Из кабинета отца Исиды, где устроили мужской гардероб, попросту вынесли всю мебель. Гости швыряли одежду прямо на пол, вот и все. Колен поступил точно так же, но задержался у зеркала.
– Пошли, пошли скорей! – торопила Исида. – Я познакомлю вас с очаровательными девочками.
Он взял ее за кисти рук и притянул к себе.
– На вас прелестное платье, – сказал он ей.
Это было простое шерстяное платье фисташкового цвета с позолоченными керамическими пуговицами и низкой кокеткой на спине, выкованной в виде решетки из тонких железных прутьев.
– Вам нравится? – спросила Исида.
– Прелестно! – воскликнул Колен. – А если я просуну руку сквозь прутья, меня никто не укусит?
– Не слишком на это надейтесь, – сказала Исида.
Она высвободилась из объятий Колена и, схватив его за локоть, потащила к эпицентру потоотделения. По пути они налетели на двух вновь прибывших гостей остроконечного пола, заскользили по паркету, сворачивая в коридор, и, прибежав через столовую, присоединились наконец ко всем остальным.
– Кстати, – сказал Колен, – Ализа и Шик уже пришли?
– Да, – ответила Исида. – А теперь разрешите вам представить…
Представляемые девушки в среднем представляли известный интерес. Но среди них была одна, одетая в шерстяное платье фисташкового цвета с большими позолоченными керамическими пуговицами и необычной кокеткой на спине.
– Вот кому меня надо представить, – сказал Колен и придвинулся к Исиде.
Чтобы он успокоился, Исиде пришлось его потрясти.
– Ну, будьте умницей, хорошо?
Но он уже выглядывал себе другую и тянул за руку Исиду.
– Это Колен, – сказала Исида. – Колен, познакомьтесь с Хлоей.
Колен проглотил слюну. Он ощутил во рту горьковатую сладость, как от подгоревшего пончика.
– Здравствуйте! – сказала Хлоя.
– Здра… Вы в аранжировке Дюка Эллингтона? – спросил Колен… И убежал, потому что был убежден, что сморозил дикую глупость.
Шик поймал его за полу пиджака.
– Куда это ты несешься? Уже уходишь? Лучше погляди-ка!
И он вытащил из кармана книжечку, переплетенную в красный сафьян.
– Это рукопись «Очерка теории поллюций» Партра.
– Ты ее все-таки нашел? – спросил Колен.
Тут он вспомнил, что решил смыться, и опрометью кинулся к выходу.
Но Ализа преградила ему путь.
– Как, вы уходите, ни разу не потанцевав со мной? – спросила она.
– Извините, – сказал Колен, – но я повел себя как последний идиот, и мне неловко здесь оставаться.
– И все же, когда на вас так смотрят, нельзя отказываться.
– Ализа, – простонал Колен, обняв ее и потершись щекой о ее волосы.
– Что, старик?
– Черт возьми!.. Черт!.. Видите вон ту девушку?
– Хлою?..
– Вы ее знаете? – воскликнул Колен. – Я сказал ей глупость, вот поэтому и хотел удрать.
Он утаил, что в грудной клетке у него громыхало так, словно играл немецкий военный оркестр, в котором барабан заглушал все инструменты.
– Правда, она красивая? – спросила Ализа.
У Хлои были алые губы, темно-каштановые волосы, счастливый вид, и платье было здесь ни при чем.
– Я никогда не решусь! – сказал Колен.
И он тут же бросил Ализу и пригласил танцевать Хлою. Она посмотрела на него. Засмеялась и положила правую руку ему на плечо. Он чувствовал прохладное прикосновение ее пальцев на своей шее. Он уменьшил расстояние между их телами, несколько напружинив правый бицепс, что было результатом приказа, посланного головным мозгом по двум точно выбранным нервам.
Хлоя снова на него посмотрела. У нее были синие глаза. Она тряхнула головой, чтобы откинуть назад свои вьющиеся блестящие волосы, и с решительным видом прижалась виском к щеке Колена.
Кругом воцарилась гробовая тишина, и он почувствовал, что отныне весь остальной мир не стоит для него и выеденного яйца.
Но тут, как и следовало ожидать, пластинка остановилась. Только тогда Колен вернулся к действительности и заметил, что сквозь просвет в потолке на них смотрели жильцы верхней квартиры, что плинтус был прикрыт радужной завесой водяных брызг, что из пробитых в стенах отверстий вырывались пестрые клубы газа и что его подруга Исида стоит рядом и протягивает ему китайский поднос, правда без китайских церемоний, но зато с птифурами.
– Спасибо, Исида, – сказала Хлоя, тряхнув локонами.
– Спасибо, Исида, – сказал Колен и взял крохотный наполеон в сером походном сюртуке.
– Вы зря отказались, они очень вкусные, – сказал он Хлое, но тут же закашлялся, потому что, себе на беду, подавился иголкой ежа, спрятанной в пирожном.
Хлоя засмеялась, обнаружив прекрасные зубы.
– Что случилось?
Не в силах справиться с кашлем, он был вынужден отпустить ее руки и отойти в сторонку, но в конце концов кашель прошел. Хлоя вернулась с двумя бокалами.
– Выпейте, – сказала она, – вам будет лучше.
– Спасибо, – сказал Колен. – Это что, шампанское?
– Смесь.
Он выпил залпом и поперхнулся. Хлоя умирала со смеху. К ним подошли Шик и Ализа.
– Что это с ним? – спросила Ализа.
– Он не умеет пить! – сказала Хлоя.
Ализа тихонько стукнула его по спине, и раздался гулкий звук, словно ударили в гонг с острова Бали. Все тут же перестали танцевать, решив, что пора садиться за стол.
– Вот и хорошо, – сказал Шик. – Никто не будет нам мешать. Сейчас найдем хорошую пластинку…
Он подмигнул Колену.
– Давайте танцевать скосиглаз, – предложила Ализа.
Шик рылся в кипе пластинок, лежащей возле проигрывателя.
– Потанцуй со мной, Шик, – сказала Ализа.
– Вот под эту пластинку, – сказал Шик.
Оказалось, это буги-вуги.
Хлоя ждала, чтобы Колен ее тоже пригласил.
– Надеюсь, вы не станете танцевать скосиглаз под эту музыку? – в ужасе воскликнул Колен.
– Почему? – спросил Шик.
– Не смотрите на них, пожалуйста, – сказал он Хлое.
Он слегка нагнул голову и губами коснулся ее шеи чуть ниже уха. Она вздрогнула, но не отстранилась.
Колен тоже не отнял своих губ.
А тем временем Ализа и Шик великолепно демонстрировали, как танцуют скосиглаз в негритянском стиле.
Пластинка очень быстро кончилась. Ализа высвободилась из объятий Шика и стала искать другую. Шик плюхнулся на диван, возле которого стояли Колен и Хлоя. Вдруг он схватил их за щиколотки, и от неожиданности они повалились на диван рядом с ним.
– Ну, птенчики, порядок?
Колен сел, а Хлоя удобно примостилась возле него.
– Милая девочка, верно? – сказал Шик.
Хлоя улыбнулась. Колен ничего не сказал, но обнял Хлою за шею и стал небрежно играть верхней пуговицей ее платья, которое застегивалось спереди.
Подошла Ализа.
– Подвинься, Шик, я хочу сесть между тобой и Коленом.
Она хорошо выбрала пластинку. Это была «Хлоя» в аранжировке Дюка Эллингтона. Колен покусывал волосы Хлои у уха. Он пробормотал:
– Это в точности вы.
Но прежде чем Хлоя успела ему ответить, все остальные гости вернулись танцевать, сообразив наконец, что еще не время садиться за стол.
– О, как жаль… – сказала Хлоя.
XII
– Тебе удастся с ней снова встретиться? – спросил Шик.
Они сидели за столом и наслаждались последней творческой удачей Николя, который из обыкновенной тыквы сотворил настоящую тыкву под ореховым соусом.
– Не знаю, – ответил Колен. – Просто не знаю, что мне делать. Понимаешь, это очень хорошо воспитанная девушка. В тот раз у Исиды она выпила много шампанского…
– Ей это было к лицу, – сказал Шик. – Она очень красивая. И не гляди на меня так!.. Подумай только, я нашел сегодня издание «Проблема выбора при тошноте» не на ажурной, а на плотной туалетной бумаге!
– Откуда у тебя такие деньги? – спросил Колен.
Шик помрачнел.
– Да, это стоит безумно дорого, но я не могу без этого обойтись, – сказал он. – Партр мне просто необходим. Я коллекционер. Я должен иметь все, что он написал.
– Да он только и делает, что пишет, – сказал Колен. – Пять статей в неделю, не меньше.
– Я знаю, – сказал Шик.
Колен подложил ему еще немного тыквы.
– Скажи-ка лучше, как бы мне снова увидеться с Хлоей?
Шик посмотрел на него и улыбнулся.
– Верно, я тебе только голову морочу своими историями с Жан-Солем Партром, – сказал он. – Мне хотелось бы тебе помочь… Что я должен сделать?..
– Знаешь, это какой-то бред, – сказал Колен. – Я в отчаянии и в то же время немыслимо счастлив. Здорово, когда так дико чего-то хочется… Мне хочется, – продолжил он, помолчав, – лежать на выгоревшей траве, ну, знаешь, когда солнце припекает, и земля совсем пересохла, а трава желтая, как солома, и ломкая-ломкая, и в ней полным-полно всяких букашек, и они мечутся по сухому мху. Лежать ничком и смотреть на все это. И чтобы поблизости была каменная изгородь и корявые деревья с листочками. Тогда сразу все отлегает.
– И еще Хлоя? – спросил Шик.
– И Хлоя, конечно, – сказал Колен. – Хлоя в идее.
Они снова помолчали. Этой паузой воспользовался графин, чтобы издать хрустальный звук, который эхом прокатился по стенам.
– Налить тебе еще немного сотерна? – спросил Колен.
– Да, – сказал Шик. – Спасибо.
Николя принес десерт – нарезанный ломтями ананас в апельсиновом креме.
– Спасибо, Николя, – сказал Колен. – Что, по-вашему, мне надо сделать, чтобы вновь встретиться с девушкой, в которую я влюблен?
– Вообще-то говоря, месье, такой случай, конечно, можно себе представить… Но я должен признаться месье, что со мной этого никогда еще не было.
– Естественно, – сказал Шик. – У вас фигура как у Джонни Вейсмюллера. Не каждый может этим похвастаться.
– Благодарю вас, месье, за столь лестный отзыв, он тронул мое сердце, – признался Николя. – А месье я могу посоветовать, – продолжил он, обращаясь к Колену, – попытаться собрать посредством того лица, у которого месье виделся с особой, встреча с коей для месье столь желательна, хоть какие-то сведения о привычках и знакомствах этой особы.
– Несмотря на всю сложность ваших оборотов, Николя, – сказал Колен, – вы в самом деле дали мне разумный совет. Но когда человек влюблен, он, как известно, глупеет. Потому я не сказал Шику, что уже давно хотел бы это сделать.
Николя тем временем отправился на кухню.
– Этот парень неоценим, – сказал Колен.
– Да, – согласился Шик, – он прекрасно готовит.
Они выпили еще сотерна. Николя вернулся с огромным тортом на подносе.
– Дополнительный десерт, – объявил он.
Колен взял нож, но, поглядев на белую глазированную поверхность торта, резать не решился.
– Он слишком красив, – сказал Колен. – Давай немного подождем.
– Ожидание, – сказал Шик, – это прелюдия в минорной тональности.
– Почему ты так говоришь? – спросил Колен.
Он взял бокал Шика и налил в него вина, густого и легкого, как сжатый эфир.
– Не знаю, – сказал Шик. – Мне вдруг пришло это в голову.
– Попробуй! – сказал Колен.
Они подняли бокалы и выпили все до дна.
– Невероятно!.. – сказал Шик, и в глазах его заполыхали красные огоньки.
Колен схватился рукой за грудь.
– Вот это да! – сказал он. – Ни на что другое не похоже.
– Это совершенно не важно, – сказал Шик. – Ты тоже ни на кого не похож.
– Уверен, что, если его много выпить, Хлоя тут же придет.
– Это еще не факт! – сказал Шик.
– Ты меня не подначивай! – сказал Колен, протягивая свой бокал.
Шик наполнил оба.
– Погоди! – сказал Колен.
Он погасил плафон и маленькую лампу, освещавшую стол. Только в углу мерцал зеленоватый свет лампадки под шотландской иконой, глядя на которую Колен обычно медитировал.
– О! – прошептал Шик.
Вино в хрустальных бокалах фосфоресцировало и переливалось всеми цветами, и сверканье это, казалось, исходило от мириад радужных искр.
– Пей! – сказал Колен.
Они выпили. Отсвет вина остался у них на губах. Колен снова повернул выключатель. Он нетвердо стоял на ногах.
– Один раз не в счет, – сказал он. – По-моему, мы можем допить бутылку.
– Не разрезать ли торт? – спросил Шик.
Колен схватил серебряный нож и принялся чертить спираль на белой глазированной поверхности. Внезапно он остановился и с изумлением посмотрел на то, что получается.
– Я сейчас попробую сделать одну штуку, – сказал он.
Одной рукой он взял из стоящего на столе букета острый лист остролиста, другой – торт и, быстро вращая его на кончике пальца, осторожно опустил лист колючкой в прочерченную им борозду.
– Послушай!.. – сказал он.
И Шик явственно услышал «Хлою» в аранжировке Дюка Эллингтона.
Шик посмотрел на Колена. Тот был бледен как полотно.
Шик взял у него из рук нож и решительным движением всадил в торт. Он разрезал его пополам и увидел, что внутри лежит новая статья Партра для Шика, а для Колена – записка, в которой Хлоя назначала ему свидание.
XIII
Колен стоял на углу площади и ждал Хлою. Площадь была круглая, и были на ней голуби, церковь, сквер, скамейки, а на проезжей части – машины и автобусы. Солнце тоже ждало Хлою, но оно могло тем временем забавляться – бросать, например, тени, проращивать дикую фасоль, играть со ставнями и пристыдить фонарь, все еще горящий из-за беспечности дежурного электрика.
Колен теребил край перчатки и сочинял первую фразу, которую скажет Хлое. По мере того как час свиданья приближался, фраза эта все быстрее менялась. Он не знал, что предложить Хлое. Может, пойти в кондитерскую пить чай? Но там царит такая тоска, и эти прожорливые сорокалетки, которые поглощают по семь пирожных подряд, отставив мизинчики. Нет, это не для него! Обжорство он прощал только мужчинам, для которых оно еще имеет какой-то смысл и не умаляет присущего им достоинства. Кино тоже исключается, она никогда не согласится. И в депутатодром ее не поведешь – ей там не понравится. И телячьи бега не годятся – она испугается. И в больницу Сен-Луи нельзя – туда не пускают. И Лувр он отверг, ведь там за ассирийскими херувимами притаились сатиры. И уж, конечно, о вокзале Сен-Лазар не может быть и речи: там нет ни единого поезда, одни только тележки для багажа.
– Здравствуйте!..
Хлоя подошла не с той стороны, с которой он ее ждал. Он стал поспешно снимать перчатки, но запутался от растерянности, угодил себе кулаком по носу, произнес «Уф!..» и пожал ей руку. Она рассмеялась.
– Что это у вас такой смущенный вид?
На ней была шуба из пушистого меха цвета ее волос, такая же шапочка и короткие сапожки с меховой оторочкой.
Она коснулась локтя Колена.
– Возьмите меня под руку. Что-то вы сегодня нерасторопны…
– Верно, в тот раз у меня лучше получалось, – признался Колен.
Она снова засмеялась, поглядела на него и засмеялась еще громче.
– Вы смеетесь надо мной, – жалобно сказал Колен. – Это немилосердно.
– Вы рады меня видеть? – спросила Хлоя.
– Да!.. – сказал Колен.
Они пошли по первому попавшемуся тротуару. Маленькое розовое облако спустилось с неба и повисло над ними.
– Могу спуститься пониже, – предложило оно.
– Валяй! – сказал Колен.
И облако окутало их. Внутри него было тепло и пахло корицей с сахаром.
– Нас теперь не видно! – сказал Колен. – Но мы их видим!..
– Облако все же довольно прозрачное, – сказала Хлоя. – Не обольщайтесь!
– Не важно, так все же чувствуешь себя лучше, – сказал Колен. – Что будем делать?
– Всего лишь гулять… Вам не будет скучно?
– Тогда говорите мне какие-нибудь слова…
– Я не знаю настолько хороших слов, – сказала Хлоя. – Но можно поглядеть витрины. Вот хоть эту!.. Как интересно!
В витрине красивая женщина лежала на пружинном матрасе. Она была обнажена по пояс, и электрический прибор белыми шелковистыми щетками массировал ей грудь снизу вверх. Надпись гласила: «Берегите вашу обувь, пользуйтесь только гуталином „Антипод преподобного Шарля“».
– Хорошая мысль, – сказала Хлоя.
– При чем тут это! – сказал Колен. – А массаж куда приятней, когда его делают рукой.