не так просто, – ответила она коротко.
«Неверный ответ», – подумала Михельсен.
– Если позволите, господин министр, – вмешался статс-секретарь Хольгер Ресс. – Возможно, господин Бедерсдорф сумеет прояснить ситуацию.
Конечно, куда же без него. Бедерсдорф долгие годы работал на Федеральный союз предприятий энергетики и водоснабжения, пока лобби-сообщество не пропихнуло его в министерство.
– Представьте себе электросеть как систему кровообращения, – начал Бедерсдорф. – С тем отличием, что вместо одного сердца бьется несколько. Это электростанции. От них электричество растекается по всей стране – как кровь по телу. При этом существуют различные линии, подобно различным сосудам. Высоковольтные линии можно сравнить с аортами, по которым энергия может в значительных объемах транспортироваться на большие расстояния. Затем электричество распределяется по линиям среднего напряжения, и региональные сети доставляют его до конечных потребителей, как капилляры доставляют кровь к каждой клетке.
При этом для наглядности Бедерсдорф демонстрировал все на себе, касаясь поочередно груди, рук и пальцев. Он делал это не впервые, и Михельсен без тени зависти признавала, что более доступной аналогии ей бы в голову не пришло.
– Здесь следует учесть два аспекта. Во-первых, чтобы содержать сеть в стабильном состоянии, необходимо поддерживать постоянную частоту. Как с кровяным давлением человека: если оно слишком высокое или низкое, мы теряем сознание. К сожалению, это и произошло с электросетью. И во-вторых, хранение электроэнергии сопряжено с некоторыми сложностями. Поэтому она должна циркулировать непрерывно, как кровь. Иными словами, должна производиться в тот самый момент, когда в ней возникает потребность. Объемы сильно разнятся в течение дня. Как сердце начинает работать быстрее, если человек вдруг пускается бегом, так и электростанции должны производить больше энергии в часы пиковой нагрузки. Или необходимо подключать дополнительные агрегаты. Я доступно объяснил?
Бедерсдорф огляделся. Несколько человек кивнули, и только министр хмурил лоб.
– Но как это могло произойти во всей Европе? Я думал, немецкая электросеть вполне надежна.
– В целом так и есть, – подтвердил Бедерсдорф. – В нашу пользу говорит и тот факт, что Германия дольше других сдерживала коллапс и одной из первых начала восстанавливать снабжение. И все же немецкая электросеть не изолирована от Европы.
Он нажал несколько клавиш, и на большом экране появилась карта континента, оплетенная сетью разноцветных линий.
– Это сводная карта европейских электросетей. Как нетрудно заметить, они тесно связаны между собой.
Карта сменилась схемой, на которой условные обозначения электростанций, фабрик и жилых домов были связаны линиями в одну сеть.
– Раньше производство и поставки электроэнергии осуществлялись национальными концернами. Но после либерализации рынков эта структура претерпела существенные изменения. Сегодня с одной стороны есть производители электроэнергии…
Иконка электростанции на схеме загорелась красным.
– …а с другой – поставщики.
Линии на схеме стали зелеными.
– Кроме того, в цепочку включились, – на схеме появился еще один значок с символом евро, – энергетические биржи, где производители и провайдеры обговаривают цены. Таким образом, электроснабжение в наши дни представлено множеством действующих лиц, и в ситуации вроде этой они должны прежде всего согласовать свои действия.
Михельсен сочла своим долгом дополнить его речь:
– И главная их задача состоит не в оптимальном снабжении населения и промышленности энергией, а в извлечении прибыли. Тут необходимо согласовать интересы различных сторон. И в сжатые сроки.
– Нам пока неизвестны причины, но можете быть уверены, что все мы преследуем общую цель. Нынешняя ситуация никому не принесет выгоды.
– То есть как вам неизвестны причины? – спросил представитель от службы общественной безопасности.
– Система устроена не так просто, чтобы объяснить с ходу.
– Сколько времени уйдет на восстановление снабжения? – спросил статс-секретарь.
– По нашим данным, к утру в большинстве регионов вновь появится ток.
– Не то чтобы я придираюсь, – вставила Михельсен. – Но речь идет о всей Европе. Предприятия еще не сталкивались с проблемами подобного масштаба, – она старалась говорить сдержанно. – Я отвечаю за управление в чрезвычайных ситуациях и защиту населения. Если к утру общественный транспорт так и не тронется с места, а вокзалы и аэропорты окажутся парализованы, если школы и социальные учреждения останутся без тепла, если будет нарушено водоснабжение и телекоммуникации – тогда у нас будут серьезные проблемы. На сегодня мы едва ли готовы к этому.
– Как вообще происходит восстановление подачи? – спросил министр внутренних дел.
В этот раз Бедерсдорф опередил ее:
– Как правило, на электростанциях подают напряжение по ограниченной сети и, когда частота стабилизируется, постепенно наращивают охват. Затем эти разрозненные части сетей объединяют и синхронизируют.
– И много времени занимают эти шаги?
– Восстановление сети занимает от нескольких секунд до нескольких часов. Все зависит от обстоятельств. Синхронизация происходит относительно быстро.
– Затронуты регионы по всей Европе? – спросил министр. – Возможно ли связаться с другими государствами?
– Над этим идет работа, – заверил его Ресс.
– Хорошо, сформируйте кризисный штаб и держите меня в курсе событий. – Министр направился к выходу. – Хорошего вечера, дамы и господа.
«Лучше и не скажешь», – подумала Михельсен. Хорошего вечера… Эта ночь обещала быть долгой.
Схипхол
Задерживается
Задерживается
Задерживается
За последний час все авиаперевозчики объявили о задержках своих рейсов.
– Долго еще? – спросила Бернадетта, прижав к себе любимую куклу.
– Написано же, – с важным видом заявил ее брат. – Наш самолет задерживается.
– Я же не умею читать. Как будто сам не знаешь.
– Малявка! – обозвал ее Жорж.
– Сам такой!
– Малявка! Малявка!
Бернадетта захныкала:
– Мама!
– Прекратите, – одернул детей Франсуа Боллар. – Жорж, перестань дразнить сестру.
– Значит, в Париже будем только к полуночи, – вздохнула его жена. Вид у нее был усталый.
– Вечер пятницы. – Боллар пожал плечами. – Не в первый раз.
Перед электронным табло толпились другие пассажиры. Час назад их самолет должен был вылететь в Париж. Теперь время вылета было запланировано на 22.00.
Кресла в зоне ожидания были заняты все до последнего. Люди сидели на чемоданах, у прилавков фастфуда выстроились длинные очереди. Боллар огляделся в поисках места поспокойнее, но в такой толкотне это оказалось невозможным.
– А теперь что написано? – спросила Бернадетта.
– Что?
– Потрясающе, – раздался рядом голос жены.
Боллар перевел взгляд на табло.
Отменен
Отменен
Отменен
Париж
Лорен Шеннон навела камеру на стоящих перед ней двух мужчин. Джеймс Тёрнер, корреспондент Си-эн-эн во Франции, сунул собеседнику микрофон под нос.
– Мы находимся на площади Жюль-Ренар, перед зданием управления пожарными службами Парижа, – произнес Тёрнер в камеру. – Рядом со мной генерал-майор Франсуа Лискассе, глава пожарной бригады Парижа.
В свете прожектора, как светлячки, искрились снежинки.
– Генерал Лискассе, вот уже пять часов, как Париж остался без электричества. Есть ли какая-то информация, как долго еще это продлится?
Генерал, несмотря на холод, был одет лишь в синюю униформу и своим кепи чем-то напоминал Шарля де Голля. Шеннон уже знала, что пожарная служба Парижа относится к воинским подразделениям и подчиняется Министерству внутренних дел.
– Пока я не могу дать информации. В Париже и пригородах задействованы все доступные силы, более тысячи человек. После Нью-Йорка у нас самое крупное пожарное подразделение в мире. Поэтому даже в таких обстоятельствах парижане могут чувствовать себя в безопасности. Сейчас мы заняты эвакуацией людей из метро и лифтов. Кроме того, резкое отключение привело к авариям на дорогах и – местами – к пожарам.
– Значит, кому-то придется дожидаться помощи до утра?
– Мы рассчитываем, что в скором времени электроснабжение будет восстановлено. Но мы поможем всем до последнего, за это я ручаюсь.
– И еще…
– Благодарю. И прошу прощения, меня ждет работа.
Репортер не растерялся и вновь посмотрел в камеру:
– С вами был Джеймс Тёрнер из обесточенного Парижа.
Он скомандовал Шеннон отбой и поблагодарил генерала. Тот молча развернулся и зашагал прочь. Тёрнер поднял повыше меховой воротник.
– Хочется уже послушать этих лощеных типов из министерства. Загружайся, поехали.
Помимо операторской работы, Шеннон заменяла Тёрнеру водителя и привыкла лавировать по оживленным парижским улицам. Движение было уже не таким хаотичным, как пару часов назад, и все же краткий отрезок пути занял больше двадцати минут.
Рю де Миромениль оказалась перекрыта, и Шеннон без лишних раздумий припарковала машину возле какого-то проезда.
Она уже два года жила в Париже. Сразу после колледжа пустилась в кругосветное путешествие, которое и прервалось здесь, во Франции. Поначалу Лорен хотела обучаться журналистике, но вскоре Тёрнер предложил ей работу оператора, и времени на учебу уже не хватало. Тёрнер был крайне заносчив и воображал себя едва ли не вторым Бобом Вудвордом[1], но в бесконечных разъездах Шеннон успела многому научиться и сейчас лучше его разбиралась в журналистской работе. Она подбирала лучшие сюжеты и знала, как их подать. Однако Тёрнер ни за что не уступил бы ей место перед камерой. Поэтому, когда выпадало свободное время, Шеннон писала собственные материалы и выкладывала их в Сети.
Они вышли из машины и поспешили к заграждению. Их остановили несколько человек в форме.
– Пресса, – сказал Тёрнер и показал удостоверение.
Жандарм лишь мотнул головой:
– Сожалею.
– Посторонись, – потребовал его напарник.
В темноте полыхнул свет фар.
Жандарм освободил проезд, и мимо них, не сбавляя скорости, проехали несколько машин. Шеннон направила на них камеру, но сквозь затемненные стекла ничего не было видно.
– Ну? – спросил Тёрнер.
– Скажи спасибо, что я хоть заснять успела, – отозвалась Шеннон. – Разглядывать должен был ты. Кто там был?
– Не представляю. Слишком темно.
Сен-Лоран-Нуан
Ив Марпо надел пуховик поверх вязаного свитера.
– Дожили, – ворчала его жена Изабель. – Муж работает на электростанции, а мы сидим в пятнадцати километрах от нее без света.
При свечах, в нескольких кофтах и в пальто, она казалась бесформенной и нескладной.
– А что я сделаю? – Ив пожал плечами. Ему не терпелось поскорее уехать: вот уже несколько часов жена действовала ему на нервы.
– У детей всё так же? – в несчетный раз спросила Изабель.
Она дозвонилась до сына лишь спустя полтора часа после отключения, а еще через пару минут получилось связаться с дочерью. Сын проживал вместе с семьей недалеко от Орлеана, дочь – в Париже.
– Я уж сколько пытаюсь дозвониться, – продолжала она. – Только телефон не ловит…
Хотя им тоже нечего было сообщить – кроме как о том, что и они остались без света.
– Только представь, как ворчит твоя мама.
Ив закрыл за собой дверь и оставил Изабель одну в темном, холодном доме. Небо было усыпано звездами. Изо рта валил пар.
Машина завелась без проблем. По дороге Марпо хотел прослушать последние новости. Но почти все радиостанции молчали, лишь некоторые передавали музыку. В конце концов Ив выключил приемник.
Проезжая по этой дороге зимой и глядя на облетевшие деревья, сложно было представить, что это одно из самых излюбленных мест отдыха во Франции. Весной сюда хлынут миллионы туристов со всего света, чтобы увидеть знаменитые замки в долине Луары, купить местного вина и здесь, в самом сердце Франции, проникнуться духом былой аристократии. Марпо приехал сюда двадцать пять лет назад, но место привлекло его не своими красотами – ему лишь предложили хороший оклад в должности инженера на атомной электростанции «Сен-Лоран».
Спустя двадцать минут впереди показались очертания городка Сен-Лоран-Нуан, непривычно темного в эту ночь. Улицы и дома терялись во мраке – и над ними, словно в насмешку, высились освещенные градирни электростанции. «Все-таки странно, – подумал Ив при виде этих колоссов, – что за двести лет мы никак не усовершенствовали базовые принципы этой технологии и не пришли к другим, более современным». По сути своей атомная электростанция представляла собой не что иное, как гигантскую паровую машину, известную с первой половины XVIII века. Только в качестве горючего вместо угля использовали расщепляемый уран или плутоний.
При общей производительности примерно в тысячу мегаватт электростанция относилась к числу маломощных. Два новых энергоблока располагались на берегу Луары, и вода для охлаждения поступала прямо из реки. Марпо оказался здесь в конце восьмидесятых, когда оба старых реактора еще функционировали. За семь лет до этого на станции произошла авария: расплавился один из топливных элементов, что привело к радиоактивному загрязнению и остановке реакторов на два с половиной года. В начале девяностых «Электрисите де Франс» окончательно остановила оба энергоблока.