Я покачал головой.
– Джейк, ты не понял. – Я слегка развел ладони в стороны. – Постарайся взглянуть на дело шире. – Я сунул руки в карманы. – Усыновление – удовольствие не из дешевых.
Джейк даже слегка попятился.
– Так вы решили взять ребенка из приюта? А я было подумал, что Мэгги снова в положении!
– Пока нет. – Я покачал головой. – У нас возникли кое-какие технические трудности, но… Короче, не отвлекайся. Я задал тебе вопрос. Что скажешь?
– Твой грузовик и три тысячи.
Джейк двигался в правильном направлении, и это мне понравилось. Не нравилось мне только его предложение.
– Мой «Форд» и полторы «косых».
– Две.
– По рукам. – Я протянул руку. – Только у меня есть условие: никаких бумажек! Я даю честное слово, что заплачу тебе эти деньги, но на бумаге все должно выглядеть так, будто я обменял свой грузовичок на «Хонду» без доплаты.
Джейк задумался.
– Я что-то не совсем понял… Ты хочешь, чтобы я поверил тебе на́ слово?
Я кивнул и, взяв Джейка под руку, повел в трейлер.
– Да, я хочу, чтобы ты мне поверил. Сейчас я сяду в этот твой фургон и поеду домой. Мой грузовик остается тебе. Кроме того, я обещаю, что заплачу́ тебе две тысячи долларов наличными в течение недели. Ну как, годится?
Мы вошли в трейлер, и Джейк посмотрел на меня как на ненормального. Я сел на стул и откинулся на спинку.
– Договорились?..
Джейк с сомнением вздохнул.
– Я очень ценю все, что ты для меня сделал, Дилан, но я не могу…
– Послушай, Джейк, – перебил я. – Считай, что я прошу тебя об одолжении. Об очень большом одолжении. Можешь не волноваться, свои деньги ты получишь еще до конца недели. Наличманом.
Он посмотрел на меня, приподнял брови и протянул руку ладонью вверх. Я заговорил на его языке, и это помогло – теперь мы были равны, и Джейк почувствовал, что я не вешаю ему лапшу на уши.
– Из рук в руки, о’кей?..
Я постучал по его ладони согнутым пальцем, потом заставил его сжать руку в кулак.
– Из рук в руки. Точно.
Через десять минут я уже сидел за рулем белой «Хонды». Термометр в уголке бокового зеркала показывал, что на улице 79 градусов[8]. В наших краях это обычное дело даже для ноября; как правило, в Южной Каролине Бог включает свой кондиционер не раньше января. Пришлось мне включить свой, точнее – кондиционер «Хонды». Вентилятор заработал, в лицо мне устремилась струя прохладного воздуха, и я подумал, что минивэн неизвестной леди не так уж плох.
Выезжая со стоянки, я снова взглянул в зеркало заднего вида и увидел свой грузовичок, стоявший в самом центре площадки в ожидании нового владельца. Покачав головой, я сплюнул в окно. Никто, ни один человек во вселенной не будет любить этот оранжевый «Форд» так, как я. И все же я готов был править запряженной в тележку лошадью, лишь бы это соответствовало требованиям комиссии по усыновлению.
От Джейка я поехал в офис Джона Кэглстока. Когда я вошел, его секретарша Лорейн встала из-за своего стола и сделала несколько шагов, чтобы приветствовать меня.
– Здравствуйте, Дилан. Обычно вы не появляетесь без предупреждения. У вас все в порядке?
– Все в порядке, Лорейн. Мне просто нужно перекинуться парой слов с Джоном.
Секретарша жестом пригласила меня сесть.
– Подождите немного, я сейчас узнаю. – Она исчезла в кабинете Джона Кэглстока и почти сразу вернулась. Джон появился в приемной следом за ней.
– Привет, Дилан, проходи. – Он закрыл за мной дверь, и мы уселись друг напротив друга за небольшой стол для совещаний, приставленный спереди к его рабочему столу.
Джон был человеком опытным и сразу почувствовал, что я явился к нему с просьбой. С другой стороны, ему было хорошо известно, что в качестве представителя интересов Брайса Мак-Грегора я точно знаю, сколько Джон зарабатывает, управляя его капиталами. А поскольку речь шла о миллионах, Джон нуждался во мне не меньше, чем я в нем. На это я и рассчитывал.
Вместе с тем Джон отлично понимал, что я не стал бы обращаться к нему или к Брайсу с пустяками, следовательно, раз уж я все-таки приехал, значит, я собираюсь просить о серьезном одолжении. Впрочем, чтобы это понять, большого ума не требовалось.
Я без долгих предисловий перешел к делу.
– Вот что, Джон… Мы с Мэгги хотим усыновить ребенка.
Он кивнул и, достав очки, водрузил их на нос.
– Чтобы сделать первоначальный платеж, мне нужно собрать тридцать восемь тысяч, – продолжал я. – В целом вся процедура обойдется, должно быть, тысяч в сорок пять или чуть меньше… Кроме того, мне нужно две тысячи, чтобы расплатиться за минивэн, который я только что купил по требованию комиссии по усыновлению. Вот я и приехал узнать, не можешь ли ты…
Если Джон и удивился, он никак этого не показал. Потянувшись к селектору, он нажал кнопку связи и сказал в микрофон:
– Лорейн, принеси, пожалуйста, мою личную чековую книжку.
Через две секунды секретарша уже вошла в кабинет и положила чековую книжку перед ним. Не обращая внимания на мои протесты, Джон выписал чек на сорок тысяч долларов, расписался, вырвал чек из книжки и протянул мне.
Я покачал головой.
– Нет, Джон, я не могу… Да я и не за этим приехал. Мне нужен сопоручитель в…
Не моргнув глазом, Джон снова нажал кнопку на селекторе.
– Лорейн, соедини, пожалуйста, с Ричардом из «Американского национального»…
Через две минуты телефон у него на столе пискнул, и раздался голос секретарши:
– Соединяю, сэр.
Джон включил громкую связь.
– Привет, Ричард. Как дела?
– Отлично, Джон. А у тебя?
– Хочу попросить тебя об одном одолжении…
– Для тебя – все что угодно.
Джон Кэглсток поглядел сначала на меня, потом на телефон.
– Один мой хороший знакомый собирается обратиться к тебе за ссудой. К сожалению, он мало что может предложить в качестве обеспечения, но парень абсолютно надежный. Я готов за него поручиться.
– То есть ты хочешь, чтобы твое имя значилось в бумагах?
– Точно! И еще: деньги нужны ему как можно скорее.
– Когда именно?
Джон снова посмотрел на меня. Я пожал плечами.
– Через час или около того. Успеешь? Он хочет взять ребенка из приюта, и ему нужно показать комиссии, что материально он обеспечен.
При этих его словах мне вдруг показалось, что Джон уже проделывал нечто подобное в прошлом и что неизвестный Ричард, с которым он разговаривал, был как раз тем человеком, от которого зависел успех нашего мероприятия.
– Хорошо, через час бумаги будут готовы. О какой сумме идет речь?
– Пусть будет пятьдесят тысяч, – сказал Джон не моргнув глазом. – Я думаю, что на самом деле моему приятелю столько и не понадобится, но пусть у него будет пространство для маневра. На случай, так сказать, непредвиденных обстоятельств…
– Так, понятно… – пробормотал Ричард, и я услышал, как он что-то записывает.
– Спасибо, – продолжал Джон. – Пришли мне бумаги с курьером, и я сегодня же их подпишу.
– Обязательно.
На этом разговор закончился. Джон отключил громкоговоритель, положил трубку на рычаги и посмотрел на меня, а я… Мне хотелось его расцеловать.
– Спасибо, Джон. Ты меня очень выручил, – сказал я, вставая и пожимая ему руку.
В ответ он снова протянул мне чек.
– Я бы с удовольствием сам одолжил тебе эти деньги.
Я похлопал его по плечу и шагнул к двери.
– Еще раз спасибо, Джон, но… Ты и так нам помог. Мы с Мэгги очень тебе благодарны. – Я остановился и повернулся к нему. – Еще одно, Джон…
– Что? – Он слегка приподнял голову.
– Пусть это останется между нами.
Он кивнул и развел руки в стороны словно верховный арбитр на бейсбольном матче, показывающий, что игрок благополучно достиг «дома».
– Как скажешь.
Выехав со стоянки, я ненадолго заехал в детский супермаркет, а оттуда отправился в «Американский национальный банк». Ричард, оказавшийся президентом банка, меня уже ждал. Я подписал несколько документов, и меньше чем через три минуты он уже вручил мне чековую книжку, чтобы я мог пользоваться выделенным мне кредитом. Все вместе заняло минут десять.
Поблагодарив Ричарда, я вышел из банка и поехал прямо в Чарльстон. Меньше чем через час я входил в Центр усыновления. Отыскав дежурную секретаршу, я вручил ей чек на тридцать восемь тысяч долларов. Она молча пробежала его глазами и исчезла, не сказав ни слова.
Через минуту из своего кабинета показался мистер Сойер. Вид у него был крайне удивленный. Мой чек мистер Сойер держал перед собой двумя пальцами, словно он был нестерпимо горячим. Прежде чем он успел что-либо сказать, я шагнул назад к двери и поманил его за собой.
– Будьте добры, сэр, подойдите сюда. Мне нужно вам кое-что показать…
Когда мы вышли из здания, я дважды нажал кнопку на прицепленном к ключам брелке сигнализации, чтобы он услышал сигнал. Открыв боковые дверцы «Хонды», я завел мотор, включил кондиционер и продемонстрировал новенькое детское кресло, закрепленное по всем правилам на заднем сиденье.
Мистер Сойер посмотрел на чек, который по-прежнему держал в руках, оглядел фургон, потом снова уставился на чек.
– Признаться, я впечатлен, доктор Стайлз. Я вижу, вы даром времени не теряли, но… – Его лицо снова стало холодным и неприступным. – Скажу откровенно: мы весьма и весьма обеспокоены результатами индивидуального собеседования с вашей женой.
Я выключил двигатель, запер дверцы и вернулся вместе с ним в здание.
– Что вы имеете в виду, сэр?
Мистер Сойер вытер проступившую на лбу испарину.
– Вы никогда не думали о том, что вашей жене необходима, гм-м… консультация специалиста?
– Какого специалиста?
Он взглянул на меня.
– Специалиста-психолога.
– Вы уверены, что мы говорим об одной и той же женщине?
В который уже раз моя попытка шутить не принесла результата. Мистер Сойер опустил голову и проговорил чуть не шепотом:
– Рождение мертвого ребенка является серьезным испытанием для любой женщины. Квалифицированный специалист мог бы помочь миссис Стайлз справиться с последствиями полученной ею психологической травмы.
Воздух вырвался из моей груди со свистом, какой иногда производит гелий, выходящий из воздушного шарика, если у него развязать горловину.
– Я, наверное, чего-то не понимаю, сэр?.. – Должно быть, я выглядел сейчас как олень, попавший в луч автомобильных фар – оцепеневший, с глупо выпученными глазами. И похоже, именно мой дурацкий вид убедил мистера Сойера, что я говорю серьезно. Он расслабил узел галстука и, прищурившись, посмотрел в окно, за которым сверкало яркое солнце.
– Видите ли, доктор Стайлз…
– Просто Дилан.
– Хорошо, Дилан… Из нашей практики нам хорошо известно, что потеря ребенка не относится к событиям, которые женщина способна с легкостью «перешагнуть». Для этого требуется время, порой – достаточно продолжительное время. Вполне естественно, многие женщины, пережившие подобную потерю, полагают, что усыновление поможет им заполнить пустоту, которую они ощущают, но… Это не так, к сожалению… – Он снова прищурился, глядя на солнце. – К этим выводам мы пришли на основе длительного опыта работы. За два десятилетия нам пришлось иметь дело с тысячами женщин, и я могу заявить со всей ответственностью: в таких делах спешить не следует.
Я по-прежнему таращился на него во все глаза, пытаясь понять, о чем он толкует, и мистер Сойер поспешил прийти мне на помощь.
– Скорбь… – Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть свои слова. – …Скорбь целительна. Но чтобы исцеление было полным, должно пройти время.
– Но, сэр… не хочу показаться невежливым, но… Разве мы не скорбели, разве не оплакивали нашего малыша? Мне кажется, последние месяцы мы только это и делали.
Мистер Сойер кивнул с таким видом, словно я только что подтвердил сделанные им умозаключения.
– В этом деле не нужно спешить, – сказал он. – Подождите еще немного… а потом приходите к нам снова.
– Но, сэр, если нам позволят усыновить ребенка, мы будем любить его сильнее, чем кто бы то ни было! – Я чувствовал, что проигрываю, и поэтому торопился. – Ни в какой другой семье ему не будет так хорошо, как у нас. Ни в какой другой семье у него не будет такой преданной, любящей матери! Поверьте, сэр, я знаю это точно.
Он снова кивнул.
– Если сейчас вы отзовете свое заявление, то, скажем, месяцев через шесть вы сможете снова обратиться к нам. И тогда… – Мистер Сойер немного помолчал. – Уверяю вас, что в этом случае комиссия отнесется к вашему заявлению с бо́льшим пониманием.
Я подумал, что мистер Сойер дает нам добрый совет, но последовать ему я не мог.
– Прошу прощения, сэр, – сказал я, – но я просто не представляю, как я вернусь домой и скажу Мэгги, что забрал заявление. Если воспользоваться футбольной терминологией, я могу оказаться в положении игрока, который находится в самом низу «схватки».
Мистер Сойер протянул мне руку.
– Я прекрасно понимаю вас, Дилан. Что ж… мы с вами свяжемся.
Он повернулся, чтобы уйти, и я поспешил задать еще один вопрос.
– Не могли бы вы сказать, когда… когда это будет?
Остановившись в дверях своего кабинета, мистер Сойер некоторое время перебирал желтые стикеры, каждый из которых означал пропущенный телефонный звонок. Выбрав несколько штук, он зажал их в пальцах и снова посмотрел на меня.
– Комиссия еще не приняла решение, но когда это будет сделано, вы получите официальное письмо.
Я очень сомневался, что такой ответ удовлетворит Мэгги. Отступать мне было некуда, и, шагнув вперед, я почти прошептал:
– Ну хотя бы приблизительно… Сколько нам ждать – две недели или два месяца? Сколько?!
Он взялся за ручку двери.
– Несколько месяцев, Дилан.
С этими словами мистер Сойер вошел в кабинет и закрыл за собой дверь, а я повернулся к выходу из приемной. Откровенно говоря, мне было не до правил вежливости, однако я все же нашел в себе силы кивнуть секретарше.
– До свидания, мэм.
Обернувшись через плечо, она шепнула с явным сочувствием в голосе:
– Иногда на это уходит год или больше.
В ответ я только вздохнул и вышел на улицу. Я еще не вполне освоился с брелком, поэтому вместо того, чтобы отпереть замки, случайно включил тревожную сигнализацию. «Хонда» загудела, заморгала фарами, всполошив, должно быть, весь квартал. Этот шум привлек и внимание мистера Сойера, обеспокоенное лицо которого показалось в одном из окон. Что ж, по крайней мере, теперь он точно знает, что наш минивэн оборудован всем, чем полагается.
Домой я вернулся уже после обеда. Мэгги сидела на крыльце, зажав между коленями миску с фасолью. Волосы она зачесала наверх и подвязала косынкой. Рядом с моей женой сама Скарлетт О’Хара смотрелась бы жалкой замарашкой.
Увидев меня за рулем минивэна, Мэгги вскочила со ступенек.
– С твоим грузовиком что-нибудь случилось?
Я открыл дверцу и, не выключая двигатель, выбрался наружу.
– Нет, насколько я знаю.
Мэгги уперла руки в бока. На лбу ее появилась тонкая морщина, а губы непроизвольно сжались. Меньше чем за секунду ее настроение изменилось: только что она была спокойна, но сейчас в воздухе ощутимо запахло скандалом.
– Ты что, продал свой грузовик? – почти прокричала она.
Я попятился. Подобного поворота я не ожидал.
– Да, дорогая, – пробормотал я. – Ведь в Центре усыновления потребовали, чтобы у нас была нормальная машина, поэтому я…
Мэгги нехорошо сощурилась.
– Забудь о них! Я же знаю, как нравился тебе этот грузовик!
– Да, но…
– Никаких «но»! Нельзя позволять этим бюрократам вертеть нашей жизнью как им заблагорассудится! Они нас совсем не знают. Они даже не понимают, что́ мы могли бы дать ребенку!
Ветер подхватил концы ее косынки, и они затрепетали, щекоча ее щеки. Лицо Мэгги сделалось красным и блестело от пота.
Я пожал плечами.
– Мы всегда можем купить другой грузовик, если захотим. На этом «Форде» свет клином не сошелся, – сказал я, хотя и покривил душой. Впрочем, главного я достиг: Мэгги начала понемногу успокаиваться. Она заглянула в «Хонду», вскарабкалась на сиденье, потрогала холодную решетку кондиционера и улыбнулась, приподняв брови. Потом она увидела детское кресло на заднем сиденье и проговорила задумчиво: