Тонкие губы Дадли еще более натянулись.
– Гиффорд даже слишком миловиден для своего положения. Он нередко привлекает… внимание слабого пола…
Эдуард ощутил покалывание ревности и снова поднял взгляд на портрет отца. Он внешне напоминал Генриха и хорошо это знал. Те же рыжеватые с золотистым отливом волосы – и такие же прямые, величественный нос, серые глаза, мелковатые уши по бокам от всего этого. В свое время Эдуарда считали красавчиком, но теперь он сделался худым и бледным, выбитым из колеи болезнью.
– …Однако он будет верным мужем, тут я могу поручиться за него, – продолжал меж тем болтать Дадли. – А когда у них с Джейн родится сын, у вас появится настоящий эзианский наследник. И проблема будет решена.
Вот так просто. Проблема будет решена.
Эдуард потер лоб.
– Когда же должна состояться свадьба?
– Полагаю, в субботу, – ответил Дадли, – если вы, конечно, одобряете эту партию.
Эдуарда скрутил приступ кашля.
Сегодня понедельник.
– Так скоро? – прохрипел он, вновь обретя способность дышать.
– Чем скорее, тем лучше, – заметил Дадли. – Нам нужен наследник.
Все правильно. Эдуард прочистил горло.
– Что ж, очень хорошо. Я одобряю эту партию. Однако в субботу… – Это казалось все же слишком скоро. – Я даже не знаю, какие дела назначены у меня на эту субботу. Мне надо проверить…
– Я уже все проверил, ваше величество. Вы будете свободны. Кроме того, церемония состоится после захода солнца, – добавил Дадли.
– Понятно. Потому что днем он… – Эдуард тихонько заржал.
– Именно так. – Дадли ловко извлек пергаментный свиток и развернул его на стойке, где король подписывал и ставил печать на официальные государственные документы.
– Не сомневаюсь, на сено у вас уходит целое состояние. – К Эдуарду наконец вернулось чувство юмора. Он пробежал глазами бумагу.
Это был королевский указ – точнее, технически говоря, разрешение на венчание в ближайшую субботу леди Джейн Грей, дочери герцога Саффолка, и лорда Гиффорда Дадли, сына герцога Нортумберлендского.
Усмешка исчезла с его лица.
Джейн…
Конечно, это была не более чем фантазия – эта его идея, или мечта о собственной свадьбе с Джейн. С точки зрения политического капитала Джейн мало что собой представляла – да, конечно, богатое семейство и титул – но ничего такого, что могло бы всерьез усилить позиции королевского престола. Эдуард всегда знал, что ему предстоит жениться во имя Англии, а не по своей прихоти. На протяжении его краткой жизни перед ним проходил бесконечный поток иностранных послов с портретами дочерей различных европейских монархов. Все их он внимательно рассматривал. Ему предстояло заключить брак с принцессой.
А не с маленькой Джейн – любительницей книжек и свободного полета.
Дадли вложил ему в руку перо.
– Мы не должны забывать о благе страны, ваше величество. Сегодня же ночью я отправляюсь в замок Дадли и привезу сына сюда.
Эдуард окунул перо в чернильницу, но вдруг замер.
– Поклянитесь, что он будет к ней добр.
– Клянусь, ваше величество. Он будет образцовым мужем.
Король снова закашлялся в платок Дадли. Во рту у него появился привычный уже забавный вкус: что-то болезненно-сладкое вперемешку со стойким ароматом ежевики.
– Я выдаю свою кузину замуж за жеребца, – пробормотал он.
Затем поднес перо к бумаге, вздохнул и вывел свое имя.
Глава 2
Джейн
– И это благословляемое небесами событие произойдет вечером в субботу.
Леди Джейн Грей моргнула, оторвавшись от книги. Рядом звучал голос ее матери, леди Фрэнсис Брэндон Грей.
– Что произойдет в субботу вечером?
– Стой спокойно, дорогая. – Леди Фрэнсис ущипнула дочь за плечо. – Нам необходимо идеально снять мерки. Для подгонки времени не будет.
Джейн и так держала книгу на расстоянии вытянутой руки неподвижно, как только могла. Для того, кто в состоянии обхватить себя пальцами сзади за плечи, это уже великий подвиг.
– Обратите внимание: размер бюста ни капли не изменился, – заметила портниха своей помощнице. – Раз так, то уж, наверное, никогда и не изменится.
Вновь совершая подвиг – на сей раз самообладания, – Джейн воздержалась от того, чтобы стукнуть ее книгой по голове… На самом деле просто книга была очень старая и ценная: «Полная история выращивания свеклы в Англии. Том пятый». Ей не хотелось трепать ее.
– Хорошо, хорошо, так что должно произойти в субботу вечером?
– Теперь руки вниз, – вмешалась портниха.
Джейн опустила руки, заложив указательным пальцем книжную страницу.
Мать, однако, выхватила драгоценный свекольный том из ее рук, бросила его на кровать и снова отвела назад плечи Джейн.
– Стой прямо. Ты же не хочешь, чтобы платье сидело криво. В конце концов, на венчание придется идти без книжки.
– На венчание? – Девушка наклонилась в сторону, чтобы посмотреть на мать через голову портнихи. В ее голосе послышались нотки легкого любопытства. – А кто женится?
– Джейн!
Она снова резко выпрямилась.
Портниха тем временем закончила измерять бедра Джейн (с такими трудно вы́носить ребенка – вот еще один из многих ее недостатков) и собрала свои инструменты.
– Ну, вот мы и закончили, миледи. Доброго вам дня!
На этом она покинула гостиную в облаке тканей и шпилек.
Леди Фрэнсис вновь сжала плечо дочери.
– Ты выходишь замуж, моя дорогая. Не упускай этого из виду.
Сердце Джейн сразу забилось быстрее, но она мысленно велела себе не волноваться. В конце концов, это всего лишь помолвка. Ей уже приходилось обручаться. Целых четыре раза, если быть точной.
– И с кем я помолвлена на этот раз? – спросила она.
Леди Фрэнсис улыбнулась, ошибочно приняв вопрос Джейн за знак согласия.
– С Гиффордом Дадли.
– С каким Гиффордом?
Улыбка матери сменилась хмурой гримасой.
– С младшим сыном лорда Джона Дадли, герцога Нортумберлендского. Гиффордом.
Так. Конечно, Джейн знала Дадли. Хотя сама по себе эта семья в иерархии родовитой аристократии стояла довольно низко и известна была в основном призовыми лошадьми, которых они разводили и продавали. Но тут имелся один нюанс: Джон Дадли был президентом Верховного Тайного Совета, правой рукой короля, его доверенным советником и, вероятно, вторым по могуществу человеком в Англии после самого Эдуарда. Да и вторым ли, не первым ли? Тут многие бы усомнились.
– Понятно, – произнесла девушка после продолжительного молчания. Однако она никогда не видела этого несчастного Гиффорда при дворе, что казалось подозрительным. – Не сомневаюсь, что этот жених так же хорош, как и все остальные.
– Ты ни о чем не хочешь спросить?
Джейн покачала головой.
– Все, что мне нужно, я уже услышала. В конце концов, это всего лишь помолвка.
– Но свадьба состоится уже в субботу, дорогая. – Мать казалась раздосадованной. – В лондонской резиденции Дадли. Мы выезжаем завтра утром.
В субботу. Это… уже скоро. Гораздо скорее, чем она ожидала. Конечно, она услышала про эту субботу, но не задумывалась о том, насколько она близка, и не «впитывала» в себя все значение этого срока.
Значит, брак и вправду может состояться. Ее сердце снова забилось сильнее.
– Мое самое горячее желание – счастливо выдать тебя замуж раньше, чем ты выйдешь из подходящего возраста. – Леди Фрэнсис не уточнила, относится ли выражение «подходящий возраст» к «счастливо» или просто к «выдать замуж». – Во всяком случае, я думаю, что этот парень тебе понравится. Я слышала, он красавчик…
Значит, леди Фрэнсис тоже никогда его не видела. Легкий холодок пробежал по коже Джейн. Учитывая вероятность того, что жених унаследовал знаменитый нос Дадли…
Девушка припомнила едкие замечания портнихи о ее бюсте. К тому же у нее рыжие волосы, а рост так мал и телосложение так хрупко, что иногда ее принимают за ребенка. Не ей, наверное, быть придирчивой в выборе. Да и вообще, не внешность определяет ценность человека. Но этот ужасный нос…
– Спасибо, что предупредили меня, матушка, – крикнула она вслед поспешно покинувшей комнату леди Фрэнсис. Та, конечно, ничего не ответила. Слишком много дел оставалось до субботы.
Суббота. Это через четыре дня.
Джейн быстро оделась, прихватила книгу о свекле и выбрала еще две («Жизнь и падение замечательных эзиан», а также «Руководство для придворных особ по выживанию в дикой местности») – просто на тот случай, если первую она успеет закончить, и направилась во двор к конюшням. Если этому таинственному Гиффорду суждено-таки стать ее мужем (впрочем, до субботы еще очень много чего может случиться, напомнила она себе), имеет же она право точно знать, во что ввязывается и с чем ей придется иметь дело.
За годы детства Джейн тщательно изучила все карты Англии, какие только существовали на свете, и старинные, и современные, и даже карты отдельных частей королевства. Поэтому она знала, что замок Дадли, где члены этого семейства пребывали, когда находились не в Лондоне, находился не более чем в полудне езды от их собственной резиденции в Брэдгейте.
Она могла бы просто доскакать до замка Дадли на лошади в одиночку, но в стране бесчинствовали разбойники, и, по общему мнению, путешествовать без охраны было опасно. (Домашняя челядь винила в беспорядках эзиан – точнее, какую-то банду под названием «Стая», – но Джейн отказывалась верить этим ужасным слухам.) Последнее, что ей сейчас требовалось в дополнение к неожиданным и скоропалительным матримониальным планам, – это попасть в какую-нибудь случайную потасовку. Поэтому, надежности ради (а также чтобы не злить мать), она велела запрячь карету, чтобы ехать в Дадли.
Собственно, нужно ей было только одно: проверить, как там дела с носом.
Стоял прекрасный денек. Покатые холмы, окружавшие Брэдгейт, стояли в ярком убранстве раннего лета.
Деревья уже зацвели. Солнечные лучи мерцали в ручье, журчавшем вдоль дороги. На небольшом возвышении позади него гостеприимно поблескивал красный кирпич усадьбы. Заслышав шум приближающейся кареты, с дороги разбегались олени, но птицы в листве продолжали петь свои прекрасные песни.
Вообще-то Джейн нравился Лондон. В тамошней жизни были свои преимущества; например – близость к кузену Эдуарду. Но домом для девушки всегда оставался Брэдгейт-парк. Она любила свежий воздух, прозрачно-голубые небеса, древние дубы, застывшие на отдаленных пригорках. Ее дед мечтал превратить этот парк в лучшее место для охоты на оленей во всей Англии – и так и сделал, а потому сюда часто съезжались важные гости – члены королевского семейства. Но для Джейн это в общем не имело значения. (Она не охотилась, хотя слышала, что двоюродный брат Эдуард весьма преуспел в этом искусстве.) Зато простые прогулки по Брэдгейт-парку стояли для Джейн на втором месте в списке способов бегства от проблем реальной жизни.
Первое место, естественно, оставалось за книгами, и потому, едва Брэдгейт остался позади, она с удовольствием погрузилась в упоительный восторг «Полной истории возделывания свеклы». (Знаете ли вы, кстати, что древние римляне первыми догадались возделывать свеклу ради, собственно, корнеплодов, а не зеленых отростков?)
Как мы уже неоднократно отмечали, Джейн очень любила читать. Ничто на свете не доставляло ей большего наслаждения, чем тяжесть увесистого фолианта в руках, и каждая новая прекрасная сокровищница знаний была для нее столь же редкой, чарующий и поразительной, сколь и предыдущая. Ее восхищал запах чернил, шершавый хруст бумаги между пальцами, сладкий шелест переворачиваемых страниц, причудливые формы букв… А больше всего ей нравилась та легкость, с которой книги переносили ее из обычной душной светской жизни в миры, где можно прожить сотни других. Книги открывали ей весь белый свет.
Мама никогда не сможет этого понять, подумала Джейн, перевернув последнюю страницу сочинения о свекле и со вздохом захлопнув тяжелый том. Вот лорд Грей, когда был жив, всегда поощрял ее жадную тягу к знаниям, а леди Фрэнсис не одобряла ученых занятий. Какие еще умения нужны молодой леди, кроме умения найти себе подходящего мужа? – любила повторять она. Все, что интересовало в этой жизни мать Джейн, – это богатство и влияние. И ничего на свете она не любила больше, чем напоминать всем и каждому о своей королевской крови: «Моя бабушка была королевой», – повторяла она по десятку раз на дню. Увы, покойный король Генрих давным-давно вычеркнул леди Фрэнсис из линии престолонаследия. Возможно, именно потому, что не одобрял ее спеси.
Власть и деньги. Только они имели значение для леди Фрэнсис. И вот теперь она продает свою дочь таким же манером, каким другие сбывают чистокровных кобыл. Даже не обеспокоившись ее мнением.
Очень похоже на маму.
Джейн стряхнула с себя хорошо знакомое чувство обиды на мать и отложила книгу в сторону, загнув уголок страницы так же решительно, как недавно поступила леди Фрэнсис, изъяв книгу у Джейн и отбросив на кровать. Бедная книжка. Она не заслужила такого обращения только потому, что Джейн приходится выходить замуж.
Замуж. Фух-х-х.
Как бы ей хотелось, чтобы ее прекратили выдавать замуж. Такая морока…
В первый раз Джейн обручили с сыном торговца шелком. Звали его Хамфри Хэнгротт. И поскольку компания «Шелка Хэнгрота» была единственным поставщиком этого драгоценного материала на английский рынок, она диктовала цены. Родители Хамфри нисколько не стеснялись тыкать Греям в глаза тем новым богатством, что должно было на них свалиться. Особенно им нравилось делать это в форме облачения своего тощего долговязого отпрыска в бесчисленные слои самой дорогой парчи, какая только есть в природе. Джейн потеряла счет балам, на которых ее заставляли присутствовать в родовой усадьбе Хэнгротов, – спасала ее только вечная книжка в руках.
Что касается самого Хамфри, то он при первой же встрече отрекомендовался ей как «будущий король… шелка» и настойчиво попросил притронуться к его рукаву… Нет, вы по-настоящему притроньтесь. Распробуйте. Ну что? Касались вы когда-нибудь такой тонкой ткани?.. В свою очередь она спросила: известно ли ему, что червей шелкопряда кипятят в их собственных коконах, чтобы выварить шелк? После этого он отказался вести с ней беседу. Помолвка была расторгнута из-за внезапного появления в стране второго торговца тем же товаром – тот готов был торговать по ценам настолько более низким, чем у Хэнгротов, что вскоре смог бы прибрать к рукам все их дело, так что семья жениха немедленно разорилась. Выяснилось, что никто больше не хочет платить баснословную цену Хэнгротам, так что им пришлось удалиться в небольшой деревенский домишко, и память о них в высшем свете скоро стерлась.
Во второй раз Джейн была помолвлена с Теодором Талье, скрипачом-виртуозом из Франции. Его родичи остановились посмотреть Лондон, между тем как сам он гастролировал по всей Англии со своим Океаническим оркестром. В нескольких высокородных семействах королевства уже прослышали о желании этих Талье обзавестись женой для своего сына – девицей с изысканным вкусом, хорошего рода и такой, что не станет возражать против долгих отлучек супруга, если только сама не захочет сопровождать его в концертных поездках. Лорд и леди Грей тут же предложили кандидатуру своей Джейн – тогда они все еще не могли оправиться после скандала с Хэнгротами, – и «сделка» состоялась.
У Джейн был неплохой музыкальный слух, ей нравились многие сонаты, менуэты и симфонии. По душе ей приходились даже иные оперы – особенно трагические, в финале которых оба влюбленных погибали как бы в наказание за проявленную к ним крупицу милосердия – однако стиль игры нового жениха она не принимала: он казался ей слишком буйным и неистовым. Сам Теодор тоже оказался буйным и неистовым. На ум приходило выражение «слон в посудной лавке». Как ему при этом удавалось умело обращаться с деликатнейшим инструментом – скрипкой, оставалось для Джейн загадкой, но, кстати, именно из-за инструмента данная помолвка была разорвана так же стремительно, как и первая.
Скрипку эту, единственное в своем роде творение покойного мастера Бофорта Белмура, украли. Похитили. Умыкнули. Изъяли с законного места в доме детей Бофорта Белмура. Но путь ее удалось отследить через Францию в Испанию, а оттуда обратно в Англию. «Владелец», одолживший эту скрипку Теодору Талье, – а так поступают все обладатели музыкальных инструментов из числа немузыкантов, чтобы из их собственности регулярно извлекались звуки, – был арестован, а семья Теодора, несмотря на его полную непричастность к преступлению, тоже немедленно разорилась.