Лицо его потемнело от боли, и я начала понимать почему. Дэвисон жестом пригласил меня сесть на камень рядом с ним и под грохот разбивавшихся о скалы волн рассказал мне о дружбе с Грином, о их глубоких чувствах друг к другу.
– Мы познакомились в Лондоне и, я думаю, сразу поняли, что будет дальше. Это была возникшая с первого взгляда тяга друг к другу, противиться которой невозможно. Он тоже окончил Кембридж, но на несколько лет позже меня. Разумеется, мы старались сохранять наши отношения в секрете и, я думаю, оба делали вид, что не принимаем их всерьез – что мы перерастем их… Однако в глубине души мы знали: все не так просто.
– А потом Грина послали сюда?
– Да, в конце тысяча девятьсот двадцать пятого года. Мы ничего не могли с этим поделать. Служба есть служба. Мне удалось навестить его пару раз на Тенерифе. Это было волшебное время. Мы говорили о будущем – детский лепет, конечно, но мы были счастливы, думая о том, что нас может ждать впереди. А в начале этого года дошла весть, что Дуглас убит. Его тело нашли в этой проклятой пещере… Простите.
Голос его пресекся, на глазах выступили слезы.
– Понятно. Но почему инспектор Нуньес думает, что вы имеете отношение к убийству?
– Когда я приезжал сюда в последний раз в сентябре, то узнал, что Дуглас подружился с парой местных юношей. Никчемные типы, по сути. Их интересует только всякая мишура и пара лишних банкнот в кармане. Во мне, очевидно, проснулась ревность. Как-то мы с Дугласом выпили чуть больше, чем надо, и тут как раз пришел один из этих парней, Диего. Меня это вывело из себя, и разразился грандиозный скандал. Кое-что в доме разбилось и поломалось. Это была безобразная сцена, я ее стыжусь. Затем я бросился вон из дома, переночевал в гостинице, а наутро перебрался паромом на Гран-Канарию, где взял билет на пароход до Лондона. А Дуглас вроде бы исчез как раз в это время. Когда полиция стала выяснять подробности его исчезновения, Диего рассказал Нуньесу о нашей ссоре. Нуньес нашел в доме мое письмо к Дугласу. Я велел ему сжигать все мои письма, но это как-то уцелело.
– Но почему же вы не пошли к Нуньесу и не рассказали, как было дело?
Дэвисон недоуменно посмотрел на меня, и я поняла, что сморозила глупость.
– Понятно, – проговорила я. – Вы боялись, что это дойдет до Хартфорда и всякое доверие к вам пропадет.
– Да. И к тому же я стану лакомой добычей для любого грязного шантажиста. А если мне удастся выяснить, кто на самом деле убил Дугласа, это, по крайней мере, восстановит мою репутацию в глазах местной полиции. – Он устремил на меня доверчивый и понимающий взгляд. – Простите, что не рассказал этого раньше. Я боялся упасть в ваших глазах.
– Не глупите, это ерунда, – ответила я, коснувшись его руки. – Я хочу лишь, чтобы вы больше мне доверяли.
– Да, я был не прав. Вы простите меня за это?
Я сделала паузу и, повернувшись к нему, лукаво произнесла:
– Вы знаете, я уже пожалела о своем решении покинуть гранд-отель. Он такой симпатичный и комфортабельный.
– Совершенно верно, – улыбнулся Дэвисон. – Путешествующая дама должна придерживаться определенных стандартов. А теперь не хотите ли вы познакомиться с пещерой поближе?
Глава 9
Дэвисон достал из кармана электрический фонарик и осветил темную пещеру. Она разделялась на три коридора, уходивших в толщу скалы. Я узнала место, где рассыпала спички, – часть их все еще валялась там. Затем я увидела цепочку следов, тянувшихся по коридору к выходу.
– Похоже, здесь действительно кто-то был, – заметил Дэвисон.
– А вы думали, у меня была истерическая галлюцинация или я сочинила это?
– Нет, что вы. Просто радуюсь, что нашлось свидетельство, подтверждающее ваши слова. Это всегда полезно, – ответил он, рассматривая следы. – Вы говорите, что не смогли рассмотреть его – или ее?
– Да. Я видела только силуэт у выхода.
– И даже не можете сказать, мужчина это был или женщина?
– Увы, не могу.
Мы углубились в пещеру, направляясь к месту, где, по словам профессора Уилбора, нашли тело Грина. Немного не дойдя до него, Дэвисон в нерешительности остановился. Хотя глаза его скрывала темнота, нетрудно было догадаться, что он с печалью смотрит туда, где друг обрел вечный покой. Я стала ощупывать землю в поисках чего-нибудь, оставленного человеком, но рука моя натыкалась только на острые камни и кости животных.
– Ужасно умирать в таком месте, – едва слышно пробормотал Дэвисон. – Если бы мы не поссорились, этого могло и не произойти. Кому это понадобилось? И что Дуглас думал, когда…
– Нет смысла сокрушаться о прошлом, – прервала я его намеренно резко. Вряд ли Дэвисон был бы благодарен мне, начни я растравлять рану своим сочувствием. Более того, я была уверена, что, если он не перестанет делиться своими интимными чувствами со мной, то скоро мое общество начнет тяготить его. – Я понимаю, вы хотите сделать что-то для Грина, так вот и надо постараться выяснить, что произошло здесь.
– Да, конечно, – согласился он, потупившись. – Вы правы.
– Давайте поищем, не осталось ли здесь чего-нибудь необычного, – предложила я. – Я пороюсь на этом участке, а вы займитесь тем, что в углу.
– Хорошая мысль. – Он опустился на колени и пристроил фонарик на камне между нами. – Полиция, вероятно, осматривала это место, но они, как я уже говорил, все делают кое-как, если не сказать хуже. Кстати, какое впечатление произвел на вас инспектор Нуньес?
– Самое благоприятное. Но это, возможно, из-за того, что ему очень нравятся мои книги. Так он сказал.
– Неужели?
– Он, мне кажется, неглуп и говорит по-английски очень неплохо. Наверное, потому, что он прожил какое-то время в Лондоне.
Дэвисон промолчал.
– Мне что-то не везет, – сказала я, покопавшись в черном песке. – А вы нашли что-нибудь?
– О да. Коллекцию старых козьих зубов.
– Между прочим, как вы собираетесь скрываться от Нуньеса? Он сказал, что приедет в Оротаву на следующей неделе. И хотя вы пребываете здесь под вымышленным именем, он ведь обязательно распространит вашу фотографию, не так ли?
– Когда он сделает это – если сделает, – я найду способ решить проблему, – заявил Дэвисон.
– Похоже, у вас в рукаве припасен козырь.
– Возможно, – ответил он уклончиво.
– Ну ладно, я не буду больше допрашивать вас, раз ответы ставят вас в затруднительное положение. Надеюсь только, что когда-нибудь – когда будет можно – вы раскроете мне свои профессиональные секреты.
– Конечно, – ответил он. – Обещаю.
– Послушайте, – сказала я, – эти розыски ничего не дают. Давайте подойдем к вопросу с другой стороны. Подумаем, что за человек мог бы это сделать.
– Давайте, – согласился он. – Как я уже говорил, из того, что я читал об оккультизме и слышал о Джерарде Гренвилле, можно сделать вывод, что он вполне способен додуматься до этого.
– Нуньес тоже его подозревает. Непонятно только, почему он в таком случае попросту не арестует его и не покончит с делом.
– Возможно, потому, что Нуньес влюблен в его дочь Вайолет.
Дэвисон описал ее внешность, и мне вспомнилась девушка на террасе, ухаживавшая за инвалидом.
– Но она не отвечает ему взаимностью, – заметила я.
– Откуда вы знаете? – поразился Дэвисон.
– Я ведь говорила вам о необычайной интуиции моей матери. Думаю, я унаследовала ее.
Он улыбнулся, чему я порадовалась.
– Да, она, судя по всему, влюблена в Эдмунда Фоссе. Симпатичный парень, но у него туберкулез в последней стадии.
– Очевидно, именно их я видела сегодня на террасе отеля. Очень милая девушка, но очень печальная.
– Вполне возможно, это она. А Эдмунда, должно быть, лечит Тренкель, врач, работающий в «Таоро». Он лучший на острове. Но мы увлеклись обсуждением местных слухов и забыли о деле.
– Действительно, – пробормотала я и вновь принялась обшаривать землю.
Однако я по собственному опыту знала, что неразумно пренебрегать слухами. Они вовсе не бесполезны и могут порой дать ключ к разгадке тайны.
Провозившись еще с полчаса, мы не нашли ничего существенного, не считая нескольких старых монет, костей какой-то птицы – Дэвисон, будучи в некотором роде экспертом по таким вещам, объявил, что это курица, – а также потрепанного кожаного браслета, который, судя по его виду, пролежал тут несколько десятилетий.
– Вы знаете, что в подобных пещерах гуанчи хоронили умерших? – спросил он, прокашлявшись. – Так что мы, возможно, роемся на кладбище.
– Вот как? – отозвалась я, вставая и отряхиваясь от земли и мусора.
– Так говорит профессор Уилбор. И если мы как следует поищем, то можем найти их останки.
Дэвисон достал из кармана перочинный ножик и принялся ковырять землю в том месте, где лежало тело Грина. Всего через несколько секунд он откопал осколок старой кости.
– Похожа на бедренную, – заметила я, вспомнив старые уроки анатомии.
– Да, и возможно, ей уже несколько тысяч лет, – сказал Дэвисон, продолжая орудовать ножом. – Не удивлюсь, если, потрудившись, найдем тут и череп гуанча.
– Может, как-нибудь в другой раз, – отозвалась я, чувствуя некоторую усталость и тошноту. – Боюсь, мне пора возвращаться в отель. Карло и Розалинда, наверно, удивляются, куда это я…
– Эй, а это что такое? Очень любопытно. Посветите-ка здесь фонариком, – попросил Дэвисон.
Я выполнила его просьбу, но сама не разглядела ничего, кроме комка сырой земли.
– Видите? – спросил он, очищая носовым платком предмет, который держал в руках.
– Вижу примитивную глиняную статуэтку.
– Это изображение Тибисены.
– А это еще кто?
– Гуанчи верили, что на острове орудует демон, обитающий в пещере и принявший вид исполинской черной собаки с красными глазами.
– На собаку это нисколько не похоже, – возразила я, разглядывая фигурку с крошечной головой и оскаленными зубами. У нее были две руки, напоминавшие ручки кувшина с глубокими вырезами, а средняя часть выглядела не то как лицо с искаженными чертами, не то как рот. – Вы полагаете, ее закопали здесь гуанчи?
– Предполагаю. Но, конечно, может быть и другое объяснение. – Он подул на статуэтку и, поплевав на платок, протер ее голову, в результате чего на свет появились два маленьких свирепых глаза. – Да, это чрезвычайно любопытно.
– Вы не объясните почему?
Дэвисон ответил не сразу.
– Простите, я задумался на миг. Видите ли, человек, обладающий самой большой на острове коллекцией артефактов культуры гуанчей, – это не кто иной, как…
– Джерард Гренвилл, – закончила я за него.
Глава 10
Поднявшись по тропинке на самый верх утеса, мы увидели девушку, которую, как я уже знала, звали Вайолет. Ее длинные волосы спадали на лицо; она стояла над обрывом и смотрела вниз, на морской прибой, что сразу напомнило мне Джину Тревельян. «Неужели она собирается повторить ее поступок?» – подумала я. Мы хотели подойти и спросить, не нужна ли помощь, но в этот миг заметили человека, приближавшегося к нам по кипарисовой аллее. Его суровое лицо было словно высечено из камня.
– Это Гренвилл, – сказал Дэвисон, потянув меня с тропинки за широко разросшийся кактус.
Спрятавшись, мы наблюдали, как Гренвилл обнял дочь, утешая, а она разрыдалась на его широкой груди. Судя по разыгравшейся перед нами сцене, Вайолет была расстроена из-за плохого известия. Затем в один миг нежность Гренвилла превратилась в нечто прямо противоположное; лицо девушки вспыхнуло, глаза округлились, и она гневно бросила:
– Ты не понимаешь! Я люблю его, и мне плевать, что говорят врачи. Я хочу выйти за него.
– Но ему осталось всего несколько месяцев, дорогая, – спокойно возразил Гренвилл, – а у тебя вся жизнь впереди. Каким отцом я был бы, если бы разрешил тебе выйти за него замуж.
– Мы можем пожениться и без твоего разрешения, ты не в силах нам помешать.
– Это, возможно, и так, но я сомневаюсь, что Эдмунд пойдет против моей воли.
– Что ты ему сказал?
– Я лишь обрисовал ему ситуацию. У Эдмунда трезвая голова на плечах, и, думаю, он понял, что я прав.
– Я не понимаю, почему ты против нашего брака. Ты ведь знаешь, мы любим друг друга.
– Да, я знаю, что ты очень любишь его.
– А как же тогда твои собственные убеждения, которые ты проповедуешь уже столько лет? Твои публичные выступления, твои памфлеты? Разве они теряют силу в данном случае?
– Конечно не теряют. Но свадьба с Эдмундом Фоссе была бы ошибкой с твоей стороны. Мне кажется, после разговора со мной он согласился с моей точкой зрения.
– Ты же всегда говорил, что в жизни есть вещи, находящиеся вне физической реальности, – проговорила Вайолет с отчаянием. – А теперь отрицаешь это?
– Нет, конечно, однако…
– А если ты веришь в это, тогда должен понимать, что даже после того, как Эдмунд… после того, как его не станет… в этом мире, я все равно буду по-прежнему любить его и даже, может быть, общаться с ним.
– Теоретически все так, но есть определенные особенности…
– Особенности? Особенности чего?
– Послушай, дорогая, почему бы нам не пойти домой и не поговорить там спокойно? Ты сейчас слишком расстроена. Тебе только что сообщили последний диагноз Эдмунда, и перенести это, конечно, очень тяжело. Пойдем. – Он хотел обнять Вайолет за плечи, но она стряхнула его руку и отошла на самый край утеса. – Вайолет, пожалуйста, успокойся. Давай вернемся в Маль-Пэ, где мы можем…
– Не прикасайся ко мне! – бросила она, посмотрев на него с яростью. – Я знаю, почему ты не хочешь, чтобы я вышла за Эдмунда.
– О чем ты?
– Ты знаешь, что я не боюсь умереть, – сказала она, указав на обрыв у себя под ногами. – Женщины гуанчей, кидаясь со скалы навстречу смерти, кричали: «Vacaguaré!»[10], и я тоже крикну это перед тем, как покончить с собой. Я предпочитаю умереть и быть вместе с Эдмундом, нежели жить без него.
– Вайолет, ну пожалуйста! Не стоит так…
– Ты считаешь, что вести себя так не подобает? Боишься, что я закачу некрасивую сцену? – Она огляделась, словно ища зрительскую аудиторию, но не увидела таковой. – Ты бы лучше спросил…
– Ты говоришь так, что тебя невозможно понять. Известие о состоянии Эдмунда совершенно выбило тебя из колеи. Если ты будешь продолжать в таком же духе, придется обратиться к доктору Тренкелю. Тебе надо принять успокаивающее средство.
– Я владею собой лучше, чем когда-либо, – сказала Вайолет, вытирая слезы.
– Я поговорю с Эдмундом. Может быть, он поможет привести тебя в чувство.
– Не упоминай его имя! Не говори о нем, слышишь?
Гренвилл, не обращая больше на нее внимания, развернулся и пошел прочь. Его массивная фигура удалялась по кипарисовой аллее в направлении дома с зелеными ставнями, расположенного в дальнем конце плато. Я внимательно наблюдала за Вайолет, чтобы успеть остановить ее, если она сделает еще шаг к обрыву. Но она стояла неподвижно, в глазах у нее застыло отчаяние.
– Неужели она решится прыгнуть? – прошептал Дэвисон.
– Не думаю, – ответила я. – По крайней мере, не станет этого делать, пока жив Эдмунд.
– Может, вернемся на пляж, раз у нас появилась такая возможность?
– Нет, давайте все-таки останемся и будем готовы выскочить к ней в любой момент, если понадобится.
Вайолет привела в порядок прическу и вытерла лицо носовым платком. Посмотрев на свой дом, она направилась было к нему, но передумала и повернула в сторону поселка. Не прошло и минуты, как отворилась дверь дома Эдмунда, носившего название Ла-Пас, и появился молодой человек, которого я видела ранее в отеле. На этот раз инвалидную коляску катил Гренвилл.
– Возьмите меня под руку, – сказала я Дэвисону, слегка дернув полу его пиджака.
– Прошу прощения? – оторопел он.
– Возьмите меня под руку.
– Хорошо, но зачем?
– Некогда объяснять, – ответила я, сама просунула руку под его локоть, и мы двинулись навстречу Эдмунду и Гренвиллу.
Вблизи стало заметно, что оба расстроены и встревожены. Глаза старшего вылезали из орбит, что делало его лицо еще уродливее. У молодого инвалида был подавленный, если не сказать убитый, вид.