– Вы уверены, что он убит стрелой из лука? – спросила дама, и легкая краска выступила на ее пепельных щеках.
– Таково мнение врача. Из его сердца, когда мы нашли труп, торчала стрела.
– Конечно. Это ведь так натурально! Стрела в сердце Робина!
Она произнесла это надменно, с каким-то странным выражением лица. Наступило напряженное молчание, и Вэнс подошел к окну.
– Разрешите посмотреть?
– Нет, незачем. Оттуда ничего не видно, только деревья на 76-й улице и часть двора Диллардов. Кирпичная стена напротив очень угнетает. Когда не было этого высокого дома, открывался чудесный вид на реку.
Вэнс задумчиво взглянул на стрельбище.
– Да, – повторил он, – если бы сегодня утром вы сидели у окна, то заметили бы, что случилось. От вас хорошо видны и стрельбище, и дверь в подвал. Жалко! – Он вынул часы. – Ваш сын дома, миссис Друккер?
– Мой сын! Адольф! Что вам от него надо? – Ее голос стал жалобным, а глаза с ненавистью устремились на Вэнса.
– Ничего особенного, – спокойно промолвил сыщик. – Вдруг он видел кого-нибудь на стрельбище?
– Никого он не видел. Он и не мог никого видеть, потому что его здесь не было. Он ушел рано утром и не вернулся до сих пор.
Вэнс с состраданием поглядел на нее.
– Он отсутствовал все утро? Вы знаете, где он?
– Я всегда знаю, где он, – с гордостью отчеканила миссис Друккер. – Мой мальчик ничего от меня не скрывает.
– Он сообщил вам утром, куда идет? – мягко настаивал Вэнс.
– Конечно, но я забыла. Дайте подумать. – Ее длинные пальцы застучали по подлокотникам, глаза беспокойно забегали. – Не могу припомнить. Но я спрошу его, как только он появится.
Мисс Диллард воззрилась на старую женщину с возрастающим недоумением.
– Но, леди Мэй, Адольф был у нас сегодня утром. Он приходил к Сигурду.
Миссис Друккер гневно выпрямилась на кушетке.
– Ничего подобного! – крикнула она, метнув на девушку сердитый взгляд. – Адольф собирался куда-то в город. Он и близко не подходил к вашему дому, я уверена, что он там не был.
Глаза ее засверкали, и она вызывающе посмотрела на Вэнса. Наступил неприятный момент, но дальнейшее оказалось еще тягостнее. Дверь тихо отворилась, и мгновенно руки миссис Друккер протянулись вперед.
– Мой маленький мальчик, мой бэби! – закричала она. – Иди сюда, милый.
Но вошедший мужчина не двинулся с места. Он щурил на нас свои блестящие глаза, как человек, проснувшийся в незнакомом месте. Ростом Адольф Друккер еле достигал пяти футов. У него был обычный для горбунов вид: тонкие ноги, а искривленное туловище венчалось большой куполообразной головой. Но лицо его поражало интеллигентностью и страстной пугающей одержимостью. Профессор Диллард считал Адольфа математическим гением, и никто не сомневался в его эрудиции.
– Что все это значит? – спросил мистер Друккер тонким, дрожащим голосом. – Это ваши знакомые, Белл?
Девушка начала что-то говорить, но Вэнс жестом остановил ее.
– Дело в том, мистер Друккер, – пояснил он, – что рядом с вами случилась беда. Это мистер Маркхэм, окружной следователь Нью-Йорка, и сержант Хэс из бюро уголовных расследований. По нашей просьбе мисс Диллард привела нас сюда, чтобы расспросить вашу мать, не видела ли она сегодня утром на стрельбище чего-нибудь необычного. Инцидент имел место у подвальной двери дома Диллардов.
Друккер повел головой и упрямо выставил вперед подбородок.
– Что конкретно произошло?
– Мистер Робин убит стрелой из лука.
Лицо Друккера изменило выражение, желваки зашевелились.
– Робин убит? Когда?
– Вероятно, между одиннадцатью и двенадцатью часами.
– Что вы говорите! – Друккер быстро взглянул на мать. Он как будто разволновался, и его большие плоские пальцы затеребили края куртки. – Ты что-то видела? – спросил он мать, и его глаза недобро засверкали.
– Что ты, сынок? – испуганным шепотом спросила пожилая женщина.
Лицо Друккера стало суровым, на губах обозначилась усмешка.
– А то, что именно в это время я услышал крик в твоей комнате.
– Ты не слышал! Нет! Ничего подобного! – Мать с трудом переводила дух, голова ее по-старчески тряслась. – Ты ошибаешься, мой милый. Я сегодня утром не кричала.
– Ну, значит, кричал кто-нибудь другой. – Его голос прозвучал холодно и безжалостно. Он помолчал и прибавил: – Дело в том, что, услышав крик, я поднялся сюда и притаился у двери. Ты ходила и напевала какую-то песенку, и я вернулся к себе в кабинет.
Мисс Друккер прижала к лицу платок, глаза ее увлажнились.
– Так ты работал в кабинете между одиннадцатью и двенадцатью? А я звала тебя несколько раз, – с подавленной тревогой простонала леди Мэй.
– Я слышал, но не ответил, поскольку был очень занят.
– Ах, вот как. – Она медленно повернулась к окну. – А я-то думала, что тебя нет дома. Ты ведь сказал мне…
– Да, сказал, что пойду к Диллардам. Но Сигурда не оказалось дома, и около одиннадцати я вернулся.
– Я не видела, как ты вошел. – Энергия иссякла у бедной женщины, и она сидела тихо, устремив отрешенный взгляд на кирпичную стену за окном. – А раз ты не ответил на мой призыв, я, естественно, подумала, что тебя нет дома.
– Я вышел от Диллардов через ворота в стене и отправился прогуляться в парк, – несколько раздраженно пояснил Друккер. – Домой я возвратился через парадную дверь.
– Ты говоришь, что слышал мой крик. Но зачем мне было кричать, сынок? Спина сегодня утром у меня не болела.
Друккер нахмурился, и его маленькие глазки быстро забегали от Вэнса к Маркхэму.
– До меня явно донесся женский крик из этой комнаты, – упрямо повторил он. – Около половины двенадцатого.
Он опустился на стул и недовольно уставился в пол. Разговор между матерью и сыном привел нас в недоумение. Хотя Вэнс, по-видимому, был поглощен рассматриванием старинной гравюры, я отлично знал, что ни одно слово, ни одна интонация не ускользнули от него. Он повернулся, сделал Маркхэму знак, чтобы тот помалкивал, и подошел к миссис Друккер.
– Нам очень жаль, что мы побеспокоили вас, сударыня. Простите нас великодушно. – Он поклонился и обратился к мисс Диллард: – Вы согласитесь проводить нас обратно? Или мы сами должны найти дорогу вниз?
– Я провожу, – с готовностью отозвалась девушка и, приблизившись к миссис Друккер, обняла ее: – Мне так жаль, леди Мэй.
По дороге в переднюю Вэнс, как будто что-то вспомнив, остановился и оглянулся на Друккера.
– Вам лучше пойти с нами, – сказал он спокойным, но настоятельным тоном. – Вы знали мистера Робина и, может быть, сообщите нам что-нибудь важное.
– Не ходи с ними, сынок! – закричала миссис Друккер с искаженным от страха лицом. – Незачем! Это враги. Они погубят тебя…
Адольф Друккер встал.
– Почему же мне не пойти с ними? – дерзко возразил он матери. – Мне тоже хочется разобраться в этом деле. Вдруг, как они говорят, мне удастся принести пользу? – И он присоединился к нам.
Глава VI
«„Я“, – ответил Воробей…»
Когда мы снова оказались в гостиной у Диллардов и мисс Белл ушла к дяде в библиотеку, Вэнс без обиняков приступил к делу.
– Мне жаль волновать вашу мать, мистер Друккер, допрашивая вас в ее присутствии, но так как вы заходили сюда утром незадолго до смерти Робина, нам необходимо осведомиться, что вы готовы сообщить по этому делу.
Друккер сел у камина, осторожно поднял голову, но ничего не ответил.
– Вы пришли сюда, – продолжал Вэнс, – около половины десятого, чтобы повидать Сигурда Арнессона.
– Да, именно так.
– Через стрельбище и дверь в подвал.
– Я всегда прихожу оттуда. Мне незачем огибать большой дом.
– Но мистера Арнессона не оказалось дома утром, так?
– Он был в университете.
– Узнав, что его нет дома, вы некоторое время пробыли в библиотеке у профессора, обсуждая астрономическую экспедицию в Южную Америку. Я не ошибаюсь?
– Экспедицию Королевского астрономического общества в Собрал, – уточнил Друккер.
– Сколько времени вы провели в библиотеке?
– Меньше получаса.
– А потом?
– Я спустился в стрелковую комнату и пролистал один из журналов. В нем обнаружилась шахматная задача, я сел и занялся ею…
– Одну минуту, мистер Друккер. – В голосе Вэнса послышалось удивление. – Вы интересуетесь шахматами?
– До некоторой степени. Но я не трачу на них по многу часов, ведь эта игра не чисто математическая и недостаточно умозрительная для математического ума.
– Как долго вы решали задачу?
– Около получаса.
– Скажем, до половины одиннадцатого.
– Приблизительно так. – Друккер глубже уселся в кресло, но его скрытая настороженность не уменьшилась.
– Следовательно, вы находились в стрелковой комнате, когда туда пришли мистер Робин и мистер Сперлинг? – Друккер ответил не сразу, и Вэнс, сделав вид, что не замечает его сомнений, прибавил: – Профессор Диллард говорил, что молодые люди появились около десяти часов и, подождав немного в гостиной, спустились в подвал.
– А где же Сперлинг? – воскликнул Друккер, подозрительно переведя взгляд от Маркхэма к Вэнсу.
– Мы ожидаем его с минуты на минуту, – сказал Вэнс. – Сержант Хэс послал за ним двух своих помощников.
Брови у горбуна приподнялись:
– Ах, так Сперлинга насильно приведут сюда! – Адольф сложил вместе свои плоские пальцы и стал их рассматривать, затем медленно поднял глаза на Вэнса: – Вы спрашивали, видел ли я Робина и Сперлинга в стрелковой комнате. Да, они спустились вниз почти в ту минуту, когда я уходил.
Вэнс откинулся на спинку кресла и вытянул ноги.
– Не создалось ли у вас впечатления – как бы это выразиться, – что они ссорились?
Друккер несколько мгновений обдумывал вопрос.
– Уж раз вы затронули эту проблему, – начал он, – я припоминаю, что между ними была какая-то холодность. Но я не утверждаю это. Видите ли, я покинул комнату сразу же после их прихода.
– Вы вышли через подвальную дверь, а потом через ворота в стене на 75-ю улицу. Правильно?
На мгновение показалось, что Друккеру не хочется отвечать, но потом он процедил сквозь зубы:
– Так точно. Я решил прогуляться по берегу реки, прежде чем опять приняться за работу. Я свернул на аллею, а затем в парк.
Хэс с обычным для него недоверием к показаниям допрашиваемых свидетелей задал следующий вопрос:
– Вы не встретили кого-нибудь из знакомых?
Друккер сердито повернулся к сержанту, но Вэнс быстро вмешался и сгладил ситуацию:
– Это не так важно, сержант. Если понадобится, мы вернемся к этой теме попозже. – Он опять обратился к Друккеру: – Вы возвратились немного раньше одиннадцати, так вы, кажется, сказали, и вошли в дом через парадную дверь.
– Совершенно верно.
– Вы не заметили ничего необычного, когда были здесь утром?
– Нет, кроме того, о чем я уже сообщил вам.
– Вы уверены, что слышали, как вскрикнула ваша мать около половины двенадцатого?
Вэнс не пошевелился, когда задавал этот вопрос, но какая-то особая нотка послышалась в его голосе, и это возбуждающе подействовало на Друккера. Он поднял свое широкое тело с сиденья и враждебно посмотрел на Вэнса. Его круглые маленькие глаза метали искры, тонкие губы конвульсивно дергались, руки сгибались и разгибались, словно перед болезненным припадком.
– На что вы намекаете? – резко спросил он. – Я сказал, что слышал крик, и мне совершенно все равно, соглашается с этим мать или нет. Более того, я уловил звуки, как она ходила по комнате. Поймите, между одиннадцатью и двенадцатью она была в своей комнате, а я – в своей. И ничего другого вы не докажете. Кроме того, я не желаю подвергаться допросу вами или кем бы то ни было о том, где я был и чем занимался. Вам до этого нет никакого дела, черт возьми, вы меня поняли?
Он был в такой ярости, что, казалось, сию минуту набросится на Вэнса. Хэс уже выступил вперед, чувствуя скрытую в этом человеке опасность. Но Вэнс даже бровью не повел. Он лениво курил и, когда бешенство Друккера иссякло, заговорил спокойно, без малейших признаков волнения или обиды.
– Нам больше не о чем вас спрашивать, мистер Друккер. И, право, напрасно вы так переживаете. Мне просто пришло в голову, что крик вашей матери помог бы нам установить точное время убийства.
– Какое отношение имеет ее крик ко времени смерти Робина? Ведь она же призналась вам, что ничего не видела.
Утомленный допросом Друккер тяжело прислонился к столу. В эту минуту в дверях показался профессор Диллард, а за ним Арнессон.
– В чем дело? – спросил профессор. – Я услышал шум и спустился. – Он холодно посмотрел на Друккера. – Белл уже достаточно настрадалась за сегодняшний день, но вам, кажется, этого мало?
Вэнс встал, но не успел и рта раскрыть, как Арнессон с упреком погрозил Друккеру пальцем.
– Вам надо научиться владеть собой, Адольф. Вы принимаете жизнь с ужасающей серьезностью. Зачем придавать так много значения булавочным уколам земного бытия?
Друккер мотал головой и шумно дышал.
– Эти свиньи… – начал он, но Арнессон быстро прервал его.
– Адольф, все люди – в сущности свиньи. Для чего входить в подробности? Пойдемте, я провожу вас домой. – Он крепко взял Друккера под руку и повел его вниз по лестнице.
– Нам очень жаль, что мы потревожили вас, сэр, – извинился Вэнс перед профессором. – По какой-то причине этот господин соскочил с рельсов. Допросы, конечно, не особенно приятная вещь, но мы надеемся, что скоро с ними покончим, а без них тоже никак не обойтись.
– Постарайтесь завершить их как можно скорее, Маркхэм, и зайдите ко мне перед уходом.
Когда профессор закрыл за собой дверь, следователь с нахмуренными бровями, заложив за спину руки, стал ходить взад-вперед по комнате.
– Что ты думаешь о Друккере? – спросил он, останавливаясь перед Вэнсом.
– Славный характерец, – сыронизировал сыщик. – Умственный и физический калека. Прирожденный лицемер. Но хитер, дьявольски хитер. Ненормальный мозг – такое часто встречается у субъектов подобного типа. Однако наш словесный бой не безрезультатен. Адольф Друккер что-то замалчивает и хотел бы рассказать, да не смеет.
– Пожалуй, – с сомнением заметил Маркхэм. – Очень уж он нервничает по поводу времени между одиннадцатью и полуднем. Он, как кошка, все время следил за нами.
– Как хорек, – поправил Вэнс. – Я отлично чувствовал его лестное внимание.
– Во всяком случае, не похоже, чтобы он оказал нам большую услугу, хотя несколько раз повторил, что хочет помочь.
– Да, – согласился Вэнс. – Пока мы не особенно продвинулись вперед, но кое-какой багаж попал на наше судно. Наш раздражительный математик обнаружил некие интересные особенности мышления. Миссис Друккер тоже не лишена перспектив. Если бы мы узнали то, что они оба скрывают, то нашли бы ключ к разгадке преступления.
Хэс целый час молчал и скептически наблюдал за происходящим, но теперь вдруг горячо заговорил:
– Знаете, мистер Маркхэм, мы попусту тратим время. Что ценного во всей этой болтовне? Нам нужен Сперлинг, и, когда мои молодцы приведут его, мы заставим его попотеть, и у нас соберется достаточно материала для обвинения. Он был влюблен в племянницу Дилларда и завидовал Робину не только из-за барышни, но и потому, что тот лучше него стрелял этими красными палками. В этой чертовой комнате он схватился с Робином, профессор слышал их, и, согласно показаниям, Сперлинг за несколько минут до смерти Робина был с ним внизу…
– Да, – хмыкнул Вэнс, – вдобавок его зовут Воробей, что и требовалось доказать. Нет, сержант, уж очень это просто, а между тем убийство задумано весьма хитро.
– Не нахожу тут никакого плана, – заартачился Хэс. – Картина ясна. Сперлинг выходит из себя, хватает лук, выдергивает из колчана стрелу, идет вслед за Робином из комнаты, стреляет и попадает ему прямо в сердце.
Вэнс вздохнул.
– Вы слишком прямодушны для этого испорченного мира, сержант. Если бы все случилось с такой наивной поспешностью, жизнь была бы очень проста и скучна. Но не таково убийство Робина. Во-первых, никакой стрелок, метя в движущуюся цель, не сумел бы с такой точностью попасть между ребрами в самое уязвимое место. Во-вторых, череп Робина проломлен. Конечно, такое бывает при падении, но мало на то похоже. В-третьих, шляпа лежала у ног, где она никак не очутилась бы, если бы Робин упал нормально. В-четвертых, выемка на конце стрелы так испорчена, что тетива не могла на ней держаться. В-пятых, Робин стоял лицом к стреле, так что, пока злодей натягивал лук и целился, несчастный успел бы позвать на помощь и укрыться. В-шестых… – Вэнс остановился, чтобы закурить папиросу. – Клянусь Юпитером, сержант, я что-то пропустил. Да, когда человек получает рану в сердце, тотчас же в изобилии хлещет кровь. С большой долей вероятности вы найдете кровавые пятна на полу в стрелковой комнате, где-нибудь около двери.