– Я возьму вот это, но при условии, что вы пошлете одного из ваших помощников на Голдсмитс-лейн: пусть скажет господину Кира, что граф Гленкирк просит прислать специалиста для оценки.
Хозяин лавки кивнул и тут же отправил посыльного. Его цены были вполне честными, так что бояться было нечего. Заполучить такого клиента, как граф Гленкирк, значило поймать удачу за хвост. Посыльный вскоре вернулся, а вместе с ним в лавку вошел солидный господин.
Граф поднялся и тепло пожал руку новоприбывшему.
– Милорд, очень приятно вас видеть снова. Когда вы прибыли в Эдинбург?
– Только сегодня. Мне составил компанию дядя Чарлз. Мы остановились в доме моего брата неподалеку от Хай-стрит.
– Да, я знаю этот дом. Как раз накануне отъезда во Францию мы беседовали с лордом Адамом и его супругой.
Он улыбнулся графу.
– Итак, вы решили приобрести какое-то украшение?
– Да, для моей будущей жены леди Катрионы.
– Ах вот как! – воскликнул ювелир, сделав вид, как человек, хорошо воспитанный, что подробности бракосочетания Гленкирка ему неизвестны. – Прошу вас, покажите то кольцо, мастер.
Приложив к одному глазу небольшую лупу, он принялся тщательно изучать рубин.
– Мм! Да. Хм. Ну что же… Очень хорошо. Просто отлично.
Он передал кольцо Патрику и повернулся к хозяину.
– Что ж, мастер Эйди, прекрасный камень. Отличная огранка, чудесная оправа. Итак, ваша цена?
Ювелир назвал стоимость кольца, и консультант удовлетворенно кивнул.
– Вполне приемлемо. В сущности, милорд, вы совершаете весьма выгодную покупку. – Повернувшись к мистеру Эйди, ювелир попросил: – Не позволите взглянуть на другие кольца, которые вы предлагали графу?
Тщательно изучив бриллиант, сапфир и изумруд, поинтересовался их стоимостью и вынес вердикт:
– Слишком низкая цена, мастер Эйди. Поднимите на изумруд на двадцать процентов, а на бриллиант и сапфир – на десять.
Расплатившись с хозяином лавки и поблагодарив консультанта за оценку, Патрик распрощался с обоими джентльменами и отправился на Хай-стрит. Серо-синие сумерки затопили город, крупными хлопьями падал снег. Дверь открыла Салли и, приняв у него плащ и шляпу, пригласила в гостиную:
– Присядьте, согрейтесь у камина, милорд, а я принесу вам горячего вина с пряностями.
В гостиной он обнаружил Чарлза и Катриону, поглощенных игрой в шахматы. Молча он сел неподалеку и принялся наблюдать. Вошла Салли, поставила рядом с ним кубок, и он с удовольствием стал пить медленными глотками, наслаждаясь сладостью вина, остротой специй и нежным теплом, которое начало обволакивать тело.
– Шах и мат, – раздался голос Чарлза.
– Для аббата вы слишком хорошо играете в шахматы, – капризно отозвалась Кэт.
– Как правило, я выигрываю, если настроен на выигрыш.
– Это в вас говорит Лесли, – рассмеялась девушка. – Почему-то мне кажется, что в ваших словах есть какой-то подтекст.
– Совершенно верно, дитя мое. И вот что я хочу сказать. Каковы бы ни были ваши разногласия с Патриком, ребенок в них неповинен. Не лишайте его шанса появиться на свет законнорожденным.
Катриона пожала плечами и поднялась из-за стола.
– Спокойной ночи, дядюшка. Что-то я устала.
Присев в реверансе, она выплыла из комнаты, при этом ни разу даже не взглянув на Патрика, будто его здесь и не было.
– Так бы и отшлепал эту строптивицу, – буркнул аббат.
– Не поможет, – со вздохом отозвался граф.
Аббат фыркнул.
– Ладно, завтра еще раз попытаюсь ее урезонить. Ну а теперь ухожу спать. Тому, кто намерен тягаться с Катрионой Хей, нужно как следует есть и спать.
Патрик подошел к окну и стал смотреть на падающий снег. К этому времени снегопад усилился, и на пустынных улицах постепенно вырастали сугробы. Дверь в гостиную тихонько отворилась, и вошла Салли с подносом в руках.
– Вот, хозяйка прислала вам ужин: наверное, вы проголодались после прогулки. Они с сэром Чарлзом поужинали пораньше. Приятного аппетита.
Ужин оказался на славу: вареные креветки, холодная ветчина, поджаренный хлеб, масло и кувшин темного пива. Когда Салли вернулась, Патрик уже расправился с едой, и она с улыбкой поставила перед ним тарелку печенья и миску блестящих красных яблок. Все печенье было тут же съедено, а заодно с ним и пара яблок. Салли, унося поднос с посудой, заметила:
– Сплошное удовольствие смотреть, как вы едите, милорд! Прямо как мой брат Иэн. А теперь, сэр, если вы заглянете в этот шкаф, то найдете там отличное виски. Желаете еще что-нибудь, а то я собираюсь лечь спать?
– Нет-нет. Большое спасибо. Ступай к себе.
Оставшись в одиночестве, он налил себе виски и медленно выпил, наслаждаясь обжигающим дымным вкусом. И в этом Катриона оказалась на высоте: отыскала хорошую винокурню. Кэт! Ах, милая Кэт! Сколько боли он ей причинил! И как теперь искупить все это? Дядюшка, конечно, завтра пустит в ход все свои дипломатические уловки, но Патрик вдруг понял, что должен поговорить с ней сегодня, сейчас.
Поставив стакан на каминную полку, Патрик быстрым шагом вышел из гостиной. Салли оставила ему зажженную свечу у нижней ступени лестницы. Взяв ее, он стал медленно подниматься наверх, страшась того момента, когда предстанет перед Кэт. Остановившись перед ее дверью, он негромко постучал. Пару секунд ответа не было, и он решил, что она уже спит, но тут дверь открылась и она предстала перед ним все в том же зеленом бархатном халате, с распущенными по плечам густыми волосами цвета темного меда.
– Патрик? – произнесла она негромко и нежно. – Ты хочешь войти?
Она повернулась и пошла в глубь комнаты, предоставляя ему решать: входить или продолжить путь.
Он шагнул следом и плотно закрыл за собой дверь. В камине горел огонь, освещая комнату. Она уже вернулась в постель, облокотившись на две большие подушки. Он подтянул кресло поближе к кровати и опустился в него.
– Полагаю, сегодня мне можно не бояться, что вы наброситесь на меня и изнасилуете. Тогда что же вам угодно? – спросила Катриона холодно, сложив руки на своем огромном животе.
– Я хочу поговорить с тобой. Давай оставим дипломатию и такт для нашего дядюшки аббата и скажем друг другу всю правду. Пожалуй, начну. Я полный идиот, Кэт!
– Совершенно верно.
– Я люблю тебя! Но сделанного не воротишь. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? Я сделаю все, что угодно, лишь бы завоевать тебя, вернуть твое доверие.
– Сможешь ли ты изменить свои взгляды? Такой будет моя цена. Я не желаю быть собственностью: ни твоей, ни чьей-либо еще, – а также не намерена быть только женой лорда Гленкирка. Я Катриона Лесли, личность, и если ты будешь воспринимать меня таковой и вести себя со мной надлежащим образом, все станет возможным. Надеюсь, я понятно объяснила?
– Я стараюсь понять. Возможно, мне стоит выделить какую-то часть твоего приданого в твое личное распоряжение?
– Это вовсе не то, что я имела в виду, но если ты заговорил о финансовой стороне вопроса, что ж. Капиталовложения, которые оставила мне бабушка, были включены в мое приданое. По-моему, это неправильно. Они должны быть только моими, и я хочу получить их обратно. А-Куил также принадлежит только мне. Усадьба была собственностью моей бабушки по отцу, она завещала ее мне, а этот дом отписала Фионе. Боже мой, Патрик! Ты ведь знал бабушку куда лучше, чем я, и тебе наверняка известно, как она ратовала за то, чтобы у женщины имелась какая-то собственность.
– Разумеется, ты можешь получить А-Куил обратно, но что касается капиталовложений, любимая, я никак не могу позволить тебе, не искушенной в финансовых вопросах, растратить то, что бабушка оставила просто из своей прихоти.
– В таком случае не имеет смысла продолжать этот разговор. Спокойной ночи, Патрик.
Катриона решила не говорить ему, что уже в течение двух лет распоряжается инвестициями, которые оставила ей бабушка. Следуя блестящим советам банкиров семьи, Катриона сделала самые доходные – среди праправнуков Джанет Лесли – капиталовложения. У нее обнаружился талант к банковским делам и почти сверхъестественное чутье, но она не стала говорить Патрику об этом. Решение вернуть то, что принадлежало ей по праву, должно исходить от него.
Лежа к нему спиной, она услышала, как дверь в ее комнату тихо закрылась. Перевалившись на другой бок, она обвела комнату взглядом, но никого не увидела. Патрик ушел. Катриона почувствовала, как слезы – горячие и соленые – текут по щекам. Несмотря на всю свою выдержку, она вовсе не чувствовала уверенности. Ребенок, которого она носила, должен стать наследником Гленкирков, и она хотела, чтобы он при рождении получил оба законных имени, но уступить Патрику она не была готова до тех пор, пока он не согласится на ее условия. Словно почувствовав ее волнение, ребенок толкнулся в ее чреве, и она успокаивающе положила ладонь на живот.
– Все хорошо, Джейми. Твой отец все равно рано или поздно сдастся.
А будет это очень скоро, она знала, поскольку младенец мог появиться на свет в любой момент. Неожиданно она задумалась, испытывает ли Патрик такое же беспокойство, как она, и лежит ли сейчас без сна в своей кровати, как она.
Глава 10
Снегопад продолжался всю ночь, так что наутро Эдинбург проснулся в сверкающем на бледном солнце серебристо-белом облачении. Катриона встала с кровати, справила малую нужду в ночную вазу и снова забралась под теплое одеяло. Спустя несколько минут в спальне появилась Салли, чтобы растопить огонь в камине. На подносе, который она принесла, стояло горячее молоко со взбитыми яйцами и пряностями и тарелка с только что испеченными лепешками, политыми растопленным маслом и клубничным джемом.
– Да благословит тебя Господь, – поблагодарила Катриона, подаваясь вперед всем телом, пока Салли взбивала ей подушки. – У меня сегодня волчий аппетит. А что, бекона нет?
– Возможно, остался, миледи, – улыбнулась Салли. – Начните пока с этого, а я спрошу у миссис Керр.
Катриона выпила молоко и с аппетитом принялась за лепешки.
– Ты выглядишь как десятилетняя девчонка, а не как женщина накануне родов, – засмеялся Патрик, входя в комнату. – У тебя все лицо в джеме. Вот, кстати, и бекон, мадам.
Он грациозно поставил перед ней целую тарелку.
– Благодарю вас, милорд, – поблагодарила Катриона и, подцепив вилкой самый большой кусок, принялась с наслаждением жевать.
– Могу я присоединиться к тебе, Кэт?
– Если здесь хватит на двоих.
– Не беспокойся, Салли принесет и мне!
Катриона дождалась, когда служанка вернется, расставит тарелки с едой и выйдет из комнаты, и лишь потом продолжила разговор:
– Ты, как всегда, уверен в себе, да, Патрик?
– Черт возьми, Кэт! Ты и дальше намерена говорить со мной в таком тоне? Так и будешь ехидничать?
– До тех пор пока не получу то, что принадлежит мне по праву, ничего вообще не будет!
Она с аппетитом принялась за очередную лепешку, и растопленное масло потекло у нее по подбородку.
– Ты хочешь доказательств, что я не обманываю тебя?
Он едва сдерживал изумление, которое охватило его.
– Ну да, – подтвердила она спокойно. – Если угодно, можно заключить пари, но я уверена, что выиграю?
– Каковы же будут ставки, мадам?
– А-Куил против дома в Эдинбурге, но мне будет позволено самой его выбрать.
– Если выиграешь, милая.
– Непременно, – заявила Катриона, подбирая последний кусочек бекона.
Патрик расхохотался, наслаждаясь ее ничем не обоснованной самоуверенностью. Эту черту характера он раньше не знал, и она ему нравилась.
– Если мне удастся найти приличный экипаж, ты согласишься отправиться со мной на прогулку?
– Конечно. Уже несколько недель я не была на воздухе. Только вот с моими габаритами это не будет трудновато?
У Бенджамина Кира отыскались сани, привезенные из Норвегии: красного цвета, расписанные черно-золотыми узорами, – и пара вороных. Граф усадил Катриону поудобнее, укрыл несколькими меховыми накидками и, взяв в руки вожжи, повез на прогулку по городу.
Красота Катрионы Хей не осталась незамеченной. То и дело Патрик ловил восхищенные взгляды, которые кто-нибудь из прохожих бросал в ее сторону. Его это страшно злило, и он посылал в ответ такие молнии, что любители прекрасного пола спешили свернуть с дороги.
Катриона была закутана в коричневый бархатный плащ, капюшон которого, отделанный соболиным мехом, выгодно оттенял нежную кожу ее личика в форме сердечка. Несколько прядок цвета темного меда выбились из-под капюшона и восхитительно контрастировали с темным мехом. Глядя на нее, Патрик готов был согласиться на что угодно, даже на это нелепое имя для сына. Он любил эту своевольную лисицу и знал, что если позволит ей снова ускользнуть, то уже никогда не получит обратно.
– Я проголодалась, Гленкирк, – ее голос отвлек его от размышлений.
– На окраине города есть отличная таверна, милая. Можем туда заглянуть.
Он лихо завернул сани во двор «Ройял скотт» и, соскочив на землю, бросил вожжи подбежавшему служащему. Катриона запуталась в своих меховых одеяниях, и Патрик подхватил ее на руки и так, не давая ступить в глубокий снег, занес ее прямо в таверну.
– Отдельный кабинет, сэр? – спросил хозяин.
– Нет, не надо. Мы прекрасно устроимся в общем зале, если только там не слишком многолюдно.
Их устроили за столиком у окна, неподалеку от жарко пылающего камина. Патрик помог ей снять плащ. Катриона была одета в простое спадавшее свободными складками коричневое бархатное платье с кружевным воротником и манжетами. Тяжелая золотая цепь с топазами резко контрастировала с нарочитой скромностью ее наряда. Ничем не сдерживаемые волосы рассыпались по плечам.
Хозяин таверны, даже не ожидая заказа, сам принес им кубки с горячим вином, приправленным пряностями.
– Мы страшно голодны, – сказал граф. – Так что несите нам все лучшее, и побольше.
Не успели они допить вино, как появился слуга с нагруженным подносом. Первым блюдом были креветки и устрицы, сваренные в изысканном соусе из трав, свежий, только что испеченный хлеб и масло. За ними последовали артишоки в уксусе и оливковом масле и салат из капусты. Следом на столе появилась утка, запеченная на открытом огне до хрустящей корочки и политая кисло-сладким лимонным соусом, поджаренные говяжьи ребрышки, тонкие розоватые ломтики молодой баранины под розовым вином и розмарином, целиком запеченная на гриле форель и маленькие слоеные пирожки, начиненные измельченной олениной, зайчатиной и фруктами. На десерт была подана большая миска запеченных персиков и яблок, залитых взбитыми сливками и посыпанных разноцветным сахаром. Все это сопровождалось желе, засахаренными орехами и маленькими стаканчиками укрепляющего вина со специями. Катриона, которая всегда любила поесть, ничуть не стеснялась и перепробовала все, причем с таким аппетитом, что это выглядело забавно. Наконец, насытившись, она заявила:
– Что-то меня клонит в сон, Гленкирк! Отвези меня домой.
Патрик оплатил счет, поблагодарил хозяина таверны за великолепные блюда и обслуживание, и, раздав чаевые, усадил Катриону в сани. Дома Кэт сразу отправилась к себе, а Гленкирк повез сани Бенджамину Кира, а когда вернулся, Салли предупредила его, что хозяйка в своей комнате отдыхает. Патрик поднялся на второй этаж и постучал в дверь ее спальни. Получив разрешение войти, он увидел Катриону в постели, одетую в светло-голубой шелковый домашний халат.
– Похоже, я объелась, – заявила она, – так что собираюсь поспать. – Вытянув руку, она похлопала по кровати, приглашая его присесть. – Спасибо тебе за прогулку. Мне было весело.
– Мне тоже, любовь моя.
Наклонившись, он нежно поцеловал ее. В ответ она взяла его руку и положила на свой живот. Лицо его осветилось неописуемой нежностью, когда он почувствовал толчок.
– Да, любимый! Мой Джейми – сильный и здоровый ребенок, – рассмеялась Катриона.
Она сказала именно «мой», но не «наш». Патрик был уязвлен этим, но постарался скрыть свои чувства и смог бодро произнести:
– Наш Джейми, Кэт. Он ведь и мой сын.
– Нет, милорд Гленкирк. Я тебе вчера уже говорила. Этот ребенок только мой сын, а твой – бастард.