– О… вы правы. Милорд, прошу, простите мне мою старческую глупость.
Старик виновато склонил голову.
– Не вини себя, все в порядке. Подай мне форму, – устало попросил Джеймс.
Слуга исчез за дверьми гардеробной, а через минуту появился, неся в руках вычищенный мундир. Одевшись, Джеймс выпил только кофе, отказался от завтрака, который заботливый Норвил уговаривал его съесть, вышел из дома и направился к конюшне.
Он ехал не спеша, оттягивая момент неизбежности. Каждая миля давалась ему с большим трудом. В душе он сознавал, что, как только он принесет эту печальную весть родным друга, ему самому придется признать: Логана больше нет, и ничего уже не изменить.
Поместье семьи Бьюмонд – Кингстон-холл – раскинулось в пригороде Лондона, в окружении зеленых долин, приблизительно в двух часах езды от городского особняка Джеймса в Мейфере. Виконт остановился на вершине холма, с которого открывался прекрасный вид на имение, и, немного помедлив, пустил лошадь мелкой рысью.
Парадные ворота остались позади. Подъехав ближе к дому, Джеймс почувствовал приступ тревоги, ноги как будто влились в стремена. В какой-то миг неудержимо захотелось развернуть лошадь и уехать обратно. К сожалению, пути к отступлению не было – ему предстояло выполнить тяжкую миссию.
Глава III
Выглянув в окно, Эмми Бьюмонд застыла как вкопанная. Она не верила своим глазам. Неужели это явь? Она сразу узнала высокого мужчину в красном военном мундире, неспешно подъезжавшего на гнедом жеребце к дому. Это был он – человек, занимавший все ее мечты.
Джеймс Уильям Уайт, виконт Уэкингфилд. Его имя звучало как песня. Она пригляделась внимательнее, чтобы увериться, не обманывает ли ее зрение. Убедившись, что это действительно он, она вдруг почувствовала, будто пол уходит из-под ног. Тело охватил странный трепет, а дыхание, казалось, вот-вот остановится. Виконт, как всегда, выглядел великолепно. А глаза… Даже из окна третьего этажа Эмми показалось, что она видит синеву его глаз.
Но было и что-то странное в нем. Весь облик всадника говорил о сковавшем его напряжении. Пожалуй, для прежнего Джеймса это выглядело необычно. Тот Джеймс, которого она знала, всегда отличался живостью и веселым нравом. Она не могла припомнить, видела ли его когда-нибудь в угнетенном состоянии. Эмми не раз наблюдала из окна, как они с Логаном уезжали или, наоборот, приезжали домой, всегда бодро и весело поддразнивая друг друга, словно мальчишки. Иногда Эмми часами сидела у окна, мечтая поскорее увидеть любимого. Впрочем, война не могла не изменить его, это естественно. Она часто слышала, что люди, вернувшиеся с полей сражений, подолгу не могли прийти в себя. Эмми отметила, что Джеймс приехал сам, без Логана. Наверно, привез весточку от брата. Эмми не стала гадать, а, подобрав юбки, выскочила из своей комнаты и побежала вниз по ступенькам. Она с нетерпением ждала мига их встречи. Естественно, Эмми знала, что он даже не подозревает о ее чувствах, но верила, что он будет рад ее видеть. Он всегда был рад.
Девушка уже добегала до гостиной, как вдруг путь ей преградила дородная миссис Бигли, экономка.
– Куда это вы так несетесь, юная леди? – окрикнула ее женщина. – Не пристало девушке носиться по дому, как сорванцу. Следите за манерами, леди Эмми!
– Непременно, миссис Бигли! – на ходу крикнула девушка и уже гораздо медленнее вошла в гостиную.
Сквозь большие окна сюда проникало много света. Элегантная мебель была расставлена очень искусно. У огромных витражей стояла софа, обитая светлой тканью. Фиона, сидя на ней, что-то негромко напевала, склонившись над вышиванием.
– Доброе утро, Фиона, – улыбаясь, произнесла Эмми.
– А-а, это ты, милая! Я-то думаю, кто это делает столько шума? – добродушно пошутила невестка.
– Миссис Бигли просто несносна! – посетовала Эмми. – Постоянно меня поучает.
Фиона в ответ только тихонько рассмеялась.
Раздался звон парадного колокольчика, и Эмми с нетерпением устремила взор на дверь. Сердце едва не выпрыгивало из груди – что за гость на пороге, она знала наверняка.
Перед ними появился дворецкий и важно объявил:
– Его милость виконт Уэкингфилд с визитом!
Странное предчувствие охватило обеих девушек. Не к добру все это, почувствовала Эмми. Джеймс никогда не приходил в их дом с официальным визитом, и такое оглашение о его приходе было весьма необычным.
– Проведите лорда Уэкингфилда в гостиную, а ты, Эмми, найди отца, – заволновавшись, попросила Фиона.
Девушка быстро направилась в кабинет отца, точно зная, что граф Кингстон всегда там в это время. На ходу она перебирала возможные причины отсутствия Логана, но сердце тревожными толчками уже подсказывало ответ, хотя девушка отгоняла страшные мысли.
***
Джеймс стоял у камина. Его голова была печально опущена, губы плотно сжались в тонкую полоску. Собравшиеся в комнате, все без исключения, были повержены в шоковое состояние. Только что они услышали о гибели любимого ими человека.
Новоиспеченная вдова побледнела. Было очевидно, что она вот-вот упадет в обморок. Слезы катились из ее глаз, она схватилась руками за спинку стула, медленно осознавая: ее муж больше не вернется к ней.
– Нет, этого не может быть! – панически заикаясь, вымолвила она. – Нет! Логан… Он писал, что приедет… Он должен увидеть малыша! – ее взгляд, полный слез и мольбы, устремился на Джеймса. – Это просто злая шутка, этого не может быть, он не мог, не мог меня оставить!
Обреченное выражение в печальных глазах виконта сказало все лучше слов.
– Он сожалел, что так и не увидел… – пришлось глубоко вздохнуть для того, чтобы справиться с нахлынувшими эмоциями. – Что не увидел своего сына.
– О-о-о!.. – рыдания вырвались из ее груди, и она бросилась в объятия Эмми, которая сама находилась на грани истерики.
Еще никогда Джеймсу не было так плохо. Это оказалось самым угнетающим, что ему когда-либо приходилось делать в жизни. Обе леди, присутствующие в комнате при страшном известии, были почти в бесчувственном состоянии, когда слуги, собравшиеся у дверей гостиной, чтобы услышать новости, помогли отправиться им наверх.
Отец Логана в прошлом сам был военным и умел контролировать эмоции. Он стоически держал все в себе, хотя сегодня это удавалось с трудом.
Джеймс стоял на том же месте, когда старый граф вернулся в гостиную, сопроводив дочь и невестку в их комнаты. Он хотел лично убедиться, что с ними все в порядке…
– Как они? – неловко поинтересовался виконт.
– Держатся, насколько это возможно. Война… черт бы ее побрал… Черт бы ее побрал! Война многое у нас забрала. Вот, вчера я получил известие о гибели двух наших кузенов, но я верил, что мой сын вернется… Господи, как тяжело… – дрожащим голосом проговорил граф Кингстон, наливая два стакана спиртного и протягивая один из них Джеймсу.
– Это моя вина, милорд. Я должен был остановить его еще тогда, когда он решил пойти на войну со мной, – опущенные глаза красноречиво говорили графу, что стоявший перед ним человек чувствовал вину. – Это моя вина! – повторил виконт.
Граф Кингстон некоторое время молча смотрел на Джеймса. Он видел, как тяжело молодому человеку, и хотя его сердце тоже разрывали боль и отчаяние, он чувствовал, что должен как-то успокоить друга своего сына, в глубоко запавших глазах которого застыло выражение приговоренного к смерти.
– Здесь нет твоей вины, сынок, – Джеймс с недоверием поднял глаза. – Он ушел на войну осознанно. Признаюсь, я долго пытался его отговорить, но он и слушать не хотел, был так же упрям, как я в его годы. И ты должен знать: он принял это решение задолго до тебя. Да, трудно с этим смириться, но у каждого из нас свой путь, – сказал граф, тяжело опускаясь в кресло.
– Я клянусь вам собственной жизнью: мы победим в этой войне. Его смерть не будет напрасной.
– Полагаешь, смерть можно оправдать?
Повисла пауза, виконт не находился с ответом, не осознавая, что вопрос и не предполагал этого.
– Я не знаю, милорд, но я сделаю все, что в моих силах…
– Ценю твое рвение, сынок, но боюсь, что это его не вернет. И не спеши отдавать свою жизнь, он бы этого не хотел, – безжизненно произнес граф.
Джеймс молча кивнул в ответ.
Они еще некоторое время разговаривали. Пришлось поведать детали смерти Логана, хотя каждое слово причиняло Джеймсу страшные мучения.
Он уже встал со своего места, собираясь уходить, когда в комнату вернулась Эмми. Невольно его взгляд сосредоточился на девушке. Глаза ее покраснели от слез, а руки были крепко сцеплены в замок, словно она пыталась сдержаться и прилагала к этому все усилия. Несмотря на это, Джеймс не мог не отметить, что она значительно похорошела за три года, пока его не было. Тогда это была худенькая девчушка с огромными глазами цвета янтаря, которые она унаследовала от матери. Теперь же перед ним стояла почти взрослая и очень красивая девушка с округлыми формами. На него смотрели все те же глаза, но что-то в них изменилось, и он не совсем понимал что. Это задевало самое сокровенное в душе.
Глядя на Эммили, он внезапно понял, что имел в виду Логан. Друг был прав – она прекрасна.
– Ангелочек мой, это ты? Ты в порядке? – заботливо поинтересовался отец.
– Да, папа, я пришла сказать, что Фиона уснула, миссис Бигли дала ей снадобье.
– А вы, леди Эммили… вы как?
– Со мной все в порядке, – ее голос дрогнул, – благодарю за заботу, лорд Уэкингфилд.
Для Джеймса было очевидно, что она совершенно не в порядке. Все, что он привез, – это личные вещи Логана и орден за храбрость, врученный посмертно. У Эмми не было возможности увидеть тело, а значит, она еще не до конца осознала потерю брата. Джеймс знал на собственном опыте, что порой горе настигает спустя некоторое время, и тогда найти утешение очень трудно.
– Я хотел убедиться, что с вами все хорошо, он всегда думал о вас.
– Детка, тебе лучше тоже пойти отдохнуть, – взяв дочь за руку, сказал отец.
– Нет, – прикрыв пальцами свои губы, она замотала головой. – Позвольте побыть с вами, папа.
Виконт еще раз не без восхищения мельком взглянул на девушку, которая изо всех сил пыталась скрыть свои эмоции и пришла поддержать отца, после чего встал и направился к двери.
– Прошу простить, мне пора.
– Вы покидаете нас так скоро, милорд? – ее лицо было бледным, и он почти физически чувствовал, как ей на самом деле трудно.
– Да. Мы еще увидимся вскоре… на мемориальной службе, после чего я сразу оправляюсь назад. К сожалению, не могу задержаться дольше.
Джеймс вежливо поклонился и, распрощавшись, направился к выходу. Уже было около полудня, когда он покинул Кингстон-холл. Смешанные чувства терзали его душу. Вернувшись домой, виконт вдруг осознал, что всю дорогу перед его глазами стоял образ Эммили. Как она мужественно приняла эту новость, утешала невестку и отца, а сама держала все в себе. От этого на душе капитана Уайта становилось легче. Еще поразила ее красота, возникло чувство, будто он увидел ее впервые. А ведь знал ее с детства. Когда она выйдет в свет, то произведет настоящий фурор, подумал Джеймс. Может, это и беспокоило Логана? Наверно, Бьюмонд понимал, что это привлечет не только достойных женихов, но и охотников за наследством.
Это была уже не та малышка Эммили, которая бегала за любимым старшим братом по пятам. В былые времена стоило Логану переступить порог, как девочка бросалась ему на шею. А он ее баловал и потакал любым капризам младшей сестры. Они с Джеймсом даже научили ее фехтовать. К четырнадцати годам Эмми прекрасно управлялась с рапирой. Старый граф часто ругал парней за то, что те учат девочку мужским занятиям, но лично Джеймс считал, что уметь защищать себя не так уж плохо для леди. Хотя далеко не все были столь лояльными к подобным увлечениям девочки. Общество предпочитало видеть женщину робким дополнением к мужчине. Истинные леди не должны много знать, дабы своим умом не ставить в глупое положение представителей сильного пола, не должны проявлять чувства и тому подобное. Все дебютантки были несмелы, неуверенны в себе и безнадежно глупы. Это никогда не импонировало Джеймсу. Жениться на одной из них означало обречь себя и ее на страдания. Именно поэтому война как альтернатива возможному браку показалась ему спасением.
Поминальная служба состоялась через несколько дней после его визита в дом Кингстонов. Джеймс, собравшись с силами, произнес прощальную речь. С прошлым было покончено: веселая юность, бурная молодость, верная дружба – все кануло в Лету. Теперь оставалось исполнить единственное желание – вернуться на фронт и отомстить. В бою он приглушит свою боль и, если ему суждено умереть, он, по крайней мере, заберет с собой на тот свет как можно больше лягушатников.
После всех траурных процедур он изыскал возможность вкратце переговорить с графом Кингстоном относительно важного для него и весьма щепетильного дела относительно Эмми. Спрашивать следовало деликатно – кто он, собственно, такой, чтобы сомневаться в любви старого графа к дочери? Да и у него прав на юную красавицу не было никаких, разве что если бы он сам решил жениться на ней, чего делать, разумеется, не собирался. Из разговора с графом Джеймс сделал вывод, что Кингстон не будет принуждать дочь к замужеству без ее согласия. Он очень любит малышку и хочет, чтобы дочь была счастлива. Все это немного успокоило виконта, и уже на следующий день он отбыл на войну. С Эммили он не беседовал – девочка была подавлена, и Джеймс не хотел утомлять ее неуместной заботой.
Глава IV
Англия, Лондон,
август 1815 года.
– Эмми, хватит смотреть в окно. От твоего мечтательного взгляда оно скоро непременно растает, – улыбнулась Фиона, с интересом наблюдая за девушкой, которая вот уже полчаса глядела в одну точку. – Кого ты там выглядываешь?
– Никого я не выглядываю, – смущенно возразила Эмми. – Я просто любуюсь чудесной погодой.
В гостиной, где сидели невестка и сестры Эмми, Кэтрин и Шейла, раздался тихий смех. Дамы перебросились заинтересованными взглядами.
– Как же, и впрямь прекрасная погода! Да я такого ливня за весь год не видела, а ты говоришь, чудесная погода! – воскликнула Шейла.
Широко открыв глаза, Эмми глянула в окно.
– Действительно, дождь, – вынырнув из глубокой задумчивости по принуждению сестер, рассеянно проговорила девушка. Она так ушла в свои мысли, что совершенно не замечала ничего вокруг. – А может, я люблю дождь? – прошептала Эмми, слегка недовольная тем, что ее тревожат.
– Не хочешь поделиться с нами, о чем ты так замечталась? Это, наверно, какой-то молодой джентльмен, они же тебе проходу не дают после твоего выхода в свет, —произнесла Кэтрин, ласково глядя на младшую сестру.
– Ты только скажи, кто это, и наш отец позаботится о предложении руки и сердца.
Эмми перевела взгляд на Шейлу, та весело улыбалась.
– Это вовсе не из-за мужчины! – запальчиво отпарировала Эмми. – И я совсем не хочу замуж.
– Боже! – воскликнула невестка. – Хорошо, что здесь нет отца, его от этих слов хватил бы удар! Он так печется, чтобы ты сделала хорошую партию, а ты даешь от ворот поворот всем кандидатам. К тому же мне хорошо известен этот взгляд – это точно любовная меланхолия. Я, когда влюбилась в вашего брата, тоже ходила вся в мечтах.
Эмми посмотрела на хрупкую молодую женщину, которая играла с сыном, двухлетним Перси. Фиона выглядела счастливой. Было удивительно видеть ее опять жизнерадостной. Когда Логан погиб, бедняжка не находила себе места, как, впрочем, и сама Эмми. Год прошел для Эмми как в страшном сне. Ей казалось, что ее жизнь разлетелась на осколки и никогда в ней не будет прежнего счастья. И в этом беспросветном состоянии была лишь одна слабая ниточка, связывающая ее с реальностью, – Джеймс.
Может, в каком-то смысле именно любовь к Джеймсу помогла ей пережить потерю любимого брата.
Прошло два года с тех пор, как Эмми видела виконта в последний раз. Она жадно ловила каждый мимолетный слух о нем. Война была у всех на устах, и о его подвигах много говорили в обществе. Капитан Уайт был награжден медалью за отвагу – это не могло не радовать. Но были поводы для тревоги: поговаривали об излишней отчаянности Джеймса и его нежелании ценить собственную жизнь. Эмми догадывалась о причине такого поведения. Смерть Логана оставила неизгладимый отпечаток на его душе, она была уверена в этом. Для нее потеря брата тоже навсегда осталась открытой раной. Ничто не могло до конца заполнить эту пустоту. И теперь потерять Джеймса – ее истинную любовь – означало бы утратить всякий смысл существования.