Bella Mafia - Линда Ла Плант 6 стр.


Роберто не присутствовал также при появлении на свет своего третьего сына, Альфредо. В это время Грациелла получила сообщение о том, что ее муж взят в плен.

Война закончилась тем, что на Сицилию ураганом ворвались американские войска, которые принесли с собой покой и мир, а также продукты, крайне необходимые голодающему населению острова. Роберто вышел на свободу только через пять месяцев. Он вернулся мрачным и отощавшим, по ночам ему снились кошмары, навеянные пребыванием в концентрационном лагере. Но он вернулся героем.

Грациелла понимала, что война изменила мужа. Она ни для кого не прошла бесследно. На вилле было много дел, однако у Роберто недоставало сил приняться за них. Он чувствовал себя подавленно, не мог избавиться от депрессии, в то время как все вокруг восстанавливали свою жизнь. Марио Домино возвратился живым и здоровым и открыл частную практику. Грациелла умоляла его приехать к ним в гости, надеясь, что его общение с Роберто поможет тому справиться с собой, заронит искру жизни в его помертвевшую душу.

Домино знал, через какие муки довелось пройти Роберто, и ужаснулся, увидев в нем перемену. Он пытался достучаться до сердца друга, но тщетно. В ответ на все свои слова он получал отсутствующий взгляд глубоко печальных глаз. Казалось, ничто не в состоянии оживить этот полутруп.

Майклу велели не беспокоить отца, не тревожить его, когда он отдыхает в спальне. Но в свои семь лет мальчик был очень своевольным и плохо слушался мать. Однажды он пробрался в комнату отца и залез к нему в постель.

Роберто крепко спал, и мальчик закрыл ему рот рукой, чтобы тот не закричал от неожиданности, если вдруг проснется. Роберто тут же отшвырнул его от себя.

Майкл отлетел в угол комнаты, но не испугался, а разозлился, и его личико покраснело от ярости.

– Ты никогда больше не будешь играть со мной! Я хотел поцеловать тебя, когда ты проснешься, потому что ты похож на мертвого!

Роберто задрожал всем телом, прижал к себе сына и уткнулся в него лицом. Он плакал, а Майкл гладил его по голове и утешал, издавая те же звуки, которыми, как он слышал, мать успокаивала младших братьев, не желавших засыпать. Непонятно как, но Майклу удалось отогреть застывшее сердце отца и вернуть его к нормальной жизни.

Со временем в Роберто пробудился интерес к окружающему и даже к жене, которая всегда была рядом, но ни разу не приблизилась настолько, чтобы доставить ему беспокойство. Однако дела его по-прежнему не волновали. Сама идея распространять «одноруких бандитов» казалась ему отвратительной.

Однажды, вымыв посуду после обеда, Грациелла отправила детей погулять и попросила Роберто остаться, потому что им нужно было поговорить.

– Кладовая пуста, на карточки детей не прокормишь, я уже не говорю о нас с тобой.

Он задумчиво посмотрел на нее и стал играть кольцом от салфетки, перебрасывая его с руки на руку.

– Твои друзья поддерживали нас во время войны, – продолжала она. – У меня всегда были яйца, масло, иногда даже мясо. Но с тех пор как ты вернулся, они ничего не присылают. Я хотела узнать, можешь ли ты связаться с ними. Дело в том, что… у нас будет еще один ребенок.

Кольцо от салфетки оказывалось то в одной его руке, то в другой.

– Они приносили тебе продукты?

– Да, сначала каждую неделю, потом не реже раза в месяц.

– Кто это был? Они назывались?

– Нет… Это всегда происходило на пороге, а один раз продукты принес какой-то мальчик.

Роберто поднялся и отошел к окну, засунув руки в карманы.

– Я не вернусь к ним. Возможно, они попытаются удержать меня. Посмотрим. Мой командир говорит, что я мог бы найти работу у американцев как переводчик. Это было бы неплохо, потому что я получу доступ к их складам…

– Папа! Папа, пойдем, я покажу тебе, что нашел! – В комнату вбежал Майкл и, схватив отца за руку, потащил его к двери. Грациелла смотрела на них в окно. Четырехлетний Константино протянул к отцу ручонки, но тот не обратил на это внимания, увлеченный игрой с Майклом. Она снова убедилась в том, насколько Роберто безразличны его дети – все, кроме Майкла.

Три месяца спустя Грациелла месила тесто на кухне. Удары молотка и визг пилы доносились с того места, где Роберто ремонтировал ограду вокруг своей апельсиновой рощи.

Чугунные ворота с главного въезда на виллу сняли во время войны и переплавили, поэтому Грациелла увидела сверкающий «мерседес» только тогда, когда он оказался у порога. Она вымыла руки и пригладила всклокоченные волосы, отдавая себе отчет в том, что выглядит как настоящее пугало. Она была на восьмом месяце, юбка топорщилась у нее на животе, полы блузки не сходились. Она позвала Роберто и заспешила навстречу пожилому человеку с тростью в руке, который с трудом вылезал из машины при помощи услужливого шофера. Старик огляделся из-под полей своей шляпы, которая была ему великовата, отхлебнул из фляжки и спрятал ее в карман пиджака. Грациелла догадалась, что это и есть Джозеф Каролла.

Роберто вышел из-за угла дома в вельветовых штанах и полотняной рубахе, расстегнутой и обнажавшей его загорелую грудь. Он склонился и поцеловал Каролле руку, после чего старые друзья обнялись и расцеловались.

Роберто провел гостя в кабинет и плотно притворил за собой дверь. Он не пригласил жену и не захотел представить ее боссу, и Грациелла воспользовалась возможностью привести себя в порядок: она переоделась и причесала волосы, сделав пучок на затылке. Затем разыскала детей и привела их в надлежащий вид.

Каролла уселся в самое удобное кресло, срезал кончик сигары и неторопливо закурил. Затем откинулся на спинку, улыбнулся и похлопал Роберто по плечу, как любимого, но беспутного сына.

– Я рад видеть тебя, – заговорил он по-английски. – Я в Палермо уже неделю. Надеялся получить от тебя весточку, но не дождался и приехал сам, как видишь.

– Спасибо. Прости, я не знал, что ты на Сицилии.

– Насколько мне известно, ты вообще не в курсе наших дел. Ты не встретился с Этторе Каллеа или Симозой. Они ничего не слышали о тебе с тех пор, как ты вернулся. Что стряслось?

– Я был нездоров.

– Ты поправился?

– Да, да… мне лучше.

– Так в чем проблема?

Роберто обошел вокруг письменного стола и сел напротив Кароллы.

– А разве есть проблема?

– Да. Если ты помнишь, я пообещал тебе, что, когда ты вернешься с войны, все будет по-прежнему, ты встанешь во главе дела. У меня много людей, жадных до работы и денег, которые она приносит… А ты даже не удосужился поинтересоваться, что произошло за время войны. Я расскажу тебе, что такое голод.

– Не стоит, Папа. Я знаю о нем не понаслышке.

– Возможно, наши с тобой представления о голоде различаются. За стенами твоей виллы люди убивают друг друга за кусок хлеба. Они готовы хорошо заплатить за продукты, а я знаю, где их достать. Запомни, теперь всем нужны продукты и работа… Сейчас не время для игровых автоматов, у людей нет денег на баловство.

– По-твоему, я этого не понимаю? Я из сил выбился, чтобы прокормить семью.

– Что? Я же приказал, чтобы тебе доставляли все необходимое. Ты хочешь сказать, что голодаешь? Да ты с ума сошел?!

– Я уже сказал, что был болен, и…

– Роберто, не играй со мной в эти игры. Я плохо вижу тебя, потому что стал слаб на глаза. Насколько я могу судить, ты здоров и можешь заниматься делом. Может быть, здесь… – коснулся он своей головы, – у тебя что-то сдвинулось. – Каролла замолчал, и в глазах у него сверкнула злость. – Ты идиот, если позволишь, чтобы дело уплыло из твоих рук.

– Я пытаюсь восстановить дом… Ведь это все еще мой дом?

– Да, конечно. Теперь у тебя много детей. Я не сержусь на тебя, но хочу, чтобы мои распоряжения выполнялись. Сынок, я настаиваю, чтобы ты как можно скорее отправился в город. Впрочем, на какое-то время тебе следует задержаться здесь… Дай-ка я посмотрю на твои руки. Глянь, сколько мозолей! Ты валишь лес, вколачиваешь гвозди? Неужели ты работяга? Ты?

– Может, я действительно работяга.

– Ты дерьмо! У тебя голова на плечах, хватка, интуиция. Мне нужны твои мозги, а не руки, умеющие забивать гвозди. Найми людей, чтобы они восстановили твой дом. Найми столько, сколько нужно. У тебя хватит денег оплатить их труды. – Он рассмеялся, обнажив зубы, пожелтевшие от времени. Каролла напоминал бывалого опытного пса. Однако болезненный кашель не оставлял его.

Старик откашлялся и сплюнул в носовой платок, который тут же засунул обратно в карман.

– Я слышал, ты собираешься работать у американцев переводчиком?

– Да, мне нужно переговорить с командиром. А откуда ты это знаешь?

– Не задавай глупых вопросов. Когда я не знал о том, что происходит в городе? Итак, ты решил связаться с американцами… А теперь скажи мне, положа руку на сердце: ты работаешь на себя? Решил выйти на черный рынок без меня? Без своего Папы?

Роберто тяжело вздохнул и покачал головой. У него и в мыслях такого не было. Каролла улыбнулся и приподнял бровь:

– Похоже, ты порастерял свою сообразительность на фронте. Армейская жизнь не пошла тебе на пользу. Ну да ладно. Прежде всего отправляйся к Симозе и возьми на себя часть дела. Ты справишься. Главное, всегда помни о том, что ценится сейчас превыше всего: провизия и работа. Так-то, сынок. Здесь скоро будет как в старые добрые времена, когда торговали самогонным спиртным и возили контрабанду, когда можно было достать все, что угодно. Теперь то же самое, только Италии нужно не виски, а медикаменты, продукты, сигареты и одеяла. И на черном рынке все это есть. Все хотят до него добраться: правительство, бывшие нацисты, ублюдки-коммунисты, каждый сукин сын тянет сюда руки, чтобы сделать деньги. Скажу больше, даже церковь не осталась в стороне: все эти падре только и мечтают о том, как бы подороже себя продать.

Роберто снова вздохнул и встал. Он понимал, что если хочет выйти из игры, то сейчас самое время заговорить об этом. Возможно, Каролла подозревал о его намерениях, поэтому и нанес ему личный визит.

– Я возвращаюсь в Нью-Йорк через неделю. Может быть, мы встретимся еще раз и все обсудим, когда ты устроишься к американцам? Выясни, чем можно у них разжиться, – дюжина пар нейлоновых чулок в наше время может обеспечить тебе половину акций какого-нибудь банка, за коробку сигарет можно на месяц арендовать рыболовное судно, а ты вместо этого пилишь дрова…

Очередной приступ кашля прервал его, и он опять сплюнул в платок. Роберто спросил, как дела у его сына Пола, и лицо старика просияло.

– Из него получился отличный парень. Занимается валютой, скупает лиры по дешевке. Сейчас они ничего не стоят, и мы стараемся покупать как можно быстрее, насколько позволяет денежный оборот. Он мотается в Танжер и обратно как заведенный, обменивает там лиры на доллары. В тех краях за них дают хорошую цену. Мальчишка как сыр в масле катается: за три месяца утроил свой банковский счет, собирается открывать там филиал своего банка. Любит красиво жить, останавливается всегда в «Эксельсиоре» – во время войны нацисты использовали его как воскресный лагерь. Теперь отель отремонтировали, и он приносит неплохую прибыль. Кстати, ты тоже мог бы поселиться там, пока не приведешь в порядок дом.

В эту минуту в кабинет вошла Грациелла с детьми. Она застигла Кароллу врасплох, тот недовольно посмотрел на Роберто и поднялся:

– Мне пора.

Роберто быстро представил ему жену, Каролла едва кивнул. Детям он уделил больше внимания: достав из кармана брюк пригоршню долларов, он сунул их Майклу в руку.

Роберто проводил взглядом отъезжающий автомобиль и вернулся в дом. Дети бегали по холлу. Грациелла была все еще в кабинете. Он вошел к ней и захлопнул за собой дверь.

– Значит, это и есть Каролла, – задумчиво вымолвила она. – Должна сказать, он выглядит немного странно и смешно. Не знаю, у кого он шьет свои костюмы, но почему он хочет быть похожим на гангстера из кино? Каждый, кто увидит его, сразу поймет, что…

В этот момент Роберто схватил ее за плечи и тряхнул изо всех сил.

– Впредь будь добра стучать, когда у меня кто-нибудь есть, понятно? И никогда, слышишь, никогда не входи без стука!

Пораженная внезапной вспышкой ярости, Грациелла вырвалась от него и отступила на шаг:

– Хорошо, и нечего кричать на меня! Я просто подумала, что ты захочешь познакомить его со своей семьей.

Она укоризненно посмотрела на него и вышла, прикрыв дверь.

Он слышал, как она зовет детей, но через минуту в кабинет ворвался Майкл, в очередной раз нарушив материнский запрет. Мальчик обнял отца за пояс, и Роберто поднял его на руки. Присутствие сына успокаивало его. Он погладил Майкла по мягким волосам, выцветшим на солнце.

– Папа, смотри! У меня есть деньги. Много денег. Я смогу кормить нашу семью, и тебе больше не о чем беспокоиться.

Детские глаза сияли от восторга. Роберто опустил сына:

– Хорошо, малыш. Теперь папа сам постарается заработать деньги. И первое, что он купит, – это игрушечный поезд. Ты хочешь игрушечный поезд?

Майкл издал торжествующий вопль и выбежал из кабинета, крича, что у него скоро будет новая игрушка – красный поезд.

Перед сном Роберто читал в постели, пока Грациелла причесывала волосы. Библиотека жены стала для него постоянным источником радостных эмоций. Грациелла вдумчиво подбирала для него книги, ненавязчиво продолжая его более чем скромное образование. Они всегда обсуждали прочитанное им, и Роберто прислушивался к мнению жены. Он очень любил эти спокойные часы, когда они сидели рядом в постели, откинувшись на мягкие подушки.

Однако после визита Кароллы Роберто стал задумываться о ее замечании относительно костюма старика. Жена была права: в своих лаковых ботинках и ярком галстуке он напоминал гангстера из дешевого боевика. На следующее утро Роберто спросил, что она думает о его собственном гардеробе, и Грациелла перетряхнула весь шкаф, сортируя одежду мужа. Большая ее часть оказалась никуда не годной, и после тщательного осмотра выяснилось, что у Роберто есть всего два приличных костюма, несколько рубашек и пара туфель. Роберто не обиделся. Они вместе посмеялись и решили раздать остальное крестьянам в деревне, которые найдут вещам лучшее применение.

Приняв решение вернуться к работе, Роберто нанял строителей и садовников, чтобы привести в порядок виллу. Немного погодя он включился в операции процветающего черного рынка. Военные склады были забиты товарами, которые являлись предметом вожделения для итальянцев. Американцы покупали их за полцены через гарнизонные лавки и военные продовольственные магазины. Бутылка виски обходилась им менее чем за два доллара, на черном рынке она стоила в двадцать раз больше. Вскоре почти весь американский гарнизон в Неаполе стал заниматься спекуляцией. Солдаты хотели заработать денег, но опасались военного трибунала.

Не хватало хорошо организованной посреднической сети, и Лучано занялся ее формированием. Он установил связи с военно-морскими базами и колониями экспатриированных американских граждан. У торговцев, работавших на Лучано, можно было достать не только редкие продукты – свежее и консервированное мясо, а также ветчину из Виргинии, – но даже электроприборы: тостеры, утюги, холодильники.

Грациелла не уставала благодарить бога за то, что Роберто вернулся к нормальной жизни. Вилла быстро приобрела прежний облик и, более того, обогатилась новейшими достижениями американской бытовой техники. Дети были здоровы, сыты и вполне счастливы. В этой атмосфере долгожданного благополучия родился очередной сын Лучано, которого назвали Фредерико.

Грациелла всегда была глубоко религиозной женщиной, поэтому каждое воскресенье ходила к мессе, прежде чем повести детей на утреннюю службу. Семейство Лучано занимало целую скамью в церкви и пользовалось всеобщим уважением в общине. Роберто посещал церковь только по большим праздникам, уступая просьбам жены, но оказывал общине значительную финансовую помощь.

Однажды в воскресенье падре проводил Грациеллу после службы домой. Дверь кабинета Роберто была плотно прикрыта, и они решили не беспокоить его, а подождать в холле, где ярко горел камин. Роберто попрощался со своими гостями и вышел к ним, бросив на жену недоуменный и недовольный взгляд. Какого черта она притащила в дом священника? Грациелла представила их друг другу, подала кофе и, извинившись, удалилась.

Назад Дальше