Толкнув распашную дверь, Эмми прошла в оранжево-сиреневый альков и села за кованый железный столик. У стойки бара увидела Пьетро в окружении еще нескольких инструкторов, которых тот угощал, размахивая толстым бумажником, набитым банкнотами. Оглядевшись в поисках других знакомых лиц, Эмми, к своему удивлению, заметила в углу синьора Россати. Владелец отеля сидел за столиком, удачно скрытым за сложной конструкцией современного мобайла[20] из жестяных деталей, скрепленных шнурами, и, казалось, испытывал неловкость большую, нежели предполагало созерцание этого объекта. Постоянно поглядывая на часы, он с некоторой нервозностью помешивал свой кофе.
«Ждет кого-то», – отметила про себя миссис Тиббет. Стрелки часов над барной стойкой показывали без пяти семь. Эмми заказала черный кофе и бренди; не успела официантка поставить их перед ней, как случились две вещи.
Пьетро заметил ее и подбежал к столику.
– Синьора Тиббет, подъемник сейчас остановят… вам надо спешить…
Инструктор наклонился над столиком, красивое смуглое лицо выражало искреннюю озабоченность. И в тот же миг дверь кафе властно распахнулась, и в высшей степени недовольный голос проскрипел по-немецки:
– Всего пять минут восьмого. Почему подъемник уже остановили?!
Взглянув поверх плеча Пьетро, Эмми встретилась взглядом с парой черных глаз, сверкавших из-под зеленой тирольской шляпы.
Внезапно наступила тишина. Барон прошагал через зал и стукнул кулаком по барной стойке.
– Я должен быть в «Белла Висте» сегодня вечером. Почему не работает подъемник?
Зал вмиг загудел, все начали энергично жестикулировать. Эмми встала и, протиснувшись сквозь толпу, оказалась лицом к лицу с бароном фон Вюртбергом.
– Думаю, я могу объяснить, – сказала она по-английски. – Произошел инцидент.
– Инцидент? – Пьетро уже стоял рядом с ней. – Какой инцидент, синьора?
Миссис Тиббет сделала глубокий вдох, мысленно призвала на помощь все свое благоразумие и сказала:
– Герр Хозер.
Присутствующие в кафе лыжные инструкторы окружили ее, тараторя по-итальянски и по-немецки. Пьетро нервно перевел:
– Они хотят знать, что случилось. Подъемник сломался?!
– Нет, – ответила Эмми. – Герр Хозер… думаю, он заболел.
Коллеги Пьетро заметно расслабились, когда тот перевел им слова англичанки. Серьезная поломка подъемника могла повредить репутации курорта и поставить под удар их заработки, но поскольку проблема оказалась не в подъемнике, несчастье, случившееся с каким-то отдельным человеком, их мало заботило. Только Пьетро выглядел по-прежнему встревоженным.
– Герр Хозер… – повторил он и взял Эмми за руку. – Вы должны мне рассказать.
– Значит, подъемник снова заработает сегодня? Очень хорошо, – ледяным тоном произнес барон на безупречном английском. – Благодарю вас, мадам.
Он слегка кивнул, потом с тем же ледяным выражением лица повернулся к стойке и заказал себе выпить. Когда Пьетро вел миссис Тиббет обратно к ее столику, та бросила взгляд в угол, где сидел синьор Россати. Владелец «Белла Висты» неподвижно смотрел прямо перед собой, и на его пухлом лице играла едва заметная странная улыбка.
Пьетро сел напротив Эмми.
– Так что там – болезнь или несчастный случай? – напряженно спросил он. Не успев ответить, Эмми с огромным облегчением заметила, что Генри вошел в кафе и уже направлялся к ее столу.
– Идем, – сказал он.
Миссис Тиббет встала.
– Извините, Пьетро. Мне пора. Уверена, вы все узнаете завтра.
Генри взял жену за руку, и они вышли под продолжавшийся снегопад. Очутившись на улице, Эмми сообщила:
– Здесь барон. Муж Марии Пиа.
– Я видел, – ответил Генри. – Я ожидал его появления. Когда он прибыл?
– Не знаю, когда он прибыл в Санта-Кьяру, но в «Олимпии» появился вскоре после того, как туда вернулась я, и был жутко зол из-за того, что подъемник не работает. Синьор Россати тоже был там, сидел, затаившись в углу, и кого-то ждал.
Несколько минут они шли молча, потом Эмми спросила:
– Это самоубийство?
Генри покачал головой.
– Практически исключено. Точно узнаем, когда придет медицинское заключение, но, на мой взгляд, это совершенно не похоже на выстрел в упор.
На нижней станции подъемника царило оживление. Фотограф с лампой-вспышкой снимал тело, несколько карабинеров болтали, курили и отгоняли местных жителей и туристов, которые, почуяв сенсацию, уже толпились вокруг.
Завидев Тиббетов, от группы отделился высокий светловолосый человек в форме.
– Это моя жена, а это капитан Спецци, – представил их друг другу Генри.
Капитан поклонился и поцеловал Эмми руку.
– Очень рад, синьора, – запинаясь, произнес он по-английски. – Хотел бы, чтобы наше знакомство произошло при более благоприятных обстоятельствах. Это… – он красноречиво пожал плечами, – плохое дело.
– Я бы хотел как можно скорее подняться в «Белла Висту», – сказал Тиббет. – И есть еще несколько человек, застрявших здесь. Когда можно будет запустить подъемник?
В этот момент началась небольшая суматоха: санитары разворачивали носилки и укладывали на них тело.
– Теперь уже скоро – как только его унесут, – ответил капитан. Эмми содрогнулась при виде маленькой процессии, ковылявшей вниз по склону к тому месту, где стояла машина «скорой помощи». Одного карабинера послали в «Олимпию» сообщить барону и синьору Россати, что подъемник вот-вот заработает. Карло, с белым лицом, дрожащими руками запустил механизм, и кресла подъемника, скрипнув, начали движение.
Эмми очень замерзла, и подъем внушал суеверный страх, так что она возблагодарила бога, увидев мерцающий свет будки Марио на верхней станции. Помогая пассажирам сойти на землю, старик напоминал озадаченную обезьянку, с которой плохо обращались. Он попытался расспросить Тиббета на старательном итальянском, и тот отвечал ему успокаивающе. Когда они с Эмми уже шли по дорожке к отелю, Генри сказал:
– Бедный Марио. Он глубоко потрясен. Случилась ужасная вещь, и, думаю, он чувствует себя неким образом ответственным за это.
– А он знает… ну, что Хозер мертв? – спросила Эмми.
– Я сказал ему. Теперь уже вся деревня знает.
И они вошли в дом.
В баре было людно. Каро, Роджер и Джимми пили мартини и оживленно болтали. Бакфасты заняли маленький столик рядом с Книпферами: похоже, миссис Бакфаст снизошла до того, чтобы поддержать знакомство с немцами. Мария Пиа и Франко сидели за барной стойкой на небольшом расстоянии друг от друга, пили бренди и тихо переговаривались.
– Я собираюсь исполнить торжественный выход, – шепнул жене Тиббет. – Наблюдай за их лицами.
Он с мрачным видом вошел в бар и, когда все повернулись, чтобы поприветствовать его, произнес голосом, который ему и самому показался комически мелодраматичным:
– У меня очень серьезная новость. Инцидент. Фриц Хозер мертв.
Несколько минут стояла абсолютная тишина. Внезапно фрау Книпфер разразилась безумным пронзительным истерическим смехом.
– Danke Gott! Danke Gott![21] – визжала она. Никто и двинуться не успел, как ее муж вскочил и залепил ей тяжелую пощечину. Женщина обмякла, превратившись в бесформенную всхлипывающую массу. Герр Книпфер обвел присутствующих вызывающим взглядом.
– У моей жены нервный срыв, – объяснил он по-английски. – Прошу нас извинить. Ей нужно отдохнуть. Труди… – Фройляйн Книпфер уже обняла мать за трясущиеся плечи и помогла ей встать. Герр Книпфер взял жену под руку с другой стороны, и они повели плачущую женщину сквозь настороженно затихший бар. В следующий момент дверь с грохотом захлопнулась за ними.
– Ну и ну, какая странная реакция, – сказал Джимми. – Кто-нибудь может мне сказать: старуха сорвалась от горя или от радости?
– Она твердила: «Слава богу», – сдержанно напомнил Роджер.
– И я бы сказала то же самое.
Это была Каро, ее голос прозвучал необычно резко.
– Заткнись, Каро, – угрожающе произнес Роджер.
– Не заткнусь! Никто из вас не знает… никто…
– Каро!
– Сам заткнись, Роджер. Я не собираюсь сплетничать. Единственное, что я хочу сказать, – слава богу, что он умер. Вот и все.
– Не волнуйся так, старушка, – озабоченным голосом призвал ее Джимми. – Согласен, Хозер не был мечтой любой девушки, но…
– Он был мерзким человеком… – Неожиданно Каро повернулась к Генри. – Вы ведь это знали, правда? – спросила она. – Все время знали… но ничего не предприняли. А теперь кто-то что-то сделал наконец. И я счастлива.
– Что ты имеешь в виду под этим «кто-то что-то сделал»? – Голос Роджера прозвучал как удар хлыста. – Генри сказал, что произошел инцидент, разве не так?
– Инцидент? С такими людьми, как Хозер, инцидентов не случается. – Каро смотрела инспектору прямо в глаза. – Его ведь убили, правда?
– Да, – ответил Генри. – Боюсь, что так.
Воцарилась тишина, вызванная всеобщим шоком. Потом Джимми неуверенно произнес:
– Ну молодчина, прямо в девятку. Подозреваемая номер один – мисс Кэролайн Уиттакер. Можете ли вы объяснить присяжным, мисс Уиттакер, откуда вы узнали, что покойный был убит, прежде чем кто-либо сообщил…
– Да замолчи ты, дурак! – Каро вскочила и побежала к двери.
Джимми бросился за ней.
– Каро, вернись… Я хочу с тобой поговорить… – Он схватил девушку за плечо, она стряхнула его руку и выскочила в холл. Молодой человек ринулся следом, продолжая увещевать ее, и оба скрылись на верху лестницы.
Тем временем Бакфасты поднялись из-за стола и присоединились к группе, собравшейся у барной стойки. Мария Пиа и Франко, побелевшие, держась за руки, не сдвинулись с места, но напряженно прислушивались. В холле хлопнула входная дверь, оттуда донесся шум, и Генри поспешно сказал:
– Баронесса… извините, из-за всей этой суматохи я совершенно забыл… сообщить вам, что ваш муж здесь. Должно быть, это он.
Мария Пиа печально склонила голову и ответила:
– Спасибо. Я ждала его.
Она соскользнула с табурета и вышла в холл с высоко поднятой головой – словно приговоренный на эшафот. Франко сделал было движение, чтобы последовать за ней, но передумал и придвинул свой табурет поближе к компании англичан, будто хотел затеряться среди людей.
– Вы сказали – убит? – Голос полковника прозвучал неожиданно дрожаще. – Плохо. Очень плохо. Что случилось?
– Его застрелили, – ответил Генри. – На подъемнике.
– Не верю! – категорически заявила миссис Бакфаст.
– Тем не менее боюсь, что это правда, – сказал инспектор. – Он был единственным пассажиром, ехавшим вниз, и его было нетрудно опознать по меховым ботинкам даже сквозь метель. Медицинское заключение еще не пришло, но я видел рану и готов биться об заклад, что пуля была выпущена справа, с расстояния около десяти футов, с точки, располагавшейся чуть выше или чуть ниже тела.
– То есть с одного из кресел, шедших вверх, – предположил Роджер.
Повисла пауза, показавшаяся бесконечной.
– Я видел его, когда ехал вверх, – сказал наконец полковник. – Кто еще тогда находился на подъемнике? Все мы, полагаю.
Генри окинул бар взглядом и ответил:
– Да, все здесь присутствующие за исключением миссис Бакфаст. Плюс мисс Уиттакер, мистер Пассденделл, баронесса, Герда и дети.
– А вы, мистер Тиббет? – ехидно вставил Роджер.
– Я – нет, – ответил Генри. – Моя жена забыла в «Олимпии» свои лыжные очки, мы вернулись за ними и выпили там с Пьетро, а у подъемника оказались как раз в тот момент, когда несчастный Хозер подъехал к нижней станции.
– На редкость удачно для вас получилось. – Роджер бросил на Тиббета тяжелый холодный взгляд. – Это означает, что вы двое, миссис Бакфаст и Книпферы – единственные постояльцы «Белла Висты», которые вне подозрения? Я прав?
– Да, – ровным голосом ответил Генри. – Правы.
Роджер встал.
– Понятно, – произнес он. – Ну что ж, даже осужденный убийца имеет право быть накормленным, насколько я знаю. Так что я иду есть. Франко, вы со мной?
– Я не голоден, – ответил итальянец, белый как мел.
– Как угодно, – сказал Стейнз и зашагал из бара в столовую.
– Должен сказать, вы это заслужили, Тиббет, – заметил полковник Бакфаст. – Можно было бы сделать все потактичнее, знаете ли.
– Прошу прощения, – извинился Генри. – Просто я думал, вы все захотите узнать, как обстоят дела, до того как приедет полиция и начнет задавать вопросы.
– Но они же не могут всерьез полагать, что кто-то из нас… – Незаконченный вопрос миссис Бакфаст повис в воздухе между тремя мужчинами, как облако дыма.
– Боюсь, что могут, – сказал инспектор. – В конце концов, они ничего не знают ни о ком из нас, да и мы знаем друг о друге ничтожно мало. Однако осмелюсь предположить, что очень скоро узнаем гораздо больше. Пойдем есть? – добавил он, обращаясь к жене.
Та кивнула, и вдвоем они молча направились к выходу сквозь почти осязаемое ощущение страха, клубившегося, как туман, среди домашнего уюта альпийского бара.
Глава 6
В половине девятого в отель прибыл капитан Спецци с полудюжиной карабинеров; подъемник был запущен на короткое время для единственной цели: доставить Его Величество Закон в «Белла Висту». Полицейские тут же приступили к бесплодным поискам оружия, между тем как Спецци с разрешения синьора Россати превратил его кабинет в допросную. Устроившись, капитан отпустил своего стенографиста – нескладного долговязого юношу, почти не открывающего рта, но записывающего все в аккуратный блокнот с точностью хорошо смазанного механизма. Потом Спецци попросил пригласить к нему Тиббета.
– Должен признать, инспектор, вы были правы сегодня днем, – начал он по-итальянски с грустной улыбкой. – Все случилось даже быстрее, чем вы предсказывали.
– Я виню себя, – сказал Генри. – Мне следовало прийти к вам раньше, но было слишком мало информации. Мне и в голову не приходило, что может случиться что-то подобное.
– Вам совершенно не в чем себя винить, мой друг, – горячо запротестовал капитан. – Напротив, это моя ответственность, потому что преступление совершено на моей территории.
Он вздохнул, несколько мелодраматично, и предложил Генри черную грубую сигарету из ярко-оранжевой пачки. Инспектор вежливо отказался. Несколько секунд в комнате царила тишина.
– Что ж, по крайней мере, теперь нет никаких сомнений, что Хозер был «нашим человеком», – наконец произнес Генри.
Спецци пожал плечами.
– В жизни, дорогой инспектор, всегда есть место для сомнений…
– В жизни – возможно, – ответил Тиббет. – Но не в смерти. По моему разумению, убийство Хозера ставит все точки над i.
– Он был плохим человеком. – Капитан снова вздохнул и с небрежным изяществом сел за стол Россати, вытянув ноги. – Согласен, он был глубоко вовлечен в распространение наркотиков. И, подозреваю, еще кое во что. Шантаж разного рода. Но общая картина все еще далеко не ясна.
– Думаю, – сказал Генри, – мы имеем дело одновременно с двумя проблемами. Первая – и во многих отношениях менее важная – состоит в том, чтобы выяснить, кто убил Фрица Хозера, человека, о котором, безусловно, можно сказать, что мертвый он лучше, чем живой. Вторая – в том, чтобы выявить и обезвредить организацию, которая провозит кокаин из Танжера в Европу. Хозер мог быть всего лишь звеном в этой цепи, а мог – и главой всего предприятия. Эти проблемы, возможно, связаны друг с другом, а возможно, и нет.
– После того как вы ушли сегодня днем, – сообщил Спецци, – я подготовил для вас полный отчет о том, что нам уже известно об этой наркоцепи. Хотите послушать?
– Конечно.
Капитан достал из портфеля пачку бумаг и полистал их.
– Думаю, я могу коротко резюмировать все это. Римской полиции известно все о частной яхте, перевозящей контрабанду из Танжера на Сицилию… Они в любой день могут арестовать судно, но банда быстро найдет другое. Я согласен с вами, что кокаин почти наверняка доставлялся из Рима в Санта-Кьяру в портфеле Хозера, а отсюда попадал в Австрию; зимой на лыжах, а летом – в рюкзаках скалолазов… Маршрут очевиден. Но нам не удалось выяснить, кто перевозил наркотики и каким образом, хотя мы тщательно проверяли всех лыжников. Затем, как известно вашим коллегам, эта дрянь добиралась также и до Лондона; и тут мы снова в полном неведении о том, как банда проводила свои операции, хотя у меня есть кое-какие соображения. Так или иначе, это объясняет, почему мы не действовали быстрее. Хотелось накрыть всю организацию и выявить ее руководителя. С этой точки зрения смерть Хозера – большая неприятность.